ГЛОК И ВОЛШЕБНАЯ ПАЛОЧКА
***78***
Главы домов появлялись один за другим, подходили к трону, чтобы поприветствовать королеву, и сразу занимали свои места. Спустя недолгое время последний уселся в кресло, и королева встала, махнув рукой, чтобы остальные оставались на месте. Она хотела быть ближе к ним, чтобы прочувствовать реакцию на свое объявление. Выйдя практически на середину и окинув взглядом мужчин и женщин, что не сводили с нее ожидающих глаз, она усмехнулась, повернулась к Морриган, которая сидела, откинувшись в кресле. Плечи у нее были укрыты серой меховой накидкой, а под рукой у кресла сидел настоящий живой волк, млевший от прикосновений тонких пальцев своей хозяйки.
— Скажи мне, леди Морриган, когда фейри твоего клана последний раз посещали мир людей?
— Давно, королева Никневин, — теплым грудным голосом, в котором слышалось отдаленное рычание, ответила она.
— Я не спросила, давно ли, я спросила — когда, — зло улыбнулась Костяная Мать, и на лице у нее проступил рисунок черепа.
— Восемнадцать лет назад, — ответила Морриган, вцепившись своему волку в холку так, что тот едва сдержал скулеж. — Мои люди уходили за волчатами.
— Долго отсутствовали? — спросила Никневин.
— Нет, пару суток, не больше.
— И вернулись все?
— Все, — кивнула Морриган.
— А когда последний раз пропал фейри из твоего дома? И кто? — спросила королева, и ноздри ее затрепетали, наслаждаясь запахом боли и потери. Она прекрасно знала, что последним фейри, что пропал из дома Морриган, был ее отец. Лет семьдесят или даже чуть больше прошло с тех пор. Морриган порывалась его искать, но Никневин не позволила ей, давя на то, что если с ней что-то случится, то дом останется без главы. Та послушалась, деваться ей было некуда, но отправляла своих людей несколько раз на поиски. Безрезультатно.
— Ты и сама знаешь, королева. Последним пропал мой отец, — ответила Морриган, думая, что моральная пытка продолжится, но Никневин уже потеряла к ней интерес и обратила свой взор на Фелана. Он сидел в кресле, вальяжно развалившись, смотрел нагло желтыми волчьими глазами и улыбался, показывая нечеловеческие клыки. Варвар. Никневин неуловимо передернула плечами, сбрасывая с себя влияние его животного магнетизма. Мощный, весь в шрамах от боев. В ее понимании он был едва разумным животным, при этом хитрым, с потрясающей интуицией. И, как всегда, она еще не успела задать вопрос, а он, широко улыбнувшись, уже отвечал:
— Мы каждый год ходим в мир людей. Гон, сама понимаешь. Возвращаются все, никто не пропадал последнюю тысячу лет.
— Хорошо, — кивнула Никневин, развернулась и хотела отойти от него, как он вдруг остановил ее вопросом:
— Королева, а тебя волнуют только волки сегодня?
Она обернулась, окинула его взглядом, вздохнула и сказала:
— Я сегодня слушала ветер…
Дерево стояло очень удобно, поэтому Айдан смог подобраться очень близко, чтобы подслушать то, что говорила Костяная Мать. Она рассказала сначала о волшебнике из Европы, который пробудил наследие. Светленький, презрительно отозвалась о нем королева Никневин. А потом поведала о стае, о взрослой стае. Ши с волчьим наследием — огромная удача. Уже взрослые. Воины. Они принесли с собой бы не только силу, но и свежую кровь. А девушка в стае давала надежду на детей, которых с каждым столетием рождалось все меньше и меньше, последний ребенок был у Кухулина и Авальбан, и ему было уже почти полсотни. Айдан прекрасно понимал, что эта информация стоит очень дорого, поэтому так невероятно рисковал.
Собрание глав домов продлилось недолго. Королева сделала объявление, предупредила, что планирует привести стаю в сидхен, велела остаться Морриган и Фелану, а остальных отпустила.
— Хочу, чтобы вы составили мне компанию за ужином, — сказала она и пошла по тропинке, а приглашенные гости послушно последовали за ней, сопровождаемые охраной королевы, фрейлинами и служанками, которые дожидались их в отдалении.
Айдан еще долго сидел, прижавшись к коре дерева, и боялся пошевелиться. Это пока он неподвижен, то и незаметен, но стоило двинуть крыльями, и яркие огненные всполохи тут же выдали бы его с головой. Никневин бы казнила его не задумываясь, она не из тех, кто потерпел бы шпиона на своей территории. Дождавшись плотных сумерек, он наконец-то выпрямился на ветке и огляделся. Вокруг никого не было, да и он был уже не так заметен. Маленький, ростом в длину мужской ладони, с серо-коричневыми крыльями за спиной. Но если он их разворачивал полностью, то из-под невзрачных верхних становились хорошо видны алые нижние. Он спрыгнул с ветки на землю и начал долгое путешествие к ближнему мосту, ему нужно было домой, в Благой двор.
Дочь Радуги, Благая королева Мев Риган, была очень осторожной и не любила рисковать попусту, предпочитая шпионаж и подковерные игры столкновению в лобовую. Она и на землю не ходила, чтобы узнавать о возможных потомках, потому что не желала привлекать лишнее внимание, потому что знала, что люди не забыли о них и могли теперь причинить много проблем. Вообще, она была странной, как будто две разных личности в одном теле. Ее подданные считали, что она широких взглядов, надежная, спокойная, но с твердой рукой, которой правила в Благом Дворе на благо всех. Что она делает все для процветания, именно поэтому беды обходят их Холмы стороной, а Неблагие помирают от зависти, терпя диктатуру королевы Никневин, но… Хитрая, жестокая, хладнокровная. Мев Риган могла пойти на что угодно для достижения своих целей. И шла.
Кто мог быть самым лучшим и незаметным шпионом? Тот, кто может притвориться веточкой, цветком или травинкой. Тот, чей размер позволял проходить там, где остальным было нечего и пробовать пробраться. Цветочные феи подходили для этого лучше кого бы то ни было. Конечно, ни одна из них не стала бы по доброй воле посещать Неблагой Двор, но умная королева всегда может найти рычаги давления.
Прикоснувшись рукой к ручке неприметной двери в своих покоях, королева Мев Риган вошла в огромную комнату и поморщилась от того, как вспорхнули феи с цветков и попрятались в кронах деревьев. Яркие, с крыльями бабочек или стрекоз, их было много, от них рябило в глазах. Мев Риган не любила их, но полезность признавала, поэтому и держала при дворе.
Она уселась в кресло, стоящее в этом зале специально для нее, и постучала аккуратным ноготком по каменной столешнице, где стоял маленький стул на небольшом ковре. Королева фей Титания, крылья которой были сапфировые с черной бархатной каймой, подлетела к столику и уселась в кресле. На ее крохотном личике было выражение такой ненависти, что будь она размером поболее, то королеве бы не поздоровилось. Но Мев Риган лишь забавлялась этой ненавистью.
— Я пришла, чтобы вместе с тобой дождаться возвращения Айдана, — сказала она и поставила на столик баночку с медом.
Это было еще одним унижением, потому что достать этот мед ни одна фея не могла, потому что сил открыть плотную тяжелую крышку не было. Но Титания только высокомерно кивнула и промолчала, проигнорировав подношение, этих баночек была уже целая батарея. Сказать ей было нечего, и сделать она ничего не могла. Титания до сих пор корила себя за то, что поверила Мев, что привела к ней свой народ, что так сильно подставила их всех. Если бы присягала на верность Благому Двору и его королеве она одна, то ее народ уже давно был бы свободен, она, не задумываясь, принесла бы себя в жертву ради их свободы, но клялись все…
Они не были заперты в этой комнате, нет, но предпочитали жить именно здесь, потому что за открытыми окнами их ждало высокомерие и неприятие. Благие оказались не настолько светлыми, чтобы терпеть фей, которые раньше всегда жили при Неблагом Дворе. Многие считали их ничем не лучше слуа — самой мрачной части Неблагого Двора, и вполне могли убить при случае.
Айдан явился спустя час после того, как Мев Риган пришла к феям. Он был уставший, но все-таки нашел в себе силы, приземлился на столик перед Титанией и поклонился обеим королевам.
— Оставь это, — отмахнулась Мев, — рассказывай, что ветер рассказал Никневин.
* * *
— Идем тяжелыми, — после брифинга Брок пошел к своим. — Броники, полный БК, взрывчатки по максимуму.
— Где? — спросил Роллинз.
— В Канаде. База вроде как заброшена, но это не точно, — Брок поморщился. Он терпеть не мог вот такие неточные данные. Работать в ебенях, без поддержки, без связи, да буквально без всего, полностью автономно, так еще и вводных ноль. Он попытался наехать на аналитиков, но Роджерс, чтоб ему икалось, сказал, что опасается лишнего внимания. Есть информация, что на той базе сохранилось кресло и криокапсула. Думать о том, что это оборудование может попасть не в те руки, не хотелось.
— Прорвемся, — пробасил Таузиг, потерев ладонью блестящую лысину. — Зимний с нами?
— С нами, хочет лично убедиться, что всё будет уничтожено в пыль.
— Почему бы просто не разбомбить? — спросил Каин.
— Потому что сначала нужно будет забрать все информационные носители, — ответил Брок. — Собирайтесь, время не ждет, вылет через два часа.
База заброшена не была и охранялась достаточно неплохо. СТРАЙКу и Зимнему пришлось выложиться на максимум, зачищая ее. Можно было, конечно, воспользоваться своими магическими навыками, но, увы, колдовать что-то серьезное рядом с электроникой было нельзя, потому что случались замыкания, возгорания и прочие неожиданности, а вскрывать заклинившие стальные двери, например, то еще удовольствие.
Они бежали, стреляли, прикрывая спины друг друга, пока вдруг не поняли, что всё, никого нет. Уже позже, когда обходили все здания и обшаривали подвалы, то насчитали что-то около двухсот трупов.
— Собираем жесткие диски, ищем кресло, закладываем взрывчатку и уходим, — дал распоряжение Брок, и бойцы разошлись по коридорам, а Баки пошел целенаправленно искать кресло и криокапсулу, чтобы лично запустить программу по самоуничтожению, которая была предусмотрена конструкцией. Спустя час они с ближайшего холма наблюдали за тем, как все взлетает на воздух.
— Домой, — сказал Брок.
— Подожди, — качнул головой Барнс, — хочу удостовериться, что ничего не осталось.
Запрещать Зимнему что бы то ни было Брок не собирался. Пусть проверяет, если ему от этого спокойнее, а они пока отдохнут.
Барнс быстро добежал до воронки, которая образовалась на месте базы, наметанным взглядом окинул всё вокруг, но ничего крупнее куска искореженного металла размером пять на пять дюймов не нашел. Успокоенный, он возвращался к СТРАЙКу, когда заметил странное — на них наползал туман. Солнечным вечером, в абсолютно безветренную погоду на пригорок, где расположился СТРАЙК, наползал туман. Баки крикнул, чтобы они уходили, но его почему-то никто не услышал, бойцы разговаривали о чем-то своем. В последний момент командир заметил неладное, скомандовал отход, но туман накрыл их, а спустя мгновение растаял, словно его и не было. Растаял вместе со СТРАЙКом.
— Блядь! — Баки взбежал на холм, но не заметил даже крохотного следа, будто природа сделала всё, чтобы замести их. Он оглянулся в надежде, что у него вдруг случились галлюцинации, и командир с отрядом сидят себе спокойненько в другой стороне, но тщетно. Никого, на много миль не было никого. И портключ для возвращения исчез вместе с Рамлоу. Баки еще раз оглянулся, а потом достал нож и всадил себе в грудь — экстренный портключ, который висел у него в виде жетонов, сработал моментально, унося его в Нью-Йорк.
Мари работала в кабинете, перебирая свитки и аккуратно листая старые книги.
— Ты уверен? — спросила она, в очередной раз посмотрев на картину, где Ригель и Беллона сидели рядышком.
— Уверен, — ответил он.
— И к чему мог быть этот сон? — Мари скрутила рассыпавшиеся по плечам волосы, закрепив их карандашом.
— Это могла быть просто память предков по линии Ши, — ответил Ригель.
— Но это вполне может быть и предупреждением, — вмешалась Беллона.
— Какого рода? — Мари отложила очередную книгу, где на одной из страниц был нарисован портрет. Если бы он был цветной, то уверенности в том, что видел во сне Брок, было бы больше, но единственное изображение королевы Ши было сделано однотонными чернилами.
— Что про них знают, — ответила она.
— Чушь! — экспрессивно прервал ее Ригель. — Ши давно покинули землю…
— Кровь одного из них была у людей, — не согласилась с ним Мари.
— Потомок, — предположил Ригель.
Звон сигнальных чар прервал их разговор. Мари побежала в гостиную, она знала, что Брок и его стая на задании, поэтому сейчас молилась, чтобы это не был раненый. Зимний лежал посреди ее гостиной, в груди у него торчал нож, а под телом уже начала скапливаться кровь.