Провести первичный осмотр, как тела, так и места, куда меня завела моя импульсивная попытка суицида, удалось лишь спустя пару минут борьбы воли и сознания. Последнее всё хотело кануть в вожделенное забытие́, а первое истово сопротивлялось этим дурными порывам.
Ладно, если по существу, то превозмогая обрушившуюся на тело усталость, я на практике выяснил, что удача (или её отголоски) ещё меня не покинула, следовательно перенёсся я целиком, а не в виде пазла имени первого драконорождённого: руки, ноги и, кхм, другие немаловажные части тела, находились в полном комплекте и своём изначальном виде — при мне и на своих прежних местах. А вот что же касалось места моего текущего пребывания, то… с этим было сложнее.
Я, по всей видимости, находился в каких-то руинах. Причём не на поверхности, а в пещере, о чём свидетельствовал высокий каменный свод, с центра которого падал одинокий лучик света, разбавляющий окружающую темноту.
Чувство жизни и смерти, сопровождавшее прежнего Мирака ещё при его жизни в Нирне — побочный эффект изучения крика, — явственно говорило о том, что в ближайшей округе, исключая всяких мелких жучков, живых (как и не очень) существ нет. Это, к слову, обнадёживало, а то я сильно сомневался, что в текущем состоянии смогу дать отпор кому-то сильнее трухлявого скелета, рассыпающегося от веса собственных костей.
Так почему же «было сложнее»? А потому что игровой опыт подсказывал: в таких местах можно наткнуться на всё, что угодно, начиная от огромных крыс и пауков, охраняющих большой и роскошный сундук с десятком золотых внутри, до древнего лича, проснувшегося именно тогда, когда ты случайно переступил порог его логова.
Что до памяти Мирака, то и тут помощи ждать не приходилось. За последние четыре тысячи лет в мире многое изменилось. И, как можно догадаться, первому довакину было не до прогулок по старым руинам — он отбывал вынужденный отпуск в царстве даэдрического принца. Да и, если уж на то пошло, ему и при жизни особо по руинам бродить не приходилось. Нет, они, руины, естественно были — в основном эльфийские, тех времён, когда ещё не было разделения на двемеров, кимеров и прочих «меров», но и те уже были редкостью: либо все давно разграблены, либо разрушены до того состояния, что ловить в них было попросту нечего. Впрочем, будем реалистами, ходить по всяким там руинам кому-то социального статуса Мирака, было совсем не с руки. Можно, конечно, если как хобби, но и только.
Возвращаясь к месту моего текущего пребывания, полумрак мешал охватить взглядом всё окружающее пространство. Вот только, сомневаюсь, что даже будь тут светло как днём, это мне чем-то могло существенно помочь. Знатоком архитектуры ни я, ни прошлый хозяин тела не были, а посему определить точный период, к которому относились бы руины и понять, что меня там дальше может ждать с одного единственного взгляда у меня не получалось — лишь мог предположить, что этим руинам больше ста лет. А вот насколько — шут его знает: может сто, двести, а может они вообще были старше Мирака. Единственное, что я мог с уверенностью заявить, так это то, что воздух тут был относительно свеж и не казался спёртым, отчего на первое время можно было расслабиться и заняться более важными, в моём текущем состоянии, делами.
— Вдо-о-о-ох… Выдо-о-о-ох, — как мантру одними губами начал шептал слова, помогающие быстрее войти в полу медитативное состояние и начать целенаправленно поглощать заветные крохи разлитой вокруг маны. После десятка секунд знакомой-незнакомой «возни» она, мана, начала жадно втягиваться с каждым вдохом, лаская все до последней клеточки тела, будто успокаивающий раздражённую сущность водный поток. Прохладный, освежающий… Бодрящий.
Магия… Само её наличие уже так не шокировало меня, как ещё, казалось, некоторое время назад. Вернее, всё ещё было не совсем привычно, но вот прыгать и бегать как маленький ребёнок, нашедший машинку на радиоуправлении первого января под ёлочкой, я не хотел. Да и не собирался, честно говоря, не только потому, что в данный конкретный момент это было несколько выше моих сил, но и потому, что… Ну, скажем так, поглощение памяти и личности Мирака не прошло без последствий.
Я буквально прожил его жизнь. Каждый её момент, каждую мысль и желание… Всё это я видел и ощущал от первого лица. Будто я сам проживал эту жизнь и испытывал их. Так что, на магию я успел налюбоваться ещё там, в прошлом Мирака. Успел удивиться, полюбить, начать познавать, привыкнуть, разочароваться и вновь полюбить. Оттого сейчас она для меня была скорее странной обыденностью, чем чем-то новым и неизведанным, пусть и до сих пор манящим.
— Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… — продолжали шептать губы уже на автомате.
Вообще, по-хорошему, пока «резерв» по крохе восполнялся, стоило бы подумать о том, что мне делать дальше. Нет, то, что надо выбираться отсюда — это-то понятно, а вот, что делать в глобальном смысле — хороший вопрос. По уму бы для этого надо сначала понять, чего я вообще хочу и как этого можно будет достичь, а для этого уже, соответственно, стоило бы провести, так сказать, ревизию — что умею, что могу, а в какие дебри лучше вообще не лезть. Всё равно делать больше было нечего, ведь в текущем своём состоянии лезть дальше просто не имело смысла — всё же, не смотря на свою новоприобретённую силу и то, как «мощны мои лапищи», я оставался человеком. Да, могущественным, да, теоретически способным изменить ландшафт одним своим «словом», но всё ещё человеком. А люди, как известно смертны и, что самое поганое — внезапно смертны.
Выходила довольно забавная картина.
Итак, первое, что сразу приходило на ум — магия. Пусть Мирак и не претендовал на гордое звание Архимага по голой силе именно заклинаний, но в магию мог, стараясь расти не «ввысь», а «вширь». Так сказать, расширять кругозор, а не концентрироваться на чём-то одном. Кому-то может показаться такое решение спорным, и прошлый я был бы первым, кто с ними согласится, ибо никогда не понимал смысла распыляться на множество направлений, не доведя так никакое до идеала, но в случае этого древнего норда всё было несколько иначе. Магия и навыки владения оружием, для него были не основным инструментом, а лишь вспомогательным… Основным же были та самая особая магия довакинов и драконьих жрецов, Крики.
В магии Мирак предпочитал два направления: магия изменения и колдовства. Но, когда я говорю «предпочитал», это не значит, что в других направлениях он был плох, отнюдь. Например, школа разрушения ему была хорошо знакома, а уж сколько всяких разных заклинаний этой школы он смог изучить в Апокрифе… Но в силу наличия у него «Силы Голоса», данная школа магии попросту не была актуальна, поскольку почти полностью проигрывала в своей мощи более продвинутому варианту. Немного по-другому обстояли дела со школой восстановления, в которой тот уделял больше внимания щитовым и оградительным заклинаниями, нежели лечебным, предпочитая полагаться тут на алхимию и всё те же крики, кои, пусть и уступали лечебной части школы, но, в силу своей связи с даэдрическим принцем, данное направление давалось ему с большим трудом. А вот с иллюзиями у него действительно всё было плохо — теория, естественно, была на уровне хорошего такого адепта школы, а вот с практикой… Кхм, в общем «пудрить мозги» древний норд предпочитал своим красноречием, нежели магией, хотя и мог исказить звук, приглушая свои шаги, и изменить угол падения света, делая себя почти невидимым, но вот на что-то большее, увы…
Возвращаясь же к Изменению и Колдовству.
По игре я помнил, что это были две вспомогательные школы, позволявшие себя бафать и призывать разную чепуху, будь то дреморы, атронахи, оружие, либо же поднимать всяких там мёртвых болванчиков. Как можно понять по манере моей речи, я не был большим фанатом этих школ магии, предпочитая, как «истинный маг» шарашить фаерболами в своих вражин, а когда прижмёт — бегать кругами, вопя, и судорожно кастуя хилки на оставшихся крохах маны. Реальность же в очередной раз смогла меня удивить.
Так что же такое школа Изменения на самом деле? Представьте себе, что природа вокруг — это каменная кладка. Все эти невидимые кирпичики составляют стены реальности, которые держат мир вместе. А теперь представьте, что у вас есть сила, позволяющая эти стены слегка подправлять. Вот что такое магия Изменения.
Она не создает что-то новое из воздуха. Она помогает тебе быть хитрее самой природы. Стена льда или огня на пути? Изменение сделает вашу кожу крепче стали, и вы сможете пройти через любую преграду. Нужен путь, там, где его нет? Не проблема — сделай себя невесомым, словно перо, и пересеки реку по воздуху. Враг скрывается? Чуть напрягись, и ты почувствуешь, где он, как будто сама земля шепчет тебе его шаги, а воздух показывает силуэт.
Маг Изменения — это не создатель и не разрушитель. Он — мастер тонких изменений. Он умеет быть частью природы, но в то же время и немного выше неё. Он знает, как законы этого мира могут послужить ему, но в то же время всегда остаётся настороже, ведь с природой спорить очень опасно.
А вот магия Колдовства… уже была более привычна и знакома по своему игровому аналогу, но в то же время оказалась несколько глубже. Она не могла изменять законы мира и природы под тебя, как это делает Изменение. Вместо этого она зовет, требует, иногда даже крадет силу из чужих миров, планов.
Колдуны общаются с существами из тени. Они могут позвать дремор, атронахов, чтобы те сражались за них. Она позволяет познать их, понять их природу, то, как они живут и функционируют. Позволяет понять их слабые и сильные стороны, чем их сдерживать или приманивать. Как заставить сражаться на своей стороне и уберечь себя от подлого удара в спину существа, выдернутого против его воли. Сделать существо иного плана бытия своим мечом или щитом…
Для опытного же мага школы Колдовства даже мертвец — не труп, а временный союзник. Он может заставить его подняться, выполнить приказ, стать продолжением своей воли. Некоторым недалёким такой подход к магии кажется мрачным, но такой маг знает — смерть лишь другой облик силы.
Это что касалось магии, а вот с более простыми… эм, способами наносить добро и причинять справедливость, всё было несколько печальнее.
Ещё во времена жизни в Нирне, особенно учитывая организацию, к которой принадлежал Мирак и временной промежуток, бывший куда суровее, нежели последующие тысячелетия, любой норд обязан был владеть оружейными навыками, даже будь это простое умение сражаться на мечах, либо стрельба из лука (я уже молчу про махание кулаками, коими каждый норд владел едва ли не с рождения). Не только потому, что иное считалось признаком слабости и дурного тона, но ещё и потому что войны в то время были крайне частым явлением и среднестатистический норд за свою жизнь мог участвовать не в одной, а, порой даже и не в двух больших войнах.
Для Мирака же ближний бой был прямо как в том анекдоте, переиначенном на нордский лад. Ну том, где «Чтобы вступить в ближний бой надо, чтобы враг заткнул тебе рот кляпом, а сам ты забыл дома артефактное кольцо с щитовым зачарованием, амулет, ещё одно кольцо, сломал по пути заклинательный посох, твоя свита траванулась шедевром солдатской полевой кухни и у тебя кончилась мана, когда ты тщетно пытался вылечить бурлящие задницы своих подчинённых. После чего тебе нужной найти ровную площадку, на которой нет ни одной рытвины, большого камня или бревна, за которыми можно было бы спрятаться, а также найти такого же распи… неудачника, как ты. Вот только тогда ты можешь вступить с ним в ближний бой». То есть, да, прикольно, статусно и вообще помогает держать себя в здоровом теле и тонусе, но крайне ситуативное умение, ибо главное оружие Мирака — крики, в перерыве между которыми можно бросить пару тройку огненный шаров, молний или призвать ораву оголтелых атронахов с элементальных планов, способных устроить весёлую жизнь противникам и без тебя.
— Фух… — расслабленно выдохнул, чувствуя, как потихоньку навалившаяся слабость отступала и начинала возвращаться какая-никакая ясность мыслей. — Что ж я маленьким не сдох-то… — в таком состоянии я и начал уже более детально осматривать окружающее пространство.
Первое, что бросалось в глаза помимо каменной кладки, покрытой толстым слоем пыли, это размеры пространства. Ради этого даже пришлось использовать заклинание ночного зрения, дабы можно было осмотреться куда свободнее. Скалывалось такое ощущение, что кто-то решил построить настоящий замок прямо внутри горы — по крайней мере высота потолков, явно превышавшая знакомые мне по прошлому миру многоэтажки, намекали на это. Да и общий вид, несмотря на потрёпанность и разруху, делали каменную постройку, внутри которой я оказался, похожей на что-то среднее между фортом и древним европейским замком с закосом до готичность.
— Н-да… Что-то как-то мне всё меньше и меньше хочется лезть внутрь… — пробурчал себе под нос, продолжая осматривать окружение. Правда и выбора-то у меня особо не было, ибо пройдясь немного по этим развалинам, я смог понять три вещи: первое — кажется запас моей удаче подошёл к концу, уходя в отрицательные значения, поскольку за последние пять минут «исследований» я два раза ударился мизинцем об валяющиеся под ногами камни, один раз мне чуть на голову не упал булыжник, отколовшийся от полуразрушенной стены прямо в тот момент, когда я проходил рядом, и, наконец, подойдя к, по всей видимости входу, к которому от низа вела большая и величественная лестница, я едва не навернулся с неё, наступив на раскрошившийся под ногой камень возле самого верха, едва успев ухватиться за перила; второе — единственный, как я понял вход ведущий в это пространство, оказался завален и, скорее всего с моими силами разобрать его не представляется возможным (если только не использовать крики, но использовать их в пещере… я, конечно, называя себя суицидником, но даже для меня это будет уже слишком); и, третье — единственный шанс выбраться отсюда это, по всей видимости, идти вглубь руин в надежде найти другой выход на обратной стороне.
— Хах, — горестный вздох вырвался чисто произвольно. — Ну почему всё должно быть так сложно? Неужели нельзя было перенести меня в какую-нибудь таверну или там деревеньку, где бы я мог спокойно поспать, поесть и подумать, а не вот это вот всё? — к кому конкретно был обращён мой такой своеобразный крик души не знал даже я сам, но выхода мне, похоже не оставили. Для повторной телепортации у меня не было ни сил, ни желания лишний раз испытывать судьбу и удачу, а менее простые способы магического путешествия были мне не доступны по той простой причине, что требовали сначала поставить магическую метку на место будущего возвращения, а их, этих меток, у меня по понятным причинам не было. Так что, напрягая едва-едва заполненную десятую часть «резерва» я занялся подготовкой к исследованию руин.
Первое, что сделал, так это обзавёлся какой-никакой защитой. Экспертное заклинание «Призыв доспеха», которым Мирак не сильно часто пользовался, поскольку попросту не нуждался, благодаря наличию прекрасной экипировки, созданной лично Хермеусом, сейчас оказалось, как никогда кстати. Полупрозрачная дымка сформировала вокруг кожи силуэт привычной артефактной робы и маски, повторявшей прошлые одеяния Мирака, а мой резерв заметно так просел, вызывая у меня непроизвольный вздох.
Вторым заклинанием стало призыв оружия, коим на этот раз стали короткий меч в левую руку и полуторный посох — в правую, вновь ударившие по «резерву» подобно спонтанным покупкам в магазине техники по полупустому кошельку.
Далее уже в ход пошла школа Изменения: «Трансформация Арктуса», «Магическая броня», «Трансмутация мускулов» и «Телекинетическая руна». Наложенные заклинания заставляли едва ли не плакать, чувствуя, как утекает драгоценная мана, оставляя меня с меньше, чем половиной от того, что было — больше тратить было нельзя, ибо грозило вновь свалиться с магическим истощением и в этот раз уже никакая сила воли удержать уплывающее сознание мне, к сожалению, не поможет.
По-хорошему бы стоило ещё призвать парочку атронахов, но поддерживать ещё и их собственной магией я просто не мог себе позволить, а камня душ, на который бы можно было перекинуть подпитку, у меня под рукой, естественно не было. Так что оставалось только горестно вздыхать, сетуя на судьбу и начать своё продвижение вглубь руин, надеясь, что это всё же не логово какого-нибудь древнего и жутко злого лича…