Трупы… им не было числа… Они разлагались, горели, взрывались, кровоточили… порой кто-то их раздавливал, а другие надругивались… Это был сущий Хаос, такой какой он есть сам по себе, олицетворяющий ни какую-то одну крайность, а все пороки людей в целом. И среди него стоял я, растягиваемый пятью тросами, словно та телега из басни.
Однако несмотря на моё падение, для Хаоса здесь не было простора для радости или празднования победы. Ведь то что я не мог контролировать уничтожалось, а то что мог — служило изначальному замыслу, путь и спутанному в процессе хитростью Тзинча.
— Слушайте же его мелодию… — раздался голос, что был едва слышан мне.
Я уже переместился в вирмвуд, где физическое танцевало с нематериальным. Открывая разломы и зачищая зону будущей высадки, моими руками расчищался путь для сотен тысяч солдат, что умрут пытаясь здесь закрепиться. Простые люди будут сходить с ума, вырывать себе глаза и впадать в безумие, вынуждая командиров их убивать.
Но расстрельные команды и заградительные отряды уже были в ходу, ведь без них никуда. Это основа армии, её контроля, муштры и эффективности. А солдат должен быть эффективным иначе всех кто за его спиной уничтожат. Жестоко ли это было? Ох, неужели кто-то ещё задаёт этот вопрос, что въедался в мои уши каждый день!
Я сам задавал его! Сам не мог понять, в какой же момент сломаюсь и не смогу больше меняться. Однако вот, я стоял здесь и передо мной была орда. Демоны улучшенные в Кузницах Душ, многоногие с торчащими хребтами, покрытые костями, их плоть сливалась с проклятым металлом. Отовсюду торчали пушки и крабоподобные танки с мортирами вместо пастей шли на меня, накрывая область огнём.
— Слушайте же музыку, что льётся не из избытка, а из нехватки… — продолжал звучать голос, но не мог меня отвлечь.
Одно слово я сказал и реальность изменилась. Язык Богов, с каждым разом я вредил себе нещадно, душа моя стенала, но… раны исцелялись, за ошибки я платил не столь много и вот понимания становилось всё больше. И видя позитивную реакцию я двигался по этому пути ещё дальше, осваивая Энунцию и обрушая её мощь на своих врагов.
Вся армада замерла, их тела начали дрожать, затем покрываться изнутри хрусталём. Перемены пришли и начали вызывать хрупкость металла. Быстро задвигались атомы, раскаляя детонаторы боеприпасов и вызывая их детонацию. Противоречие под свист буйных ветров вошло в души, начав давить изнутри. А затем лишь один удар меча…
И всё воинство уничтожено. Словно сам катаклизм явился по воле Меча Необузданного Хаоса, чистая энергия способная противостоять лучшим шедеврам кузницы Ваула и даже творениям Вулкана. В этот момент мне казалось, что даже Меч Императора не сможет выдержать такой мощи. Хотя куда большее зависит от владельца, от его личной силы, ведь такие артефакты лишь проводник могущества, а не его источник.
По крайней мере для тех, кто не хочет быть рабом своего оружия.
— Бегите крысы, жрите их, сегодня у вас пир… — прошептал голос снова, после чего я резко развернулся.
И тут же мой клинок оказался у горла странного глупца, что стоял и смотрел прямо на меня, дуя в свою флейту. Под ногами нашими пробежали крысы, коим не было числа. Они мчались вперёд, доедая всё то, что было мне неинтересно. Пожирали и гниль, и горящие трупы, и то что покрыто хрусталём — всё, что имело в себе Хаос, пожиралось ими нещадно, даже если в конечном итоге убивало их самих.
— Кто ты?
— Имя мне Крысолов, рождённый в самых гнилостных местах, пришедший к вам, чтобы убедиться в том, что никакая мелочь не будет вами упущена. Хотя… если даже и будет, то с ней разберусь я. Крысы всё съедят, а крысолов их направит.
— Раб Малала, — выйдя из моей тени, произнёс восстановившийся Сиберус. — Ненависть и злоба.
— Ненависть? Злоба? — удивился Крысолов, что носил шляпу и маску, покрашенную в чёрно-белые цвета. — Разве чувствуете вы во мне столь слабые эмоции?
И действительно, приглядевшись я обнаружил что не злоба и не ненависть питали его. Однако и сомнений в том, что он был связан с даром Малала не было. Впрочем, сам Крысолов этого и не говорил, а затем и вовсе продолжил пояснение.
— Отчаяние, что родилось в душе Обречённого… оно создало меня, когда надежда была подло разбита и вырвана когтями демона из мятежного сердца, — объяснил Крысолов, после чего снял шляпу и поклонился. — И смею заверить, обречённость я исключительно ваша. Как и вы, Сиберус, тоже помечены дланью Бога-Ренегата.
— Будет нужно я и ему зубы выбью. Я ненавижу весь Хаос, как порок и грех людей, что довели Галактику до агонии, — рыкнув ответил Сиберус, вызвав снисходительную улыбку Крысолова, ведь эти слова лучше других доказывали приверженность Сиберуса Малалу. — Его лучше убрать, он мне не нравится. Не нравится даже больше других.
— Твои крысы дожирают даже самые мелкие крошки? — спросил я, опустив свой меч, но не ослабив ауру.
В любое мгновение из-под тьмы моего Плаща Перемен могли вырваться руки, щупальца, шквал подготовленных заклинаний и куча других сюрпризов.
— Всё так.
— Пусть они жрут, но десятину несут в мой домен. Складывают останки у горы пепла.
— Зачем такая мелочь вам? Если конечно не секрет.
— Энергия, даже отрицательная, всё равно остаётся энергией. А если её очистить… то можно затем предать ей и любую форму, в том числе положительную.
— М-м-м… хотите удобрить останками нечто новое, что родится в почве, что вы так щедро одаряете золой и пеплом? Интересно, может и получится из этого что-то большее.
После этих слов Крысолов растворился, слившись со своими крысами. Тоже сделал и Сиберус, отправившись к штурмовым отрядам, чьи шаттлы и капсулы уже неслись роем в кромешный ад. Шквал зенитного огня разгорячил воздух, а значит скоро начнётся новый виток насилия.
Я продвигался всё дальше, сражаясь преимущество в одиночестве. Изредка при этом я мог увидеть других малалистов, коих было крайне мало. Они под шумок помогали мне или… или себе? Не знаю, но в этой бойне многие демоны будут спрятаны в Тёмных Храмах, где их лишат связи даже с их Богами. Малал отныне вернулся и хоть пока он веселится со Слаанеш, один шрам на лице которой стал ещё большей его силой… он всё равно будет мешать и всем другим, пожирая в первую очередь того, кто будет слишком силён.
В этом был некий парадокс, но и логика. Сконцентрируйся он на одном Боге и даже убей одного, то с тремя другими станет куда сложнее. Убей троих и останешься один на один. И в такой схватке Малал не выиграет, никогда. Ведь чем разношёрстнее мир, тем больше злобы. Разделяй и властвуй, очень трудно и практически невозможно в одиночку подчинить или уничтожить весь Хаос.
Потому мечтающий уничтожить Хаос Малал пофакту его уравновешивал. Рвал и терзал самого сильного, затем переходил к следующему, когда сильный становился уже не таким сильным. Возможно наступит тот день, когда он станет полноценным пятым Богом, равным по силе кому-то из Четвёрки. Но до тех пор он был просто… просто тем, что сам Хаос и порождал.
— Старый Король умер… если тебе не плевать на галактику, то… самое время что-то предпринять… — раздался шёпот по всему Вирмвуду.
По началу гордыня взыгралась во мне, я подумал, что голос обращается ко мне. Но быстро я понял, что обращался он ко всем, возможно даже к значительной части варпа и тем, кто был неподалёку и мог хоть как-то на что-то повлиять. Это было не криком, а скорее… предсмертным хрипом умирающего. Я услышал его, отрезвился, вспомнил, что ненависть во мне хоть и была сильна, но не ко всему подряд.
Я не был нигилистом и не был обижен на весь мир, не желал его уничтожения. Много прекрасного всё ещё оставалось и хоть с переменным успехом удаётся взращивать красоту гармонии, но… сил у меня теперь хватит, чтобы стать щитом и мечом, что утопит в крови угрозы этой гармонии.
— ВОТ ОНО!!! МЫ БЛИЗКИ К ЦЕЛИ, ОСТАЛОСЬ ЕЩЁ НЕМНОГО!!! — в порыве своей гениальности взревел Вашторр, а затем загремели шестерёнки его искусственных миров.
Миллиарды контрактов подписывались и ещё больше душ вступало в войну. Они проходили через разломы, являясь в физические миры. Гигантские цеха прямо материализовались в Вирмвуде, а сквозь Имматериум неслись баржи, что были построены в самом Оке Ужаса ещё до падения Кадии. Вашторр шёл вабанк и действительно был близок к цели настолько же…
Насколько мир был близок к катастрофе.
В одно мгновение связь между Вирмвудом и Лесом Калибана разрушилась, с треском проломились сами небеса и нескончаемый поток теней хлынул вниз. Сила, что имела природу совсем иную рванула ко всем: к людям, к демонам, к живым, к мёртвым. Она убивала всех, поглощала и делала своей частью. Нескончаемый поток тьмы, который по природе своей занимался очисткой.
Очисткой Галактика от мусора, который так мешал Древним воплощать их планы в реальность. Сила, способная стереть с лица земли целые расы, переварить их души и даже ослабить тех, кто питается варпом. Это было вполне в духе Древних, ведь создав что-то, они сразу создавали инструмент по их уничтожению. Проблема и решение, всё было в паре всегда, жаль только проблема порешала в конечном итоге их.
С усмешкой я вскинул свой меч, с губ моих сорвалось Слово, после чего мир превратился калейдоскоп невозможных цветов. Вихрь этой силы рванул прямо к теням, но едва столкнулась моя сила с их… как я осознал, что вновь забыл своё место.
— Проклятье, — с бессильной злобой, прошипел я, понимая что даже с таким могуществом оставался слабаком.
Тени же продолжили словно океан заполнять собой всё, вынуждая меня отступать, заставляя перегруппировываться Вашторра и его силы, и только одна сила продолжала идти. Под шквал болтеров и силовых когтей, двигался вперёд легион Тёмных Ангелов, несмотря на свои потери. Обезумев окончательно Лютер уже забыл какой сейчас год и за что он сражается.
Осталась лишь битва, в которую без сомнений шли Тёмные Ангелы. Как и Лев шёл бок о бок с тем, кто опять стал его братом. Лютер даже словно помолодел, сбросил тяжесть одиннадцати тысяч лет пыток и мучений. Но причиной тому была лишь скорая смерть. Тени уже пожирали души, а те кто был слабее… состоял из противоречивого Хаоса… те умирали прямо на глазах, если не обладали дарами и благословлениями Тёмных Богов.
— ОЧИСТИМ КАЛИБАН, БРАТ!!! — кричал Лютер, чья память искажалась и рвалась на части, пока он сам того не замечая начинал стареть.
Лев в ответ не сказал ничего. Только звериный вой примарха содрогнул весь Вирмвуд и пронёсся по всему варпу. Боль и страдания раздавались в нём печальным эхом. Он не мог ничего изменить, но всё равно ринулся в очередную атаку, несмотря на превосходящие силы врага. Ведь таков долг вожака — идти первым и умереть первым за свою стаю, прайд, братство, семью.
* * *
Гигантский длинный стол ломился от кружек с мёдом и яств. В чертогах Волчьего Клыка собрались волки, но никто не восседал во главе стола уже десять тысяч лет. Здесь собрались все достойнейшие, избранные Великого Волка, что до сих пор сражались во имя Лемана. Свирепого Примарха, что был способен одолеть даже Хоруса.
И вот раздался голос Бьорна, что нёс сквозь тысячелетия эхо слов Волчьего Короля. Раз за разом он пересказывал одну и ту же легенду, словно скальд-хранитель. Он был путём в прошлое для всего ордена и многих других, кого не отклонили века невежества и порчи геносемени.
— Он оставил Стаю, ушёл тропою вюрда, уведя с собой лучших из лучших. Я был там тогда… — говорил Бьорн, своим металлическим голосом, пребывая не то в прошлом, не то в настоящем. — Единственный оставленный, самый молодой, что не был достоин уйти дальше. Но был оставлен в этом зале тогда, чтобы все вы знали… знали, что он до сих пор смотрит за вами и оберегает вас. И когда пробьёт час Великой Нужды он вернётся. Клянусь вам, так он тогда и сказал.
Печалью был овеян рассказ. Кто-то слышал его впервые, кто-то уже помнил как пробуждали древнего дредноута. Все слышали в этом рассказе мучительную боль от расставания. И хоть Бьорн заменял им всем мудрого наставника и стал ориентиром за место самого примарха, но… даже такая великая честь не могла убрать той горечи, что ему не позволили пойти вместе со своим отцом.
Но вдруг повеял хлад с вершины Фенриса и леденящий душу воздух хлынул прямо в зал. Едва не потухли огни, дрожь пробила даже магистров орденов, что прибыли сюда для этой встречи. И неожиданно для всех дредноут воспрял, сам адамантий засиял и загудели сервоприводы. В одно мгновение Бьорн словно бы ожил, а рунные жрецы узрели, как засияла его аура.
— Вы слышите, братья?! — вдруг свирепо воскликнул Бьорн, а голос его прогнал прочь ветер, вновь задув пламя факелов. — Слышите его зов?!
И в этот миг каждый прислушался, после чего почувствовал сначала странные вибрации, а затем и нарастающий гул, что постепенно становился рёвом. Неистово зарычал и сам Бьорн, зашевелившись и разбив стол, словно был в нетерпении. Именно в такие моменты, когда собиралась Великая Охота, все и могли увидеть истинного Бьорна.
Уставшего, поломанного, с искалеченным телом, что заточено в саркофаге, но со свирепым духом и решимостью во чтобы то не стало сразиться со своим примархом бок о бок снова. И сколько бы времени ещё не прошло, но Бьорн дождётся. Обязательно дождётся этой встречи.
— КАК ДЕТИ РУСА ВСТУПАЮТ В ВОЙНУ?! — взревел Бьорн, пока на ноги поднимались все волки.
И яростный клич разорвал тишину, звёзды поблекли в вое Моркаи. Замерли звёзды, пробудился Спящий Клык, из недр которого вырвались птицы из грома. Стремительно стаи покинули свои логова, оставив полные чащи в чертогах Клыка, чтобы вернуться и допить их после.
Так начиналась Великая Охота, под вой метели, клич Бьорна и рык десятков тысяч волков.