— Ты сука! — Сакура Харуно стояла на пороге, ее лицо было розовым, как и ее волосы, а в глазах был злой блеск, когда она шла вперед. Угрожающе. Затем ее толкнули, и земляная стена поднялась, закрывая проход. Наруто вздохнул, ущипнув себя за переносицу.
— Прости за это. Знаешь, забавно, что она отвергала меня на каждом шагу, когда я был моложе, а теперь после одного подмигивания она злится, что я хорошо провожу время с кем-то другим.-
— Разве ты не говорил, — Амено погладила маленького монстра между ног, когда тот дернулся, оживая, и она слизала немного его густого, кремового семени, пробуя на вкус, прежде чем проглотить его, — похотливое принуждение делает тебя объектом их желания?
— Ну, да, но дело в том, что дзюцу не диктует ей постоянно вести себя подобным образом. То, что ты видел, это все, что Сакура делает.
— Ха, — у нее мелькнула мысль. — А как насчет Амурной Ладони?
— Ну, суммарное время должно составлять десять секунд. Это минимальное требование. Тебе стоит спросить у Конан. И еще, — его палец оказался под ее подбородком, а на лице заиграла нахальная улыбка, — я принадлежу тебе? Я знаю тебя всего неделю. Довольно смелое заявление.
Амено постаралась не покраснеть. Попыталась. Не получилось, но она сопротивлялась.
— Это не смелое заявление, если я могу его подкрепить.
— Правда? Что делает тебя другой? — он откинул назад руки за голову, ухмыляясь с закрытыми глазами. — Чем ты отличаешься от других, чтобы заявлять такое, как ты? — Амено не дала ему закончить, навалившись на него сверху. Ее киска заглотила его член целиком, в то время как ее нижние ноги неконтролируемо тряслись. Ее пальцы вцепились в его плечи, затем переместились на его волосы, когда она провела по ним руками и обнаружила, что он впервые удивленно смотрит на нее.
— Я могу этого не показывать, — она наклонилась вперед и облизала его нижнюю губу, прежде чем отодвинуться, — но я гораздо упрямее тебя, Наруто Узумаки. А теперь трахни меня, пока я не передумала.
— О, да ты в жопе.
— Я бы не хотел, чтобы было иначе, — и последовавший за этим толчок стал одним из бесчисленных, которые будут будоражить ее всю оставшуюся ночь.
Если не можешь кончить меньше чем за три минуты, двигайся дальше. Это были мудрые слова Шикамару Нара, и они относились ко всему. Именно поэтому он был расстроен и сел после того, как потерпел неудачу в своей четырехсотой попытке. Тени были под его контролем. Его. Он не принадлежал им. Прошло добрых три года с тех пор, как он пережил столько неудач. Когда люди, с которыми он вырос, получали ранения на задании, это было достаточно серьезным грехом в его глазах, но смерть товарища, лежащая на его плечах, мотивировала его так, что раньше раздражавшая его мать больше не попрекала его.
А теперь он был раздражен. Раздражало, что все это горе и травма, которые он носил в себе, были ложью.
Утверждалось, что.
— Дзёнин Шикамару Нара, — uолос оперативника АНБУ отвлек его от размышлений. — Леди Хокаге вызвала вас в центр задержания, — jн не терял времени даром. Переплетая тени, он перебирался с крыши на крышу, пока на скорости не спустился по расчищенной дорожке и не оказался у дверей исправительного учреждения Конохи. Много слов для термина «тюрьма», но, как он узнал за последние несколько лет, такова природа бюрократии, и, учитывая систему, существовавшую задолго до его рождения, его отца и его отца до него, он, без сомнения, станет ее частью.
Если только кто-то, кого вы считали мертвым, не был занят тем, что уничтожал целые деревни и по умолчанию стирал статус-кво. В его голове было слишком много информации. Слишком много для обработки и слишком мало для выводов. Вскоре он оказался в присутствии Хокаге, Жабьего Мудреца, своего отца, отцов Ино и Чоджи, Асумы, Майто Гая и целого отряда АНБУ, когда они вошли на самый нижний подземный уровень — объекта.
Данзо Шимура, старейшина совета шиноби и человек, которого отец велел ему избегать любой ценой, ждал их с другим отрядом АНБУ. Старик открыл металлические ворота и открыл комнату, заполненную бесчисленными бумажными печатями, приклеенными к стенам, полу и потолку. В камере сидел человек с белой снежной кожей с чешуей, как у змеи, желтыми глазами, длинными черными волосами, завязанными в хвост, и фиолетовыми отметинами вокруг глаз.
Орочимару. Возрожденный. Сильнее. Мудрец, как Джирайя, когда он занял тело Кабуто. Очевидно, его бывший ученик с радостью отказался от него; Шикамару поверил в это, с щепоткой соли, учитывая, в каком отчаянии он был, зайдя так далеко, что взял камеру максимальной изоляции вместе с… Саске. Сказать, что он недолюбливал Учиху, было преуменьшением, и, к счастью, Леди Хокаге выступила на его стороне.
— Итак, вы двое решили изменить свою историю? Или мне заставить вас сказать правду?
— Дорогая Цунаде, — Шикамару почувствовал, как сморщился, поэтому он мог только представить, что чувствует собеседник. — Почему я должен лгать? Скажи мне, я когда-нибудь лгал о чем-нибудь?
— А как насчет всех тех детей, которых ты забирал из детских домов, чтобы ставить над ними эксперименты?
— Опять же, я никогда не отрицал этого. Вы просто поздно узнали. Вернее, Сарутоби-сенсей предпочел не быть мудрее.
— Орочимару, — тон Джирайи обещал мир боли. — Если ты здесь для того, чтобы нести чушь, мы можем отправить тебя к нашему уважаемому старейшине. У него есть для тебя более интересные варианты размещения.
— О, я уверен, — глаза мужчины метнулись к старшему, как будто тот знал все его грязные секреты. Возможно, так оно и было. Не сейчас. Сосредоточьтесь на змее. — Но я не изменю своего утверждения, все, что я вам сказал, правда до сих пор. И если ты помнишь, что я тебе говорил, нам нужно подготовиться. Наруто Узумаки обещал, что будет здесь меньше чем через два дня.
— Орочимару, — нога Цунаде треснула по поверхности пола, когда она с трудом сдерживала свой легендарный нрав. Шикамару тем временем думал, какие тени использовать, чтобы связать их обоих, если эмоции Сенджу дадут трещину в регуляторе печати. У него было следующее. — Еще раз произнесешь его имя, и я убью тебя.
— Зачем мне возвращаться в Коноху с ниндзя, которых я заставил уйти в отставку, где, как я знаю, все будут направлены на меня? Зачем мне добровольно сдаваться? Я много чего умею, но глупость — не одна из них.
— С другой стороны, заблуждение, — заметил Джирайя, разминая костяшки пальцев. — Не знаю, как Цунаде, но я лично разорву тебя на части, если ты еще хоть раз произнесешь эту ложь.
— Пожалуйста, не говори того, чего никогда не сделаешь, Джирайя.
— Почему? Потому что я мягкий?
— Нет. Ты просто слишком хороший человек. Мне хочется блевать.
— Госпожа Хокаге, — Саске Учиха заговорил впервые. На всякий случай его глаза были обмотаны герметичной повязкой.
— О, посмотрите, кто теперь уважителен. Ты опоздал на три года и чидори.
— Я убил Наруто, — Шикамару сжал кулак, а его отец схватил его за плечо и покачал головой. Здесь нужны были более холодные головы. — И каждый день с тех пор я знал, что мне придется столкнуться с последствиями этого. После того, как я покончу с Итачи, я возвращался и получал свой приговор. Последние три года он всегда был в моей памяти. Я помнил выражение его глаз и рану, которую я ему нанес. Он никак не мог выжить, и мои глаза… никогда не позволят мне забыть об этом.
— Если ты действительно хочешь умереть так быстро, — рука Джирайи дрожала от ярости, — — мы можем это устроить.
— Ты можешь убить меня, заключить в тюрьму или пытать. Все, что захочешь, — Это звучало больше похоже на Саске, которого он знал. — Но это не изменит того факта, что Наруто жив. И он сказал, что будет здесь. Не с самыми лучшими намерениями.
— Откуда нам знать, что ты говоришь правду? — Шикамару заговорил впервые, а Данзо выглядел так, словно собирался что-то сказать, но Цунаде приказала ему продолжать. Молодой джонин шагнул вперед. — Насколько нам известно, вы оба разозлили не тех людей после того, как убили Итачи. Или, как вы утверждаете, его убил Наруто. Я думаю, вы двое в бегах от Акацуки. И единственным логичным решением с вашей стороны было бы отправиться в деревню, которая могла бы сохранить вам жизнь, пока вы восстанавливаете силы. Вероятно, там вас ждет отряд или два. Возможно, лазутчики внутри деревни отслеживают твое местонахождение и сообщают им.
— Нара и их мозги, — прокомментировал Орочимару. — Увлекательно и страшно, когда их заставляют работать.
— Шикамару, — Учиха сделал близкие, расчетливые шаги к завесе и остановился. Этот парень даже с завязанными глазами, вероятно, имел в голове карту узкой комнаты. — Это он. Я не знаю, как он выжил, или что, черт возьми, с ним случилось, но это он. Никто другой не выводит меня из себя так быстро, а он убил Итачи. Он лишил меня единственного, ради чего я все это затеял, просто потому, что он так захотел.
— Что он сделал после этого?
— О, он избил Саске-куна до полусмерти, — Учиха, вероятно, смотрел на Орочимару под повязкой. — Да ладно, Саске-кун. Конечно, мы можем признать, насколько сильнее стал мальчик. Как говорят дети в наши дни, — научись принимать пиздюлей.