• Nytare & Liziel

• пинг: скорость роста

Пинг-Скорость роста-2.docx

Автор: Liziel
(Начало истории: https://boosty.to/nytare/posts/c59cbdec-f27f-422d-a2c5-f30a33f40134?share=post_link )

---

.

Обычно в регенераторе сны не снятся.

Химия, медикаменты и эффект глубокого наркоза притупляют мыслительную деятельность. А пострадавшая жертва лишается возможности выдрать из себя катетер или содрать тонкие щупы сканера при фазе быстрого сна.

Спать и видеть сны положено при отдыхе. В то время как в регенератор не ложатся отдыхать.

Правда, обычно в регенератор пациенты попадают или уже бессознательные или такие, которым тревоги и бурная активность мозга уже ни к чему. Такие даже травмы внутренних органов горазды залечивать биогелем и клеевой сваркой. И даже ради отрезанных конечностей используют малый блок регенератора, вся задача которого крепко совместить две разделенные части и срастить, заправив организм убойной дозор стимулятора клеточного роста.

Истинные яута, у которых Охота — это кредо жизни, почти никогда не пользуются капсульным регенератором, предпочитая гордо и степенно выносить лечение, не теряя бдительного состояния ума.

И уж тем более Истинные Охотники не используют медицинское оборудование, чтобы мотать время во сне.

Их народ и от криокапсул отказался уже несколько тысячелетий назад. Отпала надобность. Технологию признали вредоносной для организма. Восстановление после нее проходило неоправданно долго.

На этой же волне презрения к архаичной технологии народ невзлюбил и регенераторы полного погружения. Десятки поколений аттури пытались изменить устоявшееся мнение о снотворных эффектах регенераторов, но консервативная часть сообщества с трудом принимала словесные заверения.

В итоге так и повелось.

Регенератор стал средством последнего шанса на спасение в случае критических повреждений или неизлечимой болезни, а также единственным верным способом избавиться от зародыша каинд амедха.

Больше ни для чего это громоздкое оборудование, идущее в базовой комплектации любого класса ман’даса, не использовали. Оно занимало место в центральном отсеке, служило экспонатом аттурийской науки, его приходилось обходить, ни в коем разе не захламлять и держать в исправности и чистоте.

Какие-то яута этот агрегат презирали и считали излишним. Некоторые даже варварски избавлялись, высокомерно и гордо заявляя, что лучше на своем последнем дыхании заберут жизнь врага, чем на когтях поползут к кораблю трусливо лечиться.

С ними не спорили. Таких понимали.

Но ман’даса продолжали выпускать с верфей вместе со штатным регенератором.

Правда, аттури уже тоже с осторожностью относились к плоду своей сумрачной деятельности. За чередой бесконечных улучшений, обновления программной начинки и совершенствования встроенной в регенератор химической лаборатории аттури упустили тонкую грань, когда это устройство начало выпускать из своих недр очень странные результаты.

Дело в том, что гений многих умов сделал устройство на удивление совершенным, и на беду логичным. Регенератор исправно «чинил» любой организм, будь то науда или представители других видов. Чинил биологический объект он в соответствии со своими выводами после проведенного сканирования. Но вот тут, обычно, начиналась загвоздка. Потому что в погоне за селекцией науда перехитрили сами себя.

Лучшие представители видовой селекции никогда не жили на одной планете. Они летали средь звезд, спускались в другие обитаемые миры, контактировали с представителями иных видов. Крепкий организм таких науда начинал приспосабливаться к чужим условиям обитания, привыкая и к более широкому спектру атмосферы и звездного излучения. Они питались новой пищей. Естественно, после такой акклиматизации они рано или поздно вновь получали право на размножение. И уже их едва измененный геном собирался в хранилищах, однажды появляясь на свет безымянным потомком.

Круг за кругом, и таких генетических изменений накопилось внутри вида столько, что однажды регенератор выдал на свет полностью здоровую особь… которая по внутренним показателям сильно отличалась от других. Внешних изменений пациент не потерпел. Однако, он стал сильнее, выносливее и диапазон приемлемой среды обитания был у него намного шире.

Примерно, в то же десятилетие где-то на границе звездной системы кто-то из науда провел эксперимент с регенератором над существом иного вида. И тоже результат превзошел ожидания.

Радости науда это не принесло. Наоборот. Всю информацию засекретили строго внутри вида. А корабельные лекари перестали использовать регенератор как панацею от любой царапины. Капризный аппарат очень редко, но мог выдать неожиданный результат. Который ко всему прочему невозможно откатить. Потому что по мнению логичной программы особь покинула капсулу полностью здоровой и генетически совершенной. Просто более сильный геном в ней ранее спал. А послушная техника исправила эту проблему, снизив влияние хилого генома до минимума. Настолько, чтобы только сохранить возможность видового скрещивания.

Естественно, уничтожить или пожертвовать генетически совершенными особями науда не могли. Их размножали со стабильной регулярностью, берегли и зачастую перенаправляли в армейский или разведывательный корпус, где им находили достойное применение.

По большому счету, спустя столько лет, уже весь их вид давно обновился, ассимилировав идеальный, селекционный и регенерированный генокод как свой первородный. Аттури всерьез заговорили о генетических отличиях от предков, только когда такая селекция ударила по виду, едва его не убив.

Проблема прокралась как Зверь во мраке.

Идеальный организм обещал жить долго. Очень долго. И едва ли условия обитаемых планет вместе со всеми тварями могли бы стать для такого организма угрозой. Но тут-то и была проблема. Коварная природа сама внесла в такой геном хищного организма автоматическую поправку. И природу не волновало, что организмы эти давно живут по правилам космической цивилизации, которой не ведомы границы звездных систем. Геном изменился за несколько поколений, резко сократив количество рождаемых самок.

Никогда еще естественное регулирование популяции так не ударяло по самим науда.

Исправить это не могли даже пробирочным размножением.

До сих пор пытались. Но до сих пор работа генетиков оборачивалась провалом.

Вид стал слишком живучий. Слишком опасный. И у него не было природных конкурентов.

Даже каинд амедха представляли опасность в огромном количестве и только если малолетка-науда отказывался от высоких технологий.

А если опасность для них представляла какая-то цивилизация, то тут уже было не до орудия предков. В ход шел только современный арсенал.

Но забавно все же выходит. Как блага цивилизации и стремление к идеалу едва не убили весь вид. Селекция помогала выживать под светом далеких звезд. Регенераторы спасали угасающие жизни. Вид пришел к величию, начал подниматься к пику космического триумфа. Но едва не свернул свой ареал обитания вновь до узких рамок строго ограниченных рождаемостью самок.

Вот только цивилизация науда уже не могла позволить себе такого послабления границ и снижения популяции. Слишком большой охват звезд. Слишком много кораблей. Много цивилизаций, которые находятся под присмотром. Даже по беглым подсчетам известно, что резкий переход на естественную рождаемость очень быстро посадит будущее поколение на планету и замкнет в пределах своей звездной системы. Да так, что одиночки будет обслуживать город, а другие разойдутся по угодиям в соседствующие регионы добывать пропитание.

Так и вынудили они себя на пробирочное выращивание. Которое хоть как-то позволяет поддерживать популяцию на стабильной цифре и не давать иным цивилизациям заподозрить о слабости.

Потом все смирились.

Потом привыкли.

И забыли уже, что селекционеры с генетиками досоревновались, чуть не убив их вид.

И все снова начали пользоваться капсулами регенерации, чтобы собрать свои кишки внутрь. Или, наоборот, вырезать из себя инородную тварь. А какую организм при этом дозу облучения схватил — уже не существенно. Главное ведь, с клыков зелень не капает. И кислота легкие не разъедает. А то, что самки рождаются одна на тысячу, если повезет, то кого это волнует.

Зато пробирки уровняли всех. Всех подвели к однотипному начальному обучению. Все имеют одинаковый шанс на личный рост, совершенствование навыков и шанс на то, чтобы сдохнуть без трагедии для клана и семьи. Потому что Смерть может быть либо славной, как учат яута, либо ранней, когда воин погиб от случайности и еще не успел проявить себя. Жалеть его не будут. Горевать тоже. Только редкие знакомые помянут, отдав единственный и последний раз почести.

А так о потерях среди своих яута действительно не грустят и не сожалеют. У них к смерти особое отношение. Трепетное. Не то, что у аттури. Хороших ученых меньше, чем воинов. И редко какой ученый может перед смертью уверенно заявить, что он успел в своей жизни воплотить всё задуманное. Поэтому аттури не любят терять своих. В их среде каждая смерть — как выжженная и безвозвратно потерянная ячейка микросхемы. Эту брешь уже не заделать ничем.

И, покачиваясь своим сознанием на границе между глубоким сном и легкой дремой, потерянный на безжизненной планете Охотник сквозь остатки химического дурмана колебался и гадал: кто он будет после гибели для своих? Яута, который не успел добыть ни одного уникального трофея? Или аттури, чью неуемную голову посетила глупая мысль, податься в бойцы ради одиночных рейдов…

.

---

.

Первое, что он почувствовал, открывая капсулу после проверок внешней среды — это было тепло.

Комфортное тепло приятно обдало светлый живот в редких пятнышках, в то время как валары чуть точнее определили температуру как «жарковатую». На пару единиц больше, чем должно быть по корабельной норме. Но причиной тому может быть работающий бесперебойно пищеблок.

…Хотя что же случилось с прибором контроля климата?

Или и он сдох от повреждений?

Но не должен был.

Работал ведь раньше, не давая замерзнуть.

Вопросы посыпались лавиной в еще не проснувшийся окончательно мозг.

Охотник, скрипнув когтями по кромке капсулы, натужно поднялся. Все-таки за столь длинный срок отлежки мышцы ощутимо задубели, а спину и все прилегающее к пористой подушке регенератора тело хотелось оттереть с химией под водой.

Не по надобности, скорее по привычке держать себя в чистоте.

Рыкнув тихо в клыки на экономии на такой блажи как душ, науда неспешно спустил ноги с капсулы и тут же получил мелкую приятную компенсацию за отсутствие лишней воды. Полы в отсеке были теплыми как нагретый ясным днем весенний песок.

Мелочь, но приятно. Особенно после стерильной прохлады регенератора.

Даже разомлев и в блаженной улыбке чуть потерев друг о друга верхние клыки, Охотник с удовольствием потянулся и повел плечами. Да, он все еще на рухнувшем разбитом корабле, но мимолетное счастье нужно ценить. Иначе вся жизнь превращается в мутные дни без проблеска отчетливых и запоминающихся кадров.

Он так увлекся теплом под подошвами, поскреб когтями пальцев ног по упругому покрытию, что даже не сразу осознал разницу температур между внешней кромкой регенератора и пола. А когда осознал, то даже не сразу сообразил, что в базовых моделях ман’даса не делают подогрев пола…

Осознание чего-то неправильного кольнуло науда, только когда придирчивый мозг напомнил, что пищеблок горазд развеивать в отсек теплый воздух. Но никак не подогревать к его пробуждению обычно холодные панели корабля. И вообще при общей теплолюбивости их вида, техника, наоборот, больше любит проветривание и прохладу.

Желтые глаза широко распахнулись. От блаженства ни осталось ни следа. Охотник недоверчиво отдернул ногу от пола, а потом резко встал и переступил дальше от капсулы, чтобы сравнить температуру. Но покачнулся от резкого скачка давления в голове и вцепился в ближайший верстак.

Хотелось злиться и рычать от накапливающихся проблем.

Странности погодных условий внутри корабля однозначно не были нормой.

Сдерживаясь, Охотник терпеливо ждал, пока давление нормализуется и организм окончательно пробудится после гибернации. Нервно стискивая край стола, науда не замечал, как за когтями остаются борозды.

Теперь уже теплые полы были проблемой, а не торжественным подарком за пробуждение!

Облачаясь в поддоспешник, Охотник начинал соображать все быстрее. Версии неприятностей мелькали одна за другой, сменяя совсем экстравагантные полностью фантастическими. Теории, причины, следствия, предположения… В преддверии неразрешимой беды мозг науда заработал со скоростью корабельной системы. И к концу сборов, когда воин застегнул на себе пояс с мелкими инструментами, он успел пережить уже столько сценариев невероятных проблем, сколько не читал в уманской фантастике из любопытства и ради забавы!

Последним предметом сборов был наручный компьютер, который Охотник тут же озадачил запросами. Общее состояние корабля. Процент кислорода. Температура по всем отсекам. Мелочи, детали, состояние обшивки, процент автоматического восстановления…

Острые когти летали над объемной голограммой с наруча, которая сыпала ответами и стремительно прокручивающимися списками.

В норме…

Все в норме…

Приемлемо…

Стоп!

Пятнистая пятерня замерла над голограммой, а глаза с трудом верили в показатели. Протяжный стрекот недоумения вырвался из бессовестно разинутой от удивления пасти, когда Охотник несколько раз перечитал значения.

Корабль не то, чтобы еще не закончил самовосстановление. Его обшивка, наоборот, получила еще больше дыр! Как драная кожа. Или прохудившееся волокно!

Но ведь на ремонт были направлены почти все массивы нанитов! Почти весь энергорезерв аккумуляторов должен был обслуживать эту кропотливую работу и заделать небольшую пробоину.

Однако, страннее было не то, что ман’даса светилась дырявым брюхом, как ловчая сеть. Удивительно было то, что каким-то вывихом электронных мозгов она убеждала в своей герметичности.

Мотнув гривастой головой Охотник еще раз перепроверил последнее.

Корабль упорно вещал о своей герметичности.

…Чему при развороченном генераторе атмосферы можно было порадоваться, но как-то не хотелось.

Подвох крылся где-то рядом.

Свернув разом всю голограмму, науда сумрачно посмотрел под ноги, а потом стоически отправился в нижний отсек, который подогревал его обувь. В его случае цифры можно пускать разве что на декор. Пока он глазами не оценит величину проблемы, радоваться бессмысленно.

Маска привычно опустилась на лицо и, после скольжения пальца по датчику, герметично прижалась к голове. Ребристый клапан подачи воздуха пришлось подключать вручную. В полную броню влезать ради спуска в технический отсек не хотелось, но кораблю Охотник впервые упорно не верил.

За спиной молниеносно опустилась глухая плита разделительной переборки, и науда шагнул по наклонной рампе вниз. Ман’даса, как межзвездный космический корабль, у него была небольшая. Не самая компактная, которую использовали егери одиночки. Но и не крупная, на которой катали молодняк на охоту. При желании, по коридорам можно было даже устроить легкую пробежку, не натыкаясь каждые пять шагов на изгибы. И в целом, такие габариты корабля полностью удовлетворяли его запросы и позволяли годами на нем полноценно жить в одиночку, не скучая по комфорту на Родине.

Раньше позволяли во всяком случае…

А сейчас даже световые панели, встроенные коридорные ребра жесткости, включались от движения через одну.

Вторая массивная переборка стремительно ушла в потолочный паз, открывая Охотнику проход в технический отсек. Легкий толчок перетекающей воздушной массы все равно мягко качнул в спину, заполняя корабельное брюхо. В остальном на первый взгляд все было в порядке. Датчики не взвыли. Давление в норме.

Так в чем же дело?

Науда недоверчиво шагнул внутрь отсека, словно в гнездо каинд амедха с яйцами. В тусклом свете слабо работающего освещения едва ли можно было что-то разобрать.

Маска покорно переключила зрительный диапазон, придавая тьме отсека объем. Вот надежно прикрытые панелями покатые валы двигательных массивов. Здесь они выглядят целыми, хотя основные повреждения заметно только снаружи. Вот блок электроники. Тут он не искрит, хотя мелкие поломки идут по всему кораблю вдоль корпуса. Там, где обшивка приложилась о камень. Вот генератор щита. Эта дрянь, как всегда, отказала первой, но в свое время приняла на себя основной удар об планету, так что в целом, свою роль он отработал героически и сдох с почестями.

А вот и виновник всех проблем. Генератор корабельной атмосферы, притаившийся по конструкторскому плану сбоку, на покатой стене. Как и раньше увенчанный роскошным декором из кристаллического полена, пробившего его как вылупившаяся личинка Зверя.

Только объемная картинка с маски сломалась в попытках детально выстроить форму того кристаллического ствола, который торчал из недр корабля. Хаотичные линии форм конвульсивно менялись от каждого движения головы.

Охотник коротким мысленным сигналом переключил диапазон визора маски, но силовые линии выросли таким букетом на генераторе, словно он утонул в зарослях. Еще больший кошмар показало тепловидение. Весь зал цвел как поляна.

Тогда науда злобно рыкнул и переключил диапазон на обычные камеры, а на маске вспыхнул яркий огонек банального фонарика.

И вот тут-то все прояснилось…

Технический отсек вокруг генератора блестел мелким крошевом, будто покрытый тончайшим слоем изморози. А сам печально почивший атмосферный блок расперло застывшим всплеском кристалла, который уже начал вольготно ветвиться в комфортной среде. Конечно, все мелкие пробоины обшивки просто замуровало прозрачной кристаллической друзой. Но игольчатый пушок рядом на полу был отнюдь не застывшими снежинками, а щетинками той же самой радиоактивно-фонящей пакости, начавшей заполнять обшивку его корабля, как плесень вдоль энергоцентрали.

Науда придушенно взревел под маской. А потом разразился длинной клокочущей тирадой витиеватой ругани.

Это хоть немного помогло успокоиться.

Рычащая и глухая речь резко прервалась, когда Охотник догадался глянуть под ноги. Но там, где он стоял, к его счастью, кристаллическая поросль не доросла. Зато фонила излучением она теперь так активно, что вопроса внутреннего подогрева уже не стояло. Температура всего отсека выросла на несколько градусов выше нормы просто из-за активных химических реакций и растущей друзы внутри.

А уж сколько этого дерьма проросло в самом корабле?! Естественно, наниты не могут завершить починку, потому что теперь среди них есть… вот это!

Охотник обреченно схватился за голову. В его версиях было много фантазий о корабельных поломках, но только не такая. Бывшему аттури в голову не пришло, что его корабль может поглотить кристаллическая поросль, из-за которой он вскоре просто врастёт в планету.

Хорошо хоть броня отчасти защищала его от высокого излучения. Плохо, что он все-таки долго ходил без брони. Конечно, спектр радиоактивных излучений этих кристаллов оборудка считала для его организма не опасной. Но она же ошиблась, сочтя этот фон не опасным для корабля! А что в итоге?.. А в итоге их технологии просто слепы на часть спектра! И какие побочные явления он словит от соседства с этой «плесенью» проще угадать, нежели предугадать.

Однако, бездействовать и обреченно втыкать на то, как кристаллы незаметно захватывают его ман’дасу Охотник не мог. Кратковременная апатия быстро начала отступать, и науда все-таки вернулся к насущным проблемам. «Если не знаешь, с какой проблемы начать, начинай с известной», — как однажды заметил его старый друг-яута, называя такой мысленный подход на манер уманов «философским». Тогда аттури придирчиво заметил, что это скорее «логично». В тот раз в вольной дискуссии они так и не пришли к согласию. Но друга, ведущего в тот момент слежку за тварями, эта беседа просто забавляла.

И вновь пальцы мелькали по голограмме над наручем, пока Охотник узнавал, сколько с такой атмосферой на корабле он может прожить. Точная техника вела расчеты на все случаи и исключения, а науда, сам того не замечая, с легкой долей ностальгии вспоминал о друге.

Ведь если бы не этот энергетический колодец планеты, который глушит даже проблесковый маяк… наверняка, на его сигнал бедствия первым прилетел бы именно он.

Из пространных размышлений Охотника вырвали расчеты атмосферы. Дерьмово, но для работы достаточно. Спешить не обязательно, но и отдыхать лишнего времени нет. Потом, правда, опять придется ложиться в капсулу спать. Но перед этим нужно сделать важное дело.

…И, удовлетворенно опустив руку с наручем, Охотник размял шею и решительно посмотрел на кристалл как на врага.

.

Реальная величина проблемы стала понятна только после выхода наружу.

Не нужно было проводить сложные вычисления, чтобы понять, что ман’даса в какой-то момент стала жертвой природы, и какой-то крупный ствол кристалла, ране державший на себе тяжелый корабль, в конце концов надломился и треснул. В итоге покорительница космоса еще плотнее притерлась брюхом к поверхности, получив роскошные «ссадины» от стеклянисто-острых камней, а работающие наниты бодро глотнули в себя лишний мусор, посчитав, что он стимулирует их работу. Корабельная система лишь довела механизм до совершенства. Логичная программа решила, что энергетическая пыль и кристаллы идут ей на пользу и подзаряжают аккумуляторы, поэтому прописала их у себя как пригодный обвес и ограничилась восстановлением герметичности.

Если бы не точное знание всей рабочей программной среды своего корабля, Охотник мог бы решить, что ман’даса обзавелась искусственным разумом и устроила ему диверсию.

Но разума у системы не было. Только сильно кастрированный интеллект, задача которого бороться за работоспособность корабля. Правда, на сей раз логика системы зашла в тупик. Фактически, пока хозяин корабля пребывал в регенераторе в искусственном сне, компьютер решил, что свою бравую работу он героически выполнил. А что? Хозяин жив. Воздуха для дыхания ему хватает. Аккумуляторы разве что не светятся. Обшивка герметична. А то, что кристаллы не может переработать и сточить… об этом можно короткий отчет написать хозяину. До востребования пока не проснется.

Поэтому на борт науда вернулся злой, и оттого еще более нацеленный на решительные действия.

С дрянью в генераторе атмосферы надо было как-то кончать.

Оттого, не раздеваясь, прямо так в полной броне, Охотник вломился в рабочий отсек, прихватил из-под настенной панели массивный бокс с инструментами и вновь отправился к пучку камней внутри корабля.

.

От применения плазменного резака на кристаллической друзе его удержала только вбитая в подкорку лабораторная привычка все перепроверять.

В тот же миг Охотник словно очнулся от приступа слепого бешенства и аккуратно отложил устройство обратно в бокс. В груди же у него предательски похолодело от миновавшей беды.

Правда потом сердце заколотиолсь, как после успешного спасения, и науда, не выдержав строго дозированной фильтрами порции воздуха, нервно снял маску.

Теплый ионизированный воздух сочно хлынул в придушенные легкие. От судорожного клокочущего дыхания всей открытой пастью мозг еще больше прояснился. В желтых глазах постыдно горел страх.

Ведь если подумать… то малейший нагрев Таких кристаллов мог стоить ему жизни. От него не то что осколков корабля могло не остаться… Его можно было собирать по планете по атомам.

Плотно стиснув мандибулы, Охотник справился с собой и неспешно закрыл роковой бокс. Это не тот инструмент, который ему нужен…

Датчик брони деликатно маякнул о превышении нормы потребления воздуха, которую сам себе выставил хозяин корабля. Но сейчас было не до него. Укорять себя за расточительство он будет позже. Когда-нибудь… А пока можно позволить себе мелкую слабость в виде свободного дыхания. В качестве награды за едва не загубленную жизнь.

Замки бокса Охотник закрывал особо медленно и тщательно. Простые движения позволили успокоиться и разумно подойти к делу. Да, инструмент непригодный. Но ему все равно надо избавиться от кристаллов в генераторе в первую очередь. Даже с дырками в броне он еще кое-как сможет взлететь. С работающей вентиляцией можно просто перекрыть технический отсек и полноценно заняться ремонтом двигателей. Сперва воздух, потом двигатели. Не наоборот. С рабочими двигателями он задохнется так же быстро, как и без них. Правда, если успеть подняться… если успеть послать сигнал из космоса… возможно, есть шанс на доли процента, что за ним успеют прибыть.

Нет. Это слишком большой риск. Такой сценарий не надежен. Тем более, ему просто не хватит времени починить двигатели. А если к тому же корабль и дальше будет обрастать сверкающей пылью, то…

Исход понятен и вариантов нет.

По любому надо вручную избавляться от камней как можно быстрее.

На сей раз в рабочий отсек науда вернулся размеренным шагом, почти не издавая ни звука. Даже когда громоздкий бокс лег в защелки на стене, руки Охотника ни дрогнули, и он был полностью сосредоточен.

Вновь вспоминались занятные слова старого друга-яута. На сей раз о цивилизациях, которые часто становятся жертвами своих технологий. Занятно и то, что их вид не считал себя пострадавшим от сложного оборудования. Ведь они никогда не претерпевали на себя технологических катастроф. И вообще имели отлаженную привычку учиться даже на чужих ошибках.

Правда, в частности обычно такая статистика не лезет. И не считает, сколько малолеток погибло от самоуверенности, уповая на свое техническое превосходство над противниками. Или не считает идиотов, подрывающихся на попытке спилить силовые кристаллы плазменным резаком…

Охотник тихо стрекотнул в нервном смешке, после чего полез в непопулярный, но штатный бокс строительного инвентаря. В отличие от прошлой панели с резаком, закрытой как прочее техническое оборудование на сканер ДНК, эта панель с инструментами закрывалась на простую защелку.

Подцепив когтем створку, Охотник вытащил на полозьях панели с креплениями и бегло пробежав взглядом, отщелкнул пару инструментов попроще и цинично хохотнул.

Зубило и молоток отнюдь не пользовались популярностью у покорителей звезд…

.

.

Размеренный звон изредка разбавлялся стеклянистым хрустом и шорохом осыпающейся крошки. Еще реже звенели падающие на пол крупные осколки.

Вроде бы легкая работа вылилась в медитативный транс с крайне медленно продвигающимся результатом.

К концу суточной десятой доли Охотник понял, что тяжелая броня ему только мешает и избавился от нее, оставшись в легком поддоспешнике. Еще через столько же понял, что терморегуляция не спасает, и снял лишнее, оставив только штаны и ботинки. Все же осколки были колкие и острые и легко норовили войти даже в плотную шкуру.

К концу первых суток науда тихо зверел от медленного эффекта, пока не осознал, что дискомфорт приносит банальный голод. Тогда от работы пришлось оторваться и устроить короткий отдых с оценкой масштабов труда.

Безвкусный брикет сублимата Охотник мрачно поедал, сидя на пандусе, ведущим в технический блок. После нудной и кропотливой работы, которая по мелочи выжирала силы, хотелось мяса. Но сейчас эта была недостижимая блажь.

Но хуже то, что пока он сидел на корточках и крошил кристаллы у основания, чтобы просто освободить себе доступ к открытию декоративной переборки, он не осознавал в полной мере весь масштаб работы. Да, кристаллы эти не поддавались резке. Пробовал. Ходил за пилой. Даже сверхпрочная режущая кромка сдалась с противным визгом, отбросив его руку с инструментом от прозрачного камня. Зато кололись они хорошо. Медленно, но хорошо. Под правильным углом, сильной рукой. К сожалению, расколоть всю друзу сразу не представлялось возможным. Теоретически, она бы треснула, реши Охотник уронить на нее что-нибудь тяжелое… Однако, он уже ронял на эти камни свой корабль! И вот результат. Под прямым углом, борт ман’дасы пробило, как лезвием мясистое брюхо.

Теоретически, помог бы мощный пресс. Или тиски… Но если последние установить просто сложно и не факт, что толстые иглы лопнут в правильном месте, то установку пресса дольше собирать, чем колоть эту засаду вручную.

Правда, глядя на едва продвигающуюся работу, аттури был уже не уверен, что лопнет первым. Друза или его терпение.

Еще и кислород расходовался из-за физической работы быстрее, чем обещали расчеты. Автоматика постоянно подправляла его таймер, сокращая время до следующего погружения в сон.

Охотник очередной раз сверился с таймером и подавился куском сублимата.

Мало того, что он проработал сутки, не заметив, так еще физический труд отобрал у него дополнительно еще доступные два дня.

Надо было колоть быстрее!

Но ему еще понадобится время на сон. Об отдыхе тоже забывать нельзя. Если приспичит, можно протянуть на стимуляторах, но это был крайний случай.

Банально поспать все же хотелось…

Сунув в пасть оставшийся кусок синтезированной жратвы и стараясь не придавать значения вкусу, науда решительно встал с пандуса и вновь направился к друзе. Если еще надколоть чуть-чуть, то он сможет открыть переборку и влезть под обшивку… Ну а там….

Что он увидит там, ему пока не хотелось думать. Но одно он знал точно: без понимания объема работы он легко не уснет.

.

В мечтах поселилось армейское оружие направленного звукового излучателя…

Как только тугая, проросшая кристаллической пылью декоративная переборка поддалась, и Охотник увидел, что камни заполонили нишу между внешней броней и внутренним отсеком как айсберг, в отчаянии он сел прямо на теплый пол. Тихий усталый даже не рычащий стон вырвался из глотки, и плечи аттури поникли.

Тогда же он вспомнил про армейское вооружение, над которым тоже успел однажды поработать в Кругах Познания, и в мечтах захотел себе звуковой излучатель. Правда, похожий принцип был и у части горно-рудных машин. Но те дробильные установки обычно были громоздкими. А вот армейский излучатель — это другое… Он был компактный. И, как водится у их вида, более совершенный, поскольку являлся частью военной линейки.

…Здесь бы такой излучатель ему очень помог.

Но кто бы ему раньше сказал, что в простом исследовательском полете ему понадобится военное узкоспециализированное оружие!

Охотник печально взирал на кристаллы под переборкой, которые оккупировали нишу, не задумываясь, почесал переносицу слегка ребристым от пятен предплечьем, а потом громко чихнул. Мелкое крошево пыли взвилось из недр под обшивкой, и науда, опомнившись, нацепил маску. Включенный фонарик красочно осветил мерцающий песок на дне, набившийся видимо за время открытого пробоя в корабль.

Нос все еще чесался. Но чихать в маске, удовольствие сомнительное. Поэтому, сдерживаясь как только мог, Охотник метнулся к выходу. А когда дверь за ним молниеносно упала в пазы, сорвал с себя маску и вновь звонко чихнул.

Видимо, «философское отношение» — это когда страх сдохнуть от антисанитарии, заражения или облучения пасует перед страхом уснуть и задохнуться.

Науда возвращался в жилой отсек все еще громко чихая. Валары хлестали по спине каждый раз, когда тело вздрагивало в попытках избавиться от мусора. И без дополнительных намеков было ясно, что работа вынужденно встала на паузу, а Охотнику пора отдохнуть.

Жилой отсек мало чем отличался по внешнему виду от рабочего яруса. Мелкий декор, которым аттури успел заполонить редкие полочки едва ли бросался в глаза и отличался от инструментов. Металлические подвижные «головоломки» для занимания рук во время скучной работы, пирамидки эстетично переливающихся камней, подвижные кинетические скульптуры, и разного рода другая мелочевка, которую хотелось видеть, а не хранить в потайных боксах. Большинство этого «хлама» науда собрал сам, пока бывал в разных мирах. Что-то подарили друзья. А что-то, вроде четок из костей и мелкого черепа, вручили даже разумные низших видов. За особое отношение.

По инерции повесив маску на специальный захват, Охотник печально скосился на душевую и шагнул к секции «сухой очистки». Раздеваясь, он с мрачной иронией подумал, что нормальный душ он примет либо, если взлетит с этой дрянной планеты, либо если жить ему останется сутки и терять уже будет нечего. Тогда он позволит себе наесться, напиться и намыться, не жалея запасов воды.

Излучатель сухой чистки, как всегда, отработал безупречно и быстро, в замкнутой капсуле удалив с тела лишнюю пыль и несуществующие бактерии. Шкура вновь стала стерильна, как после регенератора, но мозги считали тело все равно грязным и жаждали мытья, или хотя бы щетки.

Подавив в себе глупый порыв, но почесывая когтями зудящие основания валаров, науда вернулся в жилую комнату и рухнул на лежанку. Усталость косила, как после недели труда. Конечно, такую усталость можно было трактовать медицинским языком как кислородную и калорийную недостаточность, но… усталостью она быть не переставала.

Охотник заставил себя только настроить будильник на программе наруча, после чего лег на мягкий матрас и, не укрываясь, провалился в глубокий сон.