Погода сегодня выдалась до того хорошая, что один из многочисленных парков в центре Накано, в котором мы сейчас и находились, заполонили родители с детьми, прогуливаясь, покупая вкусняшки в открытых ларьках, кормя птиц в пруду или просто развлекаясь на разноцветных аттракционах.
Вот посмотришь на всё это сейчас и даже забываешь, где находишься — вроде бы всё такое мирное, живописное, умиротворённое. Город как город, да? Ага, как бы не так — стоит только отъехать подальше от центра, туда где живут простые работяги и их семьи и где не найти дорогущих заведений, отелей и офисов богатых компаний как сразу попадёшь в настоящий Накано. Суровый и недружелюбный — город, которым следует передвигаться только по оживлённым улицам и хорошо освещённым местам, потому как в любой подворотне, через которую ты решишь срезать дорогу до школы или дома тебя с вероятностью в девяносто процентов тормознут тамошние обитатели — и твоё счастье, если уйдёшь от них целым и на своих двоих, обменяв собственное здоровье на телефон или бумажник.
Чёрт, а может Филин по своему прав? Ну, он хоть и убивает людей, причём нередко, но ведь убивает тех, кто этого действительно заслуживает — без всех этих наркобарыг, насильников, грабителей и прочих беспредельщиков которых его банда уничтожает улицы Накано рано или поздно все станут такими же безопасными как здесь, в центре.
Верно ведь?
— Ты серьёзно, что-ли? — насмешливо фыркнула Харада, когда я решился высказать ей это предположение. — Пацан, ну не смеши меня, а то у меня и второй глаз из орбиты выскочит.
Мы сидели на лавке с глубине парка, расположившись в тенистой прохладе раскидистых деревьев.
— А что не так? — нахмурился я. — У тебя ведь хватает инфы по «Совам» — хочешь сказать что они не устраняют преступников? Не делают улицы Накано чище? По-моему это звучит как вполне себе благородное дело.
— Убивать людей пачками и порой с особой жестокостью это по твоему благородное дело? — приподняла бровь женщина. — Ой, только давай без ненужного морализаторства, — скривился я недовольно. — Не хочу слушать такое от тебя. Ты сама-то по жизни сколько человек грохнула?
— Ну, порядочно, — поджала губы Харада, припоминая. — Не то чтобы я их считала, так что точное число не назову, но думаю сотня наберётся точно.
Чего-чего? Я аж немного прихерел на миг от услышанного — нет, я конечно и без того понимал, что она опасная и хладнокровная стерва с руками по локоть в крови, но чтоб сто человек завалить… Пришлось сделать над собой усилие чтобы сохранить невозмутимое выражение лица и не сдвинуться с места, попытавшись отсесть от Харады на противоположный край лавки.
— А, ясно, — хмыкнул я через силу. — Ну и как оно?
— Да заебись в принципе, — пожала плечами убийца, отхлёбывая пиво из банки как ни в чём не бывало. — Что, тоже хочешь попробовать?
— Уже пробовал.
— Не, тот жмур на складе не в счёт — во-первых это был несчастный случай, а во-вторых тебя там даже близко не было, так что не считается, — покачала головой Харада. — Я имею в виду хочешь ли ты грохнуть кого-нибудь сам лично, собственными руками — так, чтобы видеть последние мгновения чужой жизни во всей красе, заглядывая своей жертве в глаза, из которых стремительно уходит блеск жизни?
— Ты описываешь это с таким воодушевлением, будто в этом есть нечто прекрасное, — заметил я с тревогой.
— Тебе не понять, пока сам не попробуешь, — хмыкнула женщина, похлопав меня по плечу. — Такие вещи бесполезно описывать. Всё равно что пытаться словами донести до девственника ощущения, которые испытываешь во время секса. Или объяснить трезвеннику каково это, нажраться до блевотни и вырубиться от алкогольной интоксикации. Гиблое дело, короче.
Бля, с кем я вообще связался? Нахер мне нужны были все эти разборки, криминал и грёбаные жестокие психопаты, сыплющиеся на мою голову как из рога изобилия?
— Да, давай лучше не надо, — поспешил попросить я. — Не хочу слушать что ты там ощущаешь во время секса или когда нажираешься до блевотни.
— Уверен? — Харада потянулась и положила руку мне на плечо, притянув к себе поближе. Ткнула под нос банку, спросив: — Может пивка? Нет? Ну, как знаешь. ТЫ смотри, если захочешь поговорить со взрослым, повидавшим жизнь человеком то…
— Перво-наперво отыщу такого человека, — перебил я, скидывая с плеча руку убийцы. — Прости, но вряд-ли мне захочется слушать про убийства, кровь и кишки.
— А про что же ты хотел бы послушать? — как ни в чём не бывало продолжала Харада. — Про секс, да? Точно, про него. Пацан, а ты вообще как — девственник?
— Нет. А почему спрашиваешь?
— Нет, значит? — вздохнула Харада. — Обидно. А то я уже думала немного тебя подразнить, чтобы посмотреть как ты будешь нервно краснеть и теряться — а то достал уже, строить из себя крутого невозмутимого мужика когда сам ещё в школе учишься.
— Я учусь в академии, а не в школе.
— Да один хрен, как не назови. Эй, пацан, гляди-ка…
Я машинально глянул на Хараду. Она усмехнулась и, отставив банку с пивом, расстегнула несколько верхних пуговиц рубашки, распахнув ту чуть-ли не до самых сисек. Пиджак убийцы, в котором она неизменно щеголяла при почти каждой нашей встрече висел на спинке скамейки и не мешал разглядеть грудь женщины, частично выглядывающую из-под рубашки.
— Ты что, без лифчика? — чуть приподнял я бровь, как бы делая вид что не впечатлён. — Застегнись, тут дети ходят.
Вместо этого Харада взялась за следующую пуговицу, немного оттянув её. Если расстегнёт, то я увижу её сиськи уже полностью, вместе с сосками. Не то чтобы мне хотелось, просто…
— Ну как, заинтригован? — усмехнулась Харада, явно раскусив меня и поняв, что вообще-то я бы не отказался, чтобы она продолжила. — Расстёгивать?
Я сглотнул, стрельнул глазами по сторонам — чёрт, слева прямо в нашу сторону идёт какая-то мамаша с двумя маленькими детьми. А безумной бабе хоть бы что, вот-вот сисяндры свои тут на всеобщее обозрение вывалит.
— Считаю, значит, до трёх и рвсстёгиваю, смотри внимательно, — видя моё замешательство усмехнулась Харада, мусоля пальцами несчастную пуговицу. — Раз, два…
На счёт «три», когда шумная малышня уже почти поравнялась с нашей лавочкой, я чисто инстинктивно схватил со спинки пиджак Харады и набросил на неё, скрыв весь непотребный срам, не предназначенный для детских глаз.
Подручная Герцогини на это среагировала, запрокинув голову и начав ржать, как умалишённая. Бедная мамка, испугавшись и глядя на нас как на каких-то придурков, схватила своих малышей за руки и поспешила прочь.
— Фух, ну ты чего такой нервный, пацан? — смахнула Харада выступившие на единственном глазу слёзы. — Только что ведь строил из себя крутого перца, а как до сисек дошло так сразу весь и поплыл.
— Никуда я не поплыл, дура, — огрызнулся я. — С сиськами я на «ты», но всему своё время и место. Ты бы ещё прямо на детской площадке пошла стриптиз танцевать.
— А ты бы не отказался посмотреть?
— Так, всё, завязывай, мне некогда страдать тут с тобой фигнёй, — отмахнулся я. — Мы вообще-то встретились чтобы ситуацию с «Совами» обсудить — есть что сказать по этому поводу? Что будем делать, как поступим дальше?
— Продолжай в том же духе, — ответила Харада, всё-таки застегнувшись и набросив на плечи пиджак. — Сведения твои я использую по назначению, не волнуйся. Жди дальнейших действий Филина и постарайся по возможности сблизиться с ним ещё больше — это нам только на руку.
— И это всё? — нахмурился я. — Может обсудим всё более детально? Составим какое-то конкретный план действий, подумаем как лучше?..
— Подумают за нас другие, не волнуйся, — оборвала меня женщина. — Ни ты ни я на гениальных стратегов не тянем, наше дело выполнять приказы тех, кто поумнее будет. Всю информацию что ты добудешь я бережно передам Герцогине — уж она получше нашего справится с планированием дальнейших действий. Ты просто делай то что тебе говорят и не задавай лишних вопросов — поверь, так всем будет только проще.
— Ты сама именно так и делаешь? — спросил я.
— Ещё бы, — хмыкнула Харада. — Я люблю убивать, выпивать, тратить кучи грязных денег на всякую бесполезную хрень и трахаться — такая жизнь мне нравится и усложнять её лишней чепухой я не собираюсь. Что скажет Герцогиня я то и сделаю — причём сделаю быстро, чётко и без вопросов.
— То-есть ты убиваешь кого она тебе скажет даже не зная за что? — удивился я.
— Убийство это убийство — какая разница за что? Типа если убьёшь плохого человека то это не считается а если хорошего то ты уже дохера грешник, да? А как понять, кто достаточно плохой чтобы его можно было убить без зазрения совести а кого трогать нельзя? Где посмотреть критерии оценивания, в Гугле? Это ими твой дружок Филин пользуется, когда решает завалить без суда и следствия очередного кладмена или гопника, отжавшего десяток мобил в подворотне?
— Ты просто пытаешься оправдаться, вот и всё, — покачал головой я.
— Охо-хо, пацан, да ты совсем офигел, я гляжу, — хохотнула Харада. — Это я-то как раз оправдываться и не пытаюсь — я убиваю людей и делаю это не без удовольствия, признавая за собой все совершённые грехи. Я убиваю не ради какого-то всеобщего блага, не во имя справедливости или ради ещё какой эфемерной херни — я делаю это потому что мне так приказывает моя хозяйка и потому что мне просто нравится убивать, вот и всё. Это таким как ты или этот слюнтяй Филин нужны отмазки, чтобы оправдать свою кровожадность — разве ты не считал так же ещё недавно, когда договаривался с Герцогиней вместе избавиться от него и его банды?
— Ну да, но…
— Ой, всё, задолбал, — Харада поднялась на ноги и поправила пиджак. — Некогда мне тут с тобой лясы точить, у меня сегодня ещё есть работа.
— Поедешь кого-то убивать? — спросил я.
— Да, именно так. Хочешь со мной?
— Чего? — не понял я. — Зачем?
— Ну как зачем? Посмотришь с первых рядов на то, как я делаю свою работу и как на самом деле выглядит смерть человека вблизи. Ну и заодно объяснишь мне как вы, борцуны за справедливость, отличаете тех кого убивать можно от тех кого нельзя. Давай, поехали, это не займёт много времени — или зассал?
— Кто, я зассал? — поднявшись на ноги вслед за Харадой я встал перед ней во весь рост, глядя прямо в глаза… ну, вернее в один глаз. — Давай, поехали, покажешь какая ты в деле.
Харада усмехнулась и поманила меня за собой, направившись по дорожке в сторону выхода из парка.
— Если слишком сильно испугаешься можешь зажмуриться, — бросила она на ходу. — И да, если блеванёшь у меня в машине будешь весь салон своей рубашкой драить, понял?