Постукивая ногой по земле, Джессика нетерпеливо ждала, когда откроется дверь и она сможет наконец увидеть свою старшую сестру… скорее даже насмехаться над старшей сестрой за то, что она стареет, в то время как она все еще молода и красива как никогда, но с каждой секундой она все больше и больше злилась.
Обычно она была довольно послушным человеком, но весь ее нрав Узумаки сменился чистой, сводящей с ума соблазнительностью. Все, что она делала, было чувственным, даже дыхание. Так она подавляла свою природу Узумаки.
Но бывали моменты, когда она все же злилась.
Как сейчас.
После стольких лет разлуки ее старшая сестра могла хотя бы проявить немного энтузиазма при встрече с ней. Но нет, эта сучка уже час как закрыла дверь и, наверное, просто отдыхала!
Джирайя принял мудрое решение уйти, как только понял, что прямо или косвенно он может пострадать от рук Узумаки. Даже Цунаде должна была отдать ему должное за этот стратегический побег, но, к сожалению, у нее не было такой роскоши.
Ей пришлось тихонько хихикать, когда постукивание ногой матери перешло в откровенное топанье, а на ее лбу запульсировало множество тиков.
Шизуне благоразумно держалась в нескольких футах от дуэта матери и дочери.
— Вот тебе!
Светловолосая красавица только и успела вспотеть, как ее милая, послушная и невинная мама нанесла мощный удар по двери, от которого та разлетелась на множество кусочков, и ворвалась внутрь, как сумасшедшая.
Джессика замерла перед дубовым столом в кабинете с разъяренным видом, глядя прямо на стоящего перед ней человека с множеством эмоций.
Это была она, ее старшая сестра. Говорят, она была самой могущественной женщиной в Народах Элементалей с очень скверным характером. И к тому же самая красивая.
Она могла понять, почему.
Черт побери, старая карга стала еще красивее, чем она помнила. Кушина всегда была самой красивой, в зрелом и чувственном смысле, но это переходило все границы.
Мантия Хокаге выглядела так, словно была предназначена для того, чтобы служить второй кожей, а не для того, чтобы скрывать ее формы. Она могла видеть очертания каждого толстого, выпуклого молочного кувшина спереди, каждый из которых был больше ее головы, по крайней мере.
Не стоит даже говорить о том, что она несла сзади.
Эта штука была похожа на широкую, мясистую полку, но с греховно чувственными изгибами, так и напрашивающимися на то, чтобы их поласкали. Какого хрена она стала еще лучше, чем раньше?! Это было несправедливо!
Но…
Она заметила, что ее сестра сидит на стуле в очень неудобной, сутулой, почти тяжелой позе. И почему ее щеки были такими красными?
— Сука!...
Кушины глаза расширились от удивления, когда голос достиг ее ушей.
— Джессика…
Даже соблазнительная рыжеволосая выглядела удивленной тем, какой бурный поток эмоций исходил от слов ее сестры, весь ее гнев и разочарование исчезли, когда она увидела легкую влажность в фиолетовых глазах Кушины.
— Д-да, это я…
Черт возьми, почему она сейчас вела себя как ученица академии? Она должна быть в ярости!
— Младшая сестра, иди сюда!
Цунаде с нежностью улыбнулась, наблюдая, как ее мать, хотя и покрасневшая и неохотно, подошла к сестре, сидящей за столом, как маленькая девочка. Это была та сторона ее матери, которую она еще не видела. Семья действительно была чем-то особенным, и Узумаки ценили ее превыше всего.
Они крепко обнялись и поцеловались в губы, как последние любовники.
Да, поцеловались… поцеловались в губы!?
— Что за черт!?
Шизуне и Цунаде в шоке смотрели, как сестры обнимаются и целуются прямо в губы, смелые руки не стесняясь хватают мясистую, толстую плоть и ласкают ее на всю катушку. Сестры стонали и охали, впиваясь друг в друга губами, как голодные животные, а их руки оставляли отпечатки на толстых мясистых сиськах.
Вскоре крик… или, скорее, потребность в кислороде разлучила их, тонкая дорожка слюны соединила их набухшие, пухлые губы. Руки остались на месте.
— Я чувствую его вкус у тебя во рту, — беззаботно пробормотала Джессика, небрежно поглаживая огромную задницу сестры с более чем легким оттенком ревности. Черт, эта жопа просто огромная. Упругая и пышная. — Его запах повсюду на тебе…
У Кушины даже не хватило приличия сделать удивленный вид. Она знала, что ее сестра рано или поздно узнает о Наруто. Инстинкты Узумаки никогда не подводили их в распознавании одного из своих. Также и сильное сексуальное влечение было еще одним намеком.
Она послала его туда, зная, что он будет связан либо с Цунаде, либо с Джессикой. Похоже, ее сестра была более близка к их наследию Узумаки, чем она сама считала.
— Если бы твоей дочери здесь не было, я бы показала тебе другое место, откуда его можно попробовать, — с ухмылкой возразила Хокаге, на что ее сестра нахмурилась, а затем поморщилась, ущипнув себя за щеку. — Он совсем свежий.
Глаза Джессики незаметно расширились.
— Ты, шлюха… он был здесь… я ждала снаружи, а ты… как ты могла?
Она ждала снаружи, пока откроется дверь, в то время как ее сестра была занята тем, что ее трахал сын!? Ее не только трахнули, но и заполнили спермой! Обкончали, пока она ждала снаружи!?
Небольшая выпуклость в ее мантии Хокаге в области живота была слишком очевидна. Теперь удивительно, что она не хотела вставать. Удивительно, что она еще могла нормально говорить, когда внутри нее бурлило столько спермы Узумаки!
— Давай обсудим это, когда вернемся домой, хорошо? — мило предложила матриарх Узумаки, самодовольно похлопывая по мясистому крестцу сестры и глядя на шокированный дуэт учитель-ученик. — Ты, должно быть, Цунаде, моя племянница?
Светловолосая саннин молча кивнула, в голове у нее еще не улеглось от того, что она видела, как ее мать и тетя трахали друг друга языками прямо у нее на глазах. Она впервые увидела эту красивую женщину, и, клянусь Богом, она была прекрасна.
Ее мать, конечно, была чувственно великолепна, но, видя их бок о бок, она должна была признать, что Хокаге превосходит ее во многом.
И это было просто шокирующе.
Но…
Она вспомнила одну особенную деталь.
— А вы, должно быть, мать того извращенца и моя тетя?
Кушина бровь слегка дернулась, а губы превратились в тошнотворно-сладкую улыбку.
— Ты, случайно, не о моем сынишке говоришь?
Несмотря на свою силу и годы боевого опыта, Цунаде знала, что означает эта улыбка. Ее мать несколько раз использовала ее против нее, и каждый случай имел… разрушительные последствия при плохом обращении.
Она не собиралась повторять свои ошибки снова.
— Н-нет, госпожа! — покорно пискнула блондинка, едва не вызвав у Шизуне сердечный приступ от своей кротости.
— Хорошая девочка, мне неприятно слышать, когда люди так отзываются о моем ребенке.
И тут же зловещая атмосфера исчезла.
— Ты только что угрожала моей маленькой девочке? — зловеще прошептала Джессика, и атмосфера в комнате изменилась, когда пышнотелая милфа стиснула зубы от злости и повернулась к своей соблазнительно толстой сестре.
Цунаде и Шизуне синхронно заглотнули воздух, когда две сестры начали напряженное состязание взглядов, причем Кушина была самой спокойной… Ей не нужно было напрягать взгляд, так как ее превосходный рост делал ее обычное выражение лица почти злобным.
К тому же ее массивные сиськи почти касались носа Джессики, когда она смотрела на сестру между огромными молочными фабриками.
Пока…
— Оуи…
Цунаде почувствовала, как капли пота скатились по ее затылку, когда она увидела, как ее высокая тетя схватила свою глазеющую мать за ухо и слегка покрутила его, вызвав милое повизгивание.
— Неужели из-за всего этого саке ты забыла, кто старшая сестра? — спросила Кушина ровным тоном.
— Упор на старшего… ой!
— Хочешь умничать?
— Отпусти мое ухо… ты… ты большая злюка! — Джессика закричала с милым видом, в ее большом зеленом глазу показались слезы.
Хокаге с толстой задницей прокомментировала ее неубедительное возвращение и со вздохом отпустила ее, вернувшись к своему креслу.
— Ты все еще маленькая соплячка.
Милфа со слезами на глазах смотрела на удаляющуюся спину старшей сестры, на ее лице красовался румянец. Ее взгляд естественно сфокусировался на массивных, гористых щеках чистого жира и мышц, покачивающихся из стороны в сторону.
— Жирная задница коровы…
— Ты что-то сказала?
Джессика отвернулась, надувшись.
— Нет…
Кушина смирилась, размышляя, стоит ли ей открыть бутылку саке, чтобы справиться с подступающей головной болью, или… позвонить своему сыну-кабелю, чтобы он пришел в кабинет и вытряс из нее все.
Оба варианта были заманчивы.
— Только потому, что твоя мать пытается быть стонущей сукой из-за каждой мелочи…
— ЭЙ, Я ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ!
Рыжеволосая милфа ухмыльнулась, игнорируя возмущенную сестру, обращаясь к племяннице.
— …Я не могу забыть о наших семейных традициях. Иди сюда.
Саннин должна была признать, что она испытывала странный страх перед тем, что эта женщина приготовила для нее. Из сегодняшней короткой встречи она поняла, что та гораздо более непостоянна и опасна, чем ее мать.
Одного этого было достаточно, чтобы она забеспокоилась.
— Ты знаешь, как мы, Узумаки в целом, приветствуем друг друга, независимо от пола? — спокойно спросила толстозадая Хокаге, заслужив взгляд сестры, сидевшей на дубовом столе с одной стороны, что вызвало румянец у блондинки, когда ее взгляд сфокусировался на толстой заднице, прижавшейся к дереву.
Джессика бросила на дочь знающий взгляд.
— Она знает достаточно.
— Н-нет…
— … — промолчала милфа в ответ на испуганный ответ дочери. Ее малышка явно не догадывалась о том, что задумала ее сестра.
К этому времени Цунаде обогнула стол и стояла перед высокой, и невероятно красивой Хокаге. Боже, перед этой женщиной она чувствовала себя совсем маленькой. Одно дело — видеть ее огромные сиськи с расстояния в несколько футов, но видеть их прямо перед глазами — совсем другое.
— Мы целуемся.
Кушина плавным движением потянулась вперед и схватила саннина за блузку, потащив ее вперед с нежным, но сильным рывком. Цунаде была слишком занята и ошеломлена, чтобы сопротивляться, когда одна из рук ее тети обхватила ее стройную спину, притягивая ее ближе, так что их рты встретились в страстном объятии, наполненном небрежным сосанием языка.
— Мммннгххх! — громко застонала саннин в поцелуе, расширив глаза от шока, когда ее сильная тетя засунула довольно смелый язык в ее горло, и звуки небрежной борьбы языков были слишком слышны в тихой комнате.
— ПРЕКРАТИ ПРИСТАВАТЬ К МОЕЙ МАЛЫШКЕ!
Великолепная Хокаге ухмыльнулась в поцелуе и отпустила оцепеневшую племянницу.
— Малышку, да? Не такая уж она и малышка, если судить по тому, как она поработала со мной языком. Очевидно, это не первый раз, когда она вступает в интимную связь с другой женщиной.
Румянец на лице Джессики был слишком очевиден, как и у Шизуне.
— Пошла ты!
— Вы трое, должно быть, сделали довольно много этого во время ваших путешествий, и вы все еще хотите большего? — три покрасневшие женщины неловко извивались, пока Хокаге злобно ухмылялась.
— Х-хай!