— Тебе давно пора поспать и отдохнуть… — раздавался шёпот Тёмного Бога, что окутывал едким туманом болезненно бледные крылья.
Мортарион с момента своего очередного поражения раз за разом подвергался всё большему давлению Нургла. Одна ошибка могла быть исключением. Две ошибки подряд всегда становились поводом скрупулёзного изучения первопричин. Третье повторение одной и той же ошибки становилось уже правилом. И Мортарион слишком часто проигрывал, ему требовалось стать лучше, адаптироваться и перестроиться.
Однако лишь сейчас Мортарион начинал понимать ту цену, которая будет уплачена в любом случае. Искренне считая семя сильнейшим, он на протяжении десяти тысяч лет не просто сражался, он словно проходил испытание огнём и мечом. Или вернее будет сказать болезнями. То что не убивает делает сильнее? Что же… по началу так и было, но постепенно всё свелось к искалечиванию души и тела.
Нургла же всё устраивало более чем. Мортарион в текущем виде переродится и станет ещё более опасным, а то что будет в процессе этого навечно потеряно… так не плевать ли Тёмному Богу? И не было ли плевать самому Мортариону, когда он сделал шаг по этому пути?
Все три спутника Плутона дрожали, пребывающие армады наращивали своё присутствие и с ужасом Империум только сейчас начал осознавать масштабы проблемы. Резервы Абаддона, которые он ещё ни разу не задействовал, казались безграничными. За всё то время в Оке Ужасе он смог создал мощнейшую промышленную базу, а также фундамент для поглощения поглощённых миров.
В результате словно мясорубка Хаоса перемалывал всё на своём пути, а потоки демонических машин или кораблей не заканчивались, в то время как сам Империум находился в тяжелейшем кризисе.
— Как низко ты пал, брат. И как жалок в миг своего осознания, — произнёс Джагатай, поднимаясь на ноги после затяжного боя, усложнённого вирусными бомбами и просто магией Нургла.
Он продолжал сражаться здесь, побеждал и изгонял демон-принцев, однако не было даже минуты на радость побед, ведь вскоре обстановка становилась лишь ещё хуже. Словно бы никакие победы и жертвы не могли ничего изменить. И вот после затяжных сражений, где умирали сотни астартес и миллионы гвардейцев… просто приходит Мортарион с Фулгримом, пока Кузнецы Войны Пертурабо осаждают ещё и третью луну.
При этом всём флоты Хаоситов уже выдвинулись к самой Терре и Марсу, вынуждая Робаута вести ещё более жестокие бои фактически на орбите Терры, выводя из резерва даже Фалангу. Единственный шанс на победу — ошибка Абаддона, который должен будет вцепиться зубами в оборону настолько сильно, чтобы самому себе челюсти сломать. Но вряд ли Абаддон притащил с собой так много сверхтяжёлого вооружения, чтобы просто головой биться о стены Золотого Дворца.
— Ты один… — прошептал слабеющим и тихим голосом Мортарион. — Помощи ждать неоткуда… ты проиграл…
— Пока в руках моих меч — не проиграл. Пока стоит на ногах хотя бы дин защитник — Терра не пала.
— Красивые слова, но всем нам придётся переродится. Кому-то позже, кому-то раньше… это естественный ход вещей…
— Моим перерождением станут сыновья, свободные и независимые, получившие самоуправление ещё до того как Ультрамарины поняли, что диктатура и тирания одного не приведёт ни к чему хорошему и во второй раз.
И Джагатай не врал. Ведь именно Пятый Легион Белых Шрамов всегда ценил свободу, как и его примарх. К тому же это не было пустой болтовнёй, капитаны рот легиона во многом действительно были крайне самостоятельными и сам Джагатай не считал нормальным вмешиваться в их способы управления своими ротами. Как и главным для космодесантника зачастую был именно его капитан, непосредственный командир, с которым он сражается бок о бок. А примарх… он был чем-то вроде символа, примера для вдохновения, мудреца, но уж точно не тирана.
Что же мешало Мортариону сделать также? Ответ очевидный — лишь он сам, а всё остальное было оправданиями. И хоть сильные были обстоятельства, как и окружение, где росли примархи различалось слишком сильно, но… разве не это означало быть примархом-полубогом — быть выше всех этих обстоятельств и причин? Только сейчас перед смертным одром до Мортариона начали доходить эти казалось бы банальные истины.
Истины, о которых как и об Имперских Истинах слышал каждый, но почему-то понять и уж тем более принять их могли лишь единицы и сотен тысяч.
Снова начался танец смерти. Мортарион был демон-принцем, на его стороне был Тёмный Бог, вздымаясь над полем боля на своих крыльях, он выкашивал сразу целые отряды. Однако и Джагатай за столько времени успел подготовиться к противостоянию с заведомо сильным врагом. Пока другие пользовались чужой помощью, полагались на природу своих миров или вообще силу Бога-Императора…
Джагатай и тут отличался, ведь у него не было особых генов, не было Смотрящих во Тьме, как и… защищать Терру он прибыл, но к Императору тоже, как и Лев, не ходил. Более того, именно Джагатай не просто отказался принимать помощь, он её отринул и сделал это грубо, в то время как сам Лев… сам Лев долгое время Верность использовал и носил.
Правда в то же время Джагатай и с Экклезиархией особо не ссорился. Словно вольный степной ветер, как его родной Чогорис, он оставался верен себе, своим принципам и данным клятвам, не пытаясь переубедить других и навязать кому-то свою точку зрения. Также и здесь он стоял не потому что младенцы умирают или Император попросил — он стоял здесь, потому что сам решил, а решил, потому что такой поступок считал правильным.
И силой его становились поступки. Захваченных в безумных боях технологии тёмных эльдар и постоянные тренировки — только это было у него. Но если даже Фулгрим, считавшийся лучшим фехтовальщиков, из-за дармовой силы варпа одряхлел, как и даже мышление Робаута перестраивалось из-за помощи Императора, то Джагатай продолжал идти по пути лишь своего совершенства.
Это принесло свои плоды, объединив не только технологии, но и переняв у эльдар даже стиль боя, Джагатай смог достичь того уровня, когда давал бой даже демоническому примарху. Правда… победить всё равно не уставалось, слишком быстро зарастали раны Мортариона. Использовать же стимуляторы Комморры… было унизительно, но по всей видимости необходимо.
— И чем же ты отличаешься от меня, если по венам твоим течёт такая же мерзость? — иронично спросил Мортарион, видя как чернеют вены и наливаются кровью глаза Джагатая.
— Тем, что я и только я контролирую каждое своё действие, — ответил Джагатай, демонстрируя силу воли и генетики, которая позволяла ему зайти куда дальше самых лучших бойцов арен Комморры.
То что свело бы с ума даже саму Лелит, на него не действовало от слова вовсе, изолировалось сознание и выходящее за грань тело продолжало подчиняться, хоть и горело от переизбытка силы. Сдерживать эту мощь было действительно тяжело, но когда наносился удар… он всегда олицетворял истинную скорость. Да вот только как бы быстр ты не был… ты не мог быть сразу на трёх спутниках, как и одновременно сражаться против армии равных или почти равных.
— Какая подлость… — отступив сквозь стиснутые зубы произнёс Джагатай.
— Подлость? — спросил я, стряхивая отравленную стимуляторами кровь Джагатая. — Это война, Джагатай. И выигрывается она тогда, когда ты отступаешь из одних мест, где паритет сил, чтобы создать трёхкратное преимущество для своих в других местах.
— Цитируешь Кодекс…
— А ты называешь его автора, своего брата и главнокомандующего Империума, подлым? Вопрос риторический, но если ты сражаешься без преимущества — ты допустил ошибку ещё до начала сражения.
— Нет-нет, Видар, — покачал головой Джагатай, убирая оружие и не обращая внимания на раны, которые уже перестали кровоточить. — Ошибку допустили вы, когда решили в очередной раз попытаться меня переманить. Слишком много времени в пустую потратили. А время нынче… слишком дорого…
После чего он исчез в телепортационных искрах, за мгновение до того как…
— А разве сейчас Фулгрим не должен был ещё одну голову снести, подлым ударом в спину? — спросил я, смотря на Мортариона.
— Полагаться на Фулгрима… м-да… — прохрипел Мортарион, после чего исчез следующим.
Я тоже задерживаться не стал, ведь Империум уже признал поражение при Плутоне, а остановить уничтожение спутников мы не успевали. Одним за другим прогремели залпы, после чего детонация последних крепостей и энергетическими ядрами расколола сначала поверхность, а затем уже и самих спутников.
Лишь астероидные поля остались после этих битв. Сколько погибших было? Их уже давно не считали. Существование своё прекратили целые ордена, чьи уникальные баржи стали металлолом среди десятков тысяч кораблей от малых корветов с экипажем от тысячи бойцов, до могучих линкоров, производство которых длилось годами или даже десятилетиями.
Война же тем временем продолжилась. Огромного труда стоило подобраться к Терре. Бесконечные поля пустотных мин, ещё больше пустотных-сервиторов, которые были не менее расходными материалом, как дроны Куама. Про то что оборона Терры сводилась к активным действиям защитников. Разминирование происходило в постоянных боях, а концентрация кораблей становилась всё выше.
Кроме того усложняло продвижение и то, что полное уничтожение кораблей всё же случалось довольно редко, тем более если речь шла о ценных экземплярах. Чаще корабли отходили назад, ремонтировались и возвращались. С учётом обилия резервов… продолжаться подобное могло вечно и потому требовалось вести себя агрессивно, навязывая бои с безвозвратными потерями.
Также стоит понимать, что сам флот Солар и без всех приведённых сил всегда являлся сильнейшим флотом в принципе. Про то что в системе существовали такие места как Титан с базой военного крыла Ордо Малеус… тоже говорить не хотелось. И если со спутниками Плутона мы разобрались, то сразу после этой победы последовали изменения в стратегии.
Абаддону не понравилось количество наших потерь, в результате чаще проводилась блокада и разделение всех небесных тел между собой. Проводилась эта блокада с переменным успехом, потому что количество кораблей зашкаливало и хоть огромной ценой, но связь и оперативный простор Империум хранил.
— Фиксируем приближение врага. Кажется остатки сил Плутона, которым не нашлось места в Обороне Терры, пытаются уйти на тот свет героями, — произнёс один из стратегосов. — Флот Гвардии Смерти выдвинулся на помощь. Кажется мы можем уничтожить из без особых проблем.
— Выдвигайтесь наперерез Гвардии Смерти. Не дайте им вступить в бой, — тут же я дал не самый очевидный приказ, но никто оспаривать его не стал.
Данные от разведки я получал также, потому уже знал кто и примерно с какими силами на нас нападает. И я очень сильно не хотел делиться трофеями с Гвардией Смерти. Потому решено было пожертвовать кораблями и жизнями, помешав Гвардии Смерти.
Сам же я тут же поднялся с трона и ушёл на один из кораблей авангарда, чтобы принять абордажный бой, в котором лояльные ордена изрядно попьют нашей крови. Однако цена за геносемя ещё никогда не была такой высокой, как и цена за души. Души тех, кто так или иначе сыграет свою роль: подчинение или поглощение — каким образом уже не столь важно.
Потому просто уничтожение концентрированным огнём было бы расточительством. Как и время было провести очередную чистку среди Крови и Меча Куама. Потому что проведение обряда по пробуждению психического потенциала хоть уже и свершилось, но было всё же процессом весьма не быстрым. И хоть одним за другим происходили псайкерские взрывы, а Светлый Империум затягивала тьма…
Последствия этого пробуждения серьёзно сказались и на Куаме. Несанкционированные псайкеры, безумные прорывы демонов, приступы безумия — все эти и другие проблемы уже существенно ослабили Куам, но куда сильнее я переживал именно за Кровь Куама и Меч Куама.
Первые были людьми, что вскоре станут астартес, они были важным ресурсом, который пытались осквернить. А Меч Куама состоял из тех, чьё геносемя уже было осквернено и потому они находились в зоне риска и куда раньше. Сейчас же из-за буйства варпа… скоро начнёт ещё одна Ночь, которая продлиться не часы и не дни, а месяцы. На это и был расчёт, на длительное разложение, а не один точный удар.
— Забавная штука… ирония… — раздался шёпот позади меня, когда я материализовался на мостике флагмана авангарда.
Позади меня стоял образ Джона Грамматикуса, который был мной поглощён. Его память о великом разочаровании, когда он увидел смерть Оллания, что ныне являлся просто рабом Бога-Императора… о том, что было в глазах самого Императора, узревшего павшего Сангвиния… и конечно же тот день, когда был вынесен приговор Громовым Воинам.
— История циклична и каждая смертная раса повторяет её. Порой по несколько раз… — смеялись сущности варпа, устраивая пляску на костях, которые скоро будут брошены им.
Оглядев всех их, я пытался их устрашить, но стоило посмотреть на одну сущность, как она тут же пряталась и убегала. Словно шакалы, никто из них даже не пытался бросить мне вызов, но их было настолько много, что в случае чего они просто сожрут меня стадом, если только слабость почувствуют. А их смех… он действительно мог ранить, ведь был правдой.
Правдой, из-за которой также были уничтожены Громовые Воины. И материализовался Вестгот, который ещё не мог поверить в то, что будет сделано. Он не хотел слушать объяснений, не хотел ничего понимать, его пламенный меч уже был занесён и был направлен на меня.
Но прежде чем удар достиг меня, на пути его встал Закеиль, отведя атаку.
— Если мы не сделаем это сейчас, то они станут монстрами похуже меня, — прорычал Закеиль, оставляя следы из ржавчины и начиная заходить в бок Вестгота.
— Убить всех, не дав шанса? — рычал в ответ Вестгот, также начиная пытаться зайти в бок уже Закеилю, из-за чего оба они начали ходить по кругу. — Я уже видел это однажды и не увижу во второй раз.
И под грохот стали продолжилась битва. Громкие голоса офицеров на мостике не давали панике распространиться, но то и дело задевались когитаторы, разрубались мониторы и сервиторы. Битва разгоралась, а я вновь стоял как вкопанный, пытаясь принять решение, которое зависело уже не только лишь от моей воли. Каждый выбор обязан был иметь основания, каждый будет иметь последствия.
— Чистка необходима… мы не смогли найти решения… — извиняясь произнёс Аркаций, пытаясь воззвать к разуму Вестгота, но не зная сколь тщетны были эти попытки, которые заканчивались лишь болезненными ожогами.
— Что тут происходит? — на шум явился Лекс, который следил за Куамом из тени. — Проклятье… Вестгот, я так и знал, что ты выкинешь какую-то нереальную глупость!
— Прочь! — крикнул я, после чего рассеял всех других, оставив лишь одного пылающего Вестгота.
После чего одним ударом расколол его меч и опрокинул его на спину.
— Чего ты хочешь от меня?! Что я по-твоему должен сделать?! Какое решение найти?! Давай же, скажи что надо сделать и я так и сделаю!
Словно факелу был подобен Вестгот, в котором горели гнев и боль. Он так и не смог никого простить за тот удар в спину. Но и было в этом огне нечто… нечто что вовсе не стоило принимать за глупость, наивность или просто эгоизм, что приписывали летописцы тем событиям.
— Послушать голос Чести и сказать им правду, — прорычал Вестгот, поднимаясь на ноги и выбрасывая обломок меча.
И ринувшись на меня как носорог, он отрицал ту реальность, в которой я убиваю его одним ударом меча. Что же… в этот раз ему действительно повезло, ведь вместо удара Мечом Необузданного Хаоса прямо в его рёбра прилетел кулак, заставивший кости трещать.
Сразу же силовая перчатка прилетела уже мне в челюсть, но хоть Вестгот и казался более внушительным, но уже через пять ударов он начал плеваться кровью. Его броня пошла трещинами, а мой Плащ Перемен даже не помялся. В какой-то момент я уже начал его забивать, удары всё чаще приходились по местам, которые он не успевал прикрыть: по спине, в висок, коленям.
В какой-то момент он упал, после чего сокрушительный град ударов обрушился прямо на его подставленные в блоке руки. И только когда его оборона была полностью сокрушена и в пыль обратилась броня, а руки безвольно повисли я остановился.
— В следующий раз когда пойдёшь против меня — убедись, что стал хотя бы чуточку сильнее.
Оставив его тело прямо на мостике, я оглядел всех тех, кому пришлось лицезреть то обилие внутренних проблем, которых был полон не только я, но и Куам. Сколько ещё протянет эта глупая мечта до того как разлететься вдребезги? Был ли кто-то в Куаме, кто не задавал этот вопрос, хоть и пытался идти к недостижимой цели.
— Весь Меч Куама должен прибыть на мостик как можно скорее, — отдал я приказ, после чего снова заработали когитаторы, начиная шифровать послание перед передачей. — Что-то должно быть просто сделано.