• allig_eri

• хроники былого и грядущего

Хроники_Глава_53.epub

Хроники_Глава_53.docx

Хроники_Глава_53.fb2

Глава 53

Открыв глаза, пару секунд лежу неподвижно, пережидая вспышку боли. Неприятно, но уже привычно. Да и поглощение колдунов пошло впрок, понемногу улучшая состояние и облегчая страдания. Если взять за основу самого себя на момент коронации Роберта и сейчас, то разница весьма очевидна. Впрочем, столь же очевидна она между моим текущим состоянием и полным исцелением.

Было темно, но я различаю знакомый шатёр, где и ставил последнюю метку. Злобно щурю глаза в темноту.

— Вы проснулись, господин.

— Да, Морри, — с трудом поднимаюсь с постели. Грёбаная спина, как и всё тело, болело, будто бы всю ночь меня избивали палками.

Юная служанка тут же подхватывает за правую руку, помогая удержать равновесие.

— Не стоит напрягаться, я помогу, — несмотря на свой возраст, она удивительно, нечеловечески сильна.

Позволяю довести себя до умывальни, где постепенно прихожу в порядок, отхаркивая мокроту в горле.

Дерьмо…

— Вы явно использовали свою силу, «Небесный Клинок», — едва заметно склонила она свою черноволосую голову, — в чём была причина? Мы проиграли?

С хрустом потягиваюсь, чувствуя, как лёгкая, привычная и давно знакомая боль схватила мышцы правой ноги.

— Правый фланг был полностью развален, — щёлкаю челюстью, словно древний старец, а потом беру бритвенно-острое лезвие со столика.

— Позвольте я помогу, — Морри мягко, но уверенно забирает средневековую бритву, моментально подставляя мне стул, — садитесь, господин.

Делаю как она сказала, задирая голову повыше. Юная служанка ловко нанесла на шею и подбородок увлажняющую смесь, состоящую из масла и лечебных трав. Подобное позволяет смягчать кожу и сразу обрабатывать мелкие порезы, которые могли бы возникнуть при неаккуратности.

Впрочем, последнее не относится к Морриган.

В её руках блеснуло опасное лезвие, а после, ловкая ручка стала споро и тщательно очищать меня от щетины.

— Нужно допросить Реджиса, который командовал им, — непроизвольно дёргаюсь вперёд, но лезвие, словно тень, двинулось следом, не позволив образоваться ни единому порезу.

— Мне заняться этим? — её глаза были тусклыми и казались древними, словно все чувства в них давно обратились в прах. Вполне возможно, что так и было.

— Сам займусь, — оскал появляется на лице, — а потом, так или иначе, менять тактику. Слишком… слишком много потерь… они использовали выживших великанов и мамонтов. Не хотел, но всё же придётся применить Дикий огонь. Иначе потеряем почти половину всей армии и снова будем вынуждены простаивать в Зачарованному лесу. Также надо по другому расположить лёгких всадников, чтобы не дать сбежать двум весьма приличным отрядам дикарей… а отступили они прямо в направлении Бренада… Там ещё не до конца отстроены укрепления, пришлось бы отправлять погоню и гонять ублюдков по лесу.

— Где у них было бы преимущество, — спокойно произносит Морриган.

— Именно, — хмыкаю я, — а потому лучше было откатиться и провести бой как должно… А ещё поменять положение ловушек. Их заметили… преступная небрежность. Люди, допустившие такое, пойдут в первых рядах. И плевать, что в этот раз они будут формально невиновны.

— Грех уже оставил след на их судьбе, — эти слова срываются с её губ, невольно заставляя вновь обратить на себя взгляд. — Наказание неизбежно.

«Странная и опасная, — так охарактеризовал её Демей. — И когда она находится рядом, я ощущаю, будто бы пауки под рубашкой бегают» — через секунду дополнил он.

Если уж так говорил даже мой надёжный первый помощник…

Лезвие было брошено в воду, окрашивая её в белый цвет. Взяв мокрое полотенце, она стала вытирать моё лицо, убирая остатки волос и пены.

— Может вам поглотить мага, господин? Эти дни выдались тяжёлыми. Ваше состояние, со вчерашнего дня, сильно изменилось. Сколько возвратов уже проходило?

— Всего два, Морри, — чуть пошатываюсь, поднимаясь со стула, — сегодняшняя победа принесёт мне новых магов, оборотней… Тогда и использую их.

Посмотрев на невысокую служанку, хмыкаю и машу рукой.

— Приведи в штаб Клигана и Бейро. Пора заниматься делом. Остальное… сама знаешь.

— Да, господин, — девочка кивнула, почти беззаботно. — Всё сделаю.

Проводив взглядом, как она покидает шатёр, коротко выругался.

Ещё один «привет» от сверхъестественных сущностей. В этот раз таких, каких даже упоминать в приличном обществе считается зазорным. «К беде», сказали бы черноногие крестьяне. Так и есть. Неведомого не поминают, им проклинают, даже если это всего лишь его тень.

— Кто знал, что ты, милая моя Риана, сотворишь такое чудо? — расхохотался я, прикрыв глаза ладонью. — Ладно, пора заниматься делами. Битва сама себя не выиграет.

Однако мысли всё равно на краткий миг скользнули на Морриган и её странную фразу, сказанную незадолго до приезда сюда:

— Когда вы полностью примите свою сущность, господин, то моя тень навсегда останется с вами.

Прямо повеяло холодом от этих слов!

Выйдя из палатки, позади привычно образовался «почётный караул» из четверых тяжёлых пехотинцев. Первым делом провести привычный «ритуал» — обойти ключевые точки лагеря. Плевать на то, что я знаю — с ними всё в порядке, это позволит мне собраться с мыслями.

Бок пронзила игла боли. Сучий Рглор! Не перестаю поминать его добрым тихим словом почти каждый день. Как же я был наивен, когда считал, что парочка поглощённых колдунов вылечит меня! Как радовался, поглотив Мегги Лягушку, даже понимая, что лечение будет временным!

Плечи непроизвольно подёрнулись от сдерживаемого смеха. Не-ет, всё гораздо хитрее! Уже на практике я смог выяснить среднее время действия «удержания» чужой силы: где-то от недели до трёх, а потом изменения откатываются на прежнее значение, оставляя лишь крохи. Ничтожные песчинки! Ишпакай был прав, когда говорил, что мне понадобится вечность. Только когда я слушал его? Правильным образом слушал, имею в виду. В тот момент его слова влетали в мой череп и вылетали, не оседая внутри. А потом я расплачивался за собственную глупость.

Будь дело иначе, то я уже давно бы восстановился. Сколько чародеев, оборотней и варгов за эти десять лет нашли свою смерть в катакомбах Красного Замка или Новиграда? Давно перестал считать…

Солдаты по пути отдавали воинские приветствия, а я сухо кивал в ответ. В конюшне с трудом оседлал Плотву и двинулся вперёд.

Теперь я как наркоман, которому нужна «магическая доза», ведь лишь она ослабит эту ломку.

Драконы, вот что мне надо… источник бесконечной магии, который даст покой моим измученным чреслам!

Благо, что первые шаги к этому я уже давно совершил, хе-хе…

Мысли бились в голове, как разозлённые шершни, но лагерь был осмотрен, так что пришлось возвращаться. У штабного шатра замечаю активность слуг. Значит внутри уже присутствуют люди. Хорошо… Морри справилась. Как впрочем и всегда.

— Так-так-так, — скупо ухмыляюсь я, замечая Клигана, который спокойно рылся в моих документах. Сидящий неподалёку Бейро с отчётливым негативом смотрел на эти действия. За соседним столом сидели Хоч и Видстон, которые на пару уминали одурительно вкусно пахнущее мясо, с большой тарелки. Явно только что сготовленное, ещё шкворчащее маслом.

Рот наполняется слюной. Вот только это — недопустимая для меня роскошь. Челюсть… с трудом вывозит такую штуку. На текущем этапе собственного состояния, всё что твёрже каши, вызывает у меня неодолимые сложности. И я могу с ними справиться… путём боли. А боль я не люблю, что бы и кто бы не говорил. Одно дело — эксперимент, дабы узнать, какого это, а другое — ощущать её на постоянной основе… Приходится выбирать, что для меня важнее — вкусно и болезненно пожрать или пресно, но без боли. Замечательный выбор… великолепный!

Сандор, услышав мои слова, сразу же оглянулся и ухмыльнулся.

Дар и Ротбар тут же прекращают приём пищи, быстро кивнув слугам, чтобы всё убрали. Они уже давно в курсе, как я ненавижу, когда другие пользуются благами, недоступными мне. И это так.

— Знаешь, почему итийцы считают, будто кошки куда больше похожи на людей, чем обезьяны? — спрашиваю Клигана, неспешно подходя к столу и знаком указывая, чтобы разложили карты местности.

— Нет, — пожал плечами Сандор, но в этом движении ощущаю настороженность.

Я разворачиваюсь к нему всем телом и пристально смотрю в глаза.

— Из-за любопытства. Они считают, что именно любопытство — отличительное свойство человека.

— Значит, всё нормально? — хмыкает юноша, которому с трудом можно было дать двадцать лет. Да уж, мне пришлось повозиться, откатывая его во времени, чтобы исцелить тот ожог, который ему оставил Григор.

Зато это позволило, с горем пополам, помирить братьев. Гора косил на Сандора, а тот на него. В тот момент оба не были довольны, но сидели напротив меня, а потому вели себя цивилизованно и тихо.

«Мне не нужны противостояния между собственными людьми, — сказал я им тогда, — либо вы выясняете свои отношения и миритесь, либо… умрёте оба. Это будет символично, не правда ли?»

В общем, шантажом, уговорами, подкупом и работой психолога, с шестого отката, — я был «под магом», которого приволок младший Клиган, так что мог себе такое позволить, — смог соединить «любящие братские сердца» в единое целое.

— Нормально, Сандор? — присаживаюсь за стол, жестом указав слугам свалить в туман. — Нет! Сука! Это нихера не нормально! Ещё раз потянешься к моим документам, с тебя снимут кожу, — последнее говорил уже спокойным и уравновешенным голосом, — а перед этим… прикажу поработать с тобою Морри.

Лицо Сандора продолжало сохранять фирменную усмешку, но я успел заметить проблеск в глазах. Проблеск, похожий на страх.

Как там он её называл? «Жутковатая сучка». Он сказал ей это прямо в лицо, а девочка только посмотрела на него своими каменными, мертвенными глазами.

Что же, физический возраст не помеха сущности, которая едва ли не с каждым движением прорывается наружу. Удивительно, что Риана продолжает «это» любить, хотя с самого рождения было понятно, что обычным ребёнком здесь и не пахнет.

«Отправлена, чтобы убрать остальных, — единственный раз ответила мне Морри, — найти Рглора, разрушить его планы и заставить убраться из мира людей подальше. Богам не престало ходить по земле».

— Но ты ходишь, — скрестил я руки на груди, — Ишпакай ходит. Я… тоже хожу.

— Вы ещё не стали Взошедшими, — коротко бросила она, — я останусь с тобой, пока не будет выполнена миссия. Всё будет завязано на тебя, так или иначе.

— Ты упоминала, что была отправлена «в тени другого». Кого именно?

Вопрос остался без ответа.

Что же, несмотря на подобный факт, постепенно я всё-таки узнаю свою «служанку» получше. Наличие под боком такого… существа, оказывается даже полезным. Стоило лишь задуматься об этом, как на меня нахлынуло новое воспоминание.

Это было два года назад. Тогда Морриган уведомила меня о том, что будет постоянно «держаться поблизости». И я знал, что моё мнение здесь не играет роли. Вступать в конфликт с тенью Неведомого у меня не было абсолютно никакого желания.

В тот день мы взяли пленников, одичалых. Нужна была информация. Однако орешки попались крепкими. Я уже думал было откатываться, как за дело взялась она. Морри начала с паха. Её острый нож мелькал так точно и филигранно, словно на струнах скрипки, вот только вместо музыки вырывал ужасающие крики из ртов этих бедолаг.

Когда сведения были получены, даже дознаватель Хартог был слишком бледным, сразу же махнув рукой, дабы палач Мулен, лишил их жизни.

Истекавшие кровью одичалые, умирая, благодарили его.

А Морри просто отправилась чистить нож.

И хотя она в моём «ближнем кругу» уже два года, причём играя роль больше служанки, чем телохранителя или солдата, — а последнее было бы невозможно ещё и по причине крайне юного возраста, — её по прежнему называют «новенькой» и, наверное, так будут звать до смертного часа. В этом был особый смысл и я его хорошо понимал. Новенькие ещё не были теми, с кем можно себя ассоциировать. Ведь чтобы стать «своими» нужно было признание, поступки. Морриган оставалась новенькой, поскольку одна только мысль о том, что она навсегда войдёт в ряды остальных моих «соратников», сидела, как раскалённый нож в глотке, у каждого моего ближника. Тоже далеко не святых людей.

Как позднее произнёс Бейро: «Это не из-за молодости. Нет, молодых можно простить, можно удовлетворить их простые потребности, и когда смотришь на них, видишь в их взгляде много знакомого. Вспоминаешь самого себя. А она? Нет. Лучше избегать смотреть в эти глаза, в которых нет ничего молодого — совсем ничего».

Совещание прошло быстро, всё было знакомо и не требовало от меня дополнительных усилий. Я знал, как должна пройти битва. И хоть уже не мог откатиться на месяц-два или ещё больший срок в прошлое, но уже вполне способен делать это на полтора десятка часов. Без особых последствий для собственного тела, имею в виду.

А потому приказы были отданы, места ловушек изменены. Для одичалых-оборотней приготовили загонщиков и арбалетчиков, со смазанными не смертельным ядом болтами. Они в любом случае будут прорываться к командной ставке. Будут пытаться устранить главнокомандующего — меня. В прошлый раз пришлось даже отвести отряд тяжёлых рыцарей, которые едва успели и с трудом смогли отогнать их, убив лишь троих. Ещё один отступил, хоть и был страшно изранен и истыкан арбалетными болтами.

Но не теперь. Сейчас я приму их в свои объятия.

Против великанов и мамонтов были взяты «скорпионы», которые спешно были доставлены из Бренада. Сосуды Дикого огня отданы группам специально подготовленных гренадёров, в усиление которым назначил алхимиков. Командующие проинструктированы по новой, а ненадёжные люди заменены.

Завершив все основные дела, скомандовал наступать. Враг уже ждал нас. Решающая битва будет проходить на подступах к Теннии — высокогорной долине, находящейся на самом севере Застенья, расположенной между крайними вершинами Клыков Мороза. Теннию заселяют кланы одичалых, именуемых теннами. На землях, окружающих долину, живут пещерные люди, Рогоногие, великаны и людоедские кланы ледяных рек.

В данный момент все они объединились, включая и остатки сбежавших племён одичалых. Войско было весьма и весьма внушительным. Но, как говорил Тайвин, я обладал подавляющим преимуществом. Если бы не оборотни, великаны, мамонты и прирученные, возможно варгами, дикие и мощные звери, выступающие на стороне врага, то не потребовалось бы никаких возвратов. Наша победа просто состоялась бы, как восход солнца по утрам.

Она и так состоялась, но с неприемлемыми потерями. Я знал, что могу лучше. А потому предпочёл сжать зубы и откатиться, чтобы в этот раз показать ублюдкам, на что способен Бог, пусть и калечный.

---

Долина близ Теннии, взгляд со стороны

Манс Налётчик изучал последние донесения разведки и подробно нарисованные карты местности, заставив Варамира Шестишкурого несколько мгновений простоять рядом в неведении. Полотняные стены штабного шатра были свёрнуты и подняты, дабы облегчить движение. Ближники, гонцы и командиры сновали туда-сюда между освещённым шатром и окружающей темнотой укреплённого лагеря. Люди быстро, но тихо переговаривались. Их лица были настолько непроницаемы, что по ним почти ничего нельзя было понять. Взгляды сделались вялыми от настороженного ожидания битвы. Эти люди были из самых разных групп и кланов, но все они называли себя «Вольным Народом» и никто не потерял в стычках с южанами столько своих сыновей, как они.

Предстоит крайне серьёзная битва, которая может как привести их к окончательному краху, так и позволить воспарить в небо, начав великий очищающий поход, изгнав мерзких захватчиков со своей земли. Если они убьют «Небесного Клинка» и разобьют его армию… Тогда после победы, «Вольный Народ» захватит хлипкие южные крепости, разобрав на брёвна и отстроив собственные поселения, дойдут до самой Стены, а там…

Там они и подумают, что делать дальше. Сейчас важно иное. Факт того, что он, Король-за-Стеной, будет вынужден делить командование с кем-то ещё! Да ещё и кем? Со Стиром, магнаром теннов!

Хорошо хоть, что финальный план боя удалось продавить именно свой. Стир не был глупцом, а потому согласился с идеями Манса. Но управление уступить отказался, заявив, что прислушается, но поступит, всё же, по своему.

Ну да ничего. Пусть это будет ему солью к мёду, как говорят на Юге.

«Горечь сделает мою месть более сладкой», — ухмыльнулся Манс.

— Я решил, что когда рассветёт и мы отправимся в битву, — начал Король-за-Стеной, всё ещё изучая карты, разложенные перед ним на столе, — ты, Варамир, возглавишь всех наших оставшихся оборотней. Это будет обособленный отряд, полностью под твоим контролем. При этом, мне нужно, чтобы в разгар битвы конь Стирра сбросил своего седока, прямо когда он будет, в своей любимой манере, лично громить ряды железных солдат.

— Это возможно… Хоть и с трудом, но я смогу подавить волю его скакуна. Будут ли какие-то особые указания? — сварливо поинтересовался варг.

Манс поднял голову и на несколько мгновений удостоил этого низкорослого, серолицого, сутулого и лысого старика изучающего взгляда. Будучи на редкость могущественным оборотнем, Варамир мог удерживать под контролем до шести животных одновременно: трёх волков, сумеречного кота, гигантскую белую медведицу и орла. От этого, собственно и получил своё прозвище. Сам колдун мог превращаться, на выбор, в крупного медведя или ворона. Как рассказывал Шестишкурый, он специально выбрал одного быстрого, летающего и незаметного, а другого сильного и пригодного для боя. Разведка и атака.

Вот только этот старик с мягким голосом, сам по себе злобен, жаден и подозрителен.

Манс задумался, почему он до сих пор позволяет Варамиру участвовать во всех собраниях и быть одним из его ближайших сподвижников?

«Потому что у него нет выбора. Если Шестишкурый предаст меня, то вскоре окажется в руках инквизиторов. И уже не поможет ни один подконтрольный зверь, и ни одна форма. Его загонят, как дикого кабана, а потом в цепях доставят на съедение своему Богу».

— Ты думаешь, что я даю тебе это поручение потому, что доверяю тебе так же сильно, как не доверяю магнару теннов… Но ты ошибаешься. Как бы я ни презирал этого человека, как бы мне ни хотелось увидеть его мёртвым, фактически я доверяю ему в вопросах войны… Стирр отлично поддерживает дисциплину и он умелый воин. Правда жутко упрямый… Думает, что раз я не смог сдержать южан аж до самой Теннии, то плохой командир. Не могу отказать ему в логике, но ранее «Вольный Народ» и не собирались столь большой ордой…

Манс покачал головой.

— Впрочем, это неудивительно. Ведь каким бы странным это ни казалось, некоторое время Стир был моим учеником. Признал же меня Королём-за-Стеной, признал право командовать, путешествовал вместе со мной и набирался моей мудрости. А что теперь? Предал и вонзил нож в спину. Неудивительно, что Судьбу называют шлюхой.

Варамир молчал, ожидая, пока Налётчик выскажет мысль до конца. А то, что Манс умел красиво говорить, признавал каждый из Вольного Народа.

— Но ты, Шестишкурый, — продолжал Король-за-Стеной, — тебе я едва ли доверяю. И не пытайся оправдаться. Ты сам понимаешь почему. Ты убил своего учителя, Хаггона, нарушил все мыслимые и немыслимые правила оборотней, подчинял и принуждал к подчинению других вольных людей.

Варамир жёстко усмехнулся, даже не думая отрицать обвинений.

— Тогда почему ты даёшь мне такое задание? — спросил он.

Никаких заверений в собственной невиновности, никаких уязвлённых взглядов или стиснутых кулаков… Лишь ироничное любопытство. Манс вдруг осознал, что Шестишкурый, при всех своих слабостях, остаётся незаурядным человеком. Да, это будет серьёзная потеря.

— Из-за твоего незавершённого дела. — Налётчик убрал карты, аккуратно свернув и сложив их в деревянный тубус, а потом опустил голову, словно изучая грубый, деревянный стол, за которым сидел. — Мне сообщили, что всё это время «Небесный Клинок» свободно перемещался с армией и на него ни разу не было совершено нападения.

Налётчик одарил оборотня ослепительной улыбкой. Неестественно довольной.

На миг Варамир застыл с каменным лицом.

— Я ведь уже объяснял… Пробовал много раз, подчинял зверей: змей, сторожевых лагерных псов… но каждый раз всё срывалось! Однажды даже дополз гадюкой прямо до его шатра, но тут эта девка… Служанка, просто уронила на меня таз с водой! Прибила змею одним случайным движением! Нелепость, такая глупость…!

— Довольно! — выкрикнул Манс. — Ты теряешь нюх, Варамир… Сколько времени прошло с тех пор, когда ты в последний раз участвовал в настоящем бою, а? Лично, а не используя колдовство?! Впрочем, если бы я сомневался в твоих навыках, я бы посмеялся над твоей доблестью… Но нет. Ты всё ещё очень опасен и ценен. И тем не менее, в предстоящем бою, ты будешь только контролировать убийство Моустаса, а потом, в решающий момент, ударишь по Стиру.

— Тогда кто…

— Твой отряд, — Налётчик махнул рукой, отчего боец, стоящий у края шатра вышел, гортанно позвав кого-то. — Вот эти люди. Думаю, все они тебе прекрасно известны.

Варамир поправил шкуру, прикрывающую его впалые плечи и осмотрел вошедших.

Первой была женщина по имени Вереск. Единственная из женщин-оборотней, которые ещё были живы. Варамир помнил её по сходке, на которую ещё много лет назад ходил с учителем. Она управляла огромным сумеречным котом и сама могла в него обращаться. Хотя, как признавал Шестишкурый, его собственный кот ни капли не уступал ростом. Вторым был Боррок, управляющий огромным вепрем, что ростом был больше полноценного коня и на своих четырёх возвышался над здоровяком на целую голову. Боррок — громадный человек с плоским носом, чёрными бровями, массивной челюстью, тяжёлыми щеками и маленькими, близко посаженными глазами. Варамир подумал, что Боррок настолько похож на своего кабана, что ему не хватает только клыков. Возможно, причиной такой внешности был факт, что второй формой у мужчины также был вепрь. Третьим был Орелл, который ранее был в отряде Гремучей Рубашки. Больше разведчик, чем боец, ведь его животным был орёл и он был единственный из всех здесь присутствующих, кто не умел превращаться сам.

— Эти люди, — произнёс Манс, холодно глядя на Шестишкурого, — выполнят твою работу и убьют Арвинда Моустаса.

Он подался вперёд и понизил голос, чтобы его нельзя было подслушать.

— Но именно ты, Варамир, именно ты принесёшь мне голову «Небесного Клинка», показывая, что мои планы всегда работают успешно.

Что промелькнуло в глазах старика? Ужас? Или надежда? Манс снова откинулся на спинку кресла.

— Можешь, для удобства, завернуть её в свою шкуру.

---

Долина близ Теннии, армия «Небесного Клинка»

Протяжное пение труб «железных солдат» разорвало предрассветный полумрак и тысячи людей поднялись, уверенные в своей победе.

Они находились на северном участке Зачарованного леса. «Южане», как их называли одичалые, уже встречались с этим врагом и сокрушили его. Они вступят в битву всей своей объединённой мощью. И что самое важное, среди них шел сам Бог — они видели его в тысячах блестящих глаз. Им казалось, будто копья превратились в священные символы. Повсюду звучали команды сотников, лордов и офицеров. Люди поспешно облачались. Между шатрами потоком текли всадники. Воины в доспехах становились в кружок, опускались на колени и молились. Они передавали друг другу вино, поспешно ломали и проглатывали хлеб. Отряды двигались к своим местам в строю. Одни из них затягивали песни, другие держались настороженно. Походные жёны и проститутки, сбившись в небольшие группки, махали руками и яркими шарфами проезжающим отрядам кавалеристов. Апостолы нараспев произносили самые проникновенные благословения. Инквизиторы острым взглядом осматривали каждый угол лагеря, пытаясь обнаружить странное поведение или намёки на подлое колдовство северных дикарей. Прикрывающие их «Небесные братья» следили, чтобы этим людям никто не помешал и поглядывали в небо, высматривая птиц, которыми могли быть оборотни врага.

К тому времени, как солнце позолотило далёкие вершины Клыков Мороза, войска Семи Королевств уже выстроились на поле. В нескольких сотнях шагов напротив них протянулась огромная дуга — костяные доспехи, косматые лица, наброшенные на плечи шкуры. Против доблестных солдат самого «Небесного Клинка» выступали мужчины и женщины, лошади и волки, великаны и мамонты. От южных возвышенностей до тёмных скал, и до самого горизонта, куда ни глянь, повсюду был «Вольный Народ», как называли они себя и «одичалые», как называли их вестеросцы.

Крупные отряды конников рысцой двигались через северные луга. На стенах и простеньких укреплениях, сооружённых теннами, поблескивали оружием лучники. На юге, у предлеска, обнесённого баррикадами, темнел строй копейщиков. На южных холмах, спускающихся к низине, тоже скопились всадники. Казалось, будто всё вокруг кишит врагами.

Строй армии «Небесного Клинка» бурлил, в соответствии с привычками и ненавистью народов, составлявших его. Буйные северяне сыпали оскорблениями и насмешками, припоминая одичалым, что уже неоднократно сходились с ними в бою и побеждали. Величественные рыцари Долины выкрикивали проклятия из-за посеребренных боевых шлемов. Свирепые рыцари Штормовых земель обменивались клятвами со своими братьями по оружию. Дисциплинированные Западные войска стояли неподвижно, ожидая приказов своих офицеров. Дорнийцы, сжав губы, смотрели в небо и страстно молились. Надменные просторцы, выглядели опасно и бесстрастно в своём ровном построении, даже несмотря на тот факт, что привели больше всего новичков и ополченцев. Шеренги воинов Речных земель в отполированных доспехах, лишь угрюмо оценивали количество дикарей, которое им придётся перебить.

Тысячи знамён реяли на утреннем ветру.

Арвинд Моустас, живой Бог, «Небесный Клинок», не проигравший ни одного своего сражения; во главе небольшого отряда ближников, офицеров, слуг и гонцов, поднялся по каменистому склону небольшого холма, возвышающегося над центральной частью лугов.

Демей, Бейро, Клиган и остальные, ехали рядом с ним. Десятки слуг поспешно исполняли его приказы, сгружая подмости с повозок, устанавливая навесы и раскладывая ковры на земле. Они подняли его знамя: чёрная змея, с красными и жёлтыми отметками, обвивающаяся вокруг меча, на белом фоне.

Знамя развивалось по ветру, который активно дул прямо с гор. Несмотря на лето, сегодня было прохладно и ветрено. Небо заволокло тучами.

«Небесный Клинок» подъехал к краю вершины и горделиво оглядел открывшуюся его взгляду картину. Внизу, насколько хватало глаз, темнело его воинство. Его великая армия, полностью подконтрольная любому его слову, движению и даже взгляду.

Ряды солдат терялось вдали — огромные прямоугольники и толпы тяжелых пехотинцев, шеренги и колонны рыцарей в сверкающих доспехах. Напротив них по холмам и лугам рассыпались ряды одичалых, кажущихся тёмными и неухоженными точками. В отдалении виднелась массивная крепость Теннов — «Бронзовая Клешня», настолько маленькая отсюда, что её можно было заслонить двумя пальцами. Её стены и парапеты были разукрашены рисунками странных зверей и человеческими черепами.

В воздухе висел гул бесчисленных возгласов. Неясные отзвуки далеких боевых труб заглушались пронзительным пением таких же труб, но поближе. Арвинд набрал полную грудь воздуха и почувствовал запахи гор, леса и речной сырости — и ничего от этого величественного зрелища, разворачивающегося перед ним. Если закрыть глаза и заткнуть уши, можно вообразить, будто он здесь один…

«Небесный Клинок» спешился, надменно сунув поводья Демею. Оглядывая равнину, Моустас принялся выискивать слабые места в построении одичалых. Он уже знал их, но следовало удостовериться, что ничего не изменилось.

Скользнув взглядом по собственным войскам, мужчина осознал, что выставленные знамёна, уже через пару километров, превращались в выступы над кружевом шеренг, теряясь и размываясь, потому Арвинду оставалось лишь принять на веру, что расположенные подальше лорды построились именно так, как было договорено. Всё же в этот раз ему пришлось провести немало перестановок.

Бойцы, расположенные на самом краю южного фланга, отсюда казались тёмными пятнами, протянувшимися вдоль невысоких склонов холмов.

Моустас вдруг осознал присутствие Морриган прямо за своей спиной и прищурился. «Служанка» была одета в накидку из белой парчи, с разрезами до самой талии, на дорнийский манер, так, чтобы она не мешала двигаться. Он специально приказал ей быть рядом. Нужно было позаботиться, чтобы даже если план каким-то чудом не сработает, имелась возможность прикрыться от оборотней девчонкой.

«Самый крайний случай», — мысленно усмехнулся Арвинд, ведь тогда от варгов вряд ли что-то останется, а они нужны живыми. Пусть и по капле, но каждый маг всё равно исцелял его.

Как всегда, из-за пояса его «верной помощницы» выглядывала рукоять острейшего кинжала. За небольшой ремешок вдоль груди были заткнуты два тонких метательных ножа качественной, новиградской работы, с рукоятками, изукрашенными в северном, зверином стиле. На накидке, справа от груди, был вышит герб самого Моустаса: меч и обвивающая его змея.

От этого соседства у Арвинда мурашки побежали по коже. От страха или предвкушения? Чем по итогу закончится их сотрудничество?

— Всё идёт по плану, — довольно оскалился мужчина, странно изогнув спину, будто пытаясь избавиться от знакомой, но крайне раздражающей боли.

---

Тенния, лагерь «Вольного Народа»

Далла, жена Манса Налётчика, осталась совершенно одна. Она избегала общества копейщиц, рабынь и прочих женщин, собравшихся на молитву в разных уголках лагеря. Она уже помолилась Сердце-Дереву, а прошлой ночью поцеловала своего мужа и заплакала, когда он уехал, чтобы присоединиться к остальным войскам.

Далла сидела у их костра и кипятила воду. Её руки и плечи успели немного загореть и теперь ещё больше привлекали внимание мужчин. Но никто не осмеливался подойти, что раньше, что теперь.

Здесь, на холме, возле Теннии, под редкой травой скрывался песок и светловолосая девушка чувствовала, как песчинки натирают нежную кожу под коленками. Шатёр вздымался и хлопал, словно паруса корабля на ветру — странная песня, со вставленными наугад крещендо и бессмысленными паузами. Далла не боялась, но её беспокоили разные мысли, вгоняющие в замешательство.

«Почему он должен рисковать собою?»

Недавняя смерть Альфина, одного из его ближников, по прозвищу «Убийца Ворон», наполнила её не только жалостью к Вель, своей сестре, которая была близким другом этого мужчины, — хоть и без каких-то сексуальных отношений, ведь Альфин не «украл» её, — но и страхом за своего мужа.

До исчезновения Альфина, этого человека, бывшего одним из малых вождей Вольного Народа и помощником самого Манса, Далла словно бы не осознавала, что уже давно живёт посреди войны. Это скорее походило на путешествие, где большие группы людей переходят на новое место. Переселяются на лучшие и более плодородные земли.

Но если Альфин, умелый и опытный боец, мог просто пропасть, исчезнуть, стать жертвой обстоятельств — погибнуть, откровенно говоря, не может ли оказаться так, что одним страшным днём Манс тоже исчезнет?

Но эта мысль не столько пугала её, — вероятность была слишком немыслимой, — сколько сбивала с толку. Женщина физически не могла представить себе подобную участь, случившуюся с Королём-за-Стеной. Налётчик казался Далле слишком могущественным, умным, сильным и умелым, чтобы просто взять и бесследно пропасть.

Но светловолосая девушка боялась, что они могут проиграть битву. Всё-таки, несмотря на внешне соблюдаемый мир и покой, она знала о ведущейся войне. А потому опасалась, что им снова придётся отступать. Сбегать в «Земли Вечной Зимы».

«А Манс боится?» — пронеслась мысль в её голове.

Это тоже ощущалось немыслимым.

Далле показалось, будто она услышала что-то позади — тень какого-то звука, но тут у неё закипела вода. Она встала, чтобы снять грубый чайник при помощи палок. Как ей не хватало привычных рабов, бывших ранее у Манса! Но сейчас все, даже такие как они, отправились в бой. На весь огромный лагерь, стоящий неподалёку от застроен теннов, из воинов осталась лишь пара десятков копейщиц, в качестве охраны.

Сейчас на поле боя собрались все мужчины и почти все женщины, умеющие сражаться. Даже её сестра, красавица Вель, будет участвовать в бою, хотя Манс и пообещал, что не даст девушке сорваться в гущу схватки.

Но тем не менее, лагерь по-прежнему был полон жизни. Здесь остались немощные старики, неспособные к бою женщины, дети, калеки и просто очень полезные рабы, которых никто не хотел направлять в бой.

Далле удалось поставить чайник на землю не обжёгшись — небольшое чудо. Девушка выпрямилась, переводя дыхание и потирая поясницу, и тут тёплая рука обняла её, и легла ей на плоский живот. Манс! Улыбнувшись, Далла полуобернулась, прижавшись щекой к его груди и обвила его шею рукой.

— Что ты делаешь? — рассмеялась она, — я думала, ты целый день будешь просиживать в командном шатре, а потом возглавишь орду…

— Война вызывает голод, моя дорогая Далла. А голод некоторого рода следует удовлетворять.

Девушка зарделась и снова подивилась тому, что он избрал её — её!

Сама по себе, Далла не считала себя выдающейся красавицей. Как она думала, Вель была намного симпатичнее. Но Манс ценил её не только за внешность, но ещё и за ум. Многие свои шаги и планы он предварительно обсуждал с ней. И хоть Далла не была воином, как её сестра, она была мудра.

— Но как? — промурлыкала она, прижимаясь к своему мужчине. — А как же битва? Разве ты о ней не беспокоишься?

Его глаза смеялись, он увлёк её ко входу в их шатёр.

— Я беспокоюсь о тебе. А битва… она начнётся не сейчас.

Не теряя времени, они слились в неудержимом порыве, прямо на куче шкур. В промежутках между собственными вскриками, Далла услышала рёв труб.

— Кажется, пора ускориться, — прошептал Манс. — Войска уже выстраиваются на позиции.

— Да-а! — едва нашла в себе силы прошептать девушка, — остальное… получишь… после победы…

Она лежала на боку, уткнувшись лицом в подушки, на которые её толкнул Манс. Он проник в неё сзади и Далла ощущала спиной жар, исходящий от его груди. Рука мужчины поддерживала её колено. Как же страстно он ощущался в этот момент!

— Не сомневаешься в нашей победе, моя милая жена?

Манс вошёл глубже и она застонала.

— Ни на мгновение, — выдохнула девушка. — Ты не можешь проиграть!

— Я выиграю… ради тебя, Далла… — тяжело дышал он.

«Ради тебя…» Для неё! Женщина плотнее прижалась к нему.

— Да-а… — простонала она.

Манс перекатился на спину и посадил её сверху. Он провел левой рукой, окружённой ореолом сухих мышц, по её гладкому животу и объёмной груди. А потом рука мужчины скользнула вниз, заставив Даллу страстно вскрикнуть. Правой же рукой он за волосы притянул ее голову к себе, так, чтобы мог шептать прямо на ухо. Никогда ещё он не пользовался ею подобным образом!

— Поговори со мной, милая Далла. Твой голос так же сладок, как твоё тело.

— О ч-чём? — хрипло дыша, произнесла она. — Что ты хочешь, чтобы я сказала?

Манс протянул руки и приподнял её за ягодицы, легко, словно пушинку. Он начал входить в неё, медленно и глубоко.

— Говори обо мне…

— Ма-анс… — простонала она. — Я люблю тебя… Я боготворю тебя! Люблю, люблю, люблю!

— За что именно, девочка моя? — поцеловал он её красные губки.

— Потому, что ты — Король-за-Стеной, самый великий воин, прославленный, могучий, умный и хитрый! Ты «украл» меня, с первой же попытки! Я… Я-а-а…

Он застыл, поняв, что довёл её до самого предела.

Далла сидела на нём верхом, тяжело дыша, и чувствовала, как удары сердца отдаются в позвоночнике и в его члене, вибрирующем, словно тетива. Сквозь трепещущие ресницы она видела очертания складок шатра, смотрела, как линии преломляются через слёзы радости.

Она окутала его. Он был её, до самого основания! От одной этой мысли воздух меж ее бёдер сгустился и тончайшее его движение сделалось ощутимым, словно чьё-то судорожное подёргивание. Далла застонала. Какой экстаз! Какое наслаждение!

— Манс…

— Верно, я лучше всех их. Всех и каждого. Но как же тенны и их магнар? Или оборотни? Они имеют сверхъестественные силы. Что ты скажешь о Варамире или Стире?

— Они просто боятся тебя, — пробормотала Далла, извиваясь под ним. — Потому, что знают, что за неудачи ты накажешь их!

Манс начал двигаться снова, постепенно ускоряясь. Кажется прошедший разговор позволил мужчине чуть иначе взглянуть на ситуацию. Далла возбуждённо взвизгнула и стиснула зубы, ощущая, как мужчина полностью заливает её лоно.

Его рука скользнула по её шее… Как она любила эту игру!

— Ты — лучшая, — напоследок он провёл языком по её ключицам, заставляя девушку вздохнуть и потянуться, — но мне действительно пора. Остальное, — Манс усмехнулся, — уже после победы.

Король-за-Стеной стремительным шагом покинул стоянку своего лагеря и оседлал коня. Через двадцать минут быстрой рыси, Налётчик добрался до войска.

— Ты не спешил, — пробурчала Вель, что скрестив руки стояла среди небольшой группы людей.

На эти слова Манс лишь махнул рукой. Ему было это нужно. Очистить голову от лишних мыслей, ещё раз утвердиться, что он лучший.

Тормунд, один из его верных помощников, поводил носом, а потом ухмыльнулся, но промолчал. Это удивило Налётчика. По двум причинам. Во-первых, он не ожидал, что этот заросший здоровяк обладает столь тонким обонянием, а во-вторых, что сдержится и промолчит. Кажется, даже такой как он понимал, что сейчас не лучшая ситуация для свары, хоть и дружеской.

И это действительно было так. Никогда ещё у Короля-за-Стеной не было такой тяжёлой ночи, как эта. Бесконечное обдумывание планов, изучение карт местности… Мужчина прикидывал все возможные пути, которые откроются перед ним после сегодняшней битвы. У неё было лишь два результата и нужно быть готовым к каждому из них. Победа или поражение.

Но означает ли поражение смерть? Нет. Он ведь не оборотень или колдун. А значит, всегда можно было договориться. Шанс на это точно был.

Манс понимал, что даже в случае их победы, никто не мешает южанам набрать ещё войск. Как бы не были сильны и подготовлены люди Вольного Народа, но бывший разведчик Ночного Дозора, — дезертировавший ещё до его глобальных реформ, — знал: весь Юг им не одолеть.

«Почему?» — мысленно спрашивал Манс сам себя. Почему он решился продолжить сопротивление, уже заранее зная, что не сможет победить в этой войне? Он ведь мог присоединиться к заведомым победителям, нужно было лишь преклонить колени… Даже несмотря на то, что он был предателем Дозора, его всё равно бы сделали главой своего поселения или даже города. Так почему он не поступил таким образом? Ради чего? Мнимой свободы? Она была хороша по первости, когда никому не было дела до Застенья. Но не теперь, когда на эти земли нацелились столь высокосидящие люди. Может, ради Даллы? Ради пустого места? Этой безделушки, подобранной неподалёку от Кулака Первых Людей? «Украсть» её было так легко! Одичалые глупцы не понимали чего лишались, ведь девушка была действительно хороша… Но и Далла не стоила того, во что он по итогу влез.

За прошедшие годы он сменял многое. Честь брата Ночного Дозора на вольную жизнь. Кожу и униформу на шкуру и кость. Собственную келью на изукрашенный шатёр. Сотни чёрных братьев, ныне ставших охотниками на колдовство, на тысячи и тысячи немытых дикарей…

«Король-за-Стеной! Самый свободный из всех людей!»

В каком-то смысле эта мысль пьянила его, да так, что от ликования у Манса шла кругом голова. Какое войско! Оно протянулось от реки до холмов, почти на семь километров, и всё равно стоит во много рядов! Ночной Дозор никогда не смог бы собрать такую орду, даже если опустошить все замки и выдать копьё всем до последнего строителя и мейстера. И он, Манс, по прозвищу «Налётчик», Король-за-Стеной, командует этим войском! Рогоногие, Полуночники, Моржовые люди со Стылого берега, Людоедские кланы великих ледяных рек, Великаны, Оборотни, даже тенны, хоть их магнар и решил не вовремя проявить свой норов. Впрочем, последнее изменится после битвы. Манс верил, что Варамир не посмеет ослушаться его.

И как к факту его возвеличивания отнесутся нынешние чёрные братья? Один из них стал вождём всех одичалых! Всех, кто веками сражался против Ночного Дозора! Станут ли они восхвалять его? Или будут плеваться и поносить его имя, предпочтя отдать на растерзание бешеным псам?

Но разве тем самым он не навёл за Стеной порядок? Хотя бы подобие порядка? Не в этом ли была цель всего Ночного Дозора? Ограничить вред, не дать дикарям бесконечно грабить Семь Королевств и Север в частности? Он бы создал собственное королевство! Не хуже, чем у Старков! Не хуже, чем у остальных!

Как же Ночной Дозор отнесётся к его сделке? К тому, что он променял клятвы на жизни тысяч и тысяч людей, превратив Вольный Народ в тех, кто готов склонить колени, хоть и перед ним одним. А это случилось бы. Пусть не сейчас, пусть не завтра, но через десять лет или двадцать. Король-за-Стеной не собирался отдавать свой титул кому-то ещё. Нет, Манс был хитрым и брал на вооружение всё, до чего мог дотянуться.

И что же бывшие братья? Скажут ли они в конце концов: «Этот человек, нарушивший свои клятвы, сделал для нас больше, чем любой из лордов-командующих»? Или они станут перешёптываться у него за спиной, как перешёптывались всегда? Станут смеяться над ним, как всегда смеялись?

«Опять бегал к девкам, Манс? Смотри, поймают тебя!», «Почему во время разведки ходил до Воющего перевала? Приказ был ограничиться рекой Молочной!»

Многочисленные издевательства, конфликты с собственными «братьями», и… многое, да… многое, что мешало ему.

Ограничения, бессмысленные и глупые! Да, люди глупы! Кто-то до сих пор верит в Белых Ходоков, хотя сам Манс лично обошёл всю территорию за Стеной, заглянув даже в Земли Вечной Зимы. И не нашёл никакой мистики.

Просто тающие ледники, видимо, стоявшие здесь ещё тысячи лет назад.

Такой простой ответ на его вопрос насмешил Налётчика, но мысли его вновь вернулись к Ночному Дозору.

Что будет, если он преподнесёт своим бывшим братьям всех своих одичалых «подданных»? Что, если Налётчик самолично погубит их? Что, если вернётся на Стену с головами Стира, Варамира, Гремучей Рубашки, Хармы и Тормунда?

— Манс, — произнёс только что подъехавший ближе Стир, ненадолго оставивший своих людей.

«Этот голос!» — едва сдержался мужчина, чтобы не поморщиться.

Король-за-Стеной, моргнув, взглянул на магнара.

«Небесный Клинок», вот кто наш враг! — постарался подавить он свои мятежные мысли.

«Нужно сосредоточиться на настоящих проблемах. В случае победы открываются воистину королевские перспективы! А шанс на победу есть, причём неплохой».

— Действуем по плану, Стир, — Налётчик хмуро махнул ему рукой, — веди орду на передовой, я буду управлять всей картиной поля боя отсюда.

Магнар теннов кивнул, мимолётно оглядев стоящих вокруг людей, на миг остановив взгляд на красавице Вель, но потом развернул коня и отправился обратно.

Манс повернулся к ожидающим малым вождям. Он слышал, как они тихо переговариваются позади. Кроме Вель тут были те, кого он только что вспоминал: Гремучая Рубашка, Харма Собачья Голова, Хеллек, Тормунд и десятки остальных. Все, кто ранее командовал лишь сотнями своих людей, теперь «доросли» до командиров крупных групп, доходящих до тысяч.

Отчего-то у него вдруг засосало под ложечкой…

«Надо сосредоточиться! Здесь враг — «Небесный Клинок!»

Манс сплюнул на пыльную траву. Всё было готово, войска построились с первого раза, без ошибок и с воодушевляющей быстротой. Даже Моустас расположил своих солдат в точности так, как ожидал Налётчик, успевший изучить тактику южного лорда за время десятков прошедших сражений. Вроде бы было сделано всё, что можно, и всё-таки…

«Время! Мне нужно время!»

Но времени у него не было. Война пришла и он возглавил народ, так как был единственным, кто знал, как следует действовать дальше. Знал и убедил в своём знании остальных.

— Вы слышали мои слова, — грубо произнёс Манс, — отправляйтесь к своим людям и будьте готовы. Рог вы услышите даже в гуще боя. Кто не будет следовать его сигналам, отступать при определённых последовательностях или нападать при других, тому лично снесу голову, после нашей победы.

Что произойдёт в случае поражения, он говорить не стал.

Король-за-Стеной видел оскалы, ухмылки, пожимания плечами и взгляды, обещающие, что с него ещё попытаются спросить за эти слова. Но вместе с тем, Манс видел и то, что позволяло ему оставаться лидером: молчаливое уважение.

Он перевёл взгляд на Вель, что стояла спиной ко всем остальным и не сводила взгляда с происходящего ниже.

Зачем Король-за-Стеной пошёл на поводу у Даллы? Её сестра… эта девка, взамен за то, чтобы держаться подальше от поля боя, запросила обучить её искусству командования людьми во время схватки! Смешно… но почему-то он согласился. А ведь мог бы просто отказать и поставить перед фактом. Если бы сопротивлялась и всё равно сбежала, то и Неведомый с ней. Погибла бы, так погибла. Но Манс согласился обучить её. Почему? Ради самой Вель? Она красива, тут не поспоришь, но возжелай он её, то «украл» бы вместо Даллы. Тогда… зачем? Послушал свою жену?

«Со мной что-то неладно… Что-то неладно».

Он встряхнул головой.

«Нет! Ничего! Ничего!»

— Командуйте общее наступление! — рявкнул Налётчик, снова поворачиваясь к полю битвы. Сзади зазвучал хор взволнованных голосов. Вскоре небо разорвало пение труб.

Вель неотрывно смотрела на него своими сияющими, большими глазами. Но Манс уже отвёл от неё взгляд и принялся осматривать просторы, открывающиеся на западе, и выстроившиеся там шеренги и прямоугольники войска «железных солдат». Пока они стояли неподвижно, видимо ожидая первого хода от самого Короля-за-Стеной. Провоцировали… Глупцы, ведь Вольный Народ лучше всего чувствует себя именно в нападении!

Тем временем длинные ряды легко защищённых всадников одичалых рысью двинулись вперёд. За ними — располагавшиеся позади бойцы. Они шли, словно человек, спешащий поприветствовать друга. Радостно и с громкими кличами.

Выстроившиеся примерно в полукилометре от них южане ждали, пока дикари преодолеют этот отрезок пересечённой местности, сдерживали своих разгорячённых породистых коней и пригибались к их шеям, поднимая копья и щиты. С холмов донёсся рокот дорнийских барабанов, что очень удобно отбивали темп. Манс бы и сам завёл такие, вот только Вольный Народ был слишком неуправляем, действуя в отрыве от его ритма и больше полагаясь на индивидуальные навыки.

Сестра его жены маячила на краю видимости, царапающая взгляд, словно смертный укор.

«Что-то неладно…»

От вражеских рядов пошла песня, которую затянули закованные в сталь солдаты, готовые грудью и щитами встретить первую волну одичалых.

По всей протяжённости строя, конница Вольного Народа быстро обогнала пеших воинов. Из кустарника на их пути разбегались зайцы, умчавшись по иссушенной от жаркого солнца земле. Застенье, оно такое. Бессмысленный холод зимой и одуряющая жара летом.

Тысячи копыт сминали сухую траву. Вскоре орда пересекла кочковатое пастбище. За ними тянулся огромный шлейф пыли.

В этот миг небо потемнело от стрел врага. Первый залп и первая кровь.

Пронзительно заржали падающие лошади. Одетые в шкуры, лёгкую кожаную броню и кости, всадники катились по земле, где их топтали собственные соратники. Но остальные продолжили идти вперёд и сокрушали поле копытами своих коней. Подпрыгивающие наконечники копий принялись описывать круги вокруг приближающейся стены «железных солдат», что словно бы была обнесена изгородью из сверкающих шипов. Ненависть стискивала зубы. Боевые кличи превратились в обычные крики ярости. Сердца и тела звенели от восторга. Есть ли ещё что-либо столь же чистое, столь же ясное? Войско, раскинувшееся, словно распростёртые руки любящей матери, обняло своих врагов.

Проповедь была проста:

Бей.

Умирай.

Куда бы Манс ни обращал взор, повсюду он видел великолепие и ужас. Справа от него волны теннов и рогоногих галопом скакали через северные пастбища навстречу толпам западных кавалеристов. Прямо перед ним тысячи всадников Тормунда гнали лошадей к высотам холма, навстречу тяжёлым, закованным в броню, пехотинцам врага. Слева от него неслись великаны со своими мамонтами, а за ними — целый поток потерявших всякий порядок дикарей, что неумолимо продвигались на запад. И лишь край южного фланга, скрытый завесой пыли, оставался загадкой.

Пульс Манса участился. Дыхание сделалось прерывистым.

«Слишком быстро! Всё происходит слишком быстро!»

Тормунд и Гремучая Рубашка обратили в бегство ряды южан и теперь гнались за ними сквозь тучи пыли. Стир со своими теннами, единственными здесь, кто был одет в бронзовые доспехи, врезался в ощетинившуюся копьями огромную фалангу солдат из Простора. За ними, прямо по пятам, мчались пешие войска, размахивая топорами, булавами и копьями.

Подступы к небольшому холму, где происходил бой, оказались полностью перекрыты телами людей и лошадей, так что не вместившиеся просто запрыгивали на него, вбивая свои тела в общую массу, расталкивая остальных и сходу вступая в гущу свалки. Вскоре туда подоспели мамонты, которые смогли его обрушить, позволяя остальным дикарям, — тем, кто оказался не раздавлен, — с большей простотой врываться в бой.

Однако, несколько точечных бросков снарядов Дикого огня заставили мамонтов вспыхнуть зелёным пламенем.

Лучники врага держали Вольный Народ под непрерывным обстрелом, а Манс приметил, что за колоннами южан стоят целые упряжки быков готовые доставить на позиции разнообразные осадные машины, чтобы уничтожать укрепления теннов.

«До этого не дойдёт», — кивнул Манс самому себе, переводя взгляд на другую сторону поля боя.

Харма Собачья Голова и Хеллек продвигались по лугу на юг, придерживая свою кавалерию в резерве. Им преграждал путь ряд земляных укреплений, невысоких, но слишком крутых, чтобы штурмовать их верхом. Как и предполагал Манс, Моустас разместил за насыпями новобранцев. Даже отсюда Налётчик видел, что эти люди не носят знаки отличия ветеранов Западных земель или восстания Баратеона.

Однако, благодаря этим укреплениям, весь центр войска «Небесного Клинка» мог бы оказаться недоступным для атаки, если бы Налётчик не приказал заранее собрать несколько сотен деревянных пандусов, раздав их рабам. И вот теперь его люди принялись под градом стрел, копий и дротиков устанавливать их, чтобы обеспечить войскам беспрепятственный проход к своим врагам.

Плакальщик и тысячи его всадников пока что оставались невидимыми. Манс мог рассмотреть лишь самый край людей, выстроившейся фалангой — с этого расстояния они казались не более чем тенью фаланги, но ничего более. Было понятно лишь то, что они приближаются к начавшейся свалке.

«Псы уже грызут мои внутренности!»

Король-за-Стеной взглянул на Вель.

— Поскольку «Небесный Клинок» обезопасил свои фланги за счёт особенностей местности, — объяснил Манс, — это сражение будет относиться к типу «Прорыв», а не к «Охвату». Войска, как и люди, предпочитают сходиться с врагом лицом к лицу. Окружи или прорви их ряды, напади на них с флангов или с тыла…

Он намеренно не договорил. Ветер развеял пыль и вдали показались южные холмы. Вглядевшись, Манс различил тонкие нити — это могли быть лишь всадники Плакальщика, отступающие на всём их двухкилометровом участке. Кажется, они перестраивались на склонах. За ними толпились толпы пеших. Налётчик с неудовольствием осознал, что их банально не пускают вперёд, ведь южане по-прежнему удерживали высоты.

«Нужно было поставить его войска в центр! Кого Моустас разместил на том фланге? Кого-то из своих ближников? А может из умелых в контроле солдат лордов?»

— И таким образом ты сокрушишь своих врагов? — спросила девушка.

— Что? — отвлёкся Манс.

— Напав на них с флангов или с тыла… — посмотрела она на него.

Налётчик встряхнул чёрной копной волос.

— Нет. Так не сокрушают. Это нужно, чтобы убедить своих врагов.

— Убедить? — Вель удивлённо округлила глаза.

Манс фыркнул.

— Текущая война, — отрывисто бросил он, — точно такая же, как и обычные налёты на соседнее племя, только более честная. Противостояние двух соседей, не поделивших землю или стадо коз.

Вель усмехнулась.

— Ты говоришь так, словно то, что происходит внизу, лишь небольшой спор двух племён. Не кажется ли это… глупым?

Король-за-Стеной, сощурившись, снова принялся глядеть на юг.

— У тех же моржовых людей нет своей письменности. Вообще никакой. Но если у многих остальных отношение к этому простое: «нет и хер бы с ним», то у этого племени есть специальный человек, которого называют «памятливец». Его задача — подсказывать вождю, потому что он держит в своём уме всё, что происходит вокруг. Таких специально обучают с самого детства, выбирая наиболее умных ребят.

Мужчина почесал подбородок и сплюнул.

— Памятливцы называют сражения «Великая ссора». Оба войска выходят на поле, веря, что именно они — победители. Одному воинству придётся в этом разувериться. Нападай на него с флангов или с тыла, внушай ему страх, сбивай его с толку, потрясай его, убивай его: всё это — доводы в споре, предназначенные для того, дабы убедить твоего врага в том, что это он побеждён. Тот, кто поверит, что он побеждён, и есть побеждённый.

— Значит, в сражении, — переспросила Вель, уже по другому посмотрев на своего собеседника, — убеждение становится правдой.

— Как я сказал, это честно, — Манс глянул на Стира, мысленно задумавшись о Варамире и его приказе.

«Моустас! Я должен думать о Моустасе!»

Охваченный внезапным беспокойством, Налётчик рванул свой кожаный доспех, укреплённый прочными мамонтовыми костями, словно тот был ему тесен. Выкрикнув несколько отрывистых команд, мужчина отправил гонца к Плакальщику. Ему нужно было знать, кто именно отбросил его людей от холмов, хотя Манс понимал, что к тому времени, как гонец вернётся, судьба битвы уже наверняка будет решена.

Потом Король-за-Стеной приказал горнистам напомнить малому вождю, чтобы тот позаботился о своих флангах. Из соображений целесообразности они уже давно переняли «южный» способ связи: по полю были расставлены группы горнистов, передающих серии сигналов, что представляли собою небольшое количество предупреждений и команд. Плакальщик казался Мансу человеком трезвомыслящим, хоть и чрезмерно жестоким. Но вот среди его ближнего круга была полно редкостных кретинов, способных перетянуть одеяло на себя. Да и само племя Плакальщика, хоть и с полученным усилением, не отличалось дисциплиной и могло выкинуть что угодно, поддавшись эмоциям. И «Небесный Клинок» мог принять это во внимание.

Манс взглянул на войска Хармы Собачьей Головы и Хеллека. Дальние колонны, соседствующие с людьми Плакальщика, уже, похоже, пошли в атаку по своим настилам. Ближние, в которых Налётчик даже мог разглядеть отдельных людей, устанавливали первые пандусы. И там, куда их бросали, исчезало несколько рабов — их просто раздавливало. Вот, первый боец с воплем ринулся вперёд…

Тем временем, Стир со своими всадниками пробился через рассыпавшиеся ряды рыцарей Простора. Солнечный свет сверкал на их вздымающихся и опускающихся топорах. Но дальше к западу, в подлеске, за небольшой рощей, примыкающими к просторцам с тыла, Манс видел шеренги приближающихся кавалеристов — видимо, резерв «Небесного Клинка». Он не мог разглядеть через дымку их гербов, но их численность внушала беспокойство… Налётчик отправил гонца предупредить теннов.

«Всё идёт по плану…»

Манс знал, что войска Простора, находящиеся рядом с подлеском, рухнут под яростью атаки Стира. И он предполагал, что Моустас это тоже понимает: вопрос заключался в том, кого «Небесный Клинок» пошлёт в образовавшуюся брешь…

«Возможно, собственную Западную гвардию».

Потом Король-за-Стеной взглянул на север, на открытую местность, где кавалерия южан отступила перед Хармой и Хеллеком, так что, в результате, центром их внимания сделался прочный строй тяжёлых пехотинцев, принявших удар на себя. Им очень помогали великаны, но в каждом из них уже торчали десятки арбалетных болтов, однако павших титанов пока была всего несколько штук.

— Видишь, как Харма срывает планы Моустаса? — спросил он Вель.

Девушка оглядел луга и кивнула.

— Она не столько сражается, сколько тянет время.

— Харма отходит на север. Её и Хеллека бойцы обладают преимуществом в ярости и дикости. Их атака будет особо сильна. Но «железные солдаты» имеют гораздо большую сплочённость, а также намного большую стойкость. И хоть южане не в состоянии своевременно отступить от наших быстрых воинов, но они способны выдержать их атаку. То есть, обладают достаточной стойкостью и сплочённостью, чтобы исполнить так называемый защитный обхват.

Едва произнеся эти слова, Манс увидел, как по сторонам от войск Хармы хлынули потоки конных рыцарей Моустаса.

Вель кивнула, не отрывая глаз от разыгрывающейся вдали драмы.

— Когда нападающий увлечётся атакой, он рискует поставить свои фланги под удар.

— Что Вольный Народ обычно и делает. Их спасает лишь их исключительная отвага и ярость, позволяющая сражаться несмотря ни на что.

Всадники Хармы и Хеллека, внезапно оказавшись в окружении, не сдавали своих позиций. На некотором расстоянии от них, пешие войска одичалых продолжали с трудом продвигаться вперёд, пытаясь помочь собственным лидерам.

— И наша убеждённость, — едва заметно улыбнулась Вель. Манс кивнул.

— Когда памятливцы перед битвой дают советы вождям, они просят их никогда не забывать, что на войне все люди связаны друг с другом, одни цепями, другие верёвками, третьи нитями, и всё это — разной длины. Они называют эту связь «Узы войны». Именно через них описывается сила и подвижность отряда. Солдат «Небесного Клинка» назвали бы «людьми длинной цепи». Их можно разогнать, но они снова стянутся воедино. Наших же — Вольный Народ, они бы назвали «людьми короткой цепи». Оставшись в одиночестве, такие бойцы будут сражаться и сражаться. Лишь бедствие или изнеможение, могут разорвать цепи таких людей.

Пока они наблюдали за этим участком, рыцари рассыпались под ударами секир одичалых и отступили, заново сгруппировавшись немного западнее.

— Командир, — продолжал Налётчик, — должен непрестанно оценивать нити, верёвки и цепи врагов и своих людей.

— Так, значит, север тебя не беспокоит, — покосилась девушка в озвученную сторону.

— Нет…

Манс развернулся к югу. Его охватили дурные предчувствия, необъяснимое ощущение рока. Похоже было, что войска Плакальщика почему-то отступают, хотя над холмами висела такая пыль, что сказать этого наверняка было нельзя. Пешие продолжали подъём вдоль всей протяжённости строя. Налётчик отправил гонцов к Хеллеку, с просьбой отправить группу конных в тыл к Плакальщику. Он приказал трубачам передать сигнал Стиру…

— Вот, — сказал он Вель. — Видишь, как продвигаются бойцы Плакальщика?

— Да… Похоже, какие-то отряды смещаются вправо, — невольно нахмурилась светловолосая красавица.

— Люди невольно, сами того не замечая, отклоняются вправо, под защиту щита соседа. Когда южане атакуют их, они сосредоточатся на этих подразделениях — вот увидишь…

— Потому, что те излишне подставляются и действуют беспорядочно, верно?

— Зависит от того, кто ими командует, — пожал Манс плечами. — Если бы их вёл Тормунд, я бы сказал, что они отклоняются вправо нарочно, чтобы отвлечь внимание рыцарей Моустаса от своих менее опытных подразделений.

— Тормунд способен на такие уловки? — приподняла брови Вель, — не ожидала.

Манс крепко вцепился в свой пояс с костяными бляхами. По его рукам пробежала дрожь. «Всё идёт по плану!»

— Знай то, что знают твои враги, — сказал он, отворачиваясь, чтобы скрыть лицо. — Связи следует оборонять настолько же яростно, насколько яростно их атакуют. Используй знания о твоём враге, уловки, особенности местности, даже речи или примеры доблести, чтобы контролировать ситуацию и влиять на неё. Не терпи ни малейшего неверия. Приучай своё войско не поддаваться неверию, а все его проявления карай смертью.

«Что сейчас делает Плакальщик?»

— Иначе их число увеличится, — кивнула Вель.

— Наш народ, — продолжил Король-за-Стеной, — хранит много историй о группах Ночного Дозора, ещё старого, до реформирования, погибших целиком, до последнего человека… Сердца таких людей невозможно сломить. Но большинство смотрят на других в поисках того, чему можно верить.

— А потеря всех убеждений — это разгром? Это происходило ранее, как на Лестнице Гигантов?

Манс кивнул.

— Именно потому бдительность — величайшая добродетель командующего. Необходимо постоянно читать поле боя. Знаки следует непрестанно оценивать и взвешивать. Нельзя упустить момент решения!

— Помню, — кивнула девушка, — про это ты рассказывал во время отступления у Зачарованного леса. Но не лично мне, а всем вождям.

Налётчик помрачнел, припоминая, как они тогда были вынуждены спешно бежать, буквально подгоняемые в спину войсками врага. Неприятное и крайне бьющее по репутации событие. Именно после него Стир высказал ему, что отныне сам поведёт своих людей.

— Момент решения, — повторил мужчина.

Он по-прежнему смотрел на холмы, следя за едва различимыми рядами пеших представителей Вольного Народа, что поднимались на далёкие склоны. Всё шло нормально, но его очень волновал край Плакальщика, который… только что отвёл своего коня… Но почему?

Ряды «железных солдат» поддавались по всему фронту, кроме южного фланга. Что же так терзает его?

Манс взглянул на Вель и увидел, что она изучает дали так же внимательно, как осматривал сам Налётчик. Порыв ветра бросил прядь волос ей на лицо.

— Боюсь, — медленно сказала девушка, — что этот момент уже миновал.

— Что ты имеешь в виду?! — резко спросил у неё Манс. — Ещё ничего не решено. Ничего!

Руки нервно охватили ремень.

«Проклятая баба! Она пытается сбить меня с толку! Выставить дураком перед остальными!»

В голове лишь на миг возник очередной вопрос: «Зачем?», но тут же был заглушён иными мыслями.

Вель бесстрастно посмотрела на него. В её глазах на миг мелькнула печаль.

— Помнишь ту книгу, которую ты подарил Далле? Забрал её у кого-то из южан. «Гербы и знамёна» или как-то так прочитал мне её название Альфин… — она на миг смешалась и отвела взор, вспомнив про этого человека, но тут же решительно продолжила. — Я изучала её. Во всяком случае, страницы с иллюстрациями. А потом Альфин зачитывал её мне. Мы разбирали книгу вместе, каждую страницу…

Она невольно покраснела, а потом покачала головой.

— Я тоже её читал! — сразу же воскликнул Манс. — Судя по всему, справочник из Королевских земель, в котором перечисляются различные важные особы и их эмблемы. Ничего особенного!

— Большинство гербов слишком далеко и их отсюда не разглядишь, — продолжила Вель, — но мне удалось опознать большую их…

«Ложь! Ложь! Она боится, что я вырву эту победу! Что встану во главе всего Народа! Они все этого боятся и не желают допускать! Все эти переглядывания, шепотки за спиной, заговоры, как прямые, так и тайные. Всё как в Ночном Дозоре на моменте моего побега!»

— Как? — едва не выкрикнул Манс.

— Разная форма. В той книжке были списки лордов, подчиняющихся каждому грандлорду… Я просто посчитала.

Манс вскинул руку, словно отмахивался от мух.

— Ты не могла всё это запомнить! Ну хорошо… Кто тогда противостоит бойцам Плакальщика?

— Ближе всего к нему войска Речных земель. Скорее всего их возглавляет Бринден Талли, по прозвищу «Чёрная рыба». Далее, судя по гербам, идёт «Бронзовый» Джон Ройс, что занял оставшиеся высоты. Русе Болтон и лорды Севера держат понижающийся участок напротив правого фланга Плакальщика и левого фланга Хармы. В центре войска Простора. Знамя «Небесного Клинка» развивается на возвышенности, в окружении гвардии, но я полагаю, что его ближники, которых он привёл с собой, вместе с прочими лордами, пришедшими с Запада, сражаются на северных лугах. Те рыцари за подлеском, которые спускаются к Стиру, скорее всего, из людей Ланнистеров и личных войск «Небесного Клинка». С ним идут не то наёмники, не то какие-то союзники… Похоже на людей с Эссоса, как о них рассказывал тот торговец со Стылого Берега. А-а, это дорнийцы!

Манс недоверчиво смотрел на Вель, на его скулах играли желваки.

— Но это невозможно…

Где войска короля, Роберта Баратеона, пришедшие с ним из Штормовых земель, которые точно должны были быть вместе с армией «Небесного Клинка»? Его наводящие страх, безжалостные в своей ярости, кавалеристы? Где грозные Белые Плащи, которых он лично встречал в боях у Зачарованного леса? Там было трое Королевских Гвардейцев! Где войска Королевских Земель и знаменитые ветераны, прошедшие так много схваток ещё со времён Таргариенов?

— Это правда, — уверенно заявила Вель. — Нам противостоит лишь часть южан.

Взгляд Манса снова метнулся к южным холмам, и Король-за-Стеной нутром почуял, что девушка говорит правду. Внезапно он увидел поле боя глазами «Небесного Клинка». Лорды Простора и поддерживающие их войска Запада увели теннов, Стира и весьма внушительную группу одичалых ещё дальше на запад. Пехота Простора умирала во множестве, как им и полагалось, однако не просто так. Они бежали, как люди, знающие, что делают. При этом, шли вдоль густого края Зачарованного леса, не отступая туда, действуя лишь в предлеске. И эти южные холмы…

— Моустас изображает, — пробормотал Манс. — Изображает…

— Две армии, — без малейших колебаний заявила Вель. — Одна обороняется, одна скрыта. Он заманивает наших бойцов.

И в этот самый момент Манс заметил первые цепочки конных рыцарей, спускающихся с дальних южных склонов. За ними вздымались клубы пыли, скрывая тех, кто ехал следом. Даже отсюда Налётчику было видно, что людей Плакальщика обходят с обоих сторон…

Тем временем Тормунд и Гремучая Рубашка прорубили себе путь через последние земляные укрепления. Почти все великаны были мертвы, но ряды «железных солдат» рассеялись под их напором. Бесчисленные их тысячи уже беспорядочно отступали на запад, преследуемые впавшими в боевое безумие одичалыми.

Его помощники, гонцы и собственная стража, стоявшие за спиной у Манса и Вель, разразились радостными криками.

Недоумки.

«Небесному Клинку» не требовалось вести проникновение на всей длине строя. У него имелись стойкость и сплочённость. Простор был всего лишь уловкой, блестящим и чудовищным жертвоприношением — способом заставить Вольный Народ рассеяться по пересечённой местности. Коварный ублюдок знал, что избыток убеждённости может быть так же опасен, как и её недостаток. Грудь Манса сдавило болью. Лишь сильная рука Вель спасла его от унижения — иначе он рухнул бы на колени.

«Снова то же самое…»

Никогда ещё он не испытывал таких противоречивых чувств и такого замешательства.