Пазула Секундус, столица Хомуксарсн Взаимоотношения различных институтов Империума были темой даже не для отдельного исследования, а скорее для отдельной научной дисциплины. Нагромождение бесчисленных полномочий, взаимных обязательств, конфликтов интересов, постулатов и принципов, нередко доходящих до открытой вражды — все это нагромождалось друг на друга в течение тысячелетий. Ненадежная телепатическая связь еще больше усугубляла проблему, когда какие-то анклавы на протяжении долгого времени оставались в изоляции, вырабатывая такие обычаи, которые легко могли пойти — и шли — в разрез с чьими-то еще. За примерами далеко ходить не надо, потому что не было сектора, по которому не прокатилась бы Война Веры от того, что жрецы не смогли договориться, как трактовать тот или иной священный текст. Инквизиция в этом плане ничем не отличалась от остальных, и в тоже время стояла особняком. Различия начинались еще с момента зарождения. Прочие подразделения Адептус Терра эволюционировали из каких-то иных организаций, или же возникли, когда потребовалось официально оформить то, что существовало де факто. Имперская Гвардия и Имперский Флот были двумя частями разделенной Имперской Армии времен зари Империума, Адептус Астартес появились в результате реформы Легионес Астартес, и даже Адептус Астрателепатика и Адептус Астрономика были созданы на материально-технической и правовой базе, предшествующей Великой Ереси. Но не Инквизиция. Существование Инквизиции было прямым проявлением воли Императора. Она возникла с нуля, как ответ на невиданные ранее угрозы. В древнейших записях говорится, что в темнейший час, когда силы предателей осадили Императорский Дворец, то Малкадор Герой привел к Императору семерых мужчин и женщин, что стали основателями нового ведомства. Казалось бы, как можно в такой момент думать о перспективе, когда враги буквально стучали во врата Санктум Империалис? Что ж, это говорит лишь о том, что они не так дальновидны, как Малкадор. Ни в одном архиве, ни в одном апокрифе не говорится главного: что все семеро были вольнодумцами, которые имели собственное представление о том, что является благом для Империума. Они имели дерзость не соглашаться с Императором, а кому-то довелось и оказаться в заточении за свои взгляды. Но Малкадор призвал их, а Повелитель Человечества одобрил его выбор. Так родилась Инквизиция. Сомневающиеся. Ходящие по краю ереси. Ненавидимые и внушающие страх. Абсолютно необходимые. Обширнейшие полномочия Инквизиции преследуют три сверхзадачи. Во-первых, быть противовесом для остальных Адептус Терра. Будь то предательство наземных войск, флота, ордена космического десанта или церковной епархии — нередко именно инквизитор будет первым, кто поднимет оставшиеся лояльными силы на борьбу с угрозой. Иногда он может лично возглавить ее, но скорее просто донесет информацию нужным должностным лицам, а сам будет держать руку на пульсе через свою агентуру. Вторая задача не столь очевидна, но возможно, даже важнее первой. Это преумножение знаний. Тут конечно можно задать вопрос: а зачем возлагать эту функцию на Инквизицию, если существуют Адептус Механикус, которые никогда не удаляют никаких сведений? Затем, что инквизиторы не делают из знаний культ. Они для них сырье, инструмент и валюта, но никак не сокровище, не котором нужно сидеть как грокс на яичной кладке. Да, в некоторых областях чего-то могли достичь и «шестеренки», и особо образованные чиновники, и священнослужители, и даже некоторые скучающие аристократы, направившие богатства и усилия в благое русло. Но только Инквизиция обладает лицензией на глубокое изучение врага внешнего, врага внутреннего и врага потустороннего, в то время как любого другого подданного Империума за интерес к подобным вещам ждет казнь. На фоне первых двух, третья задача словно бы и незаметна. В каком-то смысле, она является их логическим продолжением. Суть ее в альтернативном мнении. Грубо говоря, если сотня человек из других Адептус скажут «это белое», то инквизитор обязан сказать «это черное» и добыть любые мыслимые доказательства своей правоты. В обществе, где забыт научный метод, где догматизм и косность стали нормой, а невежество добродетелью, это единственный способ взглянуть на ту или иную проблему под различными углами и найти оптимальный подход к ее решению. Ну, как говорили на Земле, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Виной ли тому чрезмерная вера Императора в благоразумие своих подданных, или же за десять тысяч лет накопилось слишком много непредсказуемых переменных, но теория сильно отличалась от практики. А на практике этот подход хоть и редко выливался в откровенные злоупотребления, но порождал конфликты, рост общественной напряженности и пассивно-агрессивное сопротивление. Иногда и просто агрессивное. Не удивительно, что подавляющее большинство инквизиторов предпочитали работать без привлечения внимания, скрываясь не столько от врагов, сколько от «союзников». Потому что поиски затаившегося врага лишь немного усложняются по сравнению с выслеживанием расслабленного, тогда как переполошившееся планетарное правительство, спешно маскирующий приписки с трехвековой историей Администратум, пускающие пену от служебного рвения Адептус Арбитрес и доеб… допытывающиеся до строгости соблюдения ритуалов жрецы Министорума могут из самых лучших побуждений сделать работу оперативной группы в принципе невозможной. В этом и заключался главный изъян плана, предложенного Вертером. Для того, чтобы быстро и без проволочек проверить представительства Империума на планете, Тору придется предъявить инсигнию. Положительный результат проверки может спровоцировать нападение, но отрицательный куда хуже — потому как непредсказуем. Поэтому инквизитор ввел небольшую поправку: проверка будет проводиться без раскрытия легенды, то есть под эгидой Дома ван Второвых. Челнок резко затормозил у земли, от чего всех пассажиров вдавило в сиденья инерцией. В отличие от причаливания в ангар космического корабля, приземление на поверхность не так сильно давило на уши, зато изменение силы тяжести ощущалось моментально. Если искусственная гравитация всегда равнялась стандартной земной, то каждая отдельная планета преподносила сюрпризы. Слишком сильная гравитация — это плохо, потому что резко возрастает нагрузка на кости и мышцы, включая сердце. Отнюдь не редкостью были случаи, когда вполне здоровые люди, оказавшись на планете с 1,2g, умирали от инсульта или сердечной недостаточности. Слишком слабая тоже нехорошо, потому что возврат к обычным условиям после долгого расслабления приведет к тем же самым проблемам. Вертеру в этом плане было проще, ему было достаточно заменить константу ускорения свободного падения в своем коде, чтобы бионика заработала без сбоев, а в целом изменение нагрузки влияло только на расход энергии. А вот остальные члены свиты заметно прибодрились: гравитация на Пазуле Секундус составляла 0,93g. Через несколько секунд после касания опустилась аппарель и в десантный отсек «Арвуса» ворвалась местная атмосфера. «Не самое радушное приветствие», — подумал Вертер про себя. Космопорт Хомуксарсн носил одно название со столицей планеты, но фактически находился в тридцати километрах от нее. Стандартная мера безопасности при строительстве подобных сооружений, чтобы глиссада кораблей не пересекалась с населенными районами. Сам космопорт тоже представлял собой воплощение стандартизации: залитая бетоном площадь с разметкой, насколько хватало глаз, типовой диспетчерский комплекс, снующие тут и там сервиторы, сервочерепа и просто работники.Трансорбитальный пассажиропоток был довольно оживленным для планеты с такой численностью населения, но все равно скудным. В основном туда-сюда мотались клерки, курьеры и среднего ранга чиновники. Грузовые терминалы находились в отдалении, и там жизнь кипела куда активнее: за считанные минуты приземлилось и взлетело несколько крупнотоннажных грузовых модулей.Примерно через десять минут ожидания к «Арвусу» подкатило три наземных пассажирских машины. Функционально они выполняли роль вип-транспорта, внешне же, как и большинство техники на основе Стандартных Шаблонных Конструкций, напоминали помесь кирпича с паровым котлом. Инквизитор под личиной квестор-саванта сел в среднюю, где его уже ожидал Афаний ван Второв. Остальные члены свиты распределились между головной и замыкающей.Вертеру пришлось ехать в компании корабельных силовиков, Шмата и Софии, так что пришлось не только соблюдать легенду, но и подавать пример. То есть поглазеть по сторонам не получилось, и окружающий пейзаж он впервые увидел только когда кортеж остановился на территории дворца планетарного правительства. Тот, на фоне шпилей миров-ульев, не впечатлял, хотя местным наверняка казался неслыханной роскошью. Он довольно близко напоминал здание Московского Государственного Университета — до того, как его превратили в медресе, а затем сровняли с землей бомбами.Делегация с помпой направилась на прием к губернатору. Вернее, туда направились ван Второв, Тор и София. Ораве телохранителей и астропату пришлось дожидаться перед закрытыми дверями. Вертер уже привычно оценил обстановку. Охранялся дворец не особенно круто. Вокруг периметра прохаживались вооруженные огнестрельными автоматами солдаты, наверняка на возвышенностях сидело несколько снайперов, но в целом военная готовность находилась на околонулевом уровне. Взвод вооруженных штурмовиков устроил бы тут кровавую баню, почти не встречая сопротивления. Тоже самое мог сделать отряд гибридов второго-третьего поколения, или несколько чистокровных особей.Это одновременно и радовало, и внушало опасения.Дом ван Второвых имел очень серьезное влияние на Пазуле. Распространялось это влияние и на губернатора. Не настолько, чтобы тот подчинялся Вольному Торговцу как сюзерену, но достаточно, чтобы ван Второв мог явиться на прием в любое разумное время и заставить к себе прислушаться.Легенду об угрозе эпидемии тут можно было разыграть наилучшим образом. Если ксенозаражение не успело охватить планетарное правительство, то его ресурсы можно пустить на обследование в глобальном масштабе. Конечно, у местных гроксовалов нет хитроумных приборов, позволяющих провести генное секвенирование за считанные секунды, ни нужных знаний, но это и не требуется. Достаточно выдать готовые тесты, которые требуют каплю крови и несколько дней на вызревание культуры, чтобы определить характерные для тиранидов белковые цепочки. А уж зеленое от желтого они как-нибудь отличат.В вокс-бусине раздался короткий одиночный щелчок. Планетарный губернатор не был заражен. Ожидаемо, будь он гибридом или хотя бы носителем нулевого поколения, Пазула бы давно перешла под власть культа.Дальше процедура пошла по накатанной: одного за другим губернатор вызывал своих ближайших подчиненных, те подвергались процедуре и с каждым холостым щелчком вокса немного отлегало от сердца. От нечего делать Вертер принялся осматривать зал, в котором охрана ожидала хозяев. Обстановку можно было описать в двух словах: «провинциальная роскошь». Ну то есть когда вместо мрамора гипс, вместо золота сусальная позолота, вместо красного дерева — покрытая лаком сосна, а отсутствие вкуса и гармонии компенсируется (нет) плотностью украшений на квадратный метр.Все здесь было какое-то немного не настоящее. Лепнина на стенах, цветущие растения в керамических вазах и блестящий пол вызывали ассоциацию со сверкающей улыбкой человека, мучимого внутренней неуверенностью.«Пазула Секундус — новое общество, — вспомнил Вертер. — Полная реколонизация после зачистки бунтовщиков произошла около двухсот лет назад. По меркам Империума они даже чемоданы распаковать не успели».Последним на ковер вызвали министра здравоохранения. То есть, его должность называлась иначе, но Вертер решил не забивать объем памяти несущественной информацией. Он отвечал за те огрызки медицины, что правительство предоставляло жителям планеты. Ради справедливости, огрызками они были только с земной точки зрения. По меркам Империума прививки для младенцев, терапия для детей и подростков, доводящая их до работоспособного состояния, и субсидирование лечения профессиональных заболеваний и травм выглядели почти социалистической утопией. Строго говоря, на любом сколько-нибудь развитом мире существовали медицинские службы, в том или ином виде. Обязанностью планетарного губернатора было поставлять десятину надлежащего объема и качества — в том числе рекрутов для Гвардии. Здоровых и крепких рекрутов, а не чахоточных дохляков. И здесь фиолетовый орк крылся в социальной модели Империума — а именно, в сверхэмансипированности. Местные законы и обычаи могли разниться, в зависимости от экономического уклада, но с точки зрения имперского законодательства мужчины и женщины были полностью уравнены в правах и обязанностях. В том смысле, что у всех было право и обязанность служить Императору. На примитивных мирах все было просто: хозяйство держалось на ручном труде, ячейкой общества была семейная община, зачастую ходящая под феодалом, а значит женщины в течение жизни рожали дюжину детей, половина из которых доживала до года, а четверть до совершеннолетия. То есть примерно как на Земле до промышленной революции. На пресловутых «сколько-нибудь развитых» мирах, дела обстояли иначе. Здесь правило бал сокращение издержек, поскольку промышленные предприятия и агрохолдинги находились в собственности элиты. Беременная женщина работала хуже и потребляла больше пищи, воды и кислорода. Роды делали ее нетрудоспособной на несколько дней. В эпоху, когда слова «выходной» и «отпуск» давно и прочно покинули лексикон, деторождение выглядело отвратительной попыткой уклониться от выполнения дневной нормы. Ребенок в индустриальном обществе также был бесполезен в течение как минимум первых десяти-двенадцати лет. На подножном корму он, в отличие от аграрных планет, существовать не мог. Родители были вынуждены вкладывать на него ресурсы, и без того крайне ограниченные, которые никогда не окупятся. Отчасти повторялась ситуация Земли, когда индустриализация и урбанизация привели к обвальному снижению рождаемости. Дети были обузой с экономической точки зрения, и вдобавок человеческая психология дергала стоп-кран инстинкта размножения в условиях скученности. Отчасти — потому что за сорок тысяч лет кое-что успело поменяться, и в первую очередь сами люди.Да, внешне они мало отличались от своих земных предков, мелкие различия во внешности не в счет. Тем не менее, кое-какие эволюционные различия успели накопиться и закрепиться. Во-первых, примерно четверть популяции человечества была способна к частичному перевариванию целлюлозы. Около пяти процентов имели гены, способствующие глюконеогенезу из животных белков, как у облигатных хищников. В старых сообществах, восходящих ко временам до Долгой Ночи, часто встречалась способность вырабатывать витамин С самостоятельно, не нуждаясь в свежей растительной пище или витаминных добавках. И уж точно невидимая рука естественного отбора давно порешала тех, кто отказывался размножаться, сидя друг у друга на головах.Добавим сюда закрепленный в Лекс Империалис и подкрепленный Экклезиархией запрет на свободный оборот средств, препятствующие зачатию, чрезвычайную скудость досуга и банальное отсутствие ресурсов на земной образ жизни, который с точки зрения среднего гражданина Империума выглядел бы царством гедонизма.Подводя итог, в моменте дети были невыгодны ни элитам, чьи прибыли они снижали, ни рядовым подданным, чьи скудные ресурсы на себя оттягивали. Ровно до того момента, пока Администратум и Муниторум не начинали трясти с губернатора десятину и рекрутов, другой рукой поглаживая болт-пистолет. В итоге элиты были вынуждены под страхом кары вводить определенные социальные подачки. Не пособие по безработице, и не пенсии, конечно. Концепция пенсий людям сорок первого тысячелетия была в принципе непонятна и чужда. Все было куда скромнее: снижение норм выработки для беременных, пайки для нетрудоспособных детей, минимальное обучение для них же, и медицина, позволяющая малочисленному потомству доживать до фертильного возраста. Разумеется, додумались до этого не все, и не сразу. Но кто не додумался — тех либо сместили Адептус Терра, либо уничтожили внешние враги. Социальный дарвинизм, паршиво работая на уровне индивидуумов, отлично проявил себя в масштабах пангалактического государства.Где-то медицинское обеспечение брал на себя непосредственно губернаторский аппарат. Где-то эту обязанность удавалось делегировать гильдиям и кланам, владеющим активами. В более цивилизованных секторах работали специализированные подразделения Администратума — Официо Медика.На Пазуле Секундус выбрали первый вариант, поскольку местные элиты не обладали нужными средствами, Дом ван Второвых в проблемы «земляных» глубоко не вникал, а присутствие Адептус Терра на планете было невелико. Восточный Предел, как никак.С министром Тор и ван Второв беседовали довольно долго, около получаса. По итогам, тот ушел напуганным, хотя и пытался скрывать чувства. Вряд ли свалившаяся на голову угроза эпидемии его обрадовала. Оставалось надеяться, что он не станет заметать под ковер выявленные положительные тесты, чтобы показать хорошую отчетность.После аудиенции, делегация покинула дворец. Вольный Торговец забрал с собой Софию и направился в свою виллу, где собирался лично проверить весь персонал с помощью выдернутого с «Луха Несломленного» хирургеона. Квестор-саванта и его свиту ждали куда более скромные апартаменты в «гостевом» квартале столицы.Когда все загрузились в автомобиль, Тор достал из кармана какое-то устройство, напоминающее гранату, положил его на раскладной столик и что-то нажал. Устройство дернулось, раздвинулось в стороны и тихо загудело.— Глушитель машинных духов, защищает от подслушивания, — пояснил инквизитор и откинулся на спинку кресла. — Герман, Влад. Высшее руководство чисто. Что нам делать дальше?Оперативники переглянулись и выпалили в один голос: — Командование СПО.— Экклезиархия.— Интересно, — кивнул Тор. — Аргументируйте. Герман, ты первый.— Силы планетарной обороны являются наиболее значительной силой в системе, не считая флота ван Второвых. Только части постоянной готовности насчитывают триста тысяч душ, мобилизационное развертывание за считанные дни увеличит это число до тридцати миллионов. СПО являются наиболее ценным ресурсом как для нас, как возможный инструмент искоренения культа, так и самого культа — как ударная сила для захвата власти. Исходя из этого, именно на них следует сконцентрировать ограниченные ресурсы.— Это логично. Влад, твоя точка зрения?— Как сказал Герман, наши ресурсы ограничены — в первую очередь, запасом готовых генотестов. Присутствие Экклезиархии, как и прочих структур Империума, на планете невелико, но они представляют собой сплоченные силы. Если анклавы подвержены заражению, тогда их сравнительно легко уничтожить. Если они не тронуты, то их можно использовать, не рискуя вскрыть гнойник раньше времени. Я предлагаю начать с Экклезиархии а не с Адептус Арбитрес, потому что они обязаны контролировать местные верования и секты. Возможно, одной только их информации будет достаточно, чтобы сделать положительный вывод. Кроме того, миссии Госпитальер часто работают с неимущими слоями населения. Возможно они лично видели гибридов, но принимали их за минорные мутации.— Ни два десятка Сестер Битвы, ни пять тысяч арбитров не смогут совладать с СПО, — возразил Герман. — Особенно если поражена цепочка командования.— Если начнем копать под СПО без подготовки, то гибриды могут почуять неладное и все равно перейдут к открытому восстанию.— При положительном выводе с СПО в любом случае придется иметь дело. Не лучше ли сразу исключить худшие варианты?Инквизитор поднял ладонь, и спорщики тут же умолкли.— Достаточно. Как верно замечено, наши ресурсы ограничены. Мы будем использовать их широко в том случае, если подтвердится положительный вердикт и нужно будет определить не наличие заражения, а его масштаб. Подготовка контр-эпидемийных мероприятий займет у местных структур время, поэтому до того момента будем проверять косвенные признаки. Герман, сестра Хаддрин, завтра мы навестим резиденцию епископа и местный монастырь. Влад, берешь с собой Джея и новичка. Прошвырнетесь по трущобам, инкогнито разумеется. Я не жду многого от этой вылазки, но ты знаешь, на что обращать внимание. Действуй по обстановке.
Вертер кивнул, но на душе заскребли кошки. С силовым мечом на поясе он бы чувствовал себя куда увереннее. Он скосил глаза на Шмата. Тот весь день старательно следовал своей легенде: молчал с каменной рожей, почти даже не дышал. Не будет ли он обузой? Хотелось бы надеяться на лучшее, но одной ею долго не живут.