2023-04-16 16:51
Хроники былого и грядущего (Глава 70)
Глава 70
Армия короля, взгляд со стороны
Никаких переговоров не было. Ни одна сторона не изъявила желания встретиться под мирным флагом Семиконечной звезды. Вместо этого произошло разделение армии. Королевские войска, пользуясь своей численностью, вели войну на двух направлениях: против солдат «Небесного Клинка» и против его замка. Сам лорд Моустас двигался с основным войском, оставив в крепости гарнизон, которым командовали его ближники: Бейро, Клиган и Берик.
Широкие стены замка были окружены тысячами солдат короля. Но пока на них были люди, взять их не представлялось возможным. Обстрел друг в друга шёл не прекращаясь. Стрелы, болты, камни, сосуды Дикого огня — использовалось всё и ежедневно тысячи жизней обрывались, ради того, чтобы лишь сильнее раскрутить колесо ненависти.
Королевские войска понемногу очищали землю, разгребая завалы, камни и груды песка, создавая удобную территорию для своего лагеря, который перестраивали едва ли не ежедневно. Во-первых, с каждым днём освобождалось больше места, а во-вторых, регулярно проходили диверсии врага.
Солдаты Моустаса умудрялись, кажется, пролезть в любую щель, будто тараканы. Многократно они пользовались уловкой по смене часовых, когда вместо караульных подходили диверсанты в чужой форме, получая контроль над одним из направлений лагеря, куда потом поникали их сообщники.
И тем не менее, лоялисты учились науке воевать у своего многоопытного противника. С каждым днём они становились мудрее, хоть это знание и дорого им давалось.
Мало того, область вокруг «Золотого Когтя» была пустой и не имела почти никакой естественной защиты. Всё это располагалось уже за крепостью: деревни, поля, фермы, шахты, рощи… Но до них было не дойти, ведь лорд Моустас искусно маневрировал, не давая королю Орису использовать преимущество в численности. «Небесный Клинок» явно делал ставку на собственный неприступный замок, пользуясь тем, что король не мог оставить столь опасную точку позади, не мог подставить под не взятый «Золотой Коготь» свою спину.
Решительной битвы всё не было, а Орис, по какой-то причине, не желал идти вперёд.
— Это неприемлемо! — гневно выкрикнул он, когда кто-то, в очередной раз, умудрился вывести его из себя. В последнее время подобное происходило всё чаще.
На военном совете было решено вначале захватить крепость. Был составлен план, после чего началась работа. Сапёры принялись копать туннели. В ближайший лес, уже на территории Речных земель, были посланы люди с упряжками быков, валить деревья для очередных осадных машин. Всадники отправились патрулировать окрестности, наблюдая за осаждаемыми, выискивая ловушки, отслеживая шпионов и диверсантов, как со стороны основного войска Запада, так и от «Золотого Когтя».
С последним особых подвижек у них не было, ибо лазутчики всё равно проникали в лагерь, но ключевого преимущества, таким образом, Моустас добиться не мог.
Многие лорды и вовсе считали, что у Запада нет шансов отбиться от нападения.
— Без всяких сомнений, «Небесный Клинок» — великолепный главнокомандующий, но что он может против почти четырёхкратного преимущества в численности? — спрашивали они друг друга и лишь пожимали плечами.
Ловушки, которые владыка Новиграда оставил против солдат короля не сработали. Дикий огонь был с каждой стороны, а на все манёвры «самозваного Бога» король отвечал столь же умело. Казалось, что легенда о непобедимости и божественности Арвинда Моустаса начала сыпаться, как карточный домик.
— Когда будет взят «Золотой Коготь», также захватим и «Золотой Зуб», — ходили слухи среди солдат. — А дальше — прямой путь до Новиграда и Ланниспорта.
От таких перспектив у них захватывало дух. Все знали о богатстве этих городов. Каждый хотел заполучить себе хотя бы их часть.
На какой-то миг всё замерло. Казалось, что ситуация находится в подвешенном состоянии. Каждая чаша весов застыла в хрупком равновесии. У короля — больше войск, но у них были проблемы с боевым духом, ведь Орис продолжал «очищать армию от шпионов врага». У Моустаса — могучий замок, вот только он был отрезан от основного войска Запада и осаждён со всех сторон. Его защитники имели ограниченный запас провианта, стрел и Дикого огня.
Впрочем, Дикий огонь обе стороны применяли крайне мало и редко. Во-первых основные запасы были именно в руках лидеров сторон — Арвинда и Ориса. Во-вторых, оба экономили его для основного врага — Короля Ночи, так что снарядили им своих протеже по минимуму.
Оттого и битва, вместо того, чтобы залить друг друга волнами зелёного пламени, проходила почти стандартно. Даже обыденно. Лишь в крайних случаях то тут, то там, использовали разрушительное, неостановимое оружие.
Ситуация изменилась следующим днём. Когда нападающие приготовились идти на первый серьёзный приступ «Золотого Когтя», небеса потемнели и пошёл дождь. Да не простой, а натуральный ливень. Казалось, что кто-то перевернул целое море, обрушив на них тонны воды.
Три сотни просторцев погибли, смытые внезапным наводнением от поднявшегося Красного Зубца, к востоку от крепости. Их маленький лагерь, который они разбили в стороне от основных боевых действий, оказался попросту снесён мощным течением реки.
Десятки нашли свою смерть, когда рухнули проложенные сапёрами туннели, чья земля размокла от сырости. Сухие русла многочисленных ручьёв, — дело ведь проходило на границе с Речными землями, — превратились в бурные потоки.
Штурм было решено отложить, но дождь все шёл и шёл. Он не делал перерывов, как надеялись лоялисты, и даже не уменьшался.
Через три дня кожа начала гнить, а кольчуги приходилось постоянно трясти в бочках со щебёнкой, чтобы очистить от ржавчины. Во многих местах земля сделалась мягкой и скользкой, как сгнившие груши, а когда королевская армия попыталась подтянуть к стенам огромные осадные башни, оказалось, что их почти невозможно сдвинуть с места.
Настало время осенних дождей.
Первым человеком, умершим от мора, был неизвестный пехотинец из Штормовых земель. Его тело зарядили в катапульту и перебросили через городскую стену «Золотого Когтя» — как и всех, кто последовал за ним.
«Золотой Коготь», взгляд со стороны
На плечо Бейро легла рука и он вздрогнул, обернувшись к Сандору.
«Ненавижу, когда кто-то внезапно подкрадывается!» — гневно подумал он.
— Что такое? — резко спросил командир, назначенный лично «Небесным Клинком».
— Э-э… — пробормотал Клиган, показывая куда-то в затянутое тучами небо.
Бейро проследил взглядом за его пальцем. Там, среди беспрерывно льющих потоков воды, была какая-то чёрная точка, немного выше того места, где они стояли. Она двигалась вверх.
«Что это? Птица?»
Точка достигла пика своего полёта и начала снижаться. Понимание пришло внезапно.
«Камень. Снаряд из катапульты».
— Я надеюсь, он без Дикого огня, — пробормотал Бейро себе под нос.
Снаряд вырастал и становился всё больше, кувыркаясь в воздухе. Казалось, он движется с нелепой медлительностью, словно сквозь воду. Последнее немного соответствовало действительности, но ливень не мог помешать булыжнику приближаться. То, что он не издавал абсолютно никакого звука, лишь добавляло ощущения нереальности. Бейро смотрел на камень, раскрыв рот. Все смотрели так же. Всех сковало жуткое ожидание. Было невозможно предугадать точно, куда он попадёт. Люди, стоявшие на верхушке стены, начали разбегаться в разные стороны. Они спотыкались, налетали друг на друга, ахали, кричали и бросали оружие.
— Мать твою, — прошептал Берик, падая лицом вниз на каменную дорожку.
Бейро оставался стоять где стоял, не сводя взгляда с этого единственного чёрного пятна на сером небе, затянутом тучами.
«Может быть, он предназначается мне? Несколько тонн камня разнесут мои останки в клочья и развеют по городу. Что за смехотворно редкий способ умереть?!»
Уголки его губ поползли вверх в бледной усмешке.
Раздался оглушительный грохот и секция парапета, неподалеку от них, оторвалась от стены. Над этим местом взвилось облако пыли, — быстро прибитой к земле каплями дождя, — а в воздух полетела каменная крошка. Мимо зажужжали осколки. Солдату, стоявшему меньше чем в десяти шагах, начисто снесло голову пролетающей глыбой. Обезглавленное туловище несколько мгновений продолжало стоять, пошатываясь. Потом колени убитого подогнулись, он опрокинулся назад и рухнул вниз со стены.
Снаряд упал где-то на обширном плацу, — где гарнизон проводил тренировки, — и покатился, подпрыгивая и громя постройки. Расщеплённые балки разлетались как спички, позади оставался широкий след разрушений. Бейро заморгал. В его ушах звенело, однако он слышал, как рядом кто-то кричит. Громкий голос, грубый… Клиган.
— Больше вы всё равно ничего не сможете, ублюдки косорылые! Я ещё здесь! — махал старший инквизитор руками.
— Они обстреливают нас! — завопил сир Брун, некогда бывший заместителем коменданта крепости — Реджиса Карса, и вставший на его место, после вскрытия заговора последнего. В данный момент новоявленный глава «Золотого Когтя» сидел на корточках у парапета и закрывал голову обеими руками. На плечах его брони осел слой тонкой пыли, постепенно смываемый дождём. — Это был залп из их катапульт!
— Да что ты говоришь, — буркнул Бейро. — Никто и не заметил!
«В этот раз они хотя бы не стреляют мертвецами», — подумал он.
Снова раздался оглушительный грохот и второй снаряд врезался в стену подальше от них, расколовшись ливнем обломков. Камни, размером с человеческую голову, полетели вниз: в ров и его воду. Даже дорожка у Бейро под ногами содрогалась от мощи удара.
— Они опять наступают! — взревел Клиган. — Людей к стенам! Все к стенам!
Мимо побежали солдаты, подчиняющиеся приказам: как члены самого гарнизона замка, так и «новички», пришедшие из войск «Небесного Клинка». Они взводили арбалеты, готовили луки, вытаскивали стрелы, кричали и окликали друг друга в шумной сумятице. Бейро профессионально оценил их поведение и понял, что вмешиваться в работу Сандора, который словил боевой раж, ходя среди них, хлопая по спинам, потрясая кулаком, бравируя, отпуская грубые шутки и хохоча, абсолютно не требуется. Благо, что признаки страха, хоть и были, но не существенны.
«Из него мог бы выйти хороший командующий», — подумал Бейро, тихо хмыкая.
— К Неведомому всё это, — прошипел Берик, находящийся среди них и поглядывающий за стену, где даже через ливень было заметно, как на очередной штурм прорываются войска короля. — Я не солдат, мать вашу! Инквизиторы занимаются другими вещами!
— Когда-то я тоже не был солдатом, — фыркнул Бейро. — Но во время службы под господином Арвиндом это быстро проходит. Вы все уже стали солдатами. Так что наслаждайся зрелищем. Можешь и помочь, если будет желание.
Бейро подошёл к парапету и выглянул наружу. На этот раз ему удалось заметить, как в далёком мареве взлетает вверх огромная стрела катапульты. Однако сейчас расстояние было вычислено неточно, и снаряд пролетел высоко над их головами. Мужчина проводил его взглядом и поморщился. Камень рухнул возле одной из башен, с которой открывался хороший обзор на территорию вокруг. Россыпь обломков полетела вглубь двора.
— Где наш ответ?! — взревел Бейро, поняв, что до сих пор не слышит собственных, хоть и не таких больших, осадных орудий.
— Заряжают! — воскликнул голос под стенами. — Пара минут ещё требуется!
— Проклятье! — выругался он, надеясь, что очередной снаряд не поломает их замковые катапульты.
Из потока приближающихся королевских войск протрубил могучий рог. Шеренги чеканили шаг, с каждой секундой подходя всё ближе. Дождь сильно снижал видимость, а грязь очень мешала солдатам врага, но несмотря ни на что, они приближались, будто волна: неостановимые и жуткие.
— Они идут! — заорал Бейро. — Готовьте стрелы!
Стало слышно, как приказ прокатился по стене, передаваемый от человека к человеку, и вскоре зубчатые верхушки башен ощетинились заряженными арбалетами — острия стрел сверкали даже сквозь дождь. И пусть конструкция успела промокнуть, но грамотный уход за оружием защитники будут осуществлять уже после того, как отобьют приступ.
Со спины арбалетчиков заранее стояли лучники, готовые сменить товарищей после первого же залпа. Их стрелы били слабее, но пускали они их значительно чаще, пользуясь этим, пока арбалетчики занимались перезарядкой, отходя назад.
Первые ряды наступающей армии короля прикрывались большими щитами, отмечавшими границу позиции врага. Они медленно и плавно ползли вперёд, через опустошённую землю — к стенам «Золотого Когтя».
«Ублюдки заполнили всё аж до горизонта, словно муравьи», — сплюнул Бейро прямо за стену.
Рука мужчины мучительно крепко сжала каменное ребро парапета. Он наблюдал, как враги наступают, и его сердце колотилось почти так же громко, как стучали капли дождя.
«От страха или от возбуждения? И есть ли разница? Когда в последний раз я испытывал подобную сладко-горькую дрожь? Уже давно все битвы проходили под командованием господина, когда не было никакого сомнения в его победе. Сейчас… я словно заново открываю себя. Как же это волнительно!»
Щиты неуклонно приближались, по-прежнему выстроенные в ровную линию поперёк всего перешейка.
«Осталась сотня шагов… девяносто… восемьдесят… — он искоса покосился на солдат, отмечая, как широко открыты их глаза. Кто-то отчётливо волновался и было заметно, как дрожат их руки. Кто-то молился их господину, «Небесному Клинку»; кто-то же скалил зубы, предвкушая бой. — Шестьдесят… пятьдесят…»
— Приготовиться! — громко крикнул Бейро. — Залп!
По стене прокатилась волна громкого треска и все арбалеты были разряжены одной мощной волной, усыпав стрелами щиты и землю вокруг них. Болты впивались в тела вражеских солдат, моментально превращая те в трупы. Раздались крики. Многие начали скользить в грязи, падая под ноги своих же товарищей. Кому-то «повезло» оставить незащищённой какую-либо часть своего тела, куда вонзались снаряды, отчего человек вроде и оставался жив, но лучше бы был мёртв.
«На передовой, с раной, делать нечего, а отступить уже не выйдет».
Арбалетчики сменились на лучников, которые тут же, без команды, выпустили стрелы, ожидая, пока их соратники перезарядят своё оружие. Отступившие солдаты доставали новые болты, вращали рукоятки, торопились и потели.
Несмотря на активный обстрел, противник приближался. Полз прямо по разбросанным телам людей, погибших от первого залпа или от предыдущих штурмов. Враги скользили по грязи, цепляли на ноги острые шипы, оставшиеся ещё от указа их Бога, повелевшего разбросать занимательные пирамидки, которые он почему-то назвал «чеснок».
От всего этого противникам было тяжко. Ещё и мор, который гулял среди них, не приносил лишнего счастья.
«Должно быть, за этими щитами не очень-то удобно: идёшь по трупам и гадаешь, скоро ли сам к ним присоединишься».
— Масло! — выкрикнул Бейро.
С башни, что была слева от командующего, полетели сосуды с зажжёнными фитилями. Это был не Дикий огонь, который они экономили, а более простое зажигательное средство. Ёмкости разбивались об широкие щиты, и по их поверхности жадно разбегались огненные струйки. Бейро с довольством наблюдал, что даже столь сильный осенний ливень не мог их затушить. Щиты чернели, а держащие их люди вынужденно бросали своё защитное снаряжение, оставляя без прикрытия целый ряд людей. Многие держались до последнего, но когда огонь переходил на руку, то были вынуждены поступать также, как остальные.
Чуть ли не четверть всех колон лоялистов оказались открыты. Командующий сразу смог оценить, что же такого важного прикрывали эти щитоносцы: высокие телеги с землёй и булыжниками — чтобы засыпать ров, длинные осадные лестницы — для попыток штурма и даже таран, хоть ворота и были расположены за рвом, который ещё предстояло обойти.
Оказавшись оголённым, строй солдат противника издал боевой клич и ринулся вперёд, пытаясь прорваться под стены и сыграть хотя бы от скорости.
Многие пытались стрелять в защитников замка из луков, у кого-то такое даже получалось, но большая часть стрел летело мимо.
— Залп! — Бейро заметил, что арбалетчики закончили перезарядку и отдал им приказ выпустить повторный рой стрел.
Войска внизу запетляли между трупами собственных соратников, но это не помогало. Целая туча болтов собрала свою жатву. Кто-то падал навзничь, пронзённый меткими стрелками. Кто-то выл, зажимая руками раны. Кто-то полз по земле, хрипя и изрыгая проклятия. Одни молили о пощаде, другие сопротивлялись, третьи пытались убежать, но их настигали выстрелы в спину.
Наверху, на стенах, щёлкали тетивы луков и клацали арбалеты, вниз летели новые сосуды с горящим маслом. Кто-то из гарнизона крепости уже орал от боли, получив стрелу в ответ, иные же шипели и ругались, укрываясь от ответных «подарков» за парапетом, а снизу взмывали всё новые и новые стрелы, которые гремели по камням, свистели над головами, и время от времени, с тупым звуком, входили в плоть.
Клиган поставил одну ногу на зубец стены, не обращая внимания на опасность — он перегнулся вперёд и, потрясая тяжёлым мечом, вопил что-то, чего Бейро не мог разобрать. Кричали все вокруг: и нападающие, и защитники.
«Сражение. Хаос. Теперь я вспоминаю, какого это было. Давно забытое чувство азарта и неопределённости будущего. Как бы не было приятно знать, что победа на твоей стороне, будучи за спиной господина, но это новое чувство нравится мне не меньше!»
Вспыхнул ещё один щит, наполняя мокрый воздух едким чёрным дымом. Вражеские солдаты посыпались из-за него, словно пчёлы из разбитого улья. Вот только это был единичный, частный случай, на протяжении всей линии схватки. И далеко не везде всё получалось также гладко.
Королевские войска обступали стены, старательно не обращая внимание на сыплющуюся им на головы смерть в виде камней, стрел, болтов, кипящего или подожжённого масла. Они устанавливали лестницы, а также засыпали ров, опрокидывая туда содержимое своих телег.
Мрачным взглядом командующий заметил далёкие осадные башни, которые медленно приближались к воротам крепости, тягаемые мулами и людьми.
«Будет сложно», — подумал он, крепче сжимая каменную стену.
Защитники наконец-то смогли ответить своими катапультами, начав швырять во врага камни, но первый же выстрел, как видел Бейро, упал с большим недолётом, проложив широкую тропу позади колонны тяжёлых пехотинцев короля. Только разбросал в стороны трупы и клочья плоти.
— Кретины! Цельтесь лучше! — прокричал им командующий, указывая пальцем на наводчиков, — иначе все пойдёте отбивать противника в первых рядах!
Команды расчёта торопливо забегали, делая поправки, в то время как Бейро вновь посмотрел на волну войск противника.
Мимо него протащили солдата с торчащей из глаза стрелой.
— Я выживу? — ныл он. — Я выживу?
Минутой позже, человек, стоящий совсем рядом с Бейро, внезапно вскрикнул: стрела пробила ему грудь. Он развернулся вполоборота, арбалет выпал из его руки. Через секунду уже новая стрела, по самое оперение, вошла в шею его соседа. Оба рухнули под ноги Бейро, заливая камни кровью, на что он лишь глухо выругался, пинками скинув мертвецов вниз — слуги уберут трупы.
— Давайте Дикий огонь! — закричал он, указывая пальцем на большое скопление врагов, которые тянули аж четыре доверху засыпанные телеги, под прикрытием трёх дюжин щитоносцев.
К Бейро подбежали алхимики и гренадёры, старательно прикинувшие направление, после чего ловко запустившие новый сосуд, что разбился прямо у подножия стены, посреди толпы солдат короля, как как раз в тот момент, когда они ещё и лестницу пытались установить. К вони сырости, разложения и дыма от горящего дерева прибавился запах жареного мяса. Охваченные зелёным огнём люди вопили, метались и кидались в затопленный ров, что им не сильно помогало. Алхимическая моча не тухла.
«Умереть от огня или от воды? Отличный выбор», — усмехнулся Бейро.
— Пожалуй, я насмотрелся достаточно, — прошипел ему на ухо Шторм. — Буду в донжоне. Если ублюдки пролезут за стену, крикни, тогда и приду помогать защищать.
Командир, прищурив глаза, посмотрел на Берика.
— Ладно, — выдал он. — От тебя здесь и вправду толку немного.
— Вот уж спасибо, — фыркнул инквизитор, отступая по мокрой лестнице, стараясь не поскользнуться по пути.
Берик начал проталкиваться через толпу воинов прямо к замку. Он шёл сразу следом за тем раненым мужчиной, со стрелой в глазу.
— «Не бойся, ибо я с тобой; не тревожься, ибо я Бог твой; я укрепляю тебя и помогаю тебе, поддержу тебя моей десницею справедливой» — шептал Шторм молитву, осеняя себя божественным знаком.
Рядом с ним пристроился Брун, «командующий гарнизона», но по сути являющийся трусливой крысой, что воспользовался ситуацией и сбежал вслед за Бериком.
— Это неправильно, — прошипел рыцарь, обращаясь к инквизитору. — Почему здесь нет «Небесного Клинка»? Он ведь нашёл предателей! Так почему не занял «Золотой Коготь», сражаясь от обороны? Даже я, признаю, не самый умный в мире человек, понимаю, что ведя бой от обороны можно сразить даже значительно численно превосходящие силы! Почему же Бог не пожелал даровать нам победу под своим началом?!
— Выполнять приказы — это, очевидно, не для тебя? — косо глянул на него Берик.
— Умирать просто так — точно не для меня! — едва не сорвался Брун на визг.
Шторм хмыкнул.
— Ты думаешь, что знаешь его? Знаешь лучше чем я, Бейро, Клиган и остальные ближники? Может, даже лучше его собственной, ныне покойной, жены или Вель, что стала греть его постель? — Шторму показалось, что сквозь шум битвы до него доносится крик Клигана, матерящего противников. — Вот только все почему-то забывают, что «Небесный Клинок» никогда не проигрывал. Все резко стали военными экспертами, с важным видом подсчитывая солдат, осматривая складки местности, прикидывая выстрелы катапульт или места для тайных засад. Считают, что сумели бы разместить войска лучше или одержать победу! Аха-ха-ха! Глупцы! Если Бог что-то приказывает, мы должны это делать! Просто делать и не задавать вопросы! Он уже просчитал всё, и сделал это гораздо лучше тебя или меня. Или ты сомневаешься в словах нашего Бога?! — Берик надвинулся на Бруна, отчего тот сдал назад.
Вот только в глазах нового коменданта крепости не было страха. Он внимательно посмотрел на Шторма.
— Тогда скажи, инквизитор, как идут наши дела? — он поднял палец, указывая на улицу. — Там, на стене?
Берик поморщился.
— Ты же был там, вместе со мной, — он устало сел на скамью. — Бывало и лучше.
Армия короля, взгляд со стороны
Огромные осадные башни из брёвен и шкур катились сквозь дождь, через жирную, маслянистую грязь, к восточным стенам «Золотого Когтя». Их волокли длинные упряжки насквозь промокших, заляпанных грязью волов и столь же грязные, измотанные люди. Катапульты беспрерывно швыряли камни и горшки с кипящей смолой, время от времени запуская Дикий огонь. Лучники держали стены под обстрелом. Защитники не отставали и пускали в ответ тучи снарядов с фланговых башен, парапета и с улиц, расположенных под стенами. То и дело в плотных рядах королевских воинов, несмотря на щитоносцев, прикрывающих своих товарищей, кто-то вскрикивал и падал на землю. Башни приближались с поскрипыванием. Люди на их верхних площадках сбились в кучи, прикрываясь деревянными настилами и вглядывались в дым, ожидая сигнала.
Далеко не все башни смогли добраться до стен города, чуть ли не половина была разрушена ещё на подходе: какие-то меткими выстрелами катапульт мятежников, какое-то сожжены Диким огнём, а одна так и вовсе перевернулась по дороге, соскользнув в грязи и завалившись в не до конца засыпанную яму.
Но вот, грохот боя прорезало пение трубы.
На стены со стуком упали сколоченные из брёвен мостки. Закованные в железо рыцари хлынули вперёд с громкими боевыми кличами. «За короля!» — был преобладающим. Размахивая собственным оружием, они прыгали на копья и мечи защитников. Внизу, на земле, тысячи солдат ринулись на новый приступ, поднимая огромные лестницы с железными крючьями наверху и старательно засыпая ров, стремясь в первую очередь действовать около ворот, чтобы иметь возможность подвести к ним таран.
Сверху на них сыпались стрелы, камни и трупы. Те, на кого попадало кипящее масло, с криками падали со ступеней приставных лестниц. Но так или иначе, они поднялись до самого верха, забрались на парапеты и ринулись на мятежников. Впрочем люди, что верные королю, что восхваляющие «Небесного Клинка», валились с высоты абсолютно одинаково.
Войска Речных земель и Дорна сумели захватить, а главное — удержать, свои участки стены. Всё больше и больше закалённых боями солдат прыгали с осадных башен или взбирались на парапет, вступая в схватку против подготовленных противников. Хоть тех и было значительно меньше, но их мастерство, о котором ходило столько слухов, не оставляло сомнений: бывший мастер над законом очень серьёзно муштровал свои войска. Будто бы заранее готовился к войне!
Оказавшись на стенах, часть вторженцев принялась штурмовать ближайшие крепостные башни. Другие вынуждены были прятаться за щитами, поскольку лучники Моустаса начали обстреливать их с крыш близстоящих зданий, куда своевременно успели отступить. Стрелы проносились над головами, жужжа, словно стрекозы. Сосуды с кипящим маслом разбивались среди скоплений людей, поджигая их не хуже Дикого огня. Пострадавшие с пронзительными криками валились вниз, оставляя за собой узкие ленты дыма. Ещё одна из осадных башен рухнула, превратившись в огненную преисподнюю от меткого попадания гренадёра с кувшином очередной алхимической дряни. От прочих башен валил такой сильный дым, что десятки рыцарей Королевских земель попадали с мостков, так как им пришлось бежать вслепую, не разбирая дороги, а сзади напирал поток тех, кто задыхался в дыму.
Затем из-за стен замка, прямо наружу, вышел самолично Бейро — ставший правой рукой Моустаса, за место погибшего в столице Демея, а также его элитные войска. Люди вопили, рубили друг друга, дрались врукопашную, отбивая ворота, стены и ров, сжигая тараны, осадные лестницы и умудряясь добраться даже до катапульт. Вылазка была крайне дерзкой и на диво успешной. Не готовые к такому лоялисты очень серьёзно поплатились.
Когда войска короля, под командованием лорда Фаулера, лишились осадных башен и оказались под шквальным обстрелом, поднимающиеся по лестницам уже не могли возместить потери. Казалось, будто за считанные мгновения каждый смог бы похвастаться десятком стрел, вонзившихся в его щит или доспех. Рыцарей, схватившихся с Бейро, оттеснили обратно, под крики их сородичей. В конце концов «Старый Ястреб», видя смертельное безрассудство в глазах своих людей, дал приказ отступать. Выжившие падали с лестниц. Мало кто добрался до земли живым.
«Золотой Коготь» в очередной раз подтвердил свою монументальность и неуязвимость. Точно также, как его защитники. И пока король Орис «вальсировал» с лордом Моустасом, ведя бои через отряды разведчиков, внезапные и тайные удары, диверсии, ложные окружения и отступления, ловушки и многомудрые манёвры, так и не решаясь вступить в открытый бой, вторая часть королевского войска ещё дважды пыталась штурмовать стены замка, и оба раза навыки и искусство защитников заставляли их отступить с ужасающими потерями.
И «Небесный Клинок», и король Орис смотрели на «Золотой Коготь», строя свои планы от того, выстоит крепость или падёт. Всё зависело лишь от неё.
А осада всё тянулась, сопровождаемая дождями и мором.
Через несколько дней после того, как была выявлена болезнь, которую называли «кровавым поносом», лекари и мейстеры оказались завалены сотнями жалоб на боль в животе и озноб.
Когда архимейстер Эброз, которого вытащили аж из Цитадели, подтвердил, что болезнь действительно пришла в их армию, войска охватила паника. Даже после того, как Фаулер приказал казнить дезертиров на месте, тысячи людей бежало в Речные земли — таков был страх, внушаемый кровавым поносом. Многие кричали, что беду на них послал сам Бог — «Небесный Клинок», отчего впадали в безумие, начиная резать своих же соратников.
Пока здоровые вели войну и умирали под стенами «Золотого Когтя», тысячи оставались в своих промокших, сделанных на скорую руку палатках: они нескончаемо испражнялись, их рвало желчью, они горели в лихорадке и тряслись в ознобе. Через день-два глаза тускнели, и человека покидала всякая энергия, не считая вспышек лихорадочного бреда. Через четыре-пять дней кожа делалась до странности бледной, что называли карой «истинного Бога». По истечении первой недели лихорадка достигала пика и происходила следующая вспышка, лишавшая даже самых крепких людей остатков сил. Затем больной либо выздоравливал, либо умирал. И вторых было гораздо больше. Лагерь потонул в дерьме, сырости и вони.
Повсюду организовывались лазареты для тех, кто остался без свиты или товарищей, за кем некому было присматривать. Сотни целителей, лекарей и молчаливых сестёр ухаживали за лежачими больными, отчего неизменно заболевали сами.
И сколько бы благовоний, лучин и свечей они ни жгли, сколько бы не молились Семерым, вокруг невозможно было дышать от запаха смерти. Казалось, в лагере не осталось ни единого уголка, где не слышались бы возгласы бредящих и не чувствовалась бы вонь человеческого дерьма и гниения. Она была такой, что многие лоялисты ходили по лагерю, обвязав лица тряпками, пропитанными лошадиным потом, что хоть немного притупляло их обоняние.
Тем не менее, мop усиливался и «Рука Бога», как её быстро прозвали среди черни, не щадила никого, даже членов самых высоких домов. Бисбери, Брюн, Баквелл и Фоссовей свалились в считанные дни, один за другим. Временами казалось, будто больных в лагере больше, чем здоровых. Молчаливые сёстры ходили по раскисшим проулкам, от палатки к палатке, тяжело ступая по грязи, и осматривали, нет ли где умерших. Погребальные костры горели непрестанно. За одну горестную ночь умерло три сотни солдат, и в их числе — немало знатных рыцарей и лордов.
А дожди всё шли и шли, заставляя гнить тканевый материал шатров, оружие и надежду.
На следующую ночь умер приближённый Эдмара Талли — лорд Джайлс Вэнс и к дождливому небу вознёсся плач Речного лорда, потерявшего друга. На следующий день пришло известие, что умер лорд Пакстер Редвин, один из богатейших аристократов Простора и ближник Мейса Тирелла. Вскоре после этого перестал дышать Уоррин Бисбери, лорд Медовой Рощи. И, как утверждали мейстеры, вскоре за ними должны были последовать Беннард Брюн и Лоред Баквелл.
Уцелевших предводителей второй армии короля Ориса обуял страх. «Золотой Коготь» продолжал сопротивляться, а боги испытывали их невзгодами и смертью, будто бы защищая одного из своих братьев — «Небесного Клинка». В это же время сам владыка Семи Королевств никак не мог поставить точку в их противостоянии.
Теперь шепотки шли не о победе, а о поражении. О божественном наказании, о смерти и разгроме. Они находились вдалеке от дома, среди враждебных земель и людей, отчего попросту впали в отчаяние. Солдаты не знали что делать и как действовать дальше.
А дождь всё барабанил по крышам шатров, наполняя мир влажным грохотом.
«Золотой Коготь», взгляд со стороны
«Мой господин «Небесный Клинок»! Уже три недели мы отбиваем атаки лоялистов. Каждое утро, превозмогая наш убийственный обстрел, они пытаются завалить ров землёй и камнями, и каждую ночь мы спускаем людей со стен, чтобы заново его откопать. Несмотря на все наши усилия, им всё же удалось засыпать канал в двух местах. Это позволило лоялистам с ещё большим удобством приставлять к нашим стенам осадные лестницы. Иногда противнику удаётся даже взобраться наверх, но лишь для того, чтобы встретить жестокий отпор.
Тем временем, обстрел из катапульт продолжается, и несколько участков стены уже опасно ослаблены. Их укрепили, но не исключено, что в скором времени лоялистам удастся проделать значительную брешь. С внутренней стороны возведены баррикады, чтобы сдержать врагов, если они прорвутся в «Золотой Коготь». Наши укрепления держатся на пределе возможностей, но уверяю вас, ни один человек не думает о капитуляции. Мы будем сражаться. Во славу вашу, мой Бог и господин».
Поставив точку, Бейро отдал письмо мейстеру, который отправился в сторону воронятни. Ловким птицам вполне себе удавалось таскать письма между двумя армиями, что очень сильно облегчало жизнь командованию гарнизона.
«Которое не так давно понесло потери», — мрачно усмехнулся мужчина и отправился в сторону лазарета. Ему хотелось навестить этого человека. Если он всё ещё был жив.
Через пятнадцать минут он вошёл в длинный, сумрачный зал, что ранее был «Небесным Храмом». Когда начались регулярные атаки королевской армии, сюда стали приносить раненых, чтобы за ними ухаживали лекари и апостолы. Место было удобное — неподалёку от донжона, одновременно под его прикрытием, но вместе с тем, рядом со стенами.
Вот только расположенные поблизости строения, в которых ранее проживали солдаты и слуги, были абсолютно пусты. Все перебрались в подвалы основного замка, подальше от обстрела.
«Мощные пожары и падающие на голову камни быстро делают местечко непопулярным», — мысленно хмыкнул Бейро.
По мере того как битва продолжалась, легкораненые возвращались на стены, а здесь оставались только серьёзные больные. Люди с отрубленными конечностями, с глубокими ранами, с обширными ожогами, со стрелами, засевшими в теле… Они лежали повсюду: в сумрачных проходах, на залитых кровью носилках, по углам и столам. День за днём их число увеличивалось, пока тела не заполонили весь пол. С ходячими ранеными теперь разбирались снаружи, а это место предназначалось для искалеченных и истерзанных.
«Для умирающих», — дополнил он сам себя.
Здесь каждый разговаривал на языке собственной боли. Одни стонали, не умолкая. Другие кричали, требовали помощи, пощады, воды, звали своих матерей. Кто-то кашлял, хрипел и сплёвывал кровью. Кто-то испускал последний вздох.
«Только мёртвые молчат».
Мёртвых здесь было множество. Время от времени, трупы с болтающимися конечностями вытаскивали наружу, чтобы завернуть в дешёвые саваны и уложить в штабель возле задней стены. Благородных рыцарей закапывали в земле, роя для них могилы и даже подписывая.
«Всё согласно правилам и церемониям. Помазанный рыцарь был достоин хотя бы такой мелочи. Вот только ямы копали общие, чтобы вмещали сразу по дюжине тел».
Простых солдат же попросту сжигали.
«В соответствии с общепринятыми законами войны, а также распоряжением «Небесного Клинка», который и вовсе требовал сожжения для всех, но пока ещё благородные сопротивляются таким нововведениям. Ничего, и они, со временем, проникнуться…»
Трупы сжигали наверху, на каменных крышах брошенных домов, чтобы жирный дым сносило в сторону Речных земель. Дождь, конечно, мешал огню, но от него спасали простенькие навесы.
«Можно только надеяться, что дым летит прямо в морды королевским войскам. Последнее оскорбление, которое мы можем им нанести».
Бейро неспешно направлялся по просторному залу, заполненному голосами чужих страданий, осматривался вокруг, одновременно вглядываясь в лица раненых. Здесь были как люди из гарнизона крепости, так и войска, пришедшие вместе с «Небесным Клинком». Все вперемешку.
«В Новиграде, да и на всём Западе в целом, собралось множество наций и народностей. Теперь все они защищают свой дом. Все объединились против короля и теперь умирают вместе, бок о бок, на равных. Эта картина могла бы согреть мне сердце, если бы оно не привыкло к подобным сценам за годы службы. Слишком много грязи, крови и смертей повидал я на своём веку. Что же видел сам господин?»
Краем глаза Бейро заметил нескольких собственных стражников, которые шли за ним на некотором расстоянии, обшаривая взглядом окружающее пространство.
«Бдительные тени следят, чтобы вражеские лазутчики не проломили мне голову в качестве награды за службу «Небесному Клинку» и собственные успехи в обороне замка».
Небольшое пространство в задней части храма было отгорожено занавеской — там делали операции раненым.
«Насколько местные целители вообще способны делать операции. Рубить и кромсать ножом, да пилой, отхватывать ноги по колено, руки по плечо…»
Самые громкие вопли доносились именно оттуда, из-за этой грязной занавески. Отчаянные рыдания и стенания.
«Так же кроваво, как по ту сторону городских стен».
Через щёлку между занавесками Бейро увидел за работой мейстера Уолгрэма. Его некогда белые одежды давно стали бурыми. Прищурившись, он всматривался в распластанную перед ним влажную плоть, кромсая её ножом.
«Кажется, там обрубок ноги?»
Голос раненого захрипел и стих.
— Умер, — коротко бросил мужчина, отложил нож на стол и вытер окровавленные руки тряпкой. — Несите следующего.
Он отодвинул занавеску и выбрался наружу. Его взгляд упал на Бейро.
— Ага! Вот и причина всех наших несчастий! Пришли, чтобы растравить своё чувство вины, командующий?
— «Причина несчастий»? — изогнул брови Бейро. — Давно уже так никто мне не говорил. Особенно в лицо.
Мейстер лишь отмахнулся.
— Я слишком устал, чтобы прятать свои чувства. Знаете ли, командир, согласившись стать мейстером в этом замке, я лишь хотел следить за здоровьем солдат, а никак не рубить их на части, надеясь спасти хоть кого-то. Если лорд Моустас и Его Величество разошлись во мнении, то сразились бы один на один, а не играли в кайвассу человеческими жизнями.
Бейро покачал головой.
— Если бы ты не был так нам нужен, лекарь, то я казнил бы тебя на месте.
— Вы делаете моим навыкам честь своими словами! Но разве я не прав? Неужели в душе ничего не ёкает, когда вы смотрите на это кладбище, временно живых ребят? Посмотрите, раз уж пришли! — махнул Уолгрэм руками.
— Надеетесь вызвать у меня чувство вины? — усмехнулся его собеседник. — Интересный вопрос! Раз вы просите осмотреться, то так и быть, я сделаю это.
Бейро ещё раз цепко и пристально оглядел лазарет. Его глаза прикидывали шансы выживания у людей, на которых он обращал внимание. Он думал, сколько из них ещё смогут встать, чтобы помочь удержать «Золотой Коготь». Во славу «Небесного Клинка»!
— И что вы видите? — заинтересованно спросил мейстер.
«Хороший вопрос. Что я вижу?»
Бейро опустил взгляд на молодого парня, лежавшего на грязной соломе возле стены, между двумя другими. Его лицо покрывала восковая бледность, глаза остекленели, губы быстро шевелились, бормоча бессвязные слова или молитвы. У него была отнята нога выше колена, обрубок завёрнут в пропитавшиеся кровью тряпки, бедро туго перетянуто ремнём.
«Каковы его шансы выжить? Ничтожны. Свои последние несколько часов он проведёт в мучениях и грязи, слушая стоны товарищей. Молодая жизнь, угасшая задолго до срока… И так далее, и тому подобное».
Командир приподнял брови. Он не чувствовал ничего, кроме лёгкого отвращения — словно вместо умирающего, перед ним лежала куча мусора. Этот солдат уже не сможет принести им пользу.
— Я не испытываю чувства вины, — ответил Бейро.
Уолгрэм взглянул на свои окровавленные руки.
— В таком случае, наш Бог воистину благословил вас, — пробормотал он. — Не все обладают такой выдержкой.
— Ну, не знаю. Местный гарнизон хорошо сражается. Не сильно уступает ветеранам «Небесного Клинка».
— «Хорошо сражается»? Хорошо умирает, вы имеете в виду, — изогнул бровь мужчина.
В спёртом воздухе зазвучал резкий смех Бейро.
— Бросьте! Нет такого понятия, как «хорошо умирать»! — Он оглянулся на бесконечные ряды раненых. — И вы, как никто другой, уже должны были это усвоить.
Уолгрэм не стал смеяться.
— Вы пришли узнать о состоянии сира Бруна? — спросил он.
— Так и есть, — кивнул командир.
— Он мёртв, — коротко ответил мейстер. — Тело уже должны были отнести к общей куче знатных людей, чтобы закопать по утру.
— Вот как, — почесал мужчина небритую щетину, до которой никак не доходили руки. — Значит так захотел Бог, — осветил он себя его знаменем.
Уолгрэм вздохнул и покачал головой.
— Сколько ещё мы продержимся, как вы думаете? — спросил лекарь у Бейро.
— Что-то вы упали духом, мейстер. Героические битвы до последней капли крови привлекательны в теории, а не в реальности, не так ли? Как и многое в этом мире.
«А ведь когда-то я был столь же наивен. Лет тридцать назад. Или уже сорок? За возрастом стало трудно следить, когда молодость возвращается на второй или третий раз. Но моя служба нужна Богу, а значит ещё рано уходить в иной мир».
— Спасибо за вашу заботу о моём духе, командующий, однако я привык к разочарованиям. И поверьте мне, справлюсь с этим. Однако же, мой вопрос остался без ответа: как долго мы ещё продержимся?
— Если следующие выстрелы катапульт врага не будут начинены Диким огнём, который спалит склады с нашими припасами; если королевские прихвостни не пробьют брешь в наших стенах; если мы будем стоять плечом к плечу и не терять головы, то продержимся ещё много недель.
— И чего мы дождёмся? — скрестил Уолгрэм руки на груди.
Бейро помедлил.
«В самом деле, чего?»
— «Небесный Клинок» сумеет сокрушить врага. Либо войска короля окончательно падут духом от мора, который гуляет среди их рядов.
— Ха! — фыркнул лекарь. — Они своему королю жопу готовы целовать! Так что, раз он сказал: необходимо взять «Золотой Коготь», так уже не отступится от своего слова. А что по поводу нашего господина и повелителя, так тоже ведь всё понятно. Он нанесёт удар по королю тогда, когда о нас обломят зубы его войска, чтобы суметь красиво и пафосно разбить его усталую армию.
Бейро сжал зубы. Ему хотелось выбить всю дурь из этого мейстера, но останавливало мужчину два фактора: первое — это лучший целитель в замке, второе — в чём-то он был прав. «Небесный Клинок» вполне может, умеет и практикует тактику «наживки», а также не гнушается жертв. Впрочем, последнее применяет любой мало-мальски опытный военачальник.
Единственное, что раздражало «правую руку» Бога, так это то, что он сам был в неведении относительно планов своего владыки, причём возможно именно в качестве наживки мужчина здесь и находился. А умирать Бейро не желал. Во всяком случае вот так.
— Тогда нам остаётся надеяться, что «Небесный Клинок» передумает и разгромит короля сам. В таком случае он вернётся к «Золотому Когтю» и снимет осаду, — ответил Бейро.
«Напрасная надежда. Наш Бог не любит менять успешные планы. Разве что переиграть их, дабы уменьшить свои потери. Но сейчас не тот момент, когда стоит переживать о пешках. Может, потому «Небесный Клинок» и отправил сюда именно меня? Как одного из самых опытных и умелых полководцев, после него самого? Чтобы я удержал этот кусок камня?»
— И когда нам ожидать снятия осады? — поступил новый, неприятный вопрос.
«Когда звёзды погаснут? Когда небо упадёт на землю? Когда девки отрастят члены и будут трахать мужиков в задницы?»
— Если бы я знал ответы на все вопросы, то меня, а не нашего господина, называли бы Великим Пророком! — отрезал раздражённый Бейро. — Может быть, вам стоит получше молиться о божественной помощи? «Небесный Клинок» зачастую преподносит чудеса. Но кроме него есть и Семеро. Возможно, Отец направит нам мощную волну, которая смоет всех лоялистов из-под наших стен? Это придётся очень кстати! Кроме того, нам ведь уже помогают дожди и лихорадка у врага? Что мешает чудесам продолжать случаться?
Уолгрэм медленно кивнул.
— Наверное, нам обоим надо молиться. Но боюсь, у нас больше шансов дождаться помощи от Семерых, чем от «Небесного Клинка». Сколько уже времени длятся его манёвры против короля? Быть может, со стороны кажется, что он выигрывает, но находясь, скажем так, «изнутри проблемы», ситуация видится иначе.
Мимо пронесли носилки со стонущим солдатом, из живота которого торчала стрела.
— Я должен идти, — мейстер вернулся в операционную. Занавеска за его спиной опустилась.
Бейро хмуро посмотрел ему вслед.
«Вот так и рождаются сомнения. Орис постепенно затягивает петлю вокруг замка. Наша гибель приближается, и все это видят. Мы странно относимся к смерти. Когда она далеко, мы над ней смеёмся, но чем она ближе, тем страшнее. Стоит ей подойти вплотную — не смеётся уже никто. «Золотой Коготь» наполнен страхом, и теперь сомнения будут расти. Рано или поздно кто-нибудь попытается предать господина, попытавшись сдать замок королю, хотя бы для того, чтобы просто спасти свою жизнь. Вполне возможно, что сначала предатели избавятся от меня — человека, который так долго и настойчиво мешает врагам заполучить своё».
Внезапно он ощутил чью-то руку на плече и резко развернулся.
«Так задумался, что перестал отслеживать обстановку вокруг!»
От неожиданности и своего внезапного разворота, командующий чуть не наступил на хрипящего на полу бойца с перебинтованным лицом, но смог удержать равновесие.
За его спиной стоял мрачный Берик.
— Неведомый тебя подери! — Бейро раздражённо закусил губу. — Тебя не учили, что не стоит подкрадываться к людям исподтишка?
«Ненавижу, когда кто-то вот так поступает!», — уже второй раз за последнее время подумал командующий.
— Наоборот, меня учили именно подкрадываться, — тень улыбки едва уловимо коснулась лица Берика. — Мне нужно поговорить с тобой.
— Так говори! Только больше не делай вот так вот, — сделал мужчина неопределённый жест рукой.
Инквизитор окинул взглядом лазарет.
— Не здесь. Наедине.
— Ох, да брось уже! — ехидно хмыкнул Бейро. — Что такого ты можешь мне сказать, чего нельзя произносить посреди храма с умирающими героями?
— Узнаешь, когда мы окажемся снаружи.
«Предательство? Нет… на инквизитора не похоже. Да и ближний круг господина… Этот человек, знает он об этом или нет, был проверен на десятки раз. В его преданности не стоит сомневаться, если конечно… это не приказ самого «Небесного Клинка». Тогда это может быть что угодно».
Бейро поднял руку, давая знак своей незримой страже, и воины скрылись в тени. Мужчина зашагал следом за Бериком, обходя стонущих раненых. Они вышли через заднюю дверь наружу, на влажный воздух. Острый запах пота сменился острым запахом гари, к которому примешивалось что-то ещё…
Оба сразу нацепили капюшоны, спасаясь от воды, которая лилась на них с неба.
Вытянутые, ромбовидные фигуры, закутанные в грубую серую материю с пятнами крови, были сложены вдоль стены храма в штабель высотой по плечо. Тут был целый склад. Покойники мокли под дождём, терпеливо ожидая погребения.
«Хороший урожай сегодняшнего утра. А ведь это лишь рыцари и знать! Какое отличное зловещее местечко, как раз для приятной беседы. Едва ли найдёшь лучшее».
— Решил приватно обсудить осаду? — усмехнулся Бейро. — Это правильно, я не раз бывал по обе её стороны. Сейчас, как по мне, излишне много шума и воды. Но может остальным такое даже нравится. Например ублюдкам из Королевских земель. О, уверен, им живётся даже «лучше», чем нам…
— Я подслушал ваш разговор, — оборвал его Берик. — Уолгрэм был излишне резок, даже для столь незаменимого человека. Его нельзя оставлять в живых.
— Что? — переспросил Бейро, выигрывая время на обдумывание ответа.
«Тут нужно пройти аккуратно».
— Мейстер Уолгрэм. Его слова, которые тот так гордо произносил. И это тебе, главнокомандующему. Что же он ежедневно рассказывает всем остальным? Командирам отрядов, которые приходят навещать раненых? Встающим в строй солдатам? Даже собственным слугам и помощникам? Это разлагает дисциплину. Мы теряем больше, чем получаем. Демонстративная казнь и бросок тела через катапульту прямо за стены, в сторону так горячо любимого им короля Ориса, будет лучшим решением, которое можно придумать.
— Ах, болтливый мейстер… — проворчал Бейро, — в чём-то ты, безусловно прав, Берик. Его слова негативно отражаются на боевом духе. Вот только неужто ты и вправду считаешь, что он думает так один? Пусть остальные и молчат, но многие мыслят в эту же сторону. Думают, что наш Бог бросил их. Оставил тут умирать. Не буду говорить, что не понимаю их, но пойми и сам: мир не делится на фанатиков и еретиков. Это… нечто серое.
— «Нечто серое», — медленно и чуть ли не по буквам повторил Шторм. — Я не лезу в командование, так как мало в нём понимаю, но почему же каждый упорно стремится лезть в дела веры? Уолгрэм ещё не богохульник, но на опасной и очень близкой к этому дорожке…
— В некоторых случаях, инквизитор, — прервал его командующий, — мы вынуждены играть теми картами, которые нам сдали. Неужто ты всерьёз веришь, что казнив мейстера, сумеем поднять боевой дух солдат? Да наоборот же! Узнав, что теперь ещё и некому будет их лечить, шанс на бунт вырастет многократно! Причём даже у истинно верующих! Они, — тыкает Бейро пальцем прямо в грудь Берика, — будут ненавидеть не «Небесного Клинка», а нас!
— А если он просто исчезнет? — изменил свои планы инквизитор. — Как говорится: во время войны все средства хороши, так может хотя бы тайно…?
Командующий тяжко вздохнул.
— Забавно: чем ближе тот день, когда враги прорвутся в крепость и перережут здесь всё живое, тем меньше я беспокоюсь по поводу возможной ереси… Да, мы можем сделать это тайно и даже перенаправить волну людского гнева на наших противников. Но я против. Уолгрэм просто ворчливый старик, которому нет особого дела ни до истинного Бога, ни до остальной религии.
— И мы продолжим восхвалять господина нашего теми же устами, которые даровали возможность этому человеку продолжать нести свою ненависть?
— Да, — просто ответил на это Бейро, — и лишь после того, как победим короля, ты сможешь взять его за задницу и применить всё своё мастерство.
— Что же, приоритет у нас сейчас — именно сохранение замка, — пожал плечами Берик. — А потому мне ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Однако, как написано в священных книгах господина нашего: «Если даже разрушится земной наш дом, у нас будет жилище от Бога, дом не рукотворный, а вечно сущий на небесах».
— Но попадать туда раньше времени всё-таки не стоит, — хлопнул Бейро его по плечу.
— И тем не менее, я напишу об этой ситуации «Небесному Клинку», — Шторм упрямо поджал губы. — Расписать твоё мнение по поводу этого мейстера?
— Моё? — приподнял командующий брови. — Можешь отписать, что я самолично убью его, когда всё закончится. Напиши, что он, считай, уже мёртв.
«Напиши ему, что мы все мертвы».
Армия короля, взгляд со стороны
День за днём трубы лорда Фаулера пели на высоких холмах, созывая войска строиться и готовиться к новому штурму, ибо мятежники с достойной уважения стойкостью отбивали все атаки на свои могучие укрепления.
Несмотря на начавшийся голод из-за проблемы с провиантом, который просто гнил, не успевая даже быть приготовленным, а также болезнью, забирающей все их силы, «Старый Ястреб» был убеждён, что у его противников дела обстоят ещё хуже.
— Их силы на исходе! — ежедневно, на собраниях лордов и командиров, утверждал он. — Я чувствую, уже следующий штурм позволит нам захватить эту крепость!
И снова измождённые войска Простора, Дорна, Речных и Королевских земель, стреляли из катапульт огромными камнями или горшками с кипящей смолой, вновь шли их люди на штурм замка, прикрываясь щитами от ливня стрел, что временами заслонял небо. Вновь месили густую, маслянистую грязь под ногами и день за днём отступали, не в силах сломить вражеское сопротивление.
Даже проклиная врагов, лоялисты не могли не изумляться их отчаянной ярости. Дважды Бейро, командующий гарнизоном замка, устраивал дерзкие вылазки на изрытую следами копыт равнину: один раз он захватил окопы сапёров и обрушил проложенные ими туннели, а второй — прорвался за сделанные кое-как земляные валы и разграбил стоящий на отшибе лагерь. Всем было очевидно, что без подкрепления мятежники обречены, и однако же они продолжали сражаться, как будто не знали этого.
И от этого их странная уверенность передавалась остальным, отчего голодные и мучимые мором солдаты короля лишь больше отчаивались. Они переставали верить своим командирам, которые раз за разом гнали их на «последний» штурм, они перестали верить их обещаниям о сытном пайке и уже идущем подкреплении. Воины не видели этого, зато видели, как тысячи трупов их товарищей гниют под дождём на подступах к «Золотому Когтю», видели, как их лагерь захлёбывается в дерьме от мерзкой болезни, видели, как всё снаряжение и еда приходит в негодность от потоков воды, извергаемых небом.
«Это оттого, что мы сражаемся против «Небесного Клинка», — ходили шепотки по лагерю, особенно среди черни, которая видела связь между прозвищем лорда и гневающейся погодой.
Вот только дождь был единственным, кто хоть как-то помогал против запаха. Кровавый понос гулял по всей армии осаждающих. Многие — и в их числе даже высокие лорды-знаменосцы, ещё медлили на пороге смерти, получая лучшее лечение, которое было только возможно в их ситуации, а другие, менее богатые и знатные, в конце концов перешагнули его. Когда пламя поглотило лорда Кристона Толанда, дорнийского лорда, его прославленные лучники принялись стрелять через стену несокрушимой крепости горящими стрелами, пытаясь выместить свою злость и охвативший гнев. Удачно брошенный камень из катапульт мятежников разбил их ряды, разбросав безжизненными куклами по всей равнине.
И всё-таки, умирая сотнями и тысячами, среди них выживали десятки, которые перебарывали свою болезнь, измученными истуканами выбираясь из палаток и отмываясь в холодной, ледяной воде. Но даже выжившие не находили покоя. Угроза голода нависла над армией. Королевские фуражиры не могли добыть нужное количество пищи, а длинные логистические пути, несмотря на все старания, привозили лишь гниль и плесень.
— Очень плохая погода, сиры! — изо всех сил оправдывались они. — Почти две недели пути через такой-то ливень! Переждать бы надо, не гневить богов…
Даже многомудрые мейстеры, такие как Эброз, не могли припомнить столь яростных проявлений непогоды, говоря лишь, что сие есть последствия длинного лета.
— Сильная жара, стоящая годами, накопила влагу, — рассказывал старик. — Но такой ливень не может длиться долго. Помяните моё слово, уверен, через неделю-две всё прекратится.
Но у осаждающих не было этого времени. Они не могли держаться под замком неделями, ожидая, что ливень закончится и их дела наладятся. Не могли и отступить. Слишком большие были понесены потери, чтобы надеяться на повторный штурм в другом месте. Если они отступят, то не только потерпят поражение, но и подставят спину.
Голодающие принялись подъедать всё, что было возможно. Искали птиц и их яйца; отряды рисковали идти в горы, через узкие и опасные тропки; забивали лагерных собак, котов и даже крыс. Лорды и рыцари, из тех что победнее, стали вскрывать вены породистым скакунам. Многие отряды кидали жребий, определяя, кому придётся забить своего коня. Те, у кого коней не было, копались в земле, выискивая съедобные клубни. Они варили размоченные ветки и простую, сорную траву, чтобы заглушить мучительное безумие, терзающее желудки. Кожу — с сёдел, брони, и вообще отовсюду, откуда только удавалось её отодрать — тоже варили и ели. Многие вновь принялись дезертировать, иногда целыми отрядами, просто чтобы добраться до хоть каких-то деревень и найти пропитание. Речные земли подверглись атакам банд мародёров, отколовшихся от войска.
Когда раздавался звук горна, собирающего людей в атаку, то на многих доспехи болтались, потому что ремешки и застежки очутились в каком-нибудь горшке. Измождённые люди бродили по лагерю в поисках съестного; лица их были пусты, а движения медлительны, словно они шли сквозь песок. Поговаривали, будто некоторые пируют жирными трупами погибших при штурме или от болезни, либо убивают в глухой ночи, чтобы унять безумный голод.
От отвратительных условий проживания, сырости, голода и болезней, многие солдаты, особенно из черни и простого ополчения, начали терять зубы и волосы. У некоторых на теле начали высыпать отвратительного вида гнойные фурункулы. Почти поголовно бойцы страдали от колик и поноса, что ещё больше усугубляло положение. Во многих местах лагеря можно было увидеть воинов, что ходили без штанов, погрязнув в своей деградации.
Всё это время среди людей поднимались опасные речи и росло напряжение по теме «Небесного Клинка» и его божественной силы. Наказания за своё дерзкое нападение, кара, что обрушилась на их головы. Множество людей восхваляло его и столь же большое количество осуждало. Споры между сторонами конфликта с каждым днём всё усиливались. Ругань шла не только среди простолюдинов, но и у знати. На заседаниях совета, у Фаулера, без устали заводили разговоры о лорде Моустасе и его божественной природе. Какие-то представители знати утверждали, что он ложный Бог, который обманом создал себе культ веры, а другие сомневались в их словах и даже короле.
Лишь тяжёлая ситуация не давала «Старому Ястребу» публично и жестоко наказать последних. Ведь мало того, что у них была большая поддержка, так таким темпом можно и вовсе обескровить собственное войско! А людей и так осталось немного. Да и сам Фаулер не был королём Орисом, чтобы умудряться совершать подобные поступки и не получить за них соответствующий ответ. Он здраво опасался чрезмерно давить на своих оппонентов, а когда группа фанатиков «Небесного Клинка» подожгла его палатку, перебив часть стражи и слуг, так и вовсе ходил в окружении элитной гвардии.
А потому никто не смел ничего предпринимать, чтобы раз и навсегда закрыть рты тех, кто восхвалял западного Бога. Лордам было довольно и того, что эти люди сражались против войск Моустаса. Как утверждал сам Фаулер: «Они могут говорить что угодно, главное — чтобы делали, как прикажут».
Тем не менее, последователи «истинного Бога» достигали числа в десятки тысяч, хоть и представителей знати среди них было не так много. И всё же, они были. Это рыцари и лорды, которые так или иначе сталкивались с чудесами Арвинда Моустаса, слушали его проповеди, были свидетелями исцеления людей от прикосновения его рук или факта «наказания» колдунов, когда магия покидала их проклятые тела.
Неоднократно среди лоялистов вспыхивали раздоры и мятежи. Впервые мечи королевских войск пролили кровь своих же союзников. Рыцари отрекались от лордов. Брат отказывался от брата. Соратники восставали друг на друга. Лишь Верховным Лордам удавалось хоть как-то сдерживать людей.
И тем не менее, когда раздавалось пение труб, войска собирались и строились, забывая о вражде. Как бы не было тяжело, как бы не ослабли их тело и дух, они стряхивали с себя апатию болезни и сражались с жаром, знакомым лишь тем, кто забывал о ценности собственной жизни. А мятежникам казалось, будто бы под потоком дождя и воды их штурмуют самые настоящие мертвецы: худые, измождённые тела, горящие гневом глаза и странная, жестокая ярость, которая заставляла снова и снова брать оружие, бросаясь в безнадёжный бой.
Среди осаждённых начали ходить слухи о проклятых душах, о том, что армия короля уже погибла, но до сих пор продолжает сражаться, ибо столь сильна была ненависть их воинов.
Слово «Золотой Коготь» поменял своё значение. Теперь замок сделался именем страдания. Казалось, будто сами стены стонут и молят о пощаде.