Mushoku Tensei. Глава 37. Шляпа Рокси
24к символа
* * *
Две недели.
Три с половиной сотни часов.
Двадцать одна тысяча минут.
И хренова туча секунд, которые я даже не пытался сосчитать.
Старый вонючий мудрец, чьи слова воняли перегаром и самодовольством, клялся, что за этот жалкий клочок времени можно взять крестьянина — человека, чья жизнь — это бесконечная ебля с мотыгой, вилами и тяжёлой сохой, — и выковать из него воина. Не просто солдата, а настоящего бойца, способного вонзить копьё прямо в горло закованному в латы рыцарю. Звучит как байка, которой травят деревенских лохов у костра, да? Но в этой истории есть что-то большее — смесь правды, лжи и какой-то дикой алхимии, превращающей грязь в сталь.
С одной стороны, это чистейшая чушь.
Крестьянин, чьи руки знают только вилы и лопату, а не меч или копьё, нихера не шарит в боевом искусстве. Его тело крепкое, как корни старого дуба, от годов пахоты, но в нём ни капли мастерства, ни искры боевого духа. Чтобы вылепить из него «воина», нужна целая наука: адские тренировки, обучение стойкам, ударам, уклонениям, владению копьём, тактике, ритму боя, даже дыханию. И это только основа. А если рыцарь напротив — не просто груда мышц в броне, а мастер, вплетающий ману в свои движения, будто танцор, чьи шаги сливаются с мелодией битвы? Тогда крестьянину, хоть сто лет тренируйся, в честном бою не выстоять. Без маны он — просто мясо для клинка.
Но есть лазейки. Напади исподтишка, под покровом ночи, когда рыцарь спит, пьян или ослаблен лихорадкой — и шансы появляются. Крестьяне — они не только духом крепки. Их мозолистые кулаки, закалённые годами тяжёлой работы, могут забить врага насмерть и без копья. В такой ситуации оружие — лишь приятный бонус, а не необходимость. Но разве это тот «совершенный воин», о котором трындел мудрец? Это не бой, а какая-то херня.
И всё же… Я сам прошёл через это — хотя из-за амнезии, что сожрала куски моей памяти, я не всё могу восстановить. Методика «четырнадцати дней» — не просто бредни больного старика, а реальность, выжженная в моих мышцах и костях. Эпизодически вспоминаю, как моя наставница называла описанную мной «методику» наитупейшей шуткой, что она слышала, но тем не менее вбивала её в меня с дьявольской серьёзностью, выжимая из времени всё до последней капли. Ей это, вроде бы, показалось забавно и даже интересно.
Две недели…
Три с половиной сотни часов…
Каждая секунда била по мне, как молот, превращая в нечто новое, опасное.
Память мутная, но я помню, как Скада не считала часы сна или моментов, когда я, задыхаясь, валился на землю, проклиная её и этот проклятый мир. Тренировки начинались в любой момент: на рассвете, под палящим солнцем, в ночной тьме или под ливнем. Шесть часов в день — иногда больше, иногда меньше — вырывались из меня, как кровь. Только они шли в зачёт тех самых «трёхсот пятидесяти». Остальное — еда, сон, попытки не сойти с ума от боли — не считалось.
Формально Скада держалась «заветов» мудреца, но на деле обучение растянулось на месяцы, пропитанные потом, кровью и проклятиями.
Мои руки учились держать копьё. Мои ноги учились двигаться в бою. Копьё стало частью меня, будто продолжение руки. Наставница учила не только ударам, но и дыханию, движению, ритму боя. Она учила видеть слабости врага — в его стойке, дыхании, высокомерии. Память подводит, как обычно, но я просто чувствую, как эти уроки врезались в меня.
И когда последние часы методики истекли, если верить рассказу Пола, Скада просто съебалась, наебав меня с обещанным подарком — каким-то крутым копьём времён Лапласса. Но она оставила мне нечто ценнее.
Я уже не был крестьянином. Я стал копейщиком. Настоящим воином!
Может, я не мог заткнуть какого-нибудь святого рыцаря из столицы Милиса, но стражника из Роа? Да хоть десяток. Я мог вогнать копьё в их доспехи или, если повезёт, в рожу какому-нибудь заносчивому рыцарю, зазевавшемуся в бою. Мои движения стали точными, удары — смертельными. Я научился жить с оружием в руках.
Методика «четырнадцати дней» — это бред и гениальность в одном флаконе. Скада обошла правила времени, как хитрый купец налоги. Формально — две недели. Фактически — месяцы агонии, пота и проклятий, выковавших из меня воина. Кому не похер на детали? Главное — результат. А результат был.
Крестьянин с копьём в руках, стоящий перед рыцарем, уже не просто мясо.
Он — угроза!
Он — воин!
И в этом вся суть!
Но сейчас, стоя за городом на тренировочном поле, я прислонился к шершавому стволу старого дуба, и смотрел, как Рокси, с её синими волосами под шляпой, слипшимися от пота, бежит второй круг с посохом в руках, уже явно умирая от этой нагрузки. Её маленькая фигурка, затянутая в коричневый плащ, покачивалась от изнеможения, а белый посох, который она сжимала, словно якорь, цеплялась за землю при каждом шаге, будто пытаясь удержать её от падения.
За ней, в отдалении, мелькали группки авантюристов. Кто-то размахивал мечом, высекающим искры при ударе о тренировочный щит, кто-то отрабатывал удары на соломенном чучеле, а кто-то просто сидел у костра, потягивая дешёвое пиво и хрипло хохоча над чужими промахами.
Я вглядывался в их движения — в то, как тяжёлый двуручник в руках бородатого мужика лет тридцати с лишним дрожит от напряжения, как его плечи напрягаются, но удары всё равно получаются медленными, будто он борется с невидимым грузом. Видел, как молодая девчонка с кинжалами, лет восемнадцати, пытается выдать серию быстрых выпадов, но её ноги путаются, и она чуть не падает, вызывая смешки у своего напарника. Подмечал всё: кто сдерживается, чтобы не выдать усталость, кто выкладывается на полную, до хрипа в горле, а кто просто делает вид, что старается, пока его мысли где-то в таверне за кружкой эля. И чем дольше я смотрел, тем сильнее в голове крутился вопрос: почему я такой сильный, а они — нет?
Не в том плане, что я ахуел в край от своей пиздатости. Нет. Просто мне и двадцати нет, а я уже на таком уровне, что могу с закрытыми глазами раскидать половину этих ребят. Королевский ранг, не меньше. А тут — мужики за тридцать, с сединой на висках, с мозолями на руках, которые годами махали оружием, выкладываются на всю, грамотно используют боевой дух, знают, как держать стойку, как дышать в бою. Но я вижу, что они слабее. И сильнее уже не станут. Их тренировки — это скорее поддержание формы, а не шаг вперёд. Почему?
Почему у меня такой бешенный прогресс, а у них нет?
Даже можно придурка-Пола вспомнить, как пример.
Он с детства махал мечом, будто родился с клинком в руках. Лучшие учителя, отличное снаряжение, наставники, что вбивали в него мастерство, пока я, небось, ещё под столом бегал. Богатый боевой опыт искателя приключений — сражения, кровь, пот, всё как в героических байках, которыми он любит хвастаться за кружкой эля перед очередной проституткой.
Его вводные данные — это мечта любого юнца: поддержка знатной семьи, тренировки в отдельных залах додзё, а не на утоптанном поле под дождём. И пара лет мирной жизни, когда он женился и осел дома, не стёрли его навыков. Он всё ещё каждый день махал мечом во дворе, оттачивая удары, пока пот не заливал глаза, а жилы на шее вздувались от напряжения. Мы с ним дрались в дуэлях возле его дома, на пыльной площадке, где куры разбегались от звука стали.
И, чёрт возьми, мы бились на равных!
Его клинок мелькал, как молния, глаза горели азартом, а я, с копьём в руках, отвечал с той же яростью. Но вот что странно: если бы я выложился на полную, если бы дрался не ради тренировки, а на победу, я уверен — я бы посадил Пола на жопу. Прямо в ту пыль, где его куры копошатся. И это с учётом того, что моя память из-за амнезии — как книга с вырванными страницами, и я не видел настоящих, серьёзных сражений уже чёрт знает сколько. Разница на лицо, и она меня гложет. Почему я, с этими дырами в голове и без боёв годами, стою на одном уровне с Полом, а то и выше?
Дело в расе? Ну как-то сомнительно.
Мигурды, вроде Рокси, никогда не славились силой или выносливостью. Она сейчас это доказывала во всей красе, задыхаясь после пары сотен метров бега. Её лицо, обычно бледное, покраснело, глаза щурились от усталости, а дыхание срывалось на короткие, отчаянные вдохи. Для мага она, конечно, должна уметь бегать долго и быстро — Талханд не зря гонял себя и меня в своё время в одних трусах, и я теперь тоже взялся за это. Мало ли что ждёт в будущем, а бег — это навык, который спасает всех и всегда. Но у Рокси с этим беда: на короткие дистанции она ещё тянет, а на длинные — полный крах.
И раз мы с ней теперь учителя друг для друга, после её первого вводного урока магии я решил взять реванш. Назначил уже ей вводную тренировку, чтобы проверить её физические пределы. Сначала были всякие мелочи, а после уже отправил бегать в полном обмундировании — мантия, посох, походная сумка, всё как в настоящем подземелье, где не до шуток. Ей эта идея не очень понравилась, но я на первом уроке показал себя ответственным и исполнительным учеником, поэтому ей деваться было некуда.
Нужно было понять, на что она способна, чтобы составить план тренировок.
Итог? Для девушки-мигурда и волшебницы — терпимо, но могло быть лучше. Её лёгкие шаги быстро превратились в тяжёлую поступь, посох в её руках дрожал, а пот стекал по вискам, оставляя тёмные дорожки на пыльной коже. Даже с учётом всех скидок на её расу, пол и профессию, ясно одно: быть обычным человеком в плане физической силы выгоднее, чем мигурдом.
Значит, дело не в расе. По крайней мере, не в мигурдской её части. Про вторую половину, что досталась мне от матери, я вообще ничего не знаю. Гадать бесполезно.
Тогда, может, дело просто в удаче?
Рокси обмолвилась во время урока, что маны у меня очень много. Сказала, что из меня может выйти маг не хуже, чем воин, и она собирается мне в этом помогать.
То есть я уже сильный малый, но могу стать ещё круче, если начну комбинировать копьё и магию. Представляю, как всаживаю копьё в рыцаря, а потом поджигаю его заклинанием — красиво, чёрт возьми. Но даже это не отвечает на главный вопрос: почему я уже сейчас такой, какой есть?
Неужели всё дело в той методике мудреца и в Скаде, которая, будучи опытной копейщицей, выжала из меня всё до последней капли? Память моя — как дырявое решето, из-за этой проклятой амнезии я почти ничего не помню о тех тренировках. Только обрывочные вспышки: её резкий голос, запах мокрой земли, боль в мышцах, что выворачивала суставы, и тяжесть копья в руках. Знаю, что они были суровыми, как сама смерть.
Но неужели даже такие тренировки смогли вылепить из меня воина S-класса?
Даже если предположить, что Скада надо мной просто измывалась, всё равно что-то не сходится. У меня внутри сидит странное чувство, будто я владею копьём не пять-шесть лет, а все пятьдесят-шестьдесят. Оружие в моих руках — как часть тела, каждый взмах, каждый укол — это не просто навык, а что-то глубже, словно я родился с копьём в руках. Даже без памяти я чувствую его механически: как держать баланс, как бить так, чтобы пробить доспех, как двигаться, чтобы не дать врагу шанса. Это не просто тренировки. Это что-то другое. Странное, мать его, чувство…
Тяжёлое, сбивчивое дыхание выдернуло меня из раздумий.
Рокси наконец доплелась до меня. Её хрупкая фигурка в мятом плаще, отягощённой походной сумкой, покачнулась, и она рухнула на колени прямо передо мной, вцепившись в посох, как в спасательный круг. А потом, будто последние силы её покинули, она завалилась на бок в сухую траву, раскинув руки. Посох выпал из её пальцев и глухо стукнулся о землю, подняв облачко пыли. Её грудь вздымалась, дыхание было тяжёлым, но спокойным, без злобы. Она лежала, глядя в яркое небо, где лениво плыли редкие облака, и тихо пробормотала:
— Я так и знала… не стоило начинать.
Её голос был усталым с лёгкой досадой на саму себя.
— Никогда столько не бегала… Это слишком для первого раза.
Я присел на корточки рядом, глядя на её лицо, покрытое мелкими каплями пота, блестевшими под солнцем. Её синие волосы разметались по траве, как тёмные нити, а плащ, весь в пыли, задрался, обнажая тонкие лодыжки, покрытые грязными разводами. Я невольно улыбнулся и, протянув руку, осторожно погладил её по голове, перебирая влажные пряди.
— Молодец, Рокси, — сказал я мягко, стараясь, чтобы мой голос звучал ободряюще. — Первая пробежка в полном обмундировании — и ты вполне живая. Это уже победа. Но такая жесть пока последняя, — я сделал паузу, наблюдая, как она чуть приоткрыла один глаз, проверяя, не издеваюсь ли я. — Но к ежедневному бегу готовься. Маг должен быть быстрым, мобильным. Если в подземелье за тобой погонится что-то зубастое, магия не всегда выручит.
Рокси выдохнула, закрыв глаза, и её лицо разгладилось. Она лежала, словно пытаясь раствориться в траве, и тихо ответила:
— Я знаю… знаю, что это нужно, — её голос был слабым, но в нём чувствовалось смирение. — Просто… морально не была готова вот так, с места в карьер. Думала, начнём с чего-то полегче.
Она помолчала, затем добавила с лёгкой усмешкой:
— Теперь неясно, когда у меня силы появятся, чтобы просто встать. Ноги как деревянные…
Я хмыкнул, глядя на её распластанную фигуру.
Она выглядела такой маленькой на фоне широкого поля, но в её словах сквозило то же упрямство, что я видел, когда она колдовала сложные заклинания пару часов назад.
— Сегодня мы оба молодцы, — сказал я, подбирая её посох с земли. Металл был тёплым от её рук, тяжёлым для неё, но я крутанул его в пальцах с лёгкостью. — Заслужили отдых.
Я аккуратно положил посох ей на грудь и, не давая опомниться, ловко подхватил её на руки.
Рокси охнула от неожиданности, её глаза широко распахнулись, а щёки, и без того красные от бега, вспыхнули ещё ярче. Она судорожно вцепилась в посох, прижимая его к себе, как щит, и уставилась на меня с смесью смущения и лёгкого возмущения.
— Ты… ты что творишь?! — выпалила она, её голос дрогнул, но в нём не было настоящей злости. — Ах!.. Это ты специально, да? Заранее спланировал, чтобы меня так таскать!
Я рассмеялся, крепче прижимая её к себе.
Она была лёгкой, почти невесомой, несмотря на плащ и сумку, а её волосы пахли травами и пылью, смешанными с чем-то едва уловимым, почти цветочным.
— Ничего я не планировал, — ответил я с усмешкой, шагая через поле. — Но раз уж подвернулась возможность нести красивую девушку на руках, грех отказываться.
Рокси покраснела ещё сильнее, её щёки теперь горели, как спелые яблоки. Она закрыла глаза и пробормотала что-то невнятное, так тихо, что я не разобрал слов, но её пальцы ещё крепче сжали посох, будто он мог спасти её от смущения.
* * *
Я аккуратно толкнул дверь плечом, придерживая Рокси на руках, и вошёл в нашу общую комнату в гостинице. Просторное помещение встретило меня запахом старого дерева и воска от свечей, что сейчас стояли на потёртом столе у стены. Комната была большой, с двумя кроватями, застеленными грубыми шерстяными одеялами, и высокими ширмами из тёмного дерева, что разделяли пространство, создавая уютные уголки. Единственное окно, забранное мутноватым стеклом, пропускало дневной свет, отбрасывая длинные тени на дощатый пол. Ванной здесь не было — только общая на этаже, но сейчас это было неважно.
Рокси заснула ещё по пути, её голова уютно устроилась у меня на груди, а тёплое дыхание щекотало шею. Это было… приятно. Чертовски приятно. Её лёгкое тело, даже с мантией и походной сумкой, казалось почти невесомым, а синие волосы, выбившиеся из-под капюшона, мягко касались моей руки. Я шагал по пыльной улице к гостинице, чувствуя себя каким-то героем из дурацких баллад, что несут прекрасную даму с поля битвы. Только вместо битвы был бег с посохом, а вместо дамы — упрямая магичка, которая боролась с собственной ленью.
Теперь я стоял у одной из кроватей, осторожно опуская Рокси на жёсткий матрас.
Она даже не пошевелилась, только тихо вздохнула во сне, её лицо разгладилось, а губы чуть приоткрылись. Я присел на край кровати и принялся аккуратно снимать с неё грязный плащ. Пальцы развязали узел на вороте, ткань, пропитанная пылью и запахом травы, соскользнула с её плеч, обнажая лёгкую белую тунику.
Я старался действовать тихо, чтобы не разбудить, но не мог не заметить, как её хрупкая фигура выглядела в этом мягком свете. Компания Элинализ и её шуточек явно плохо на меня повлияла. Когда я взялся за её сапоги, медленно стягивая каждый с её ног, я поймал себя на том, что слишком долго разглядываю её тонкие лодыжки, покрытые лёгким слоем пыли с поля. Кожа была бледной, почти светящейся, и я, к своему стыду, задумался, какие они на ощупь. А пока снимал плащ, в голове мелькали мысли, от которых я тут же себя одёрнул — фантазии о том, как снимаю с неё не только плащ, но и всё остальное. Так бы поступил Пол, с его дурацкой ухмылкой и пустой головой. Я мотнул головой, прогоняя эти мысли. Не время и не место.
Но тут я заметил кое-что странное.
От Рокси, после всего этого бега, должен был бы пахнуть пот, как от любого, кто только что пробежал круги в полном обмундировании. А вместо этого я уловил… что-то другое. Лёгкий, манящий аромат, словно смесь трав и чего-то сладковатого. Он был едва уловимым, но тянул к себе, как магнит. Я замер, вдыхая этот запах, и вдруг понял — это природа. И это объясняет, почему некоторые расы до сих пор существуют, не растворившись в других. На уровне физиологии тянет к своему сородичу, как будто сама природа подталкивает. Интересно…
Я уже собирался укрыть Рокси одеялом, когда мой взгляд скользнул по ней ещё раз — и я замер. Чего-то не хватало. Её шляпа! Та самая широкополая шляпа, без которой Рокси не выходила из дома, пропала. Я обвёл глазами комнату, словно она могла завалиться где-то между ширмами или у окна, но нет — пусто. Чёрт, она, скорее всего, осталась где-то на поле, выпала, пока Рокси бегала свои круги. Я представил её лицо, когда она проснётся и поймёт, что шляпы нет, — эта смесь досады и тихого упрямства, с которой она будет ворчать весь день. А если эта вещь имеет какую-то личную значимость, тогда ещё хуже.
Нет уж, огорчать её я не хотел.
Я аккуратно укрыл Рокси одеялом, подоткнув края, чтобы ей было тепло. Она чуть шевельнулась во сне, пробормотав что-то невнятное, но не проснулась. Убедившись, что она в порядке, я тихо достал ключ из кармана, запер дверь комнаты и, схватив своё копьё, поспешил обратно на поле. Солнце ещё стояло высоко, но тени уже удлинялись, и я надеялся, что найду эту шляпу без проблем, пока какой-нибудь авантюрист не прикарманил её или ветер не унёс в ближайший овраг.
Я пробежался через полгорода, сапоги глухо стучали по булыжникам узких улочек. Солнце стояло в зените, заливая всё ярким светом, от которого тени домов казались резкими, как лезвия. Копьё в моей руке покачивалось в такт шагам, его древко тёрлось о ладонь, а в груди нарастала досада. Потерять шляпу Рокси — это как потерять половину её гордости. Она без этой штуки никуда, и я не хотел видеть её расстроенное лицо, когда она проснётся и поймёт, что её любимая шляпа осталась где-то в грязи.
Выскочив на знакомую поляну за городом, я остановился, переводя дыхание.
Поле выглядело почти как час назад: утоптанная земля, пятна сухой травы, запах пота и железа, всё ещё висящий в воздухе. Авантюристы разошлись, оставив лишь несколько окурков и следы от костров. Я начал с того дуба, где стоял, пока Рокси бегала свои круги. Шершавая кора была тёплой от солнца, но шляпы там не оказалось. Прошёлся по маршруту её пробежки, вглядываясь в траву, пнул пару камней, надеясь, что шляпа зацепилась за куст или валяется в пыли. Ничего. На середине пути, где поле расширялось в низину, я заметил отблески костра. Компания авантюристов устроила привал: три девушки и парень с смазливой рожей, на голове которого красовалась широкополая шляпа Рокси. Её тёмная ткань и потёртая кромка были ни с чем не спутать.
— «Вот уёбок», — подумал я, чувствуя, как кровь прилила к вискам.
Кулаки сжались, но я решил сначала попробовать по-хорошему.
Подошёл к ним, копьё небрежно опирая на плечо, чтобы не выглядеть слишком угрожающе. Костёр потрескивал, выбрасывая искры, а воздух пах жареным мясом и дешёвым элем. Девушки — одна с короткими рыжими волосами и веснушками, другая с длинной косой, заплетённой туго, третья в потрёпанной кожанке с кинжалом у пояса — сидели на расстеленном одеяле, лениво жуя хлеб. Парень развалился на бревне, его светлые волосы торчали из-под шляпы, а высокомерная ухмылка так и просила её стереть.
— Отдыхаете тут? — спросил я, стараясь держать голос ровным, но с лёгкой насмешкой, чтобы он понял, что я не просто так подошёл.
Вор поднял взгляд, его глаза блеснули в свете костра, и ответил с той же высокомерной рожей:
— Тренировка вышла долгая, да, — он поправил шляпу, будто красуясь, и откинулся назад, скрестив руки. — Завтра ещё на задание идти.
Я ухмыльнулся, чувствуя, как терпение начинает трещать.
— А у тебя, смотрю, шляпа волшебника, что ли?
— Так я же маг, — сказал он, растягивая слова, словно я деревенский дурак, не видевший магов.
— Да ну? — я прищурился, оглядывая его с ног до головы. — Не в ранг тебе такая шляпа. Давай снимай. Чужое брать нехорошо.
Воришка хмыкнул, его ухмылка стала ещё шире, и он лениво махнул рукой.
— Где ты тут чужое увидел? — начал он, явно наслаждаясь моментом. — Нашёл на поле, взял. Право нашедшего, знаешь ли.
Одна из девушек, рыжая, с веснушками и коротким мечом у пояса, перебила его, закатив глаза:
— Кларк, отдай ты ему шляпу! Сам же говорил, что велика, сползает на нос.
Но Кларк только фыркнул, выпрямляясь на бревне.
— Может, тогда все найденные вещи будем возвращать, как того требуют законы? — начал он тираду, явно собираясь развести философию. — Это поле общее, кто нашёл, тот и взял. А ты кто такой, чтобы мне указывать?
Я почувствовал, как внутри закипает злость.
Этот смазливый уёбок явно нарывался. Девушки притихли, почуяв напряжение, а рыжая нервно теребила рукоять своего меча. Я шагнул ближе, сжимая копьё чуть крепче.
— Последний раз говорю, — процедил я, глядя ему прямо в глаза. — Снимай шляпу.
Кларк медленно поднялся, его рука скользнула к поясу, где висел короткий жезл, больше похожий на игрушку, чем на оружие мага. Его ухмылка сменилась злобной гримасой.
— А если не сниму? — бросил он, и тут же начал бормотать заклинание, быстро, но с запинками, как новичок, который зубрил текст, но не отточил его. — Огонь, соберись в моих руках, стань шаром пламени…
Я не дал ему закончить. Заклинания требуют времени, и этот болван явно не был Рокси, чтобы выпалить их за секунду. Я рванул вперёд, сократив расстояние одним прыжком, и выбил жезл из его руки ударом древка копья. Жезл отлетел в траву, а недоделанный огненный шар, едва начавший формироваться, развеялся с жалким шипением.
Кларк дёрнулся, пытаясь схватить кинжал на поясе, но я был быстрее. Одним движением я сдернул шляпу с его головы, зацепив его волосы, отчего он пошатнулся и чуть не рухнул. Девушки вскочили, рыжая выхватила меч, а та, что в кожанке, схватилась за кинжал, но я уже наставил копьё на Кларка, острие замерло в паре дюймов от его груди.
— Хочешь продолжить? — спросил я холодно, чувствуя, как странное чувство, будто выкованное в костях, снова шевельнулось внутри. Моя рука с копьём не дрожала, движения были точными, как будто я делал это не годы, а десятилетия.
Кларк побагровел, его глаза метались между мной и шляпой в моей руке.
Он всё же выхватил кинжал и замахнулся, целя мне в бок, но я отшагнул, крутанув копьё. Древко ударило по его запястью, и кинжал вылетел, воткнувшись в землю. Кларк зашипел от боли, отступая, но споткнулся о бревно и рухнул на задницу, подняв облако пыли.
— Ах ты, сука! — прорычал он, но я уже шагнул ближе, приставив острие копья к его груди, не касаясь, но достаточно близко, чтобы он почувствовал холод металла через мантию.
— Ещё раз тронешь чужое, — сказал я тихо, но так, чтобы каждое слово врезалось ему в башку, — И я тебе не шляпу, а голову сниму.
Девушки замерли. Рыжая опустила меч, её веснушки побледнели, а та, что в кожанке, пробормотала:
— Кларк, дебил, предупреждали же тебя…
Вор дышал тяжело, его лицо было красным от злости и унижения, но он не решился встать.
Я подобрал шляпу с земли, отряхнул её от пыли — она всё ещё пахла Рокси, травами и тем странным, манящим ароматом. Не оглядываясь, я развернулся и пошёл прочь. Поле за спиной затихало, только костёр потрескивал, а голоса авантюристов смолкли. Так или иначе, битва за шляпу Рокси была выиграна!
