NieR. Глава 2. Изолированное место
27к символов
* * *
Для разговора «по душам» сёстры провели меня обратно на второй этаж библиотеки, но уже в соседнюю комнату, расположенную напротив той. Именно их приглушённые голоса доносились до меня, пока я крался по лестнице вниз, одержимый желанием увидеть солнечный свет. Новая комната, по размерам практически идентичная первой, казалась куда просторнее и живее.
Слева от входа, там, где в предыдущей комнате громоздились тяжёлые полки, здесь располагались два узких, вытянутых окна, чьи стёкла, слегка мутные от времени, были обрамлены кованой железной окантовкой, потемневшей от ржавчины, но всё ещё сохранявшей изящные завитки. Сквозь стёкла проникал мягкий, рассеянный свет, окрашивая комнату в тёплые оттенки солнца, которое отбрасывало длинные тени на каменный пол. Между окнами висела большая, выцветшая карта в массивной деревянной раме, потемневшей от времени. Края карты были истрёпаны, а чернила, некогда яркие, поблёкли, оставляя лишь намёки на контуры неведомых земель, рек и, возможно, древних королевств. Что это была за карта, я не мог разобрать — буквы на ней были написаны на языке, который мне не доводилось видеть, а линии казались то ли схемой, то ли произведением искусства.
Под картой, аккуратно вписанный между окнами, стоял широкий диван с обивкой из красного бархата, потёртого и местами выцветшего до бледно-розового оттенка. Его деревянные подлокотники, украшенные резьбой в виде листьев, были отполированы до блеска, но мелкие трещины выдавали возраст. По углам дивана возвышались две высокие подставки из тёмного дуба, на которых красовались керамические вазы с засохшими цветами. Аромат старого дерева и сухих трав смешивался с едва уловимым запахом воска от свечей, стоявших на стенах.
Напротив входа, у дальней стены, господствовал массивный деревянный стол, заваленный книгами, чьи кожаные переплёты, потрескавшиеся от времени, были украшены золотыми и серебряными тиснениями. Некоторые книги лежали открытыми. Позади стола стена была полностью занята встроенными полками, которые уходили до самого потолка. Полки были плотно заставлены книгами, свитками, перевязанными грубыми верёвками, и странными предметами: стеклянными колбами с мутной жидкостью, бронзовыми статуэтками в виде птиц и зверей, а также свёртками из ткани.
Свет в комнате исходил не только от окон, но и от одиноких настенных светильников — чугунных, с потемневшими от копоти стёклами, которые отбрасывали мягкие, тёплые отблески на стены. Над головой нависали две массивные люстры, подвешенные на толстых цепях. Их бронзовые каркасы, украшенные завитками, были покрыты патиной, а свечи в них давно погасли, оставив лишь застывшие капли воска. Света от окон и светильников было достаточно, чтобы разглядеть каждую деталь комнаты, но он не слепил, создавая атмосферу уюта и сосредоточенности.
Справа от входа, у стены, тянулся узкий, вытянутый стол, сделанный из того же тёмного дуба, что и основной. На нём лежали две толстые книги с потрёпанными корешками, стопка мятых бумаг с чернильными пятнами и несколько глиняных тарелок, на которых были аккуратно разложены ломти хлеба, куски сыра с золотистой корочкой и горсть сушёных фруктов, от которых исходил сладковатый аромат. Рядом стоял пузатый глиняный графин с водой, слегка запотевший от прохлады, и несколько простых стаканов, вырезанных из мутного стекла. Возле стола выстроились три стула с высокими спинками, их сиденья покрыты выцветшей тканью, а ножки слегка поскрипывали, когда на них садились.
— Можешь присаживаться за этот стол, — сказала Попола, её голос был мягким, но с лёгкой дрожью, выдающей волнение.
Она осторожно коснулась моего плеча, указывая на стол с едой, и её пальцы, прохладные и лёгкие, словно невзначай задержались на мгновение.
— И, если голоден, можешь есть и пить. Мы специально для тебя приготовили.
— Благодарю, — кивнул я, чувствуя, как тепло её слов контрастирует с прохладой комнаты.
Я медленно подошёл к столу, ощущая, как каменный пол холодит ноги даже сквозь обувь, и занял один из стульев. Скрип ножек эхом отозвался в тишине, а ткань сиденья слегка прогнулась под моим весом, издавая едва слышный шорох.
Попола грациозно направилась к столу у дальней стены, её тёмно-алые волосы, аккуратно расчёсанные, колыхались в такт шагам. Она заняла место за столом, аккуратно отодвинув одну из книг, чтобы освободить пространство, и её движения были точными, почти ритуальными. Девола же, с её слегка растрёпанной гривой, плюхнулась на диван у окна с лёгкой небрежностью, откинувшись на спинку и скрестив ноги. Её зелёные глаза, блестящие, как изумруды, внимательно следили за мной, но в них читалась не угроза, а любопытство. Походка обеих сестёр была напряжённой, словно они балансировали на грани осторожности и нетерпения, и они то и дело обменивались быстрыми взглядами, будто переговаривались без слов. Интересные дамы.
Голод, который я сдерживал всё это время, теперь накатил с новой силой, но я решил, что жевать во время разговора будет невежливо. Вместо этого я потянулся к графину с водой, чья прохлада приятно холодила пальцы. Первый глоток был настоящим откровением — чистая, чуть сладковатая вода скользнула по горлу, смывая пыльный привкус заточения.
Я наполнил стакан до краёв, и через пару секунд он снова опустел, оставив лишь капли, стекающие по стеклу.
— Фух… — протяжно выдохнул я, откидываясь на спинку стула.
Удовольствие от простого стакана воды было почти осязаемым, как будто я впервые почувствовал вкус жизни. Мышцы расслабились, а в груди разлилась прохлада, смывающее остатки напряжения и сонливости. Я закрыл глаза на мгновение, наслаждаясь моментом, и невольно улыбнулся, ощущая, как комната, с её запахами старых книг, воска и трав, становится чуть ближе, чуть роднее.
— Выглядишь счастливым, — раздался мягкий, но слегка насмешливый голос с дивана.
— Не то слово… — протянул я, открывая глаза и поворачиваясь боком к сёстрам, собираясь с мыслями.
Мой голос, всё ещё хрипловатый после долгого молчания, звучал непривычно даже для меня самого. Я откашлялся, чувствуя, как горло пересыхает, несмотря на выпитую воду.
— Кхм. Ещё раз благодарю за оказанное гостеприимство. Я… очень сильно вымотался в этом проклятом шкафу, и чувствую себя немного странно. Так что, если моё поведение покажется вам чудаковатым — это всё шкаф, хах. Я сам по себе человек спокойный, вменяемый и, надеюсь, в меру обаятельный. Очень рассчитываю, что последствия пребывания взаперти не слишком меня изменили.
Мои пальцы нервно постукивали по краю стакана, пока я говорил, а взгляд невольно скользил по комнате, цепляясь за детали: потёртую обивку дивана, где Девола сидела, небрежно закинув ногу на ногу, и строгие линии полок за спиной Пополы, где книги, казалось, хранили вековые тайны.
— Всё в полном порядке, Феликс, — уверенно произнесла Попола, её голос был тёплым, но с едва заметной деловой ноткой. Она слегка кивнула, и её тёмно-алые волосы, аккуратно уложенные, качнулись, отражая свет свечей. — Видно, что ты сильно устал и вымотался, но в целом выглядишь на удивление хорошо. Поэтому мы с сестрой постараемся не отнимать у тебя много времени.
— Тебе в первую очередь нужна еда и сон, — подхватила Девола, лениво откинувшись на спинку дивана. Её растрёпанные волосы слегка колыхались, когда она шевелилась, а зелёные глаза искрились любопытством. — А поговорить о всяких мелочах мы ещё успеем. Уж времени у нас свободного в последнее время полно, — добавила она с лёгкой усмешкой, постукивая пальцами по подлокотнику дивана.
Я молча кивнул, собираясь с мыслями.
Мой взгляд невольно задержался на столе с едой: ломти хлеба с хрустящей корочкой, источали аромат свежей выпечки, а сыр с золотистой коркой и сушёные фрукты, аккуратно разложенные на глиняных тарелках, манили своим простым, но таким желанным видом. Желудок снова напомнил о себе лёгким спазмом, но я решил, что беседа важнее, и сосредоточился на сёстрах.
— Наверное, самый главный вопрос — это шкаф, который купила Девола, — начала Попола, поправляя прядь волос. Её движения были точными, почти ритуальными, а голос — спокойным, но с ноткой сдержанного любопытства. — Сам шкаф, судя по всему, имеет долгую историю. Мы не знаем, где его нашли впервые, но он уже многие годы путешествует по землям, переходя из рук одних торговцев в другие. С одной стороны, это невероятно крепкий предмет мебели, внешне сохранившийся идеально — лакированная поверхность без единой царапины, резьба на дверцах такая же чёткая, как в день создания. Но с другой — никто не мог его открыть. Никакие инструменты, мастера, грубая сила или даже явления природы не наносили вреда этой мебели, и дверь, явно скрывающая что-то внутри, оставалась неприступной. Так продолжалось долгое время, пока шкаф не оказался у нас.
— Мы любим различные загадки, — подхватила Девола, её добродушная улыбка осветила лицо, а глаза загорелись азартом. Она наклонилась вперёд, упираясь локтями в колени. — Всё же мы работаем с книгами большую часть времени, а они вырабатывают определённые привычки. Книги учат терпению, вниманию к деталям, умению видеть скрытое. И этот «волшебный шкаф» стал для нас настоящим подарком — возможностью отвлечься от рутины и заняться чем-то необычным, захватывающим. Мы принялись разгадывать его загадку, как будто это была древняя рукопись с зашифрованным текстом.
— Потребовалось много времени и сил, — продолжила Попола, её тон стал более деловым, а взгляд — сосредоточенным. Она сложила руки на столе, и её пальцы слегка постукивали по кожаному переплёту одной из книг. — Мы перепробовали всё: от старинных отмычек до хитроумных механизмов, которые могли бы обойти защиту. Но в итоге нам удалось пробить её с помощью химии. Мы нашли редкий состав — смесь травяных экстрактов и минералов, о которой упоминалось в одной из старых книг нашей библиотеки. Это позволило нам проделать небольшую дыру в стенке шкафа. Но после этого его защита, похоже, ослабла, и мы без труда выломали дверь. И там, среди пыли и старых вещей, обнаружили тебя и несколько мешков с… весьма необычным содержимым.
— Мы сильно удивились такому «сокровищу», — усмехнулась Девола, её голос был полон лёгкой иронии. Она откинулась назад, скрестив руки на груди, и её взгляд скользнул по мне, словно она пыталась разгадать ещё одну загадку. — Но сразу же начали оказывать тебе первую помощь. Ты был в ужасном состоянии — истощённый, но, что удивительно, живой. После того, как привели тебя в чувство, мы изучили мешки, которые были с тобой. Там оказались книги и какие-то инструменты — резцы, молотки, странные металлические стержни с выгравированными узорами. Но книги… Они нас озадачили. Некоторые просто не открывались, словно их страницы были склеены невидимым клеем. Другие же позволяли заглянуть внутрь, но текст на страницах был… хаотичным. Строчки и символы путались, превращались в кашу, а иногда — клянусь, я видела это своими глазами — перемещались по страницам, словно живые!
— Мы впервые столкнулись с чем-то подобным, — добавила Попола, её голос был сдержанным, но в нём чувствовалось лёгкое волнение. Она бросила косой взгляд на сестру, словно упрекая её за излишнюю эмоциональность, и продолжила: — Но мы не новички в работе с необычными вещами. Нам не составило труда сложить все переменные и прийти к выводу, что здесь замешана магия. А человек в шкафу — никто иной, как волшебник. Мы построили множество теорий, и некоторые из них ты уже подтвердил в нашем первом разговоре снаружи. Но нам с Деволой хотелось бы узнать чуть больше, если это, конечно, возможно.
Что ж… Теперь настал мой черёд говорить.
Я задумался, потирая подбородок, где уже начала пробиваться лёгкая щетина. В голове крутились слова деда Себастьяна, который учил меня, что болтать о рунах и магии в общем смысле не запрещено, но передавать конкретные знания, показывать «фокусы» или раскрывать секреты ремесла — табу. Это регулировала особая цепочка рун на теле мага, которая связывала его с клятвой рода де Луна. У меня, как ученика и будущего рунного мастера, такой цепочки ещё не было, что давало мне свободу в словах и действиях. По крайней мере, я надеялся, что дед не наложил на меня какие-нибудь тайные ограничения, пока я спал под его иглой.
— Кхм, — я слегка замялся, чувствуя, как горло снова пересыхает.
Чтобы выиграть время, я потянулся к графину и налил ещё один стакан воды. Прохладная жидкость скользнула по горлу, смывая остатки пыльного привкуса, и я почувствовал, как мысли проясняются. Поставив стакан на стол с лёгким звяканьем, я сложил руки в замок, не совсем понимая, с чего начать.
— Итак… — начал я, глядя то на Пополу, то на Деволу. — Ваши выводы верны, но я немного удивлён, с какой непринуждённостью и лёгкостью вы воспринимаете магию и волшебника, выпавшего из шкафа. Это что, вы уже встречали кого-то вроде меня? Или книги в вашей библиотеке раскрыли какие-то тайны, о которых я даже не подозреваю?
Сёстры на этот раз не переглянулись, что было необычно — их молчаливое общение взглядами до этого казалось почти ритуальным.
Девола ответила первой, её голос был лёгким. Она указала на меня указательным пальцем, словно подчёркивая свою мысль:
— Второе. Библиотека, как ты сам видел, огромная и старая, как и книги, что здесь хранятся. Какие-то из них пусты и скучны — списки урожаев или хроники давно забытых деревень. Но некоторые экземпляры… — она сделала паузу, её глаза загорелись, — Таят в себе удивительные вещи. Истории о мирах, которых больше нет, о ритуалах, о которых никто не говорит вслух, о знаках, которые могут менять реальность. Одна из таких книг и помогла нам пробить защиту шкафа. Там был рецепт того самого химического состава, о котором упомянула Попола.
— Вот как? — я искренне удивился, приподняв бровь. — Хм, зря, значит, я в прошлом игнорировал библиотеки… Но раз так, то подтвержу ещё раз: да, я не совсем обычный человек. Можно сказать, волшебник, — я усмехнулся, чувствуя, как слово «волшебник» звучит немного нелепо, но в то же время подходит. — Про свои способности распространяться пока не стану — это наша первая встреча, да и есть определённые… правила, которых я должен придерживаться. В шкаф меня запихал родственник, с которым у семьи был серьёзный конфликт. Его истинные мотивы мне до сих пор неясны — всё произошло слишком быстро и, скажем так, малоприятно.
Я вздохнул, вспоминая тот день: тёмную мастерскую, металлический прут в руках Артура, его пустой, но горящий яростью взгляд. Картинка всплыла в памяти так ясно, что я невольно сжал кулаки, чувствуя, как руны на коже слегка нагреваются, словно откликаясь на эмоции.
— Шкаф создал мой дед, мастер своего ремесла, — продолжил я, стараясь говорить спокойно. — Это была не просто мебель, а… хранилище, защищённое магией. Я не знал, как выбраться, и сомневался, возможно ли это вообще. Внутри была своя «экосистема», если можно так выразиться. Я впадал в долгие, почти летаргические сны, из-за чего время текло незаметно. Иногда просыпался, слышал глухие звуки снаружи, но не мог ничего сделать. Думал, что останусь там навсегда. Но, слава богу, вы меня вытащили. Я безумно вам благодарен.
— Рада слышать, что сумели помочь волшебнику, — улыбнулась Попола, её тон был тёплым, но сдержанным.
— Простые люди тоже на что-то способны, — добавила Девола с лёгкой насмешкой, но в её голосе чувствовалась неподдельная гордость.
Она потянулась, хрустнув суставами, и её растрёпанные волосы упали на лицо, заставив её нетерпеливо откинуть их назад.
— Но я не совсем понимаю, почему ты не умер в шкафу, — продолжила Попола, её взгляд стал серьёзнее, а брови слегка нахмурились. — Шкаф, даже волшебный, явно не предназначен для того, чтобы держать в себе человека, особенно столько времени.
Я задумался, подбирая слова. Раскрывать все детали о рунах было бы слишком рискованно, но сёстры заслужили хотя бы частичную правду.
— Моё тело усилено и защищено по последнему слову магии, — ответил я, стараясь говорить небрежно, чтобы не вдаваться в подробности. — Никакие болезни мне не страшны, обычное оружие — тоже. Старость… скажем так, она от меня далеко, настолько, что я, возможно, никогда её не встречу. По крайней мере, так говорил мой дед. Я — наследник нашего рода, и в меня вложили слишком много знаний, сил и времени, чтобы я мог погибнуть от какой-нибудь случайности — сбитый машиной, укушенный бешеной собакой или что-то в этом роде.
Я невольно усмехнулся, представляя, как нелепо звучат эти слова в контексте моей нынешней ситуации. Но сёстры слушали внимательно, и в их глазах читался неподдельный интерес.
— Хм. Да, было бы обидно, — хмыкнула Девола, её губы тронула лёгкая улыбка. Она постучала пальцами по подлокотнику дивана, словно подчёркивая свою мысль.
— И как вы уже поняли, я не случайный бродяжка, — продолжил я, чувствуя, как голос становится увереннее. — У меня влиятельная семья, большие деньги и связи в правительствах Испании и Португалии. Ваша помощь будет вознаграждена, и очень щедро. Но для этого мне нужно связаться с родственниками. Они смогут прояснить, что произошло за эти годы, и помочь со всем остальным. Поэтому было бы здорово организовать звонок, чтобы поставить их в известность. А дальше — еда, сон и отдых.
Я был уверен, что сёстры выиграли настоящий «лотерейный билет», вытащив меня, но их лица не выражали бурной радости, которую я ожидал от людей, узнавших о возможных миллионах. Только Девола казалась слегка воодушевлённой, но её энтузиазм был скорее игривым, чем алчным.
— Боюсь, с этим есть некоторые проблемы, — начала Попола, слегка поджав губы и глядя мне прямо в глаза. Её тон был спокойным, но в нём чувствовалась лёгкая напряжённость. — В этой местности живут закрытые, уединённые общины, которые уже давно отказались от благ цифровой цивилизации и не контактируют с внешним миром. Здесь нет компьютеров, телефонов, интернета. Даже почта работает на средневековый манер — письма доставляются конными гонцами и только между местными поселениями.
— Мы здесь на правах смотрителей, — подхватила Девола, закидывая руки за голову и откидываясь на спинку дивана с лёгкой ленцой. Её растрёпанные волосы разметались по плечам, а взгляд стал чуть мечтательным. — Эти земли принадлежат государству, а именно Ирландии, но общины здесь — особенные. Они закрыты от внешнего мира, и мы не вмешиваемся в их жизнь. Наша библиотека — своего рода нейтральная зона. Мы ведём записи, храним книги, выполняем роль библиотекарей. Чтобы влиться, нам пришлось придумать историю о том, что мы — бродячие торговки книгами. Со временем местные привыкли к нам, и теперь нас считают частью сообщества, но всё равно держат на расстоянии.
— Ничего себе, — вырвалось у меня, и я искренне удивился. — Не знал, что такое существует. Слышал о всяких племенах, которые не контактируют с внешним миром, но чтобы в Ирландии… И чтобы так…
— Местные сообщества существуют уже не один век, изолировавшись ещё в средние века, — пояснила Попола, её голос стал чуть мягче, но всё ещё сохранял деловой тон. — Они тщательно защищаются от внешних угроз и влияния при поддержке ООН. Это уникальное явление, которое охраняется и скрывается всеми возможными способами.
— Такую информацию в интернете не найдёшь, как и в книгах, если им не пара сотен лет, — добавила Девола, её глаза блеснули озорством. — Поэтому даже у нас здесь нет никаких современных средств связи или вещей, которые могли бы связать нас с внешним миром.
— Понимаю… Но ведь связь всё равно должна быть, разве нет? — спросил я, чувствуя, как надежда смешивается с лёгким разочарованием.
— Разумеется, — кивнула Попола, её пальцы перестали теребить край книги, и она выпрямилась, словно принимая решение. — Есть секретный центр связи в другом городе, на побережье. Там находится защищённый терминал спутниковой связи, через который мы контактируем с нашими кураторами. Они могут организовать эвакуацию или передать сообщение, но это займёт время. Вызов, подготовка, логистика — за пару дней или даже недель это не делается, к сожалению.
— Ну, хоть что-то, — улыбнулся я, чувствуя, как напряжение в груди немного спадает. — Если смогу достучаться до шишек в правительстве Ирландии, то найду способ связаться и с Испанией… Тогда вверяю вам свою судьбу, как самым главным здесь. Не хочу навредить вашей работе или местному сообществу.
— Рада это слышать, — улыбнулась Попола, её лицо смягчилось, и она выдохнула, словно сбросив невидимый груз. — Путешествие на побережье обязательно будет, но сейчас куда важнее твоё текущее состояние, Феликс. Думаю, на сегодня мы достаточно хорошо и плодотворно поговорили. А теперь, пожалуйста, поешь немного и отправляйся отдыхать. Если захочешь снова выйти наружу, просто скажи — мы составим тебе компанию. Проблем в этом нет, но без сопровождения могут быть риски.
Я посмотрел на Пополу, затем на Деволу, чья улыбка стала чуть шире, и благодарно кивнул. Мой взгляд скользнул по столу, где еда всё ещё манила своим ароматом, и я почувствовал, как голод окончательно берёт верх. Комната, с её тёплым светом, потрескавшимися стенами и запахом старых книг, вдруг показалась мне не такой уж чужой. Это был не мой дом, не поместье де Луна, но здесь, в компании этих странных, но добрых сестёр, я чувствовал себя… в безопасности.
— Понял. И спасибо вам ещё раз…
* * *
Первая еда после долгих лет заточения в шкафу на вид была скромной, почти аскетичной. Но для меня, чьи сны в шкафу были полны лишь призрачных воспоминаний о еде, эта трапеза стала настоящим пиром. Каждый кусок хлеба, пропитанный маслянистым вкусом сыра, и каждая сладкая ягода, тающая во рту, вызывали почти детский восторг. Я ел медленно, смакуя каждый глоток, словно гурман, пробующий чёрную икру или крабовое мясо на званом ужине. Опустив кувшин с водой, я выцедил последние капли, чувствуя, как прохлада растекается по горлу, смывая остатки пыльного привкуса, который, казалось, въелся в меня за годы плена.
Насытившись, я откинулся на спинку стула, ощущая, как деревянная поверхность скрипит под моим весом, и невольно улыбнулся. Все печали, что терзали меня в темноте шкафа, растворились в этом простом, но невероятном удовольствии — быть сытым, живым и свободным.
После трапезы на меня навалилась усталость, тяжёлая, как каменная плита, смешанная со слабостью, которая напоминала о долгих годах неподвижности. Тело, несмотря на защиту рун, всё ещё привыкало к реальности, и я чувствовал, как мышцы ноют при каждом движении, а веки тяжелеют, словно налитые свинцом.
Сёстры, заметив моё состояние, предложили мне комнату для отдыха — на безвозмездной основе и на неопределённый срок. Временные рамки моего пребывания здесь оставались туманными из-за местной специфики — закрытых общин и отсутствия связи. Но я не особо переживал по этому поводу. Главное — я выбрался из проклятой ловушки. После бесконечных лет в шкафу я был готов ждать сколько угодно, лишь бы оставаться снаружи, в этом уникальном месте, где воздух пах травой, а солнечный свет согревал кожу.
В комнату меня проводила Девола, где остановились у двери. Она, стоя в дверном проёме, протянула мне два ключа, которые звякнули в её руке, словно маленькие колокольчики. Один был тяжёлым, кованым, с грубой поверхностью, покрытой мелкими царапинами, а второй — поменьше, с изящной резьбой в виде листьев, отполированной до блеска.
— Один от твоей комнаты, а другой от входа в библиотеку, — объяснила она, её голос был лёгким, но с ноткой серьёзности. — Мы уже поняли, что обычные замки тебя не остановят, — добавила она с лёгкой усмешкой, кивнув на мою способность вскрывать двери с помощью рун. — Но они всё равно нужны, чтобы держать любопытных снаружи. Библиотека не может оставаться закрытой слишком долго — это вызовет ненужные вопросы у местных. Через пару дней её двери снова откроются. Переживать особо не о чем: любителей книг в этих краях немного, и, как ты мог заметить, читательских мест тут нет. Книги обычно берут в аренду или покупают, если очень богатые. Впрочем, иногда посетители остаются подолгу… На второй этаж тоже иногда поднимаются — за редкими книгами или к Пополе, как главной здесь. Но порой путают двери, так что твою комнату лучше держать закрытой, чтобы избежать неловких ситуаций. Мы с Пополой скоро перенесём сюда твои вещи из шкафа. Ты ведь понимаешь их ценность, верно?
Её взгляд стал чуть строже, а пальцы, сжимавшие дверную ручку, слегка напряглись.
Я кивнул, понимая, о чём она говорит. Мешки с книгами и инструментами, которые были со мной в шкафу, были не просто хламом. Даже здесь, в этом забытом богом месте, они могли привлечь внимание.
— Конечно, — ответил я, чувствуя, как голос становится твёрже. — Буду следить за своей комнатой и вещами. Но раз сюда будут заходить местные, мне нужно знать какие-то нюансы? Ну, то есть, правила поведения, особенности общения? Я не хочу выделяться или создавать вам проблемы.
Девола хмыкнула, её губы тронула лёгкая улыбка, а глаза заискрились озорством. Она откинула прядь волос с лица, и её движения были такими естественными, что на мгновение она показалась мне не библиотекарем, а героем какой-то старой баллады.
— Не думаю, что нужны какие-то особенные инструкции, учитывая, что вы не сможете говорить из-за языкового барьера, — сказала она, постукивая пальцем по дверному косяку. — Просто… представь себя фэнтезийным волшебником-путешественником из далёких земель. По ошибке угодил в волшебный шкаф, а мы, добрые библиотекари, помогли тебе выбраться. Примерно так будет звучать твоя история, если местные начнут расспрашивать. И веди себя соответственно истории. Не удивляйся с широко открытым ртом их одежде, повозкам или обычаям — местная жизнь не должна сильно отличаться от твоей «вымышленной» родины, если ты понимаешь, к чему я клоню.
Она подмигнула, и её улыбка стала шире, обнажая ровные белые зубы. Я невольно улыбнулся в ответ, чувствуя, как её лёгкость немного снимает напряжение.
— Да, вести себя непринуждённо, но с намёком на волшебство, — кивнул я. — Без проблем. Думаю, справлюсь.
— Чудно, — довольно кивнула Девола, отступая на шаг назад и хватаясь за дверную ручку. — Значит, все основные аспекты мы с тобой проговорили. Я пойду помогать Пополе с твоими вещами, а ты отдыхай. Тебе сейчас это очень нужно. Сам ведь чувствуешь, верно?
Её взгляд смягчился, и в нём мелькнула искренняя забота. Я кивнул, ощущая, как усталость снова накатывает.
— Ещё раз благодарю, — сказал я, слегка наклонив голову в знак признательности, почти поклонившись.
Девола кивнула в ответ, её растрёпанные волосы качнулись, отбрасывая тень на стену. Она закрыла дверь с мягким скрипом, и я остался один в комнате, чьи каменные стены, пропитанные запахом пыли и старых книг, казались мне теперь не такими чужими.
Я повернулся к кровати. Свет свечей отбрасывал мягкие тени на пол, и я почувствовал, как веки тяжелеют. Сев на край кровати, я сжал ключи в руке, ощущая их холод и тяжесть. Это был мой новый дом — временный, странный, но всё же дом. И впервые за долгие годы я мог позволить себе просто лечь и уснуть, не боясь, что тьма шкафа снова поглотит меня.
