— Пусть шесть ключей отворят двери, пусть шесть дорог приведут мой дух к Прядущей. В руки твои, Владычица Тенёт, я предаю свою душу. Взываю к тебе, молю, ответь на зов своей верной служительницы! — сияющие очи полуваниэ, в которых господствовавшие там пурпурные огни даже не думали скрываться, расширились в такт произнесенным нараспев словам призыва.
В тайной комнате, куда не допускались даже самые доверенные из служителей Вириваниа, царил мягкий, манящий неосторожно вошедшего полумрак, разгоняемый лишь немногими светильниками. Расположенные вокруг домашнего алтаря Верховной Искательницы шесть свечей то вспыхивали ярче в такт напеву, то наоборот, притухали, чадя дымом. Пропитанные маслом особых, указанных самой Госпожой трав, они наполняли комнату ароматами, что вполне могли бы свести непосвященных с ума от чувств, что в один миг обострились бы многократно. Зрение, слух, обоняние и осязание — все то, что приносит Рожденным наслаждение — все это могло попросту сгореть в огне подступившего к разуму слишком мощного экстаза. Однако получившая Шестеричный Дар Куиллэ лишь с наслаждением вдохнула аромат, позволяя ему пробежать по венам огненной дорогой. Краткий миг непостижимо приятной боли — и вот уже сознание приобрело необычайную остроту, способную воспринять не только тварный мир, но и то, что лежало за его пределами.
Эльдиэ, не отрываясь, смотрела в сторону вырезанного из обсидиана святилища в виде вставшего на дыбы паука. Зрачки, и без того расширившееся под воздействием аромата свечей, сейчас стали и вовсе бездонными от предвкушения встречи.
И вот Вириваниа отозвалась. Сначала фигура паучка засветилась незримым для чужих глаз, отливающим фиолетовым цветом, что был сродни волшебным травам, еще сильнее обостряя восприятие. Затем — он пошевелился, повернув к замершей неподвижно девушке крохотную голову, щелкнул жвалами. Протянувшиеся от его передних лап нити паутины, созданной из света звезд, начали ткаться в полотно с вышитым на нем прекраснейшим ликом Госпожи
Наконец, созданный за считанные мгновения портрет ожил. Брови покровительницы Искателей чуть нахмурились, пока Прядущая вопросительно смотрела на преклонившую колени служительницу.
— Полагаю, милая, у тебя был весомый повод воспользоваться дарованным тебе правом для того, чтобы вызвать меня, — мягко заметила Владычица. Однако за внешней приветливостью усиленное до предела чутье эльдиэ с содроганием почувствовала металл, готовый обернуться угрозой — в том случае, если сила дарованного Верховной Искательнице алтаря, призванного скрыть разговор от любых чужих глаз, был потрачен зря. И поневоле под строгим взглядом мастерица песни передернулась, покорно склонив голову вниз — слишком живо на горле Куиллэ на долю мгновения представились пальцы с острейшими когтями, что могли оторвать голову одним ударом. Высшие духи, что в Арде звались Айнур, были страшны в гневе.
— Госпожа, — эльдиэ коснулась пальцами места над сердцем , мгновением позже выпрямляясь. — Я бы не посмела тебя тревожить в ином случае. Но… я нуждаюсь в наставлении. Все мы. И, боюсь, твой совет может оказаться решающей песчинкой на весах, каждая из чаш которых — это жизнь и смерть.
Первая из Искателей не кривила душой. Причина, заставившая ее использовать подарок на крайний случай, вместо того, чтобы терпеливо дожидаться, пока покровительница, как всегда, сама почтит ее своим присутствием, ни много, ни мало, касалась выживания всего культа. Впервые после того, как в ее жизни появилась покровительница, девушка вновь испытывала то отвратное, стискивающее ледяными тисками чувство безысходности и отчаяния.
Чувство это преследовало ее в дни, когда Куиллэ была не более, чем бесталанной неудачницей. Полуваниэ, что не могла выдать хоть сколько то нибудь приличной песни, той, на кого сородичи смотрели с сочувствием, а враги из числа Отрекшихся — и вовсе потешались, каждый раз словно вонзая в и без того воспаленную рану еще один отравленный кинжал. А Варда, к которой молодая послушница тщетно обращала свои молитвы, прося наставить свою служительницу и подарить ей вдохновение, то ли не слышала, то ли не желала помогать. Зато невесть за какие заслуги одарила своей милостью перебежчика из стана повергнувшего Тирион в междоусобицу принца — выбрав именно его, хотя среди Ваниар и Нолдор Короля было множество преданных Элентари поклонников! Где справедливость? Где награда за верность? Или хотя бы милосердие?
И то, и другое, и третье Куиллэ дала именно Госпожа, явившись изначально перед отчаявшейся голосом Создательницы Звезд, но затем раскрывшая перед ошеломленной эльдиэ свою истинную сущность Вознесшейся Принцессы. Той, что когда-то, за пределами Арды, тоже была смертной, чьи молитвы местные Айнур не услышали. Но что сумела подняться выше их всех, получив право самой решать свою участь. Находившей — и помогавшей тем, в ком видела прежнюю себя. И, раскрыв всю правду, Вириваниа тогда вопросительно взглянула на ученицу, словно вопрошая — отвернется ли та, раскрыв обман?
Достигнувшая мастерства бездарность приняла решение без вопросов, приняв в свою душу пурпур и серебро, что соткались в глубине Фэа в символ Госпожи. Прядущая Красоту оказалась единственной, давшей девушке то, о чем та молила. Подарившей защиту от гнетущего отчаяния, что побуждало добровольно сойти в Мандос. Отказываться от ее даров ради тех, кто остался глух к мольбам искренних служителей, при этом возвеличивая вчерашних врагов? Так поступил бы лишь глупец.
С тех пор в сердце Искательницы не было места ни страху, ни отчаянию. С ней была госпожа и культ, что постепенно тонкими, но прочными нитями проникал среди Ваниар и Нолдор Короля. С ней было подлинное служение, шаг за шагом ведущее к восхождению вверх, к совершенству, к повторению пути, что прошла Вириваниа. Каждый шаг этой дороги расширял горизонты, двигал границы дозволенного. Показывал, что предела искусству и сопутствовавшему ему удовольствию не существует — ограничения в виде «Законов и обычаев Эльдар» оказались лишь шелухой, что новички в Искателях Совершенства отбрасывали, не задумываясь — Госпожа ни разу не ошиблась, указывая своей служительнице на потенциальных кандидатов. Сама полуваниэ неоднократно в этом убеждалась, проводя ночи с молодыми мастерами и мастерицами после инициации. Ширились и ее собственные границы дозволенного. В начале — как и многих других, через преступление ненужной шелухи законов, мешающих чувственным наслаждениям.
Но куда большее удивление Куиллэ испытала позже. Поняв, кто на самом деле стоит за Ночью Кровавых Слез и трагедией в шахтах, увидев деяния рук своей Госпожи, Искательница словно завороженная смотрела на созданные из сородичей арфы, понимая, что Прядущая создала совершенный инструмент, на котором служительница с удовольствием бы сыграла одну из чарующих мелодий. Совершенство требовало жертв. И лишь те, кто готов был заплатить цену, мог следовать по этому пути с определенного момента. Те же, чей разум был слишком ограничен, чтобы воспринять подлинную красоту, либо те, кто отчаянно цеплялся за установленные не ими рабские оковы ненужных правил… Именно первый и второй случай приводили к безумию, что сотрясло Аман во время пришествия Госпожи. Не она была тому виной — но ограниченность Эльдар. Не охранные круги и амулеты следовало делать ради того, чтобы подобное не повторялось, но приобщать сородичей к пониманию и служению Госпоже! Чем Искатели Совершенства, помимо своего непосредственного пути, и занимались.
До сих пор для Куиллэ не существовало ни страха, ни сомнений или отчаяния. Вириваниа была ее матерью, Искатели — ее возлюбленными детьми. Даже вынужденное временное сотрудничество с Падшим ничего не изменило. Зная Госпожу, в спустя время, тот, кто возомнил себя Повелителем Тьмы, вполне мог бы склониться перед Красотой и Совершенством. В некотором роде даже забавно было мягко улыбаться Майрону, этому заносчивому снобу, высокомерно отказавшемуся от даров Прекраснейшей, что, скрепя зубами, был вынужден сотрудничать и называть Искательницу сестрой перед собственными последователями.
Так и шло. Сеть Совершенства ширилась, все новые и новые неофиты разделяли благословенный путь. Сила Госпожи надежно скрывала своих последователей от чужих взоров — даже сама Элентари не знала, что среди ее последователей-пчел завелась стая прекрасных и опасных ос. Однако крайне неожиданно нанесенный Врагом Прядущей удар словно выбил почву из под ног. Заставил лихорадочно метаться из стороны в сторону, думая, как спасти то, к чему эльдиэ шла так долго — и, в то же время, понимать, что выходов из этой простой и ограниченной, словно музыкант Верных ловушки нет. Любое действие по выходу из нее лишь на мгновение отсрочит раскрытие и последующую схватку.
Лицо девушки болезненно скривилось, пока она, не смея более поднять взгляда, рассказывала о случившемся Вириваниа. Та, впрочем, не торопила, внимательно следя за своей служительницей, изливавшей свои страхи.
Разумеется, Искатели, как и множество других школ заклинательной песни, получили приглашение на праздник в честь рождения маленького принца — Враг Госпожи, побери его Тьма, совершенно неожиданно для всех примирился со своей мачехой, решив пригласить на имянаречение своего племянника как собственных подданных, так и других Эльдар. И разумеется, он сам, один из немногих, кто может раскрыть сплетенную Куиллэ сеть, там присутствовать будет. Как и Эктелион — единственный, кто встречался с силой Вириваниа лицом к лицу. Единственный, кто из Нолдор Короля мог бы ее почуять — ведь даже Майар, которых в Валимаре и Тирионе было предостаточно, не замечали паутины у себя под носом…
Пойти на праздник означало подписать приговор себе и Искателям. Но и отказаться, под сколь угодно благовидным предлогом — было равно с привлечением внимания и подозрениями. В любом случае всех, кто не откликнулся на приглашение, начали бы проверять. Бежать? Без помощи слуги Мелькора им не выбраться на Восток, в Эндорэ. В Амане же на них откроют охоту все.
А что Майрон? Слуга Мелькора же повел себя в полном соответствии со своим хозяином. Одной рукой обещая помощь с бегством из Амана для хотя бы части Искателей, другой — держа за спиной отравленный кинжал, что был готов вонзить в бывшую союзницу. Ведь по его плану большинство Искателей Совершенства, что не успеют бежать из Валинора, должны были стать хворостом для костра, в котором разгорится резня в Тирионе!
Разумеется, темный Майа говорил о том, что в огне беспорядком можно будет затеряться, отступить в нужный час — но ложь стекала с его губ, словно яд со змеиного жала. Куиллэ уже пришлось заплатить цену ради его планов, пожертвовав многими молодыми послушниками, на которых «Ортхэннэр» вознамерился приучать своих псов к крови. Многими талантливыми служителями с огромным потенциалом, что могли бы стать настоящими украшениями в короне Госпожи! Эленвэн, к примеру, что своими талантами и готовностью к восхождению по пути быстро обратила на себя внимание, выбившись в личные ученицы — слишком уж среброволосая напоминала Верховной Искательнице саму себя. И что теперь? Подобный нежный цветок был вырван с корнем — Майрон отнюдь не спешил оповещать свою союзницу о том, кого именно из младших членов культа он возьмется похищать ради своих целей.
Пусть пчелиные и осиные королевы и были теми, кто мог отправлять своих детей на убой ради общего блага, Куиллэ предпочла бы обойтись без этого. Тем более — когда в итоге ее лишь поставили перед фактом.
Позади — предательский нож от Майрона. Впереди — раскрытие и суд. В лучшем случае — от жестокосердных Валар, что никогда не примут учение Владычицы. В худшем — от Врага, в котором так заинтересован Мелькор. А что дальше? Вечное заточение в Чертогах Ожидания, в котором все чувства отомрут, оставив лишь горькие воспоминания об отнятом?!
Безысходность и подкрадывающееся на мягких лапах отчаяние, невозможность доверять единственному союзнику, который хотя бы на словах мог обеспечить выход из ловушки — вот, что побудило эльдиэ совершить призыв.
— Молю тебя, Госпожа. Молю,— глава культа подняла в отчаянии протянула тонкие пальцы к подолу пурпурного платья Прядущей.— Направь меня. Наставь! Укажи правильную дорогу. Что мне делать? Довериться ли слуге твоего союзника? Бежать? Но куда?
Молочно-белая длань Вириваниа с буквально материнской нежностью коснулась шеи Искательницы. Ногти прошлись по нежной коже, оставляя кроваво-красные полосы. Однако Куиллэ вместо болезненных ощущений ощутила лишь захлестнувший сознание экстаз, не удержав в груди полный наслаждения вздох. Страх отступил, сметенный наплывом чистой эмоции, отчаяние лишь злобно зыркало где-то в дали, не в силах справиться с мощью Госпожи.
— Дочь моя, первая в этом мире, — мурлычащий голос медом влился в уши девушки. — Я вижу ужас, сковавший твое сердце. Я вижу тупик, что пытается набросить на тебя зеленые тенета. Не стоит кормить свое отчаяние — привлечешь лишь мошек и червей, что им питается. Слушай меня. Слушай, Верховная Искательница. Не бойся тех, кто может убить лишь тело, но не способен повредить духу — а они не способны. Даю тебе слово, Каждый Искатель, принявший в свое фэа мой Знак, уже не полетит, гонимый, в Тюрьму Мандоса, но встанет по правую руку от меня, со временем переродившись для нового служения и продолжения пути. Ни одному из Валар не удержать ваши души в своих оковах. Несчастная Эленвэн, вкусившая грубые, отвратительные в своём несовершенстве пытки из лап этого вечно недовольного служки местного «Владыки», — Вириваниа не пожелала скрывать откровенной издевки в своем голосе. — как и ее собратья, теперь со мной, и, когда придет час, вновь понесут мою волю по просторам этого мира. Давно пора познакомить его с кем-то кроме меня, — Прядущая Красоту хихикнула, откинув голову назад.
— Что я должна сделать, Владчица Тенет? — Куиллэ глубоко вздохнула, возвращая себе ясность разума и пока что смиряя охватившее ее желание. После того, как беседа завершится, она обязательно даст себе волю с кем-то из старших Искателей. — И что делать с Майроном?
— Только блюститель Ангамандо, — голос Принцессы обрел пафосное и гордое выражение, явно издеваясь над титулом Майа, которым он, как знала эльдиэ, весьма гордился. — Думает, что он неуязвим за стенами своей пещеры от чужих глаз. Как и его хозяин, он считает себя мастером интриги и разума, хоть в тех местах, где начинался мой путь, они оба попали бы лишь в младшие ученики в своем служении Великому Интригану. Однако во время собраний Чистых я сквозь твои глаза, пусть и самым краешком сознания, почувствовала чужое присутствие, — сияющие пурпуром глаза сузились в гневе. — Нашего Врага, будь проклят он и род его отца до скончания времен. Безусловно, Сын Тьмы уже знает о планах нашего союзника. И что-то мне подсказывает, удар, замысленный Майроном, обернется лишь концом его собственных замыслов в Амане.
— Мне стоит предупредить его? — Искательница постаралась не скривиться. Если слуга Мелькора и внушал ей что-то, то лишь отвращение.
— Напротив, — хищно усмехнулась ее покровительница. — Майрон и его господин играются с Малекитом словно кошки с мышью, надеясь в итоге обратить его в сильного и верного слугу. Мелькор и вовсе склонен верить в порожденные Эльдар и Манвэ россказни о кровной связи между ними. Я не стремлюсь его разубеждать. Как говорят некоторые мне подобные, всякое знание есть сила. До поры до времени его нужно скрывать, и лишь в решающий момент дать увидеть свет. Нет, пусть Падший и его свита продолжает играться. Пусть отвлекут на себя внимание нашего Врага. В то время, как ты, моя дочь, когда за тобой придут, — пальцы Госпожи вновь прикоснулись к задрожавшей девушке. — Сделаешь то, что твоему вынужденному союзнику оказалось не под силу. Заставишь Тирион запутаться в паутине лжи, обернув их друг на друга. Ведь нет более искусной лжи, чем полуправда.
* * *
— Эктелион?
— Да, князь? — глубоко вздохнув и отложив в сторону вечернюю трапезу, проводимую в одиночестве, крылатый повернулся к камину, из которого явно слышал голос своего вынужденного союзника. Что характерно, вежливость при этом сохранял, обращаясь по титулу.
— У нас есть имя.
Глаза цвета расплавленного золота, наблюдавшие за собеседником сквозь чары заклинательного покоя, на мгновение вспыхнули торжеством, баритон главы Первого Дома расцвел нотками хищника лесного хищника, Ломэ, готовящегося к прыжку. Реакция Вознесшегося тоже не заставила себя ждать. Воин нарочито медленно отложил в сторону столовые приборы, присаживаясь ближе к танцующим языкам пламени. Острое лицо приобрело выражение мрачного удовлетворения пополам с легким недовольством. Эктелион явно сразу понял, о чьем имени идет речь. Выявление на свет врага не могло не радовать мечника. Вот только было одно «но». Любимец Варды очень сильно хотел найти след врага раньше Феанаро — хотя бы потому, что желал докопаться до истины в собственном народе без привлечения помощи того, кто, при случае, мог бы использовать подобные знания во вред Ваниар или Нолдор Короля. Не говоря уже о простом азарте, которому сын Дома Фонтана, как ни посмотри, но все же был подвержен.
Вдоволь полюбовавшись на внутреннюю борьбу бывшего протеже Лаурэфиндэ, Малекит, хмыкнув, продолжил:
— Тебе ведь знакома школа заклинательной песни под названием «Искатели Совершенства»?
Несколько мгновений мечнику понадобилось, чтобы вспомнить, о ком идет речь. Неудивительно, впрочем.
— Ей не больше полутора-двух лет, насколько мне известно, — произнес Вознесшийся, извлекая что-то из глубин памяти. — Леди Куиллэ поднялась быстро и решительно, привлекая внимание как Нолдор, так и Ваниар — как и я, она является дочерью двух народов. Искатели держатся обособленно, несмотря на то, что многие молодые Эльдар просились к ним в ученики. Однако принимают они отнюдь не всех — глава школы сама определяет, кто достоин учиться, по одним ей ведомым признакам. Однако те, на кого пал выбор, даже не думают менять место обучения.
— Как интересно, — Король Чародей откинулся на спинку кресла. Увы, но пламя, что видел мечник, не могло передать ту глубину иронии, которой сейчас был наполнен голос. — А ты, или твои собратья пока что не удостаивали ее визитом? Помнится, я советовал обратить пристальное внимание на тех, кто поднялся внезапно, буквально из неоткуда.
— Такие закрытые мастерские не редкость среди Ваниар, — покачал головой Эктелион. — Отнюдь не все жители Валимара предпочитают Гимнасий учебе по старинке — некоторые школы вежливо отклонили приглашение направить своих представителей в наше Место Знаний. А кроме того, среди тех, за кем мы следили, были и куда более подозрительные кандидаты. Искателей было решено навестить позже. Тем более, насколько мне известно, даже Майар посещали представления Куиллэ, но ни один из них ни в чем ее не подозревал. Лишь выражал восхищение столь искусной игре служительницы Элентари.
— Понятно, — Малекит кивнул в ответ на слова бывшего ученика — скорее по привычке. Пламя передавало голос, но не облик.
Как друкай и подозревал, темнее всего было под пламенем свечи. Однако к сожалению, подавить это разложение в зародыше они не смогли бы в любом случае. Культ, что называется, попал в лучшую теплицу из возможных, с такой плодородной и богатой соками почвой, до которой было далеко даже изнеженному Ультуану. Понятно, почему для Эктелиона в подобной закрытой «музыкальной ложе» ничего подозрительного не было. Лож таких было слишком много — последователи Слаанеш легко сошли за своих, тем временем, запуская ядовитые миазмы вокруг от себя. А у самого Короля Чародея все было откровенно не слишком хорошо с разведкой на территории Ингвэ — если среди Нолдор Короля вполне можно было найти эльфов, что были готовы служить верой и правдой будущему королю Нолдор (более того, такие находились — и сейчас пребывали в подчинении у его тайных дел мастера), то вот найти отступников среди сплоченных и религиозных Ваниар — задача была куда менее разрешимой. Работа в этом отношении велась — всегда можно было найти озлобленных полукровок вроде Лаурэфиндэ, которым места среди вечнопоющих не нашлось. Но большинство из них открыто бежало к Верным вместо того, чтобы надеть личину. Сбор информации из Валимара требовал времени — и здесь Великая Река сыграла на пользу отнюдь не Эльдар в частности и Валинору в целом.
Жаловаться, впрочем, былой повелитель Наггарота не собирался. Благо, его разведчик в глубине Майронова культа блестяще выполнил свою задачу, на блюдечке преподнеся своему князю поистине бесценную информацию.
Пришлось, правда, провести с Алкаром беседу — Черный Страж, ради дела обагривший руки кровью невинной, как он считал, девушки, докладывал в изрядно подавленном настроении. С одной стороны, молодчина. Выполняя приказ своего князя и надев личину мелькорианца, он проявил настоящую стойкость духа, не побоявшись первым доказать Майрону свою готовность пускать алую влагу. С другой… что же. Чародей подробно пояснил своему вассалу о том, что эльдиэ, на чьей душе Паучиха явно оставила свой символ, невинной уж никак быть не может.
Интересно, а сам рыжий то хоть знал, что, убивая слаанешитку, он просто отправит ее либо прямо к Жаждущей, либо вовсе к Шести Вратам Дворца? Или же рассчитывал, что уйдет та прямиком в Мандос — а дальше все будет согласно его договоренности с Владыкой Западных Ветров?
— Когда устроим облаву? — Эктелион, тем временем, судя по тому, как взял лежавший подле меч, принявшись проверять его остроту, явно был готов отправиться выжигать предательство каленым железом сей же час. Ни дать, ни взять — Мастер Меча Хоэта, борящийся с происками агентов Малекита и бдительно стерегущий трон самозваных Королей-Фениксов. — Возьмем ее прямо на празднике? Или, по твоему, она откажется от приглашения, попытавшись сбежать?
— Скорее всего, откажется. Однако ударить нужно до праздника. И как можно скорее, — плотоядно усмехнулся Король Чародей. — Иначе за нас это сделают последователи Мелькора. И так, что мы с отцом и тобой потом будем годами разгребать последствия.
— Мелькора? Но не ты ли говорил, что посланница Жаждущей приходила к ним, как союзница?
— Говорил. Вот только, похоже, поняв, что еще немного — и союзница эта окажется в цепях, посланник Падшего решил, как бы это сказать помягче, — хищная насмешка стала мечнику ответом. — хоть для чего-то использовать нерадивых друзей. Поклоняющиеся Мелькору хотят пустить несчастным девушкам и юношам кровь, без справедливого суда обвинив их в служении нашей с тобой знакомой твари, и казнив на месте. Более того, сделать это не только собственными руками, но и спровоцировать на подобное Верных, начав «судить» всех подряд. Виновных, невиноватых, мимо проходивших. В конце концов — объяснят они на площадях — если среди золотоволосых нашлось столько предателей, кто поручится, что выжгли всех? И вот уже разгоряченные Нолдор начнут подозревать в каждом предателя и последователя этого… Культа Удовольствий. Подозреваю, что со стороны «несчастной девушки» должна будет проводиться ответная волна. Мол, Верные совершенно потеряли страх, взяв на себя право казнить и миловать. А там, — пламя пренебрежительно фыркнуло голосом друкая. — Слово за слово, учитывая скрывающихся в толпе, наверняка пойдут в дело мечи. Думаю, не нужно объяснять, чем это закончится. В то время, как самые главные служители вполне смогут скрыться во время беспорядков.
— Тем, чего нам следовало бы избежать — несмотря на всю неприязнь друг к другу, — отчетливо скрипнул зубами первый меч Финвэ. Однако мгновением спустя его разум уже заработал мифриловыми шестернями, продумывая план. — Значит, мы ударим до кануна праздника. Не меньше, чем за неделю до него. Я и Вознесшиеся окружим место собрания Искателей, — Эктелион, попробовал ногтем остроту клинка. — Придется действовать небольшим отрядом, так, чтобы наверняка следившие за нами враги не успели отреагировать. Я буду говорить и действовать от имени Ингвэ и Финвэ. Такой ход наверняка расшевелит твою собственную лисью нору, заставит последователей Падшего всполошиться. И тогда ты сможешь нанести собственный удар. После чего мы отправим этих предателей на суд Айнур.
— Достойный план, — одобрительно сощурился Чародей, в целом, предполагавший нечто подобное. За тем исключением, что ни до какого «суда Айнур» дело доводить не собирался. — Однако ты должен учитывать, что после того, как все начнется, тебе могут понадобиться дополнительные силы, помимо твоего малого отряда. Держи своих Вознесшихся наготове, пусть и не посвящая их в детали плана. Например, скажи большей их части, что бы держали мечи рядом, и готовились проверять всех присутствовавших на празднике — и тех, кто по каким-то причинам отказался там быть. Если за Серебряной Дланью следят, это не будет выбиваться из того, что последователи Мелькора и Жаждущей уже знают. Также, в случае, если всё пойдет по худшей нити судьбы, ты можешь полагаться на Черных Стражей в Валимаре и вашей части Тириона. Я предупрежу их.
— Исключено, — черные брови сына Мастера Фонтанов сошлись на переносице. — Это же буквально дать нашим врагам повод не только провести все так, как они и планировали, стравив Эльдар. Но подобное бросит тень и Вознесшихся, и на Нолдорана с Владыкой Ингвэ. Ты не можешь этого не понимать.
— Поверь, я прекрасно понимаю. Ты верно говоришь, Эктелион. Однако я не зря сказал о худшем варианте. Мы знаем планы Мелькора. Но и близко не понимаем, что будет твориться к голове у любимицы Жаждущей. Если та поймет, что изначальный замысел рухнул — а поймет она в тот момент, когда тебя увидит, причем куда раньше, чем должны были прийти союзники — один Эру ведает, что Куиллэ, загнанная в угол, может предпринять. Вплоть до попытки создать прорыв — такой же, как был в шахтах.
От подобной перспективы Вознесшегося явно передернуло — судя по вздрогнувшим могучим плечам и скривившемуся лицу.
— Хорошо, — произнес он наконец нехотя. Похоже, гордость и неприязнь к черно-ало-серебряной расцветке в нем в очередной раз уступили желанию защитить и долгу перед Эльдар. Предсказуемо и полезно. — Да, ты прав. Если возникнет что-то действительно выходящее за рамки плана, на счету будет каждый клинок. Но! Я требую, чтобы, в случае чего, вмешивались они лишь после того, как я позову. Не раньше. И лишь в том случае, если все действительно выйдет из-под контроля.
— Принимается, — глаза друкая хитро блеснули. — Однако, в свою очередь, если с тобой что-то случится и ты не будешь способен дать им разрешение — Мор Тирит оставят за собой право на самозащиту. Если уж все будет совсем плохо.
— Полагаешь, может дойти и до подобного? — скептически выгнул бровь гениальный мечник.
— Полагаю, загнанные в сосуд пауки, вынужденные нападать друг на друга, с куда большей охотой постараются из сосуда вылезти и пожирать все вокруг — если найдут хоть малейшую лазейку. Особенно учитывая, что пауки эти — размером с обожравшегося Сафирона, валяющегося под светом Лаурэлин кверху пузом.
На самом деле, Малекит был почти уверен, что с попыткой ареста этой обворожительной змеи что-то, но пойдет не так. С Хаосом никогда и ничего гладко не бывает. Предсказывать, что именно… слишком много интересных вариантов. От действительной попытки нового демонического прорыва, до более изощренных. К примеру, попытки увести следствие в сторону.
В любом случае, помощь Эктелиону понадобится — и Черные Стражи ее окажут. А заодно выбьют своему князю еще несколько добрых слов на будущем судилище. Учитывая, что с большой вероятностью, судить будут все-таки честно — лишним не будет точно.