Не опуская взгляда. Часть 3. Глава 7
Несмотря на ограниченность во времени, Гарри проводил часы в глубоких медитациях, познавая реальность сквозь эфир. Иначе было нельзя . В том числе и потому, что многие грани классической магии ему более недоступны.
Поначалу это было жизненной необходимостью. Палочка уничтожена, привыкшие к ней руки тоже. Тонкие тела и чакры тяжело повреждены. Сила же никуда не делась. Да, заметную долю мощи выпивали демонические проклятия, но остальное-то никуда не делось. Его магия не просто перестала быть управляемой. Даже остатков сил было достаточно, чтобы в буквальном смысле сгореть от собственной маны. Требовалось, как и после Азкабана, постоянно опустошать астральное тело. Впрочем, последнее совсем не проблема, но о каком-либо применении магии напрямую речи не шло вообще.
В последние дни стало гораздо лучше. После визита в Ватикан, несмотря на массу пищи для размышлений, Гарри чувствовал себя куда бодрее. Лечение и реабилитация давали хорошие плоды. Даже вынужденные контакты с вейлой не настолько обременяли морально и физически. Видимо, Виктория поняла, что так просто его не сломить, и взяла паузу на выработку новой тактики. Или просто выжидала, когда он утратит бдительность.
Вести себя, как сука, ей это не мешало.
С работой дело продвигалось бодро, но все же медленнее, чем могло бы. Как бы ни хотелось поставить себе экзоскелет и наконец разгрузить суставы, Альбрехт считал, что пока рано. Впрочем, это не мешало облегчать и улучшать руки и ноги, постепенно превращая протезы в аугментику. Ну и просто экспериментируя, пользуясь неограниченным кредитом от спонсоров.
Даже странно, сколько известных людей высказывали уважение его попытке спасти свою шкуру не только словами. Впрочем, он что — дурак, чтобы жаловаться? Не привлекает внимание движением денег семьи Поттер — и слава богу.
Самые трудные четыре недели были преодолены. Ничто не мотивирует развивать бесструктурную беспалочковую магию так же эффективно, как отсутствие принципиальной возможности использовать проводник и мистерии. И, конечно же, периодические визиты мсье Дюпре немало помогали ему в выборе упражнений.
Гарри не разделял мнения Дафны и Гермионы, считавших Армана Дюпре монстром уровня Снейпа в сотой степени. Требователен? А по-другому никак. Только так, выдвигая требования за гранью возможного, разумного и адекватного, можно непрерывно двигаться вперед. Под его руководством Поттер за какой-то год продвинулся так, как не мечтал продвинуться до конца Хогвартса.
А ведь это было только самое начало пути, каждый шаг по которому становился приятным и будоражащим вызовом.
Нынешний этап лечения, конечно же, обещал стать еще более изматывающим. Иначе он застрянет здесь буквально на годы. Ритуалы с жертвоприношениями. Сложные алхимические препараты. Разнообразнейшие обряды. Практически не прекращающаяся работа (менялся только вид деятельности). И, конечно же, борьба за собственную душу.
Демоническое семя было тем сильнее, чем сильнее становился он сам. Инквизитор не обманывал: угроза оказалась гораздо глубже и многограннее, чем Гарри себе представлял. Наличие фамильных архивов, исторические хроники и заключение сеньора Пацци позволили ему сличить источники, а личный опыт лишь подтвердил эти выкладки.
Тогда, в Кардиффе, Азазель пытался его совратить на путь служения демонам. Не добившись успеха — а таковым могло стать только осознанное доброе согласие — демон проклял его. От почти неслышного шепота на грани сознания до оглушительных, взрывающих разум криков, это всеми способами принуждало его к сдаче.
Сны превратились в пытку разума, и так как семя уже въелось в душу, спастись или спрятаться от них было крайне непросто. В периоды бодрствования юноша находился начеку, непрерывно давил проклятие, ведь иначе можно было не только лишиться таким трудом добытых крох здоровья, но и утратить связь с реальностью. Как и чертова вейла, демон внутри не торопился и брал его измором, используя каждый момент слабости в своих целях.
Только глубокое погружение в эфир оттесняло проклятие настолько, что он мог отдохнуть и восстановить разум. Опасно? Мало что по опасности сравнится с потерей себя и превращением в одну из инфернальных тварей… если столь же опасное явление вообще могло существовать.
Причем далеко не факт, что магическая мина, внедренная в позвоночник, сможет его остановить. Даже с зарядом, троекратно превышавшим его прежний резерв.
Ему требовалось срочно выпустить пар так, чтобы не спровоцировать демона внутри себя. Довольно-таки взаимоисключающие вещи: любые сильные эмоции тварь использовала как повод хорошенько проехаться по мозгам, да и пропуск мощных потоков энергии сквозь себя неминуемо пробуждал тварь.
Поэтому, когда в токах эфира появились отчетливые возмущения, оказавшиеся налетом на одно из вейловских поселений, Харальд не столько разозлился, сколько обрадовался.
Были и вполне практичные задачи: проверка аугментики в бою. Имея почти безграничный доступ к ресурсам, Харальд не стеснялся и напихал в себя уйму всего и всякого — больше ради академического интереса и шлифовки навыков артефактора, чем ради какой-то супер-пупер эффективности. Вполне логично, что среди этого было много лишнего. И, конечно же, найдется множество моментов, которые необходимо исправить и понять которые быстро можно только спасая остатки своей шкуры. Книги-то под рукой нет, и пользоваться ею пока не стоило: неизвестно, как на это отреагирует заключенный в нем демон. Может, вырвется, может, будет поглощен, а может, Книга сочтет, что он не Поттер, и сожрет его душу.
Такие себе перспективы, если честно.
Приглушенная, но отчетливая вспышка возмущений в эфире легко заслонила вторую группу налетчиков, но не спрятала от его внимания. И расположена она была… ну, конечно, на солидном удалении от первой группы, уже вступившей в бой. Значит, по крайней мере организаторы налета кое-что смыслили. Может, будет не скучно?
Нужное поселение было почти на противоположной стороне острова, но это было даже полезно: Гарри как раз придумал кое-что для стабилизации пространственных перемещений — самое время проверить. И аппарировал.
Аугментические руки и ноги не были подвержены слабостям вестибулярного аппарата, блевать тоже было нечем (и неоткуда), поэтому осталось лишь разогнать муть перед глазами коротким импульсом сатья и сделать первую пометку: стабилизатор делал только хуже, напрочь выбивая контроль над процессом. Отключил бы, да времени нет.
Было удивительно тихо. Над поселением лениво поднимались пара тонких столбов дыма, как будто кто-то жег мусор, а не дома загорелись. Криков и плача не было, как и ожидаемого шума драки. Только редкие всполохи несильных чар — оглушалок и парализаторов. Принюхавшись, Харальд уверенно определил: прогорали дрова, и в одном случае вполне себе подгорело мясо.
Все выглядело как-то… мирно, что ли? По домам оперативно сновала добрая сотня налетчиков, разделенные на пять групп, и выносили вейл на улицы — только это отличало поселок от обычного спящего. Харальд шел сквозь уже разграбленные кварталы и отмечал, что добро из домов не выносили. В домах оставались вейлы старшего и совсем младшего возраста на улицах без следов сексуального насилия, зато в состоянии наркотического опьянения. Осмотрев одну, Поттер отметил бледную кожу, синеватые губы и уши, суженные в точку зрачки и прерывистое дыхание. Пульс очень слабый и редкий, но жизни вне опасности.
Он знал, что эти ублюдки хотели сделать. Знал, что ждало этих девочек. И понял: отсюда не уйдет никто. Только вот если вейлы вернутся в свои дома и будут приходить в себя после отравления наркотиками, то налетчики удобрят вот эти, стоило признать, восхитительные цветочные ансамбли.
«Убей их всех…» — пробился в череп шепот, и на этот раз Харальд был согласен.
Только вот не растерзает их на куски максимально болезненно, не напьется их агонии и мук, чего требовало это (даже если погружение в скверну и вернуло бы ему здоровье здесь и сейчас), а сделает все с холодной головой. Максимально чисто и аккуратно. В случае успеха не забудет пленных: человеческие жертвоприношения и просто заложники пригодятся всегда. Сейчас не до щепетильности, но и перегибов допускать нельзя. Все должно быть под строгим контролем.
И, конечно же, отступит в случае осложнений. Хотя, кого он обманывал? Не отступит. Скорее сдохнет, но задержит ублюдков как можно дольше, чтобы дать вейлам время спасти своих детей.
Втянув сквозь респиратор воздух и усилием воли включив режим анализа, юноша получил ответ на вопрос: как повязали вейл? Посторонний газ с отчетливым спектром противоположной вейловской энергией и оттенком чего-то опиоидного. Кстати говоря: схожая энергия слабым маревом окружала налетчиков.
Серьезная подготовка выдавала вполне очевидное для такой ситуации: наличие за налетчиками мощной организованной группировки, которая и намеревалась получить барыш.
Вскоре нашлись первые налетчики. Два трупа маргинальной наружности со спущенными штанами лежали в луже крови рядом с вполне живой вейлой лет тридцати — такой же обдолбанной, как и остальные. Разрубленные одним небрежным ударом Секуса вместе с хиленькими щитами почти пополам.
Хм. Странно как-то. Вот отчетливые следы защиты, но выглядят так, как будто Протегусы ставил первокурсник первого месяца учебы. Гарри даже остановился для более глубокого анализа, искренне не понимая, как такая лажа могла существовать в исполнении взрослого мага. А вдруг здесь крылось что-то интересное?
Так, его ошибки нет: щиты и правда оказались полным говном. А вот Секус очень даже на уровне… ага, в сравнении со щитами. Уровень пятикурсника, не совсем забившего на уроки защиты. С другой стороны, такой след похож работу опытного боевика: вложено ровно столько, сколько и надо для разрубания двух тел и двух дохлых щитов.
Кто бы это мог быть? Ну-ка… да, сокрытие ниже среднего, господа. Не студенты, конечно, но и не авроры. Среди налетчиков подсознание тут же выделило гораздо более яркую искру присутствия, которая держала на себе маскировку. Немного сосредоточившись, Гарри нашел еще четверых — по числу групп.
Стало ясно: какая-то организованная преступная группировка наняла маргинальный сброд для грязной работы и перевода стрелок, приставив своих боевиков для руководства и контроля. Просто, эффективно и почти недоказуемо при грамотном подходе.
Вскоре он добрался до первой группы из трех налетчиков. Вяло переругиваясь на немецком, двое волокли под локоть по одной вейле подросткового возраста, а третий со скучающим видом осматривался. Харальда он не видел: дезиллюминационные чары в сумраке работали не хуже мантии-невидимки.
Опьяненные наркотиком вейлы шли, покачиваясь, и постоянно спотыкаясь. Налетчикам они не сопротивлялись, послушно переставляя заплетающиеся ноги.
Вот одна запуталась-таки в ногах и едва не упала. Налетчик отвесил ей затрещину. Третий — явно старший — тут же обложил его и выдал зуботычину, вякнув что-то о необходимости беречь товар. Второй не ответил по причине потери головы: Харальду надоело наблюдать.
Ради любопытства он не стал обезглавливать сразу троих и дал им секунду на реакцию. Реакция… типичная для сброда. Дернулись и набрали воздуха в грудь для криков. Ни тебе щитов, ни прыгнуть в стороны, ни встать спина к спине или хотя бы прикрыться телами вейл — никаких сколько-то разумных действий в такой ситуации. Харальд на их месте влупил бы в сторону эха смерти взрывным (на всякий случай), прыгнул бы за угол дома и там уже накрылся щитами.
В руке сплелось несильное Силовое Лезвие. Вейлы упали рядом с обезглавленными телами и свернулись калачиком. Зрачки плавали, на него не реагировали. Убедившись, что здоровью ничего не угрожало, Харальд с чистой совестью оставил их приходить в себя и с предосторожностями двинулся дальше.
Что он мог сказать спустя шесть столкновений и три дюжины убитых и плененных налетчиков? Десяток любых его сокурсников при жирно подчеркнутом условии мотивации разнесли бы этот сброд и не вспотели.
Сражаться налетчики попросту не умели. Да, могли ударить Редуктусом, Ступефаем или Секусом, но двигались отвратительно, постоянно теряли щиты, не умели накладывать доспехи так, чтобы это не выглядело позором — в общем, не будь необходимости испытывать аугментику, Харальд даже не заметил бы подобных “противников”. Даже ввосьмером они не могли сделать ему буквально ничего. Да что там сделать — даже попасть толком не могли, хотя юноша двигался в темпе быстрой ходьбы!
А потом его накрыли боевые маги. Впятером, потому что им хватило ума бросить сброд, точно определить его местоположение и соответствующим образом построиться. Конечно же, ударили они по доппелю — идиотскую привычку расслабляться от вида слабых врагов из него вытравила Книга. Но ударили слаженно и грамотно: будь он на месте доппеля, потерял бы до трех четвертей защиты и был бы надежно скован где-то на полсекунды, что могло вылиться в неприятности.
Гарри тут же засек троих и прыгнул к ближайшему прямо сквозь коттедж. Аугментика, ускорение самолевитацией и крепкие Бронзовые Доспехи позволили ему даже не заметить пробитых стен, оказавшись позади мага менее чем за четверть секунды. Бетонная крошка продолжала красиво разлетаться по траектории его движения, когда маг шустро развернулся. Харальд подловил его джебом.
Что сказать? Ожидал развороченное лицо и вырванную челюсть (все же протез правой руки гораздо тверже плоти и весил килограмм двадцать). Вместо этого рука без сколько-то заметного сопротивления прошла сквозь череп, расплескав кровь, мозги и костяную крошку повсюду. Это привело к запрокидыванию и нежелательному промедлению.
Разрыв дистанции оказался нужной предосторожностью. Тело мага взорвалось. Неясно, что там было в эпицентре, но невидимая ударная волна снесла напрочь Бронзовые и неплохо потрепала Эфирные Доспехи. А Гарри, несмотря на очевидные препятствия и немалое для застройки расстояние, метко накрыли не самые убойные, но очень качественные взрывные.
Били по нему — загляденье. Лучи огибали все препятствия и попадали точно в грудь, добив Эфирные Доспехи и связав защитой достаточно, чтобы сверху обрушился Огненный Столп, а земля под ногами просела, вздыбилась и обратилась волной лавы.
Наконец-то профессионалы. Слабоваты, конечно, но навыки на уровне. Лорд Харальд Поттер довольно оскалился, чувствуя, как по живой коже побежали мурашки, а сердце забилось втрое чаще и мощнее. Прорвавшись под землю вниз и обновив щиты, юноша вырвался наверх рядом с одним из боевиков. Угрюмая женщина на вид лет сорока, но аурой не старше двадцати, чуть отклонилась и выдохнула в него поток довольно горячего пламени.
Лучше бы сразу уклонилась. Юноша моментально выбросил руку вперед, с легким удивлением отметив довольно сильный болевой сигнал, и заткнул ей рот и нос, обратив огненный поток внутрь. Лицо моментально покраснело. Глаза налились кровью и чуть не выскочили из орбит. Щеки раздулись, как у хомяка, и лопнули, со свистом выпуская раскаленный газ. Аура засветилась болью, мукой и начала гаснуть.
Отпустив женщину и мельком глянув на нее повнимательнее, юноша отметил сгоревшие легкие и довольно впечатляющую живучесть. Исключительно поганое чувство, но после эликсира Драконьего Дыхания легкие хотя бы можно восстановить… сравнительно без проблем. Долго и дорого, но восстановимо.
Даже завидно. Капельку.
Рука пострадала серьезнее, чем казалось ранее. Неприятно, но закалка оказалась совершенно ни к черту, а алхимический сплав начало вести всего лишь при трех тысячах градусов. Контрольные нити и вовсе перегорели, так что движения управлялись только волей. Кстати, без малейших затруднений, что приятно.
Времени исправить часть повреждений не было: наемники атаковали, причем на этот раз жестко.
Черная Молния и Всепожирающее Копье вынуждали его отступить назад, прямиком под сгущавшийся в эфире Туман Смерти, поэтому юноша шагнул вперед и влево, принял Черную Молнию на Мерцающий Щит (кристалл-постановщик почему-то лопнул, хотя защита выдерживала с солидным запасом) и пропустил Всепожирающее Копье мимо себя. Боевики попытались трансфигурировать окружение. Поздно: эти два шага им стоило поменять местами, и тогда вырваться было бы сложновато. Впрочем, Туман Смерти разворачивался слишком медленно, чтобы стать проблемой при любом раскладе.
Доппель, маскировка и левитация в сторону приоткрывшегося присутствия. Пробив собой черепичную крышу, Харальд обнаружил стоявшего в ритуальном круге мага в тюрбане, каком-то халате и с черной бородой до глаз, от которого на милю разило луком, табаком, скверной и смертью. Беглый взгляд на арабскую вязь и два иссушенных мужских трупа (к слову, из маргинального сброда, а не из осеменителей) дал ответ, где готовился Туман Смерти.
Эту мысль юноша додумывал, вгоняя руку в грудь некроманту по локоть и разрывая пальцами мягкий пульсирующий комок.
— Аллаху… — булькнул некромант и оскалил нечеловеческую пасть, со смертью превращаясь в какое-то страшилище. На вид довольно опасное. Тут же зашевелились иссушенные тела, трансформируясь в нечто вроде инферналов, только мумифицированных и с чуть меньшей устойчивостью к огню.
Самое время испробовать еще один подарок Ватикана в полевых условиях.
Нечеловечески гибкие пальцы сложились в нужный знак моментально и легли на лоб врага. Сконцентрироваться правильным образом получилось даже легче, чем на тренировках. Поток горячей и яркой, но не обжигающей энергии плавно потек сквозь его душу в душу некроманта.
Поттер почувствовал лишь легкое и совсем не болезненное, даже приятное жжение. Полного скверны чернокнижника эта сила подсветила изнутри, позволив различить контуры наполовину измененного скелета, вырвалась белым потоком из глаз и в секунду плавно иссякла, оставив лишь обугленный скелет. Скелет упал и осыпался золой, погребая погасший рунный круг.
Нихрена себе… а Клемент-то не преувеличивал. Даже приуменьшил. Даже… как будто астральное тело стало чуть лучше слушаться. Интересно, но об этом потом.
Наполовину измененные тела со стуком замерли. Сравнение с марионетками, которым обрезали нити, оказалось болезненно точным. Какими бы эти люди ни были, мало кто заслужил участь стать игрушкой некроманта.
Харальд повел рукой. Вспышки искрящегося оранжевого пламени объяли высохшие тела, моментально прогоревшие до костей. Последние тоже долго не продержались, оставив от несчастных жертв два пятна золы и надежду на упокоение их душ.
Сдвоенный хлопок аппарации за спиной. Волна настороженности, готовности и… надежды? Агрессии не было. Неужели переговоры? Эфир искажался только развернутыми в полную мощь щитами, но и атаки были наготове.
Харальд обернулся, также избегая демонстрации агрессии. Двое мужчин, братья. Один — старший — выступил вперед и держал наготове саблю в ножнах. Второй держался позади, сосредоточив в навершии посоха нечто довольно опасное. Физиономии выходцев откуда-то из Восточной Европы. Румыны или болгары, может, поляки.
Теперь, когда у него было мгновение оценить ауры, эти боевики не особо впечатляли. Уровень сил — в лучшем случае второй ранг. Контроль похвальный, наверняка за ним крылись достойные умение и выучка. Резерв хорош.
— Кто ты? — обратился к нему младший на немецком.
А что происходит вокруг? О, сброд не забыл о деле, стащив всех жертв в одно место — наверняка где-то там готовился портал — и ожидая инструкций. От маргиналов тянуло нервозностью, разбавляемой вспышками злобы, агрессии и похоти. Пожалуй, еще минут пять — и некоторые наплюют на задачу и начнут насиловать девочек.
Времени на болтовню нет. А жаль: завербовать пару боевиков всегда полезно. Даже мразь очень среднего качества можно применить, хотя бы в виде разовой отмычки.
Шаг сквозь эфир. Глаза старшего расширились, рука дернула саблю из ножен. Поворот корпуса — левая рука вонзилась ему в грудь, вырывая сердце, в то время как правая ударила навершие посоха и взорвалась болью и брызгами расплавленного металла. Узкий, но очень плотный язык пламени ушел в сторону, пробив Стихийные и Эфирные Доспехи.
Продолжая движение вперед, Поттер поднял и выпрямил ногу, вкладывая энергию и прямой удар пяткой. Щиты младшего лопнули, сила удара согнула его прямиком на апперкот оплавленным локтем. Лицо смялось, кровь и зубы щедро брызнули во все стороны, но сознание не погасло.
Левая рука высвобождена из умирающего тела старшего, палец указал на младшего. Пучок сфокусированной электрической энергии разбился о Стихийные Доспехи, а старший, несмотря на две тяжелые травмы, уже приходил в себя.
Выпад всем телом — и левая рука схватила младшего за грудки, а тело со спины пронзила сабля, мало не достав до сердца и обдав душу замораживающим кровь холодом. Накатила сонливость, двигаться стало тяжело, словно к рукам и ногам приковали по горе, но Поттер выбросил из левой кисти насколько мощный поток огня, насколько только мог сфокусировать.
Будь у Гарри тело из плоти и крови, на этом его путь имел шансы прерваться. Дрогнул, ослаб — погиб, и не факт, что куда более здоровое живое тело справилось бы с этой саблей. К счастью, аугментические конечности не были подвержены слабостям и двигались так, как нужно, даже когда разуму казалось, что тело парализовано.
Огненный взрыв снес половину дома и отбросил младшего без фатальных повреждений. Разворот к старшему. Маг умирал, но не сдавался и поднимал боевой жезл. Сабля осталась торчать в туловище, левая рука спроецировала Эфирный Щит со всей мощью встроенных накопителей (тоже лопнувших, одноразовые, з-зараза). Этого хватило, чтобы удержать слабо опознанную атаку, от которой дом начал истлевать и рассыпаться.
Щит свернулся, с пальцев сорвались темно-фиолетовые искровые разряды, впившись в плоть. Потянуло горелым мясом, слабый хриплый крик вырвался из выгнувшегося дугой дрожащего тела, рухнувшего уже безо всякого намека на дееспособность. При этом маг оставался жить — наполовину сожженный Эфирной Молнией, с дырой в груди размером с кулак.
Впечатляюще.
Только после этого младший атаковал. Не выжди он, пока старший выйдет из зоны поражения (ну или выпадет под обломки рушащегося коттеджа), атакуй их обоих — был бы шанс убить Поттера. Довольно зыбкий, конечно, но все-таки был.
Средненький Огненный Столп (на приличный наемнику не хватало мощи) был развеян в половине каста.
Поттер не без труда уклонился от серии атак с посоха, блокировал трансфигурацию воздуха в газ и в два прыжка сблизился с последним боевым магом. Тот пытался аппарировать и разорвался на четыре части. Хороший вышел противоаппарационный щит: не только мешал, но и расщеплял от души.
Этого боевой маг не выдержал и потерял сознание. Осталось лишь собрать его заново, чтобы не помер раньше времени, избавиться от торчащей в туловище сабли (лечебные плетения в позвоночнике уже остановили кровь и отграничили проклятие) и одним прыжком обрушиться на сброд.
Маргиналам хватило ума столпиться вокруг вейл, так что не удалось вот так на ходу смахнуть их одним ударом. Разум мимоходом отметил, что обалдевшие от наркоты девочки были связаны обычными пластиковыми наручниками и щеголяли ошейниками-подавителями, добавив вопросов к организаторам.
Его до сих пор не атаковали, даже не все сосредоточились на нем. Массовый Шок тут же накрыл десяток налетчиков слева, налетчики справа ощутили на вкус попадание под Звуковую Волну из правой руки… из того, что от нее осталось. Почему-то плетение оплавленным протезом оказалось довольно болезненным, хотя нервные импульсы отключены. Что за выверт мозга? Непонятно.
Впрочем, это никак не сказалось на результате.
Некоторые особо отчаянные бросились в атаку. Большинство ринулись врассыпную. По мановению руки под ногами тех и других вздыбилась мостовая, отдельные булыжники устремились к сохранившим равновесие целям. Воздух наполнился глухими ударами и вскриками, по эфиру прокатилось эхо полудюжины смертей тех, кому не повезло.
Новый взмах руки — ментальные щупальца схватили тех, кто остался на ногах после первых двух атак и не дал им сбежать. Все еще контролируемые телекинезом булыжники обрушились на них, ломая кому ноги, а кому и хребты.
Воздух с шелестом вырвался из клапана. Ноющая боль по ходу сквозной раны разливалась жжением по венам. Переполненные энергией тонкие тела вокруг пульсировали, понемногу растворяя проклятие. Голова кружилась, но не из-за кровопотери.
Из-за голода.
Последний раз он принимал суррогат пищи часа три с половиной назад, при этом ничто так не сжигает калории, как боестолкновение. Кормиться ему нужно каждые шесть часов, организм не мог запасать энергетические резервы, а ранение оттянуло заметную долю праны на себя. Жаль, что энергия кончилась так быстро.
И все же, он еще не закончил. Потерпит. На крайний случай преобразует часть маны в прану.
* * *
Санаторий завалили пациенты. Уже давно ему не приходилось работать с ранеными вот так, в первом контакте. К счастью, инстинкты и навыки взяли свое, и Альбрехт быстро втянулся в сортировку, беря ситуацию под контроль. Когда через полчаса прибыли французские медики, появилась возможность немного оценить ситуацию в целом.
На вейл был совершен налет. Причем неизвестные оказались настолько наглыми и подготовленными, что провели отвлекающий маневр в виде полупровального налета на поселение близ хорошо охраняемого городка и второй группой напали в другом месте, хорошо скрывшись и забросав целый коттеджный поселок на четыре тысячи душ газовыми гранатами с релаксантом на основе вейловской крови.
Среди более чем сотни пострадавших большинство оказалось исполнителями второго налета. Неизвестная ОПГ направила туда орду маргинального сброда, приставив нескольких боевиков для контроля, в то время как более сильная, но не так подготовленная именно к пленению вейл группа отвлекала.
К своему стыду Альбрехт даже не заметил колебаний эфира. Налетчики скрывались слишком хорошо. Зато заметил его самый проблемный пациент, у которого в одном месте немедленно завертелся штопор.
Вот и его палата. Сидит под капельницами, приходит в себя после откровенной авантюры. Рана одна, сквозная и артефактным клинком, но не серьезная. Более серьезной проблемой было физическое истощение.
— Доброе утро, Харальд.
— Доброе, — негромкий ответ. В глазах — усталость и… стыд?
Да. Хотя бы стыдиться ему хватало совести. Устроил тут… но, с другой стороны, лучше так, чем еще триста восемьдесят две девочки в рабстве.
— Как вы?
Юноша прикрыл глаза, обдумывая ответ, и выдал:
— Разочарован.
Да, неплохо ему досталось. Истощен настолько, что даже говорить не может. Обычно Поттера не заткнуть.
— Прилягте, — Альбрехт указал на кушетку. — Вы разочарованы собой, противниками, ситуацией?
Юноша сбросил больничный халат. Судя по движениям, суставам досталось не так, как могло бы. Рана уже рубцевалась, проклятие развеяно полностью. Но это интересовало не так, как язвы, оставленные демоническим проклятием.
— Всем, — новый лаконичный ответ.
С вторым и третьим все было ясно. Харальд любил сражаться ради сражения. Любил вызовы, любил побеждать. Но совершенно точно не любил убивать и калечить, пусть и не стеснялся это делать. Ситуация же показывала как коррумпированность Франции, так и неспособность общины защищать себя самостоятельно. Могло ли это понравиться тому, кто буквально возродил великую семью из пепла? Нет. Особенно в контексте союза с вейлами.
— Почему собой?
Взгляд отразил досаду. Харальд махнул оплавленным остовом правой руки. Слов не требовалось: он разочарован своей работой. Впрочем, не удивительно. Альбрехт с самого начала понимал, что юноша переделает протезы не один раз прежде, чем создаст нечто удобоваримое.
Так, что мы имеем? Пожалуй, кожа восстанавливалась достаточно бодро. Могло быть и лучше, но ведь могло быть и хуже. В целом — хороший знак. Альбрехт правильно сделал, пригласив Викторию. Ее сексуальная магия стала той самой гирей, склонившей чашу весов в пользу исцеления. Да и католики, стоило признать, внесли ощутимый вклад.
— Ваша защита показалась достойной, — заметил Альбрехт, вспоминая, как стал свидетелем испытаний возможностей аугментики. — Кроме того, лечебные системы оказались эффективны.
Культи зажили хорошо, рубцы разгладились. Каркас протезов полностью интегрирован в скелет, но суставы, ожидаемо, плохо справлялись с возросшей во много раз нагрузкой. Особенно плечевые. Впрочем, это не проблема на фоне того, что половина внутренностей отсутствовала либо не выполняла свою функцию.
— Металл слабый, — заговорил юноша. — Накопители для боя не пригодны вообще. Кристаллы в таком виде лишены смысла.
А вот позвоночник чувствовал себя хорошо. Позвонки начали восстанавливаться, и экзоскелет очень аккуратно перераспределял нагрузку. Недостаточно, но неплохо. Есть, с чем работать.
— Вы все еще хотите объединить собственный резерв и внешние накопители, — покачал головой целитель. — Опасная стезя.
Пожалуй, раз уж каркасы протезов так хорошо прижились и адаптировались к иммунной системе, можно пробовать укрепить опорно-двигательный аппарат. Хорошо бы сделать это сразу, но остатки плоти юноши могли не выдержать столь масштабной инвазии.
— Да, это бессмысленно, — признал юноша. — В нынешнем виде. У меня есть пара идей, как улучшить взаимодействие.
— Для этого вы и использовали кристаллы, не так ли?
С шеей оставались проблемы. Проклятие слишком глубоко вгрызлось в душу, что не позволяло начать восстановление пищевода и трахеи. Сердце восстановилось полностью, даже стало сильнее. Легкие неплохо восстанавливались, но включать их в газообмен пока рано. Печень и почки в отличном состоянии — это хорошо. Можно пробовать более сильные и токсичные препараты для регенерации тканей.
В целом, боестолкновение положительно сказалось на его здоровье.
— Да. Но только как носители. Заряжал собственной маной.
Разве? Астральное тело казалось свежим. Нет, все-таки нагрузка на тонкие тела была. Британец на редкость везуч: вместо того, чтобы угробить остатки тонких тел боем, он подстегнул их восстановление. Хороший знак. Такими темпами юноша приблизится к расчетной норме меньше, чем за месяц. И… да, в протезах также начали формироваться зачатки тонких тел. Причем справа даже больше, чем слева, продолжаясь за физическую часть в виде руки несмотря на плачевный вид аугментики. Любопытно.
— Насколько я могу судить, в бою вы пользовались преимущественно бесструктурной магией, — внимательно изучил тонкие тела Альбрехт.
— Да.
— И пытались аппарировать. Как результат?
Юношу перекосило так, что было видно даже без нижней половины лица.
— Омерзительно.
— Присядьте.
Поттер скривился от боли, но так удобнее обследовать голову.
— Вот так…
Хорошо. Регенерация есть. Совсем слабая, но есть. Пока что сокращать внутренние элементы маски не нужно, но скоро определенно понадобится.
— Я закончил. Итак, Харальд, обсудим ваше дальнейшее лечение.
* * *
Четыре вихря — огненный, водяной, электрический и пылевой — носились по четко заданным траекториям, каждое мгновение норовя сорваться и смешаться. Что будет от столкновения заряженных стихий? Гермиона знала слишком хорошо.
В том числе на своем печальном опыте. Повезло, что по совету Гарри она держала Стихийные Доспехи и успела бросить в них всю энергию. В противном случае сутками в больничном крыле и истощением не отделалась бы.
Бесструктурный контроль четырех стихий, поддержание в активном состоянии пяти слоев защиты… и левитация, заставлявшая тело и душу дрожать от напряжения, как на планке. Гриффиндорка вкладывала всю себя, только бы переключиться на что-то другое.
Только бы не думать.
Надолго это не помогало. Несколько мучительных минут — и левитация отказала первой. Бросив энергию в щиты и едва сумев встать на ноги, Гермиона напряглась, ожидая смешения и взрыва… и наконец-то смогла удержать стихии и погасить их раньше.
Ноги дрожали, одежда пропиталась потом, дыхание сбито, сердце бешено колотилось. Насколько же она слабая, раз магическое истощение так сильно сказывалось на физическом теле…
Слабая. И не важно, насколько велика ее магическая сила, если реализовать эту силу Гермиона не способна. Если… если Гринграсс, будучи втрое слабее ее, диктовала гриффиндорке свои условия.
Грейнджер беспомощно сползла по стене прямо на холодный пол. Слишком измотанная, чтобы ходить, но недостаточно, чтобы забыться.
Снова накатили дурные воспоминания. Снова внутренности подступили к горлу холодным комком тошнотворного страха.
Дафна Гринграсс. Ее холодная улыбка, гордая осанка, надменный взгляд… и подавляющее превосходство. Ее смех, все еще эхом звучавший на краю сознания. Ее слова, больно обжигавшие сердце, отравлявшие душу. Ее сила, перед которой Гермиона оказалась совершенно беспомощна.
И, что хуже всего, собственные проблемы Грейнджер, которые эта змея вытащила наружу и использовала против гриффиндорки.
Гермиона не знала, где истина, а где ложь. Сомнения одолевали буквально во всем. Господи, она не могла понять, реально ли все это? Вроде бы реально, вроде бы не заперта в собственном разуме, окруженная иллюзиями, вроде бы все признаки есть… но что, если это — глубоко проработанная, изощренная иллюзия?
Ужас душил ее. Ранее Грейнджер была убеждена, что ее разум не тронут. Так вот: Гринграсс взяла ее под контроль в обход окклюменции и природной устойчивости. Причем не похоже, чтобы испытывала большие затруднения с поддержанием влияния.
Но не это было страшнее всего.
Влечение .
Гермиона не испытывала сексуально влечения. Ни к парням, ни к девушкам. Но стоило ей увидеть, как Гринграсс и Девис… как они…
Она словно ощутила те ласки. И… испытала оргазм. Только от того, что наблюдала.
“ Наша милая гриффиндорка не только наблюдала, как ты кончила дважды, но и сама не удержалась. Даже не трогала себя. Из-вра-щен-ка”, — прозвучал из памяти переливчатый голос, полный насмешки и издевки.
— Уйди… — взмолилась Гермиона. — Оставь меня в покое…
За что Гринграсс так с ней поступила? Неужели Грейнджер для нее конкурент? Очевидно же, насколько слизеринка важна для Гарри — а за кого еще им конкурировать? Интересы не пересекались. В преданность этой змеи брату Гермиона не верила.
За что? Такая жестокость только за то, что Гермиона, по мнению Гринграсс, совала нос не в свое дело? Или… потому что могла ?
“Вот я гадаю, чему ты завидуешь больше: что Гарри даже не глянет на тебя, как на женщину — или что я не использую тебя ?”
Гермиона и сама не знала, но к стыду и ужасу осознала, что испытывала влечение к Гринграсс. Осознание бисексуальности Дафны и ее открытость только подстегивали инстинкты. Но вместе с влечением Гермиона боялась, что она хотела слизеринку гораздо сильнее, чем выразить телом благодарность Гарри. И боялась, что как раз к нему желания не испытывала вовсе. Отнюдь не Гарри волновал ее сны…
Хотела. Боялась. Завидовала…
Особенно угнетало то, что Гринграсс заполучила лучшее, что могло произойти с девушкой — терпеливого и хорошего парня, который не обидит и не даст в обиду другим. И совершенно этого не ценила, развлекаясь с подружкой. А, может, и не только с подружкой. Может, не только с девушками…
У Гринграсс полностью отсутствуют мораль и совесть. Гарри считал, это — следствие ее заболевания и наплевательского отношения родителей. Психические стопоры просто не были заложены до того, как сформировалось сознательное мышление. Потом Гринграсс сама делала выбор…
Есть ли у нее чувства? Определенно, есть, эмоциональная сфера полностью сформирована и вполне нормально функционировала.
И снова предательская мысль: может, у Гермионы есть шанс?
“Завидуешь, — словно наяву теплые губы коснулись уха, пустив по телу волну дрожи. — Завидуешь, милая… потому что тебя сломали… потому что хочешь — и не можешь. Ни с парнем, ни с девочкой… ни даже сама с собой”.
И снова Гринграсс попала в точку. Гермиона даже самоудовлетворяться не могла. Да что там сознательные попытки — даже в душе ей было неприятно прикасаться к себе там. Хорошо, что бытовые чары неплохо работали и избавляли от необходимости, позволяя сохранять чистоту.
С Вудом слизеринка тоже была права. Гермиона получала удовольствие от расправы над одним из насильников… но правда в том, что это не имело отношения к сексуальному удовольствию. Только указание на то, что у Грейнджер и самой рыльце в пушку.
Она и правда получала удовольствие от жестокого унижения другого. И это было настолько мерзко, что Грейнджер старалась не пересекаться с Вудом. И ненавидела себя за то, что оказалась такой же .
Гарри прав. Нельзя опускаться на уровень мучителей — станешь одним из них. Гермиона стала. И теперь, когда эйфорию от победы разрушила лишенная жалости змея, Грейнджер отчетливо поняла: Гарри бы этого не простил. Разово, в моменте — да, это можно списать на расплату. Но только не удовольствие от жестокости.
Горько признавать, но Дафна Гринграсс поступила справедливо.
“Ты сама отдашь палочку, стоит мне пожелать”, — вновь прозвучал в сознании отчетливый голос.
Отдаст, и не только палочку. И не только потому, что ее принудили.
Забавно. Осознав все это, Гермионе даже стало легче. Страшно, тошно, но все-таки легче. Наверное, стоило поговорить с ней… или нет, лучше не надо…
— О чем задумалась? — прозвучал наяву слишком знакомый голос.
Гермиона дернулась, но ослабевшие руки и ноги не смогли тут же привести ее в вертикальное положение. Пришлось вставать по стеночке, мучительно краснея под малость насмешливым взглядом голубых глаз.
Дафна Гринграсс оказалась здесь вовремя. Подозрительно вовремя: у Гермионы едва оформилась мысль встретиться с ней.
— Я…
Сказать “о нас” — как это прозвучит? А именно так и прозвучит, как оно есть. Невольно зацепившись взглядом за изгиб губ, слегка подчеркнутых тинтом, Гермиона осознала еще кое-что.
Насмешка сменилась улыбкой — неожиданно теплой. Прикосновение ладоней к щекам. Реальное… нежное. Настолько нежное, что по телу пробежала дрожь.
— Что ты… делаешь… — голос внезапно сел.
Что бы Дафна ни делала, Гермиона малодушно не желала, чтобы это прекращалось. Физический контакт с другим человеком впервые с тех событий оказался не только не отвратительным и пробирающим до дрожи (даже массаж от Парватти Гермионе приходилось терпеть), но даже… приятным.
— Я пришла поговорить, — негромкий, мягкий голос гипнотизировал, покорял и расслаблял, замедляя мысли. — Почувствовала. что ты тоже этого хочешь.
— Это ты, или…
Иллюзия, хотела сказать Гермиона, но вдруг ей не хватило дыхания. Веки странно тяжелые, и слабость тела все сильнее.
И глаза — голубые глаза, что глядели с выражением, которого Грейнджер не видела очень давно и совершенно точно не ожидала от Гринграсс.
С нежностью.
— Это я, — шепот. — Настоящая. Хочешь?
— Да, — быстрый ответ.
Поцелуй. Нежный. Ласковый. Бережный. Трепетный настолько, что Гермиона задрожала всем телом. Ни к чему не обязывающий, без напора — и от этого еще более трепетный и желанный.
Слишком силен страх. Слишком тяжела ее рана. Дафна это понимала и берегла …
Пальцы вцепились ей в плечи, Гермиона ответила на поцелуй, пытаясь выразить хотя бы малую толику благодарности, которую испытывала.
Их губы разъединились, но Гермиона не желала отстраняться. И Дафна… прижалась лбом к ее лбу, обнимая за плечи.
— Я не должна была так поступать, — виноватый шепот, слишком интимный, чтобы спокойно на него реагировать. — Прости, если сможешь, я… я хотела помочь. Я хотела встряхнуть тебя, но ранила еще сильнее… я просто…
Гермиона верила. Не могла не верить тому, что так отчетливо ощущала всем существом. И понимала свою ошибку.
У Дафны Гринграсс и мораль есть, и с совестью порядок. Только касалось это не всех.
— Все в порядке, — прошептала Гермиона в ответ. — Обними меня крепче…
* * *
Очередное просиживание штанов в кабинете. Очередной разбор донесений от наблюдателей. Скучно, скучно, неинтересно, предсказуемо… А вот это любопытно. Что тут у нас?
Какая жалость. Поспешил с выводами. Всего лишь очередной любитель начитался старых гримуаров, поднял пару дохляков и возомнил себя темным властелином.
Выйти, что ли, в поле? С последнего выхода прошло… Господи, два года! Как один день пролетели в заботах и тревогах.
Срочно исправить. А то забудет, как выжигать скверну и с какой стороны браться за копье.
— Брат Пий, — ожил коммуникатор на столе. — Донесение с Корсики.
Корсика. Лорд Харальд Поттер. Занимательный молодой человек, который заставил его нервничать, но, признаться, по делу. Донесение наверняка о нем.
— Входи.
Послушник Ордена уважительно поклонился и передал файл с несколькими печатными листами и дискетой. Последнюю Пий тут же вставил в компьютер и взялся за рапорты.
Вот это наглость. Конечно, вейлы — не христиане. Магические существа, отвергавшие веру в Бога, проповедующие распутный образ жизни и на редкость непокорные. Однако, они — живые и разумные существа, творения Бога, пусть и не самые ответственные. Такой масштабный налет со стороны какой-то паршивой ОПГ — пощечина не только властям Франции, но и Церкви.
Особенно в контексте участия лорда Поттера. Жаль юноша так и не дал ответа, сказав, что ему нужно время все взвесить.
— Брат Симеон, будь любезен, пригласи брата Альберта, — нажал кнопку коммуникатора Пий.
Дискета загрузилась, и Великий Инквизитор принялся изучать фотографии с места происшествия.
Цепкий взгляд немедленно опознал следы магического боя… и сорванный ритуал некромантии. На этих полуистлевших обломках сохранились специфические пятна — здесь было Очищение, довольно высокого порядка. А вот здесь — магический огонь, истребивший пару инферналов.
— Брат Пий, — в кабинет вошел Альберт, лейтенант экзекуторов.
— Брат Альберт, будь любезен заглянуть по этому адресу, — Пий черканул на отрывнике пару строк. — Нужно объяснить этим господам нашу позицию.
Цепкий взгляд на бумажку.
— Аминь, — склонил голову Альберт и покинул кабинет.
Пий вернулся к фотографиям. Вот довольно плохо сохранившийся труп, определенно боевой маг. Такое чувство, что ему в голову влетела металлическая труба на большой скорости… или один юноша не соразмерил силу удара аугментической рукой.
Да. Вот и доказательства связи лорда Харальда с этим происшествием. Что тут у нас…. ага… ага… вот как… даже так…
— Хм… — Пий поднялся и подошел к столику, включая чайник и насыпая в чашку заварки. Пока грелась вода, Великий Инквизитор открыл ящик и отломил кусочек отличного горького шоколада, аккуратно выложив на маленькую тарелочку.
Только когда комнату наполнил аромат заваренного чая, Пий вернулся к мыслям о деле, подсознательно упорядочив разум.
Значит, лорд Харальд узнал об атаке на вейл в момент начала, безошибочно выбрал ключевую цель и нанес собственный удар. Без промедлений. Убил двух из пяти боевых магов и около полусотни сброда, остальных захватил в плен. Для чего такому магу могли понадобиться пленные? Простенькая задачка.
Пий чуть улыбнулся и сел за стол. Определенно, стоило подать Его Святейшеству прошение об индульгенции.
Если юноша использует пленников для лечения и только для этого, если он поведет себя, как зарекомендовал, и будет полон отвращения к себе, если он покается — Пий в нем не ошибся. Если же нет… печально, но столь ранняя и неожиданная проверка на прочность даже к лучшему.
— Брат Симеон, — нажал кнопку Пий.
— Брат Пий, — поклонился послушник.
— Будь так любезен, пригласи брата Клемента… и отнеси это в приемную Его Святейшества.
Пий же пока сходит и наберет свежей воды, вымоет чашку и заварник и вообще, разомнет ноги. Кто-то, возможно, порицал бы его за это. Великий Инквизитор презирал идею использовать послушников для чего-то, кроме дел, которые не соответствовали его должности.
Постирать рясу, приготовить обед и прибрать келью он мог сам. Если, конечно, хватало времени. Иногда его служба становилась настолько напряженной, что без помощи послушников было никуда.
С этим разобрались. Что там дальше?