Великий Крестовый Поход знал множество великих деяний, сражений что гремели сразу в сотнях систем и битвы, где принимали участие сотни тысяч астартес. О Триумфе на Уланоре будут слагать легенды и спустя десять тысяч лет, как и о сражениях Императора с хравами, ксеноциде Рангды и прочих известных баталиях. Но мало кто знает, что Великий Крестовый Поход был полон не только завоеваний.
Огромный Империум должен был стать стойким и сильным, где каждая звезда — прочный кирпич фундамента утопии, к которой Человечество вёл Император. Например, Имперские Кулаки возводили гарнизоны, строя бесчисленное количество крепостей. Будут ли об этом слагать легенды? Как Рогал Дорн курировал стройку? Конечно же нет.
Однако правда была в том, что Великий Крестовый Поход был полон рутины, с которой разбирались в том числе легионы. Особенно когда никто другой не мог справиться. Таким стал очередной мир, что мы посетили. Голубоглазая Афме, так звалась планета полная глубоких озёр. На ней сражаться приходилось не столько с ксеносами, что её терроризировали систему, сколько с болезнями.
Эпидемии разгорались одна за другой, всё происходило слишком быстро и если бы не прибытие поддержки, то вся планета бы вымерла.
— Какая жуть, — произнёс Аркаций, гулко дыша в свою маску, которая соединялась с ранцем за спиной.
Он смотрел на дерево, что было плотно покрыто белой плёнкой, напоминающей плесень. Несмотря на то, что местная флора эволюционировала миллионы лет, ни одно из растений или даже животных не могло справиться с этой невесть откуда взявшейся заразы. В высшем командовании во всём винили хравов, которые уже несколько раз проворачивали нечто подобное, завозя вирусы с других планет.
В результате посевы были убиты, промышленность без дерева встала, начался голод, после чего подключились те болезни, которые считали побеждёнными ранее. Голод и сама смерть стали врагом, с которым приходилось нам бороться. Бороться в первую очередь умом, а не болтером или мечом. Ведь для продолжения похода важно было иметь именно здесь аграрный мир, что поддержит уже завоёванные миры.
Как и в целом ситуация была весьма опасной. Если хравы использовали этот вирус здесь, то используют его и в другом месте. Всех их истребить будет тяжело, потому надо было лекарство. И пока генеторы Адептус Механикус искали решение с помощью генетики и биологии, мы пытались облегчить участь заражённых с помощью доступных нам методов, а также пытались найти эффективное заклинание для борьбы с этой напастью.
— Благо климат тёплый, — произнёс я, глядя на простирающиеся до горизонта палатки.
Мы находились в карантинной зоне, куда было вывезено уже свыше пяти процентов всего населения. Однако несмотря на самые жёсткие методы, остановить вспышку не удавалось. Многие люди всё ещё легкомысленно относились к происходящему, кто-то даже строил конспирологические теории, а тем временем по нашим прогнозам через пол года умрёт две трети всех стариков.
В этом всём я видел незримую руку Нургла. Хоть сейчас Тёмные Боги и чтили договор с Императором, не проявляя себе больше нужного, само их существование всё ещё продолжало влиять на галактику. Насыщаясь от каждого нашего греха, они становились всё больше и больше, не оставляя незапачканных пятен в Имматериуме.
Я же тем временем дошёл до зоны с самыми тяжёлыми пациентами. Прямо сейчас проходя между рядов солдаты помогали выносить тела. Если заражённый попадал сюда, то жить ему оставалось как правило день, максимум три. Ни одного случая когда иммунитет успевал адаптироваться до смерти организма мы не зафиксировали. Вероятно хравы не просто привезли какой-то вирус, но и прокачали его с помощью магии.
— Как жаль, что в этом я так мало понимаю, — в очередной раз вздохнул я, подойдя к когитатору и подключённому к нему пациенту, что покрылся этой плесенью на десять процентов снаружи и на шестьдесят процентов изнутри.
Жуткое зрелище, особенно с учётом что носитель ещё жив. Когда внутреннее поражение становилось обширным, то мы вводили пациентов в искусственную кому. Не столько ради того, чтобы облегчить их боль, сколько из необходимости продолжать исследования без агонических припадков, вспышек безумия и просто воплей страданий. Даже Орсис дал мне добро ставить эксперименты над самыми тяжёлыми, хоть и приставил ко мне специалистов дабы они следили за моральной и этической стороной.
Одним из таких специалистов был как раз Аркаций, который прямо сейчас снимал с помощью скальпеля кожу с пациента. Этот бедолага был крайне сильно заражён, его кожа уже была в некоторых местах настолько твёрдая, что нарушалось кровообращение. А плесень же продолжала въедаться внутрь и становилась всё плотнее.
Я же хоть и был таким уникальным, с большим опытом множества жизней и огромной силой, но… но в очередной раз осознавал собственное бессилие. Мне не удавалось ничего изменить. Впрочем, сколь бы отчаянным положение не было и как бы сильно время не поджимало — я продолжал двигаться и меняться сам, чтобы затем изменить всё вокруг себя.
Как-никак мой разум был уже намного более крепким и развитым. За столько перерождений и с такой психической проекцией, мои когнитивные способности в целом стояли на множество ступеней выше других смертных. Я быстро учился, поглощал информацию и дополнял пробелы, создавая общую картину понимания тонкостей физиологии людей. Вместе с тем начинал двигаться по новым путям, ища способ с помощью варпа повлиять на эту болезнь или на иммунитет.
— Кажется он умирает, — произнёс Аркаций, крайне спокойно и буднично, с полностью закрытым от эмпатии сердцем, дабы не сойти с ума в таком окружении.
— Я ещё наблюдаю. Не дай ему умереть раньше времени, — приказал я, после чего Аркаций принялся бороться за жизнь, которую спасти было невозможно.
Прошёл час, препараты втекали в вены, мы вырезали кожу кусками, ампутировали ногу, которая начала превращаться в кисель, после начали провели дренаж. Пациент был в коме, но несмотря на это все мы чувствовали его страдания, ведь являлись псайкерами. И даже моё успокаивающее присутствие не могло унять всех его страданий. Нургл заставлял его падать всё ниже, пробивая одно дно мучений за другим, дабы в конечном итоге сделать тоже, что сделал и с Закеилем.
— Лучше даровать ему смерть, — произнёс Аркаций, когда боль становилась настолько сильной, что даже у простых людей начинала болеть голова из-за просто присутствия рядом с этим бедолагой, в которого я вцепился всей своей магией.
— Нет, рано, — ответил я, наблюдая нечто странное. — Его организм борется.
— Не уверен, что это борьба. Скорее… агония, трата последних ресурсов. Отсюда и временное облегчение, — произнёс генетор, что был приставлен ко мне для консультаций и оказания содействия. — С учётом данных нам рекомендаций, его надо убить. Это не гуманно.
— Не гуманно проявлять милосердие одному, когда он может спасти миллионы, — ответил я, не желая спорить и что-то доказывать.
Глядя на структуру клеток, наблюдая через когитатор мельчайшие процессы, я пытался точечно влиять на них и что-то получалось. Каждый раз что-то новое, непонятное и зачастую вредящее, но это был прогресс. Одни методы не сработали — сработают другие. Главное мы нашли способ взаимодействия с болезнью, которая реагировала на нас.
— Видар… — на плечо моё легла рука Аркация. — Надо уметь вовремя остановиться.
— Я прощаю твоё недоверие, — ответил ему я, после чего отошёл от когитатора и встал над телом.
Затем снял перчатки и голыми руками коснулся плесени. Та тут же сгорела в пепле, а сам процесс заставил пациента трястись в агонии, ведь я задел и его душу. Это выглядело как пытка, но остановить меня никто не решился. Продолжал настаивать Аркаций, переходил на крик. Но я уже начал покрывать тело хрусталём. Плесень же пожирала даже его, позволяя выиграть лишь немного времени.
Вскоре сердце пациента остановилось. Последние минуты его жизни превратились для него в долгие века кромешного ада. Я уже не мог успокаивать его сознание, боясь навредить себе. Быть может если бы с меня сняли все ограничения я и рискнул бы, но… никто их снимать не собирался. Я же в очередной раз взял на себя ответственность, устроив эту пытку ради цели, в которую верил лишь сам.
— Просто превосходно, — неожиданно произнёс и подошедший генетор, который и сам удивился случившемуся.
Быстрыми движениями он начал вскрывать тело, после чего обнажил одну почку. Чистую почку, окружённую этой плесенью.
— Как это понимать? — удивился Аркаций. — Почему плесень не тронула её?
— Она тронула. Но отступила, — объяснил я, после чего начал сжигать свои руки до костей, вместе с плесенью.
— Я считаю код, — произнёс генетор, взявший почку.
— Нужно пересадить её другому, — заявил я, отращивая себе новые кости, уже из хрусталя. — Также нам понадобится много таких почек.
Все посмотрели на генетора, тот посмотрел в ответ, после чего кивнул. Адептус Механикус были крайне консервативны и клонирование, пусть даже одного органа, считалось… считалось тем, из-за чего на Марсе постоянно спорили и кричали. Впрочем мы собирались заниматься не совсем клонированием, а скорее искусственным выращиванием такого же, но с учётом особенностей организма-носителя. Как и сам рост происходил внутри биологической оболочки, в частности, внутри тела самих реципиентов.
Под строгим контролем мы начали проводить весьма жуткие и опасные эксперименты. Однако были ли среди нас те, кто не хотел рискнуть? Нет, конечно же нет, сами Тысячи Сынов и так уже зашли очень далеко с магией, утягивая других на ту же дорожку. Потому во главе всего встала лишь цель по исцелению больных, во имя которой затихли голоса гуманности, этики и морали.
В процессе жутких преобразований тел, никто толком и не заметил того, что творим мы. Все улики сжигались и уничтожались, разбираться с каждым заражённым тоже никто не захотел. Да и зачем? Там зачастую просто комья плесени оставались. Никакого контроля толком и не было, а тех кто приставил ко мне Орсис уже давно охватил азарт исследования, что тёк от меня.
Так я думал, когда в наших руках оказалось три ДНК тех, кто хотя бы частично смог защититься от болезни. Если бы каким-то образом мы могли бы дать им больше времени, то в перспективе их иммунитет сам бы решил задачу, которую решали мы.
— Этих всех на органы, — уложив пачку с документами пациентов, объявил я. — Будем менять органы в прошедших отбор до тех пор пока…
— Как это понимать?! — внезапно раздался голос Орсиса, а я осознал, что слишком долго не слушал нравоучений Аркация.
Оглядев всё происходящее, Орсис пришёл в праведный гнев. Аркаций же стоял рядом с ним и без какого-либо сожаления смотрел на нас. Себя предателям он явно не чувствовал, ведь это не он решил поиграть в бога. В бога, который вдруг начал решать кто из пациентов достоин шанса пожить подольше, а кто станет донорским мясом для подопытных крыс.
— Вне сомнений я ожидал подобного от него, — указав на меня, произнёс Орсис. — Но от вас всех… никто не имеет права решать кому жить, а кому нет. Человеческая жизнь бесценна, как и выбор человека стоит во главе Имперских Истин. Но что делаете вы? Устраиваете то же, что устраивали тираны Древней Терры, уподобляясь сумасшедшим колдунам, которые не знают меры.
— Бесценна? Не будь лицемером, Орсис! — рявкнул я, вставая на пути имперских солдат, что косо посмотрели в сторону моих пациентов, подопытных, да называйте как хотите, но в первую очередь это был ключ к решению проблемы. — Империум ради Великого Крестового Похода перемалывает миллиарды жизней, как и вербовки в Имперскую Армию проходят исключительно принудительно! Устанавливаются нормы и планы для миров, где не видя солнца прямо за станками погибает ещё больше, чем на фронте! А уж какой ценой подпитывается Астрономикон ты и сам знаешь лучше других!
— Император сделал это временно! Вскоре он найдёт альтернативу! — закричал в ответ и Орсис, возмущённый содеянными нами и моим поведением в частности.
— И мы делаем это временно! Только в моём случае временно измеряется не десятью тысячелетиями, а максимум месяцем! Альтернатива уже в наших руках, осталось только довести её до ума!
— Порождение варпа! Ты не знаешь меры и жаждешь всегда большего! Ты убьёшь всех ради своих личных целей! — отодвинув имперских солдат, Орсис вышел вперёд и направился ко мне с целью сделать то, что надо было сделать давно.
Однако едва он взмахнул посохом и поднял ветра эмпириев, как на мне разорвало одежду. Халат превратился в труху, а сам я встал в защитной стойке. Но Орсис почему-то не продолжил атаку, после чего замер сам и замерли все. Через секунды даже самые слепые начали подмечать причину такого поведения, а именно моё тело. Вернее тело, которое я забрал силой, чтобы почувствовать себя живым.
Внутри него тоже бились новые органы, ведь взаимодействовать со своим организмом было куда проще. И прямо сейчас я сам боролся с болезнью, дабы найти эффективный и доступным другим способ её победить. Наверное именно это и повлияло на Орсиса, который не ожидал, что я настолько фанатично преследую поставленную цель.
— Хотите продолжать исследования? — оглядев всех нарушивших запреты, спросил Орсис и голос его был переполнен едва сдерживаемым гневом. — Продолжайте и ставьте на кон свои жизни. Но только свои. Других на дно не тяните. Ваш приговор будет оглашён позже, а изменить его может только ваш успех.
Орсис сделал ещё шаг и грозно навис над тобой.
— В Бога можешь играть не только ты, — прошипел он, после чего развернулся. — Ах и да, я наслышан о твоей любви к эссе. Напишешь ещё одно, про то какого это быть тем самым единственным, кого принесут в жертву ради спасения твоего абстрактного миллиона.
После этого он ушёл, оставив карательный отряд и Аркация, который его полностью поддерживал.