Немного Демократии 63 глава(не редактировано)
— Надеюсь все успели просраться, мальчики и девочки? — Со всей силы вбив батарею тибаны в бластер до щелчка, хрущу шеей, после чего не дожидаясь ответа выбиваю дверь из караульной, единственного оплота наших сил на участке прорыва. — Погнали, нахер! Адские Десантники никогда не умирают!
Рядом идущий боец падает с парочкой застрявших в теле копий, треснувший шлем Десантника недоверчиво поворачивается в мою сторону, после чего солдат падает ничком.
Вскинув бластер, вместо с остальными открываю ураганный огонь, снося первые ряды корунов. Плотность лазеров была такой, что некоторые тела дикарей разваливались на куски и загорались, пока остальные обугленными падали вниз со стен.
Несколько детонаторов улетели вглубь вражеского строя. Вспышки взрывов раскидывают уже мёртвые тела корунов, пока мы продолжаем бежать вперёд, прорываясь сквозь вражеский строй. Дело бластера скачет в разные стороны, только успевая выцеливать волны приближающихся врагов.
— Сэм, отправила к вам пару "Орлов", будут на позиции через минуту…
Прекрасный голос моего милого зама согрел солдатское сердце. Пинком ноги отправив в полёт очередного дикаря, провожаю машущее руками тело взглядом, после чего возвращаюсь в бой.
Слева работает лучемёт Сулы. грозное оружие посылает плотные сгустки плазмы в бездоспешные ряды врага. Вокруг мандалорца застыли его архаровцы, меткими и точными выстрелами поражае единичные, но опасные цели.
Метким выстрелом убиваю замахивающегося пращника и ядовитая слизистая бомба падает в тылу туземцев, оглашая округу дикими криками. Кислота брызгает во все стороны, проплавляя часть стены. Потоки металла смешиваются с трупами, утягивая их вниз за собой.
— Командир, это Орёл-3, захожу на цель, не вижу метки.
КПК на руки открывается лёгким движением кисти, бластер зажимается коленями, пока я методично вбиваю код и условный сигнал для выбора оружия штурмовика. Простейшая комбинация, пара секунд без движения и красный шарик с подсветкой улетает вдаль, врезаясь в лоб здоровенному коруну с огромной палицей.
Здоровяк рычит и беснуется, после чего поднимает попавший по нему предмет и демонстративно ухмыляется, как бы говоря. что подобного мало для его убийства.
Мой средний палец становится последним, что он увидел. Прыгнув в сторону, закрываю голову руками, а рядом параллельно падают четыре мандалорца, матерясь на все лады.
Над нашими головами проносится рёв двигателей и свист разрезаемого воздуха. Мягкой хлопок, подобный праздничной игрушке…
А следом на верхушке порушенной стены обрушиваются сотни маленьких взрывов. Кластерная бомба разлетается тысячами мелких зарядов, которые после детонации накрывают всё сотнями металлических шариков.
На подобное даже смотреть противно.
— О, духи предков, отойди хотя бы в сторонку! Ты же ему прямо в брюхо наблевал, мать твою. — Стянув с головы шлем, один из мандалорцев Сулы начинает блевать прямо на чьё-то переломанное тело. На мой вопросительный взгляд. который легко читался, даже сквозь помятый шлем, Аркам стеснительно пожал плечами. — Молодой, но персептивный.
— Ха-ха, мама птичка накормила птенчика, — один из бойцов начал тупо угорать над своим товарищем, в чем ему помогал последний из мандалорцев, пока мы с Сулой молча переглядывались, — давай птенчик, кушай.
Присев на корточки, мандо подёргал мертвого коруна за руку, отчего живот раскрылся ещё шире.
— Бля, мне на визор попало. — Стирая с лица капли крови, один из мандалорцев заразительно засмеялся. — Ух, блин.
— Так, а на кой хуй ты его трогать начал. — Второй от него не отставал, хватаясь за живот и выплёскивая нервное через шутки, он ударил первого в плечо. — Он в блевоте и кровище…
— Заканчивайте свою интеллектуальную дуэль, у нас ещё есть работа. — Мой командирский окрик заставил всех троих вытянуться, даже до сих пор блюющего мальца. — Потом обсудим это…
С намёком глянув на Аркама, я отвернулся и вновь активировал джетпак, улетая к следующей цели. Очищенный участок должны были занять бойцы Второго Эшелона и Десантники из резерва, но нас ждала работа дальше.
Чего я не видел, так этого бешенного лица Сулы, который со скрипом ржавого механизма повернул голову к своим подчинённым, заставив их обливать потом.
* * *
— Давай, милый. — Дуло крупной лазерной винтовки медленно повело в сторону, тихий женский шёпот, который только дураку мог показаться ласковым, раздался в тишине порушенной башни здания администрации планеты. — Вот так.
В полутёмном укрытии, из которого открывался прекрасный вид на вражеские позиции, она тихо всматривалась в линзы своего прицела. Невероятное спокойствие охватывало её, когда она прижимала палец к спусковому крючку своей лазерной винтовки.
Шероховатая рукоять приятно щекотала пальцы, а холодная сталь приклада обжигала щёку, доставляя наслаждение полное пошлых намёков
С каждым выстрелом дымка зависти и восторга заполняли её сердце — это ощущение власти, когда она решала, кто останется в этом мире, а кто уйдет навсегда, было неописуемо притягательным.
Когда-то давно, казалось в прошлой жизни, она не могла решать ничего. Не могла даже говорить когда хочет или просто тихо посидеть в углу, но не теперь…
Выстрел. Лазерный болт прошивает голову очередного дикаря с кучей ритуальных украшений. Завывающий корун, что-то кричал и уже готовился перерезать горло ополченцу, стоявшему перед ним на коленях…
Но теперь его голова украшала десяток изумленных лиц, которые тщетно пытались укрыться подальше, надеясь, что её ясный взор и небесно голубые очки не найдут их.
— Милые пташки, такие шумные и такие шебутные, — облизав губы, Миранда хрустнула пальцами я втянув носом воздух сделала новый выстрел. Тяжёлая лазерная винтовка, личный подарок от командира и его подруги джавы, без проблем прожгла тонкие двери подбитого спидера, распыляя грудину очередного туземца.
Её губы тихо кривились в улыбке, когда она смотрела, как враг падает, и понимала: это она контролировала момент его смерти.
Звуки войны — истошные крики, гремящие выстрелы, стоны раненых — были для неё симфонией. Ревущие турбины штурмовиков над головой. Скрипы сервоприводов тяжёлых шагоходов, своей поступью сотрясающих здания. Мерное гудение тяжелой техники, спешащей через город на выручку солдатам…
Она с удовольствием сравнивала их с мелодиями, которые ей когда-то нравились, но теперь эти звуки наполняли её куда большей страстью. Когда-то в бытность рабыней, она мечтала слушать музыку, лелеяла глупые надежды на то, что сможет творить лишь играя для толпы…
Но теперь она обожает иные мелодии. Пускай это не панические крики скулящих работорговцев, но раз Сэм сказал, что они наши враги… То Миранду убьёт их всех. ДО единого.
Каждое нажатие спускового крючка приносило ей наслаждение, сродни тому, как музыкант находит вдохновение в своих нотах. Она ощущала себя частью некоей великой игры, где её место — на вершине, с её винтовкой, её "мечом".
— Интересно, как у него дела?
Среди всей этой суеты, отчаяния и холода войны, её мысли часто возвращались к командиру. Он был её спасителем, вытащившим её из тьмы и прежде непереносимого рабства.
Его уверенность, харизма и преданность делу заставляли сердце её замирать. В его присутствии она чувствовала себя одновременно беспомощной и полной силы — его преданность, его решимость стали для неё не только опорой, но и объектом восхищения, проскальзывающим в её самых сокровенных снах.
Она часто представляла, как они вместе, в гуще битвы, посреди кровавого боя несут постулаты Святой Свободы ублюдкам и мразям, которые считают себя выше её, как они делятся мыслями и мечтами, планируя новый налёт на Картели Хаттов…
Эти фантазии, полные непонятной близости, куда более сокровенной, таинственной и приятной, чем пошлый контакт физических тел, иногда уводили её далеко от реальности, но в конечном итоге возвращали к настоящему, где холодная, безжалостная реальность была частью её жизни.
Прекрасной новой жизни.
Каждое сражение, каждая противостоящая душа становились толчком для её воображения, где главной темой всегда оставался тот, кто её спас. Она не могла не думать о том, насколько он впечатлял её — уверенные команды, умение обращать порядок в хаос и эта загадочная улыбка, возникающая, когда он был удовлетворён её работой.
— Хитрый, хитрый Сэм… — Прошептав имя босса вслух, Миранда ощутила душевный подъём. — Не удивительно, что замком заглядывает тебе в рот.
Похихикав, Миранда повела винтовку дальше, высматривая спрятавшихся от жадного взора "паука" пташек.
И вот снова на прицеле враг, который не подозревает, что единственной преградой между ними — тонкая линия её прихоти. Пьянящее, жестокое и коварное чувство, грань которого нельзя переходить, если она не хочет стать тем, кого поклялась истребить.
Она смотрит на эту жертву с жгучим желанием и в этот момент чувствует, как новый поток странных мыслей пытается проникнуть в её голову.
— Ах, как же не вовремя. — Лазерный луч испарил плечо одного и пробил живот второго коруна, повалив обоих на землю. — Два по цене одного… Прекрасно.
— Миранда, нужна твоя помощь на восточной стороне, — голос недавно вспоминаемой Сомнии раздался в ухе. Вечно такая серьёзная, такая сильная и волевая. Бывшая рабыня в душе восхищалась девушкой и искренне желала ей счастья, но порой её дико выбешивали поступки замкома. В особенности почти детское поведение в вопросах половых отношений. В который раз поставив себе зарубку, поговорить с Сомнией об этом, чисто между ними девочками, Миранда отщёлкала условный сигнал в микрофон, — отлично. Я вышлю тебе пару отрядов в поддержку… только постарайся, чтобы из местных ополченцев хоть кто-то выжил, а то они у меня не на деревьях растут… В отличие от этих.
Хмыкнув на слова замкома, Мира вновь нажала на курок, убивая последнего коруна на площади. Не обращая внимания на радующихся пленных балаваев, твилечка начала собираться, чтобы покинуть позицию.
— Как будто это что-то изменит. Мы перебьём их всех.
Виляющей походкой, Миранда покинула разрушенную башню. Легко улыбаясь, пугая до дрожи всех встреченных солдат, девушка наслаждалась реакцией на её появление.
* * *
Когда Мейс Винду покинул свой корабль, он был полон надежд, но этот оптимизм быстро потускнел под тяжестью увиденного.
Харуун-кэл, опасная планета. Далёкая родина, которая никогда не спит. Этот жестокий мир, взращивающий одних из лучших воинов в галактике, полный буйной зелени и жизни, предстал перед ним в совершенно ином свете.
Продвигаясь сквозь привычные, но теперь искаженные пейзажи, он заметил, как джунгли, которые раньше кишели жизнью, превратились в мертвую пустошь, выжженную до неузнаваемости.
Под ногами хрустели обгоревшие деревяшки, покрывая его одежду джедая сажей при каждом новом шаге. В воздухе витал аромат гари и смерти, а тёмные эманации от смерти стольких, пускай и слабых, одарённых разом…
Дурман витал повсюду, он пробирался под кору головного мозга, нашёптывая ужасы и страхи, которыми терзалось сердце молодого джедая.
С каждой минутой он погружался глубже в эту постапокалиптическую сцену, где звук его шагов эхом раздавался среди обгоревших деревьев и поваленных стволов. Его сердце мерзло в груди. С каждой секундой, с каждым увиденным зверством она билось всё медленнее — заполняясь жестокой и мрачной энергией тёмной стороны.
Воспоминания о детских играх с сородичами, о семейных праздниках и церемониях, о мудрости старейшин — всё это теперь казалось неуместным. Где-то вдали он услышал треск и шорох, но это не было знаком жизни; это было лишь предвестием заброшенной судьбы.
Воспоминания далёкого детства калейдоскопом проносились перед глазами, заставляя сурового мужчину лить непрошенные слёзы. Лучики света в его волевой души гасли один за другим, словно белое полотно прожигало чёрным огнём, который с каждым мигом расходился всё дальше.
Когда он достиг того места, которое когда-то было сердцем его клана, его захлестнули волны горя и ярости. Храм предков, построенный с таким трудом, с торжественными ритуалами и песнями, был разрушен, стены были сожжены, а святые знамёна, которые когда-то гордо развевались на ветру, теперь валялись на земле в пыли. Глядя на это опустошение, Мейс почувствовал, как к горлу подступает ком, когда его охватила подавленность.
Волны Тёмной стороны силы закручивались вокруг него. Словно дикий и хитрый зверь, эта проклятая энергия шептала ему на ухо, уговаривая принять её проклятый дар.
Он медленно обошел кругом стоянку гхоша, стараясь найти хоть какое-то свидетельство того, что его народ пережил этот ужас. Но вокруг были лишь обгоревшие останки. Изуродованные скелеты, обугленные до черноты космоса. Разинутые челюсти черепов осуждающе смотрели прямо ему в душу, проклиная и требуя ответов.
Признаки битвы виднелись повсюду: остатки щитов из прочной кожи акк-псов и траводавов, осколки оружия…
И даже крики, которые, казалось, эхом доносились из его памяти. Сила взволновано колыхнулась, посылая ему жуткие образы того, как умирали его близкие, как смерть неотступно прошла по гхошу, не жалея никого.
Схватившись за сердце, Мейс упал на колени, окончательно очерняя свой белый наряд. Смог и пепел ложились на его плечи, поднятые волнениями сторон Силы, борющимися за душу сильного одаренного.
Минуты тянулись бесконечно долго, каждый миг казался вечностью, пока в голове Винду боролись две противоположности его самого.
Обугленные руины осветило фиолетовым светом. Яркий блик светового меча, с гудением ворвавшемуся в мир Харуун-кэла, ответили немногочисленные птицы-падальщики.
Громко хлопая крыльями, эти прожорливые твари вспорхнули с веток, улета только в им одним веданное место.
Плотно сжав зубы, Мейс до боли схватился за рукоять светового меча. Объединяя свой разум с кристаллом внутри него, он боролся с соблазнами и яростью Тьмы, уклоняясь от догматичных лучей Света, призывающих оставить всё в прошлом.
Проходили минуты и вот нарастающая буря Силы начала сходить на нет. Напряжение покидало тело мужчины, расправляя складки на его лбу.
Выключив меч, Мейс усталым взглядом в последний раз осмотрелся по сторонам, пытаясь оставить у себя в памяти лишь тот далёкий образ из детства…
Несмотря на горечь и боль, джедай глубоко вдохнул, пытаясь найти в себе силы. Осознание того, что его народ, возможно, готов был сражаться за свою свободу, за свою родину, за свои идеалы, вернуло ему решимость.
Мейс всегда знал, что эти джунгли, полные опасностей и хищников, могут принести боль, но он даже и не хотел задумываться, насколько глубокую скорбь. способен испытать.
Теперь Винду понимал, что его миссия заключается не только в спасении своего клана, но и в борьбе против того зла, что принесло разрушение.
Сжимая кулаки, он поклялся отомстить. Поклялся привести к ответу тех, кто мог сотворить подобное. Поклялся, что не остановится ни на миг, до тех пор, пока виновные не будут наказаны.
На краткий миг, джедай прикрыл глаза, вновь погружая себя в принудительное спокойствие медитации, но перед тем, как закрыть веки, жёлтый огонёк мигнул в уголках его зрачков, чтобы также быстро исчезнуть.
Мейс Винду, джедай, полный печали и горечи, но и решимости, отправился в глубь джунглей, чтобы найти следы тех, кто был последним светом его народа.
Он не верил, что весь гхош Винду, сильнейший клан на планете был так легко уничтожен, а потом смело отправился на поиски, уверенный в собственной правоте.
Его душа, как никогда, была полна ярости и боли, но именно эти чувства должны были направить его к истине.
И в самых темных закоулках его сердца, прикрываясь за слепящим белым светом, загорелось желание отомстить за своих родных и за свой народ, чтобы вновь вернуть надежду на этот уголок Вселенной.
(На картинке Винду ещё падаван, но подходящего возраста я просто не нашёл, тут ему, наверное, около 17-18, так что сойдёт. По идее, ему сейчас около 20 лет и он уже полноценный джедай, )
