➡️СЮДА
***69***
Профессор Макгонагалл злилась, потому что чувствовала, что все управляющие ниточки в Хогвартсе перетекают в совершенно другие руки, а ведь раньше именно она удерживала их. Долорес Амбридж… А ведь она ее прекрасно помнила. Та училась на Слизерине и никогда не проявляла каких-то лидерских качеств, была середнячком, а теперь! Откуда что взялось? Еще и решения принимает через ее голову. Отпустила Поттера и Грейнджер на выходные, когда в Хогвартсе такое совершенно не приветствовалось. Ученики должны быть в школе, и отпускали их только на каникулах или при форс-мажорных обстоятельствах. А вот такой фаворитизм не приветствовался. Минерва даже пошла разбираться с ней, о чем впоследствии пожалела. Не стоило связываться.
— Мисс Амбридж, — начала она, войдя в кабинет Альбуса, считать, что это просто кабинет директора, место которого может занять любой проходимец, она отказывалась. Да, у нее с Альбусом были разногласия, но… Но они сходились в фундаментальных вещах.
— Директор Амбридж, — со сладкой улыбочкой поправила ее Долорес. — Прошу не забывать об этом, профессор Макгонагалл.
— Директор Амбридж, — едва не сквозь зубы повторила Минерва. — Я пришла спросить у вас, по какому праву вы отпустили Поттера из Хогвартса.
Долорес откинулась в кресле, клятвенно обещая себе сменить это пыточное сооружение на что-то более удобное, оглядела Минерву и сказала:
— Присаживайтесь, профессор Макгонагалл, — она указала на такой же неудобный, как и кресло, стул для посетителей. — Присаживайтесь и объясните, чем конкретно вы недовольны.
Минерва села — сухая, прямая, как палка, с неодобрительно поджатыми губами, и посмотрела на Долорес так, словно она не ученика на выходные отпустила, а, как минимум, топила котят в Большом зале во время общей трапезы, при этом безумно хохоча. Минерве не нравилось, что едва вступив в должность, Долорес принялась менять правила, которые работали десятилетиями, что ей и высказала. Сухо, кратко, пытаясь словами и тоном передать свое неодобрение подобными нововведениями.
Долорес посмотрела на Минерву, прищурилась, пытаясь понять, а с чего это вдруг та так возбудилась именно из-за Поттера? Потому что, когда на прошлой неделе она отпускала студента из Рейвенкло, то такой реакции не было, да и на пару учеников со Слизерина, которых она отпустила в тот же день, что и Поттера, Минерва никак не отреагировала. И не надо говорить, что это всё потому, что Поттер гриффиндорец, а Минерва его декан. А вот заявление, которое оставил опекун Поттера, в котором он уведомлял, что оный Поттер, как и мисс Грейнджер, будет сдавать экзамены экстерном, вполне могли повлиять на эту старушенцию. Долорес мысленно цокнула, она терпеть не могла такие заходы. Есть претензии — говори прямо.
— Вы, профессор Макгонагалл, считаете, что ученики, попадая в Хогвартс, становятся бесправными?
— Нет, но…
— Или вы думаете, что ваше желание значит больше, чем воля родителей или опекунов? — продолжила Долорес, взмахом руки прерывая попытки Минервы перебить ее.
— Но…
— Или вы принимаете Хогвартс за филиал Азкабана, а профессорский состав за тюремщиков? Не слишком ли много вы на себя берете? И прежде чем предъявлять претензии, навели бы на своем факультете порядок, потому что постоянные происшествия говорят о вас как о человеке, не справляющемся со своими обязанностями. Но если вы не можете или вам сложно, то только скажите, я вас тут же заменю.
Минерва едва не задохнулась от злости, получив такую отповедь, а еще этот намек на ее несоответствие занимаемой должности…
— У меня на факультете нет проблем, — сквозь зубы ответила она.
— У вас, может быть, и нет, а вот у детей — полно. Ваши младшекурсники день через день попадают в больничное крыло, а вас это как будто и не касается.
Вообще, Долорес не собиралась высказываться Минерве по поводу близнецов Уизли, потому что хотела все-таки сама справиться с ситуацией, но… А как тут было не ткнуть Минерву носом в огромную и дурно пахнущую кучу проблем, которую та игнорировала напрочь?
— Дети всегда шалили и попадали в Больничное крыло, но мадам Помфри прекрасно справляется с лечением. С ними не происходит ничего непоправимого, — Минерва уже успела тысячу раз пожалеть, что пришла в кабинет и завела разговор. Кто же знал, что он вдруг свернет в настолько неудобную сторону.
Долорес смерила профессора Макгонагалл взглядом и решила, что продолжать разговор бессмысленно, потому что Минерва не увидела бы проблему, даже если бы столкнулась с ней нос к носу. Да и Руфус обещал повлиять, так что Мерлин с ней, с Минервой. А вот подумать о ее замене стоило. Увольнять ее Долорес, естественно, не собиралась, но вот лишить должности декана вполне можно было и оставить исключительно преподавание. Тем более, что у нее на это место уже и человек был, если тот, конечно, согласится. Локхарт показал себя очень неплохо, так что вполне мог справиться с таким непредсказуемым факультетом, как Гриффиндор.
— Я вас услышала, — Долорес уже утомил этот совершенно бесполезный разговор, поэтому она решила завершить его. Минерва тоже не стала продолжать что-то говорить или объяснять и поспешила уйти.
* * *
Брок и Наташа, как и Барнс, появились на завтраке в понедельник, заняли привычные места. Девчонки что-то спрашивали у Наташи, Невилл, который в этом году прочно занял место за столом рядом с Броком, поздоровался, спросил, как дела, и Брок вдруг подумал, что он, оказывается, уже привык к новому месту, к новому телу, возрасту и тому, что его окружали дети. Как-то теперь они даже не так сильно раздражали. Он даже хотел завести ни о чем разговор с Невиллом, но тут директор Амбридж встала и постучала по бокалу вилкой, привлекая всеобщее внимание.
— Кхе-кхе, — привычный тонкий кашель на учеников действовал лучше Петрификуса, все разговоры и вошканья прекратились, и в наступившей тишине она продолжила: — Дорогие ученики, как вы знаете, министерство делает всё, чтобы вы в стенах Хогвартса получили всестороннее образование. Но тех уроков, что у вас есть сейчас, катастрофически мало. Да, они дают достаточно знаний, чтобы вы были умелыми колдунами и ведьмами, но они почти не готовят вас к той жизни, к той настоящей жизни, что ждет вас после выпуска. Поэтому министр Фадж, я, как директор Хогвартса, и мистер Руфус Скримджер приняли решение об обязательных уроках по законодательству волшебного мира.
Пока она говорила, все сидели тихо, потому что знали, что если прервать мисс Амбридж, то снятыми баллами дело не закончится, а драить коридоры и заброшенные классы без магии желания не было ни у кого. Конечно, новыми уроками никто доволен не был, но высказывать свое возмущение не рисковал никто. А Долорес тем временем продолжала:
— По этому новому предмету у вас не будет домашних заданий, вам никто не станет выставлять отметки, но за отсутствие на уроке без уважительной причины будут недельные отработки с мистером Филчем. Я знаю, у многих сейчас появились вопросы разряда: «А зачем нам это вообще нужно?» я отвечу. Школа закончится, вам нужно будет искать работу, жить дальше, со временем вы женитесь или выйдете замуж, родите детей или заведете какое-нибудь дело. А в один далеко не прекрасный день сделаете что-то такое, что может перечеркнуть всю вашу жизнь и, что самое страшное, закончиться Азкабаном. Так вот, чтобы с вами этого не случилось, мистер Скримджер будет вести лекции. Еще раз повторяю — присутствие обязательно для всех курсов. Лекции будут проводиться в Большом зале по понедельникам со старшими курсами — с пятого по седьмой, а во вторник — с остальными. И сейчас начнется первая.
Директор Амбридж дала домовикам отмашку, и столы опустели в одно мгновение, а потом в Большой зал вошел господин главный аврор. Он шел между рядами в своем неизменном темном костюме, который придавал ему строгости. Он подошел к Долорес, тепло с ней поздоровался и повернулся к студентам.
— Дети, поприветствуйте мистера Скримджера, — сказала директор Амбридж, и ученики нестройным хором выдали приветствие. Требовать от них чего-то большего Долорес не стала, махнула рукой, и все учителя и младшекурсники покинули Большой зал. Сначала они планировали проводить общие уроки, но по здравому размышлению пришли к тому, что детей нужно разделить, потому что часто темы, на которые вполне можно говорить со старшими, младшим не подходят.
* * *
Быть запертым в собственной голове в то время, когда тело творит такую дичь, что и представить сложно, Дамблдору было не просто тяжело, а невыносимо. Его диагноз — прогрессирующая деменция на фоне потери магических сил — был, с одной стороны, абсолютно верным, а с другой… У магов редко бывают болезни просто так, чаще всего это откаты, которые совершенно по-разному влияют на каждого отдельного индивидуума. Кто-то теряет физические силы, превращаясь буквально в овощ, а кто-то теряет разум, а вернее, теряет возможность управлять своим вполне здоровым телом. У тела остаются какие-то базовые функции и навыки, а разум оказывается запертым. С Дамблдором произошло именно это. И, что самое страшное, он знал, за что с ним такое случилось.
Вообще, маг с сильной волей и уверенностью в своей правоте может достаточно легко противостоять любому откату. Например, ты кого-то убил, но абсолютно не сомневаешься, что поступил правильно, что другого выхода не было, что иначе было бы гораздо хуже, и вуаля, откат тебя не настигает, потому что перед магией ты чист аки слеза младенца. Но стоит усомниться в правильности своих действий, и наказание становится неотвратимо, как несущаяся с гор лавина, которая погребает тебя под собой.
Вот и Дамблдор… Он никогда не сомневался в собственных поступках, всегда был твердо уверен в том, что поступает не просто так, как будет лучше ему, а во имя всеобщего блага. Что каждому его поступку есть не просто оправдание, а фактическая индульгенция, потому что «не корысти ради, а пользы для». Общей пользы. Всего общества. И только один его поступок, отвратительный, из-за которого и пошло всё под откос, был им сделан исключительно из эгоистических соображений. И только за него он чувствовал настоящую вину. Фоукс. Светлое магическое существо, которое никогда и никому не делало ничего плохого. Фоукс — друг, который был с ним так долго и которого он убил собственноручно. Именно после его гибели всё начало рушиться. Снейп. Аластор. Гарри Поттер. Мальчик наверняка почувствовал тьму, распустившуюся в душе Альбуса, поэтому и отвернулся, а ведь Альбус одно время подозревал во тьме самого Гарри. И палочка наверняка сама нашла себе нового хозяина или просто умерла вслед за фениксом. Но камешком, столкнувшим лавину неприятностей, стала именно смерть Фоукса.
А теперь он наблюдал, как его тело — здоровое и сильное — кидается на медбрата, которого прислали из Мунго, как оно лает, опустившись на карачки, как жрет с пола и спит в углу на дерюге. И нет, над ним не издевались, и еду ему ставили, как человеку, на стол, и кровать с чистым бельем у него была, но… Его тело все больше и больше перенимало животных качеств. А потом до Альбуса вдруг с ужасом дошло, что ведет он себя в точности, как вел себя Сириус Блэк сразу после Азкабана, когда человеческого в нем было исчезающе мало.
— Если бы я мог всё исправить, — раз за разом повторял он, надеясь на милость магии. Сколько таких историй он знал, когда сознание переносилось в прошлое, чтобы маг сумел исправить свои ошибки, но… То ли у него ошибки были такие, которые было невозможно исправить, то ли желание было неискренним, то ли не заслужил всей своей жизнью подобной милости. Честно? Альбус иногда пытался взять под контроль свое беснующееся тело, чтобы хотя бы закончить это позорное существование, но у него никогда и ничего не получалось. Оставалось лишь смириться и ждать смерти, и продлиться это могло еще долгие и долгие годы.
➡️СЮДА