Не опуская взгляда. Глава 51
— Спокойно, Лонгботтом. Просто мешай, и не делай лишних движений.
Пухлый гриффиндорец отчаянно вцепился в ложку и мешал так, словно боялся содержимого котла. Гринграсс следила за его движениями с четким пониманием, что из Невилла Лонгботтома зельевара не выйдет до тех пор, пока он не прекратит дрожать перед неудачами.
Точнее, перед перспективой неудач.
— Что, учитель из тебя не ахти? — съязвил прошедший мимо Уизли.
Гринграсс промолчала, красноречиво глянув на зеленоватые руки, покрытые противоожоговой мазью — результат нарушения рыжим техники безопасности полчаса назад.
— Разве кто-то из нас претендует быть учителем? — по большой аудитории, сейчас обставленной как класс зельеварения, эхом прокатился голос Поттера.
Вроде бы спокойное замечание, вроде бы сказано мимолетно, но Дафна отчетливо услышала в этом вызов. И напоминание.
Уизли тоже. Рыжий, конечно, ленив и едва шевелился без постоянного стимула, но не полный идиот. Только фыркнул презрительно.
Не только Рональд питал к ней жгучую неприязнь, но мог лишь язвить. Харальд Поттер не уставал напоминать им, что они собирались вместе только для самоподготовки. Никакой политики, никакой межфакультетской борьбы и тем более никакой личной неприязни.
«Клуб Поттера», как это называли другие студенты, и раньше был довольно популярным местом, а во время летней сессии собрал больше половины всего первого курса. Хоть их подготовка и позиционировалась как дело сугубо добровольное и лишенное какой-то структуры, все прекрасно знали, кто здесь главный.
Признаться, Дафна Гринграсс не понимала, что на уме у Харальда Поттера. Его поступки порой совершенно лишены внятной логики! Вот зачем ему тратить драгоценное время на одноклассников? Они для него лишь балласт! Вербовать сторонников можно и другими, не менее эффективными методами (тем более, что Поттер о них знал и пользовался). Так почему?
Желал поделиться знаниями? Ага, как же. Попробуй, подойди к Поттеру вне этого клуба! Даже если удастся где-то выловить рейвенкловца, заработавшего прозвище «Призрак» за свою манеру постоянно появляться и исчезать, далеко не факт, что он просто выслушает. Харальд терпеть не мог, когда его «отрывали от дел».
Тем более было странно то, что Харальд спокойно принимал ее присутствие здесь. Между их семьями отношения, мягко скажем, напряженные. Что бы ни говорили вслух в подобных собраниях, политика и личные неприязни играли там очень важную роль.
Дафну сюда притащила Трейси, которая воспользовалась не прозвучавшим вслух, но отчетливым приглашением Поттера. Причем тащила в буквальном смысле за руку, до последнего загадочно ухмыляясь в ответ на все прямые вопросы.
Сама Гринграсс ни за что не пришла бы сюда по своей воле. Не после того, как лорд Харальд Поттер обрушился на ее семью и остановился в шаге от того, чтобы уничтожить их. Кто-то мог сказать, что людям Поттера просто не хватило сил. Вот только эффект был таков, что Дафна не сомневалась в собственном заключении: нападение на ее семью — демонстрация грубой разрушительной мощи семьи Поттер. Если раньше и в гостиной Слизерина, и в подслушанных разговорах слышались тезисы в духе “Поттер — выскочка, раздавить его не составит труда”, то теперь об этом не заикались вообще.
Зато говорили о другом. Самой популярной темой обсуждений было «Одна из трех самых могущественных семей Британии пала». Ее семья. Лорд Гринграсс потерял больше половины фамильных предприятий и лишился всех акций “Advanced Defense Systems”, потратив большую часть золота на собственное исцеление. Фермы и плантации разгромлены, и на фоне мощного оттока кадров поправить положение не представлялось возможным. Причем ушли не только стаи оборотней, закабаленные контрактами и взятые под контроль наемниками. Многие ценные специалисты утекли буквально сквозь пальцы.
Мать потеряла обоих охранников-любовников, потерпела унизительное поражение и три недели приходила в себя после того, как была вынуждена спасать жизнь своему законному супругу. Злобная и мстительная, как сотня баньши, эта женщина заперлась в поместье и лелеяла планы расплаты.
Но хуже всех пришлось брату. Бернарда похитили буквально из Хогсмида, так, что даже Дамблдор не сумел отследить его по горячим следам. Похитители прекрасно подготовились и через несколько часов вернули изувеченный и морально сломленный кусок мяса. Бернарда вылечили, вернули ему руку, на что ушло полтора месяца, но брат, несмотря на внешнюю бодрость и пару успешных дуэлей, пребывал в подавленном состоянии до сих пор.
Самой Дафне тоже досталось. Дважды на нее нападали в школе. Один раз прокляли всерьез, на двое суток уложив в больничную койку. Второй раз ограничились парочкой неприятных, но легко снимаемых проклятий. И это, признаться, выбивало из колеи.
Нет сомнений: за этим стоял Поттер. Но почему он поступил так мягко? Как-то… формально, что ли? И это при том, что в их семью Уолтер Арчер вцепился с ярчайшим энтузиазмом, уничтожая буквально все, до чего мог дотянуться. К счастью, граф Арчер был вынужден действовать строго в рамках приличий и публично отстраниться от насильственных методов. Нет, семью Поттер тоже потрепали. Бюрократы, натравленные отцом, устраивали проверки, цеплялись по малейшему надуманному поводу и всячески трепали нервы, но Арчер чуть ли не открыто над ними насмехался.
Желаете досмотреть мэнор? Пожалуйста. Цеха? Вот, уважаемые, вся необходимая документация. Что до ваших требований… а на каком основании? Ах, закон? Он принят вчера и вступит в силу через полтора месяца, тогда и приходите. И так далее, и тому подобное.
Откуда Дафна это все знала? Брат расклеился настолько, что ей пришлось взять в свои руки все дела в школе, включая контроль потоков информации. То, что она узнавала, то, чем она занималась, наводило на размышления.
Безопасность Дафны и ее подруг теперь зависела только от слизеринки. И если Пэнси и Трейси прикрывали старшие братья, то Бернард оказался слаб, это видели все. Лорд Гринграсс попал в зависимость от лорда Малфоя, заплатив за свою жизнь не только доходами, но и сестрой Дафны, Асторией.
В свете всего этого подняли головы прогрессоры и либералы, стали все больше наглеть министерские, да и со стороны «светлых» семей начались нездоровые шевеления. Их коалиция, прежде незыблемая и неуязвимая, внезапно получила удар в самое сердце. А все почему?
Потому что ее брату вздумалось утвердить себя в глазах деда. Последний, кстати, отвернулся от них. Конечно, семья не держала бастарда в курсе событий, но Дафна понимала: не будь дет в гневе, он отсыпал бы лорду Гринграссу очередную подачку, чтобы сохранить силы британской прислуги.
Да. Они — не более чем прислуга для деда. Он сбагрил на острова нелюбимую дочь и использовал семью Гринграсс как один из многих инструментов французской политики. И тем не менее, дедушка всегда был против убийства Харальда Поттера. Теперь Дафна понимала, почему. Не из человеколюбия, а просто потому, что их семья задрала нос выше, чем могла себе позволить — и очень больно упала.
Девочка не хотела так жить. Если раньше ей было все равно, то теперь появилось желание сделать хоть что-то значимое. Что-то, что оставит след в истории. Что-то настоящее.
Гринграсс украдкой взглянула на Поттера. Парень аккуратно нарезал зелья, периодически останавливаясь и морщась. В эти моменты его правая рука замирала и выглядела так, словно мальчик усилием воли подавлял судороги. От ауры — яркой и сильной — постоянно веяло усталостью и какими-то нездоровыми эманациями, похожими на не до конца снятые проклятия. Причем каждый раз эманации различались, словно его проклинали по пять раз на дню, и столько же раз Поттер эти проклятия пытался снимать. Не исключено, даже очень вероятно, учитывая характер маменьки.
Внешне Харальд тоже выглядел не лучшим образом, хотя вряд ли кто-то это замечал. Осанка и движения такие, словно каждый день его от души избивали и кое-как лечили. По ауре ничего не прочитать, астральное тело тем более закрыто, но в ментальной сфере Гринграсс отчетливо слышала боль, травмы и усталость. Так было постоянно, и во время сессии стало только хуже.
Есть ли у него хроноворот? Где и как он тренировался? Чем он вообще занимался? И главный вопрос: зачем Харальд Поттер так над собой измывался?
Произошедшее заставило ее глядеть на рейвенкловца под другим углом. То, как он вел себя, как держал, как разговаривал…
Все чаще Дафна приходила к выводу, что Харальд Поттер просто делал, что хотел. Это вызывало интерес и желание понять его, но в свете всего происходящего Гринграсс приняла для себя решение держаться от Харальда Поттера подальше.
Было несложно, ведь после возвращения из Мунго мальчик основательно притих. Почти не показывался в библиотеке, в гостиной факультета бывал только проходом, даже в Большом Зале появлялся только на завтрак, и то раз в два-три дня. Классы для самоподготовки не бронировал вообще, со старшекурсниками прекратил заниматься вообще. Даже с Нимфадорой Тонкс не пересекался.
Бежал от неприятностей? Нет, вряд ли. Скорее Поттер нашел какой-то другой способ развиваться избегая внимания со стороны недоброжелателей. Способ, который больше не требовал от него бронировать учебные аудитории или искать партнеров среди старшекурсников. Способ довольно травматичный и болезненный, но не слишком, раз мальчик справлялся сам, без обращений в Больничное Крыло.
Нашумевшая расправа над Яксли говорила сама за себя. Эмилии хватило глупости открыто напасть на Поттера, причем сделать это в такой оскорбительной манере, что оправдаться не вышло никак. Возможно, Яксли полагала себя великим мастером боя на оружии, возможно, полагала Поттера сосунком. Возможно, что все вместе.
Рейвенкловец вел себя почеркнуто спокойно и сдержанно. Даже когда на него напали, он СДЕРЖИВАЛСЯ, чем еще больше унизил своих противников… и продемонстрировал виртуозный телекинез. Из-за этого происшествия декан намертво сцепился с профессором Флитвиком, и дело самую малость не дошло до поединка.
Поттер же в тот же день повторно столкнулся с Яксли. Подробности неизвестны. Выглядело все так, будто униженная и раздосадованная провалом публичной расправы Эмилия решила напасть на Поттера сразу после того, как их мягко выставили из кабинета директора. Яксли попала в больничное крыло, и вечером следующего дня Харальд пришел в гостиную Слизерина и вернул ей палочку, обставив это чем-то средним между милостыней и подачкой. И все было сделано молча.
Это происшествие окончательно обрушило репутацию Яксли. Даже ее очень близкие друзья — и те стали избегать девушку. Сеньор Джироламо выгнал всех пятерых из клуба фехтования, запретив остальным упражняться с ними. Эмилия потеряла полторы сотни рейтинговых баллов, до конца учебы вылетев за пределы двадцатки лучших студентов школы, а в ее личном деле появилась запись об этом происшествии.
Чем закончилась ссора декана и Флитвика знали только декан и Флитвик, но многие разглядели некоторую помятость профессора Снейпа и мрачное удовлетворение на лице полугоблина. Дафна же разглядела на лице декана Рейвенкло только мрачное раздражение и была склонна думать, что некоторые ее собратья-слизеринцы надумали себе лишнего. Сцепись двое деканов всерьез… схватку двух магов такого уровня так просто не спрятать, да и вряд ли профессор Снейп одолел бы профессора Флитвика.
Насколько Гринграсс знала, для Поттера эта история официально не закончилась ничем. Неофициально он положил еще один кирпичик к своей репутации.
К своему стыду, Дафна чуть было не пропустила момент, когда в их класс без стука вошли трое ее однокурсников: Драко Малфой в сопровождении своего антуража.
Поттер даже не повернулся. Сейчас он стоял полубоком к двери, опираясь руками на стол и что-то шепотом обсуждая с Бутом. Правый локоть чуть-чуть подрагивал, да и спина слегка деревянная. Ему больно, но Поттер старательно это скрывал ото всех. Когда в класс ворвался Малфой, рейвпенкловец внешне он никак не переменился, но словно затвердевшая ментальная сфера дала понять: Харальд ничего не выпускал из виду.
Малфой остановился и с хозяйским видом огляделся.
— Так вот что здесь происходит, — протянул слизеринец с легкой снисходительностью. — Можно мне… присоединиться?
Работа прекратилась. Взгляды скрестились сначала на Малфое, потом — на Поттере. Харальд чуть вздохнул, выпрямился и развернулся к двери. Лицо спокойное, даже слегка расслабленное, взгляд малость отстраненный. С минуту он мерил глазами незваных гостей, после чего разлепил губы:
— Добрый вечер. Можно выйти за дверь, постучаться и попросить разрешения войти.
Взгляды столкнулись. От Малфоя ощутимо повеяло силой и уверенностью, на губы выползла недобрая усмешка:
— Ты что, выгоняешь меня?
— Напоминаю о воспитании, — твердый ответ. — Если до тебя не дошло — здесь студенты готовятся к экзаменам, а ты своим присутствием и поведением мешаешь им.
Ухмылка Драко стала резче:
— Я просто заглянул посмотреть, стоит ли ваше общество моего времени. Похоже, что не стоит.
Поттер степенно кивнул, явно набравшись у Дамблдора:
— В свою очередь ты ярко демонстрируешь, что не достоин какого бы то ни было воспитанного общества. Поэтому я буду говорить так, чтобы невоспитанное быдло поняло и осознало.
Ухмылка сползла с лица Малфоя, уступив место… гневу.
— Да как ты смеешь… — прошипел слизеринец в лучших традициях Снейпа, но даже на сотую часть не так внушительно.
— Забирай своих горилл и угребывай отсюда, пока ноги целы, — в том же ровном и вежливом тоне перебил его Харальд. — У тебя пять секунд.
При этом от рейвенкловца веяло не то, что угрозой — неотвратимостью. Абсолютная уверенность в своем превосходстве не была высокомерием. Не со стороны самого сильного (и живучего) студента двух первых курсов.
— Ладно, — бросил Малфой, высокомерно скривившись, развернулся и вышел. Спустя пару секунд раздался стук в дверь.
— Добрый вечер, — Драко приоткрыл дверь, мерзко ухмыляясь. — Можно мне присоединиться к столь высокому собранию?
Вся издевка, на которую он был способен, оказалась вложена в эти слова. Дафна покачала головой. Так открыто оскорблять кого бы то ни было в ее понимании моветон. Более того: Малфой оскорблял не только Поттера, но их всех.
Чего он добивался? В последние месяцы отпрыск Люциуса вел себя неожиданно тихо и разумно. Драко Малфой ничего не делал просто так и уж точно не бросался словами, как прежде.
Открыто провоцировать Харальда Поттера при свидетелях крайне неразумно хотя бы потому, что он весьма решителен в деле насилия. Пример Дина Томаса, захлебнувшегося на ровном месте, до сих пор на слуху. Той демонстрацией Поттер своего добился: не только у Дафны мороз по коже от мысли, что в легких вместо воздуха может оказаться вода… или что похуже. Например, неорганическая кислота.
— Конечно, входи, — Харальд Поттер ухмыльнулся в ответ, глаза его недобро блестели. — Разбавь нашу высокую компанию своим присутствием.
Вид, с каким Малфой и его антураж вошли, буквально кричал о грядущих разборках. Ответное оскорбление сожгло все возможные мосты для отступления. Что ж, Драко своего добился: разозлил Поттера. Тот в свою очередь поставил Малфоя в ситуацию, где ответом мог быть только вызов.
Атмосфера пахла грозой.
— Похоже, на сегодня занятий не будет, — пробормотал Блейз и сделал шаг к двери, но был остановлен… Уизли.
Рука Рональда опустилась Забини на плечо, непривычно серьезный взгляд гриффиндорца указал на Поттера. Грейнджер обошла скривившегося Драко, даже не взглянув на слизеринца, и коснулась палочкой дверной ручки.
Гринграсс вздрогнула, ощутив прокатившуюся по эфиру волну. Это же ограждающие чары, барьер и магическая печать! Причем все наложено изнутри аудитории, и наверняка прикрыто стандартными мистериями Учебного Покоя.
Проклятье. Сколько же способов обходить защиту замка до сих пор не известны Дафне?
— Сюда никто не войдет и отсюда никто не выйдет, пока я не разрешу, — голос Харальда Поттера рябью прокатился по пространству.
И снова никакого высокомерия или бахвальства ни в голосе, ни в ауре, ни в разуме. Голая констатация факта. Довольно жуткое ощущение.
— А не много ли ты на себя берешь, Поттер? — прищурился Малфой.
— Говори, зачем пришел, — глаза рейвенкловца горели предвкушением. — Не желаю тратить время на расшаркивания.
— Твое поведение оскорбительно, — белесые глаза загорелись, а от Драко повеяло нешуточной силой. — В связи с этим вызываю тебя на дуэль здесь и сейчас. Обойдемся без секундантов.
Поттер насмешливо фыркнул:
— Думаешь, можешь что-то, чего не смогла Яксли со своими прихлебателями? — и внезапно стал серьезен. — Принимаю вызов. Условия? Скажи «до смерти», будь так добр.
Малфой малость сбледнул. Видимо, наконец-то осознал, в какой переплет встрял. Он и его ручные гориллы против двух десятков студентов всех факультетов, большинство из которых едва переносили слизеринцев в целом и совсем не терпели Драко.
Харальду достаточно дать отмашку, чтобы сделать последующие часы, а то и дни для Драко очень и очень запоминающимися.
— До неспособности продолжать бой, — все же сохранил самообладание Малфой. — Оружие? Только, пожалуйста, не плебейское руконогомахание.
— Палочки, конечно же, — бросил Харальд. — Мне не интересно избивать не сопротивляющегося сопляка.
Насчет «не сопротивляющегося» Гринграсс поспорила бы. В этом семестре Малфой быстро поднялся в рейтинге первого курса в практике, а в спаррингах подавлял всех своих противников. В негласном рейтинге бойцов он считался третьим. В первую очередь потому, что декан Слизерина намеренно не выставлял крестника против Поттера и Грейнджер.
На уроках защиты против Харальда сражаться в принципе не страшно, и есть шансы на победу. Поттер намеренно сдерживался, прекрасно понимая, что во время спарринга на уроках студенты учатся друг у друга — качество, которого не хватало многим. Впрочем, чаще всего Поттер выступал невольным ассистентом профессора Снейпа. Шептались, что декан таким образом отыгрывался на мальчике за «художества» так называемых Мародеров — банды гриффиндорцев во главе с отцом Поттера, которые третировали Снейпа всю учебу.
Харальд не давал себя в обиду. Снейп, хоть и выплескивал на рейвенкловца литры яда, грани не переходил. Дафна не идеализировала декана, в отличие от многих слизеринцев, и склонялась к мысли, что профессор так поступал не из-за высоких моральных качеств, а из страха перед профессором Флитвиком.
Так вот, если Поттер вполне себе приемлемый спарринг-партнер, то Грейнджер совсем из другого теста. Хитрые стратегии, применение бытовых чар с выдумкой, проклятия и ведьмовство… и жестокость. О, гриффиндорка наслаждалась мучениями противников, хоть и скрывала это, но Дафна замечала, как ширились ее зрачки и блестели губы во время боя. И против Гермионы Грейнджер не мог выстоять никто на первом курсе. Кроме Поттера, конечно же: когда тот становился серьезным, его защита превращалась в непреодолимое препятствие.
Тем временем центр аудитории расчистили, трансфигурированное оборудование удалили, а Уизли, Грейнджер, Забини и Тейлор подняли дуэльный купол.
Поттер и Малфой избавились от защитных артефактов и заняли места под куполом. Наверняка Драко что-то припас в рукаве, но Яксли и ее прилипалам артефакты не очень-то помогли. Насколько Дафна заметила, Харальд передал Грейнджер Дефенсер. Решил сделать видимость честного поединка?
Противники отсалютовали друг другу палочками и сделали каждый по десять шагов, после чего развернулись лицом друг к другу. Уизли начал отсчет, и на счет «три!» Малфой атаковал первым.
Поттер отбил оглушающее рукой с палочкой, выпуская ответное ударное. В отличие от слизеринца, Харальд не использовал Протегус, сосредоточившись на атаке, уклонении и парировании.
Уже с первых секунд схватки стало понятно, что Драко Малфой очень многое скрывал. Он бил быстро и мощно, владел невербальной магией и уверенно перемещался, показывая куда больше, чем на занятиях по защите.
Дафна поняла: Малфой решил к концу года поставить себя в коллективе, разделав Поттера на дуэли. И с первого взгляда могло показаться, что Поттер уступал.
Рейвенкловец двигался куда меньше, заметно больше парировал и довольно редко контратаковал, только вот если атаки Малфоя часто огибали Харальда, ответные удары неизменно приходились в середину щита, несмотря на все маневры слизеринца.
Поттер просто никуда не смешил. Он изучал противника, который безуспешно стремился подавить его мощным шквалом атак. Дафна понимала: если бы Харальд хотел, он закончил бы эту дуэль в крайнем случае третьим ударом, если не первым.
И Малфой, судя по напряженной физиономии, понимал, во что ввязался. Вот только время на стороне слизеринца, ведь физически Харальд истощен и переутомлен, что Гринграсс, достаточно опытная в фехтовании, отчетливо видела по его движениям.
В какой-то момент случилось то, чего Дафна ожидала и… боялась. Рука Поттера в половине жеста Репульсуса вдруг дернулась и согнулась, а колени подломились. Перегруженное тело не выдержало. Харальд долгую секунду не мог не то, что атаковать — даже парировать удар Малфоя. И высокомерие рейвенкловца, из-за которого тот не прикрылся щитом с самого начала, сыграло ключевую роль.
Яркий красный луч невербального оглушающего сбил его с ног. Оглушенный Поттер прокатился пару ярдов, и вдогонку ему прилетела красная молния, сопровождаемая полным торжества выкриком:
— Экспеллиармус!
Сынок Люциуса не сдерживался. Злобно скалясь, он ударил с такой силой, что Харальда приподняло на полфута и с маху ударило о заискривший купол. Дафна чуть вздрогнула: ей показалось, что в спине рейвенкловца что-то хрустнуло.
— Ха-ха-ха-ха-ха! — запрокинул голову Драко, торжественно потрясая трофейной палочкой. — Вот и все, на что ТЫ способен! Настоящий чистокровный волшебник размажет любого высокомерного грязнокровку!
Падма Патил прижала ладони ко рту, основательно сбледнув. Да и многих поражение непобедимого Поттера основательно выбило из колеи. И от кого? От Драко Малфоя, которого с легкой руки Харальда называли Слизеринский Клоун! От труса, прячущегося за папиными брюками!
Дафна, признаться, была поражена. Только что ее мысленный рейтинг силы основательно переменился, и с шестого места Малфой уверенно занял второе. Не первое потому, что Поттер мог куда больше, но физически был не в состоянии для дуэлей. Но определенно сильнее Грейнджер, которая в глазах Гринграсс еще утром с большим отрывом превосходила Блейза Забини — третьего (уже четвертого) в силе студента — и казалась такой же незыблемой, как и ее сюзерен.
Почему Харальд начал это все? Он ведь начал, когда мог решить все миром. Так почему? Высокомерно решил, что сильнее Малфоя? Или просто не желал отступать на глазах у всех? Все вместе?
Дафна пыталась понять и думала, что именно все вместе. Поттер Малфоя ни во что не ставил, за что сейчас поплатился.
— Вы, все, запомните хорошенько, — в голосе Драко перекатывалось высокомерие. Он повернулся, самодовольно оглядывая первокурсников. — Здесь Я — сильнейший. Понятно вам? Или мне вбить это в каждого из вас? Смотрите на своего кумира — он даже подняться не может! Я забрал его палочку! Она — моя!
Дафна первой заметила, что оглушенный Харальд переборол действие мистерий и взял контроль над телом. И заметила это только после того, как тот начал медленно, с усилием подниматься. Его правая рука повисла плетью, колени вздрагивали, но шея была прямой, а в глазах горели стыд и досада.
Малфой заметил, что что-то не так, только после того, как все глядели ему за спину.
— О, ты можешь стоять? — высокомерие слизеринца не знало границ. — В таком случае — вставай на колени и целуй мне туфлю, так ты получишь свою палочку…
— Хм, — поднял угол рта Поттер.
Зеленые глаза сверкнули, и Протегус Малфоя разлетелся брызгами. Слизеринец сбледнул, тут же вскинул палочку и атаковал. Яркий алый луч оглушающего на полпути свернул и ударил в купол.
Дафна вскочила. Что… что это было? Малфой не промазал, нет! Луч ИЗМЕНИЛ направление! Как такое может быть? И… что это такое? Что за марево вокруг Поттера? Неужели…
Нет, не может быть. Беспалочковая магия немыслимо сложна! Не невозможна — они с начала семестра используют простейшие трюки, но это именно что простейшие трюки.
Мысли эти промелькнули в нее в мозгу в одно мгновение, за которое Поттер вскинул левую руку — Драко вздрогнул. Его грудь и плечи подались вперед, словно от удара в живот, глаза его расширились, рот беззвучно открылся, вытянутая рука с палочкой дрогнула.
Слизеринец хватанул ртом воздух, сгибаясь пополам, ноги его подкосились и заплелись, едва-едва удержав тело, аура буквально засветилась страхом. Сквозь ментальные щиты прорвалась полная паники мысль-образ: не могу дышать!
Поттер сжал пальцы вытянутой руки — и сын Люциуса выгнулся дугой, буквально взорвавшись эманациями боли. Малфой оторвался от полы, руки и ноги вывернуло под углами, малейшее превышение которых означало серьезные травмы суставов. Палочки выпали из его пальцев, но пола не коснулись, подлетев к Поттеру и зависнув рядом с ним.
Длилось это секунду, не больше. Поттер медленно опустил руку, и слизеринец упал на пол, разрывая звенящую тишину хриплым кашлем. Драко трясло.
— Ты все понял, Драко Малфой? — спокойный и совершенно будничный голос рейвенкловца нашел отражение в эфире, проникая в сердце и душу каждого здесь.
Кончиками пальцев правой руки Харальд аккуратно, даже нежно взял свою палочку и направил ее на Драко.
— Дуэль до неспособности продолжать бой, так? — Поттер нехорошо сощурился.
Малфой сжал зубы, пытаясь взять под контроль страх, но эмоции пробивались на лицо.
— Без палочки ты ни на что не способен, — Харальд опустил руку.
Защиту сняли, Крэбб и Гойл бросились к Драко и насупились. Похвальная преданность: несмотря на страх и осознание превосходства рейвенкловца, Винс и Грег были готовы броситься на Поттера по первому приказу Малфоя.
Поттер взял палочку Драко, сунул себе в карман и обратился к слизеринцам.
— Господа — прошу на выход.
* * *
Когда за слизеринцами закрылась дверь, Гермиона с облегчением перевела дух. Сам по себе Драко Малфой ее не пугал, несмотря на продемонстрированные способности, но вот его лорд-отец мог намного больше, чем вассалы Гарри — просто в силу того, что щедро отсыпал золота и в министерскую кормушку, и персональными взятками.
Это Поттер мог себе позволить конфликты с аристократией, будучи одним из них. Гермиона в этом мире — никто и звать никак. Сейчас она понимала, что из-за силы с прицелом на отдаленное будущее Гарри навязал ей вассальную присягу. Это давало защиту, но, как поняла Грейнджер, довольно ограниченную.
Все равно главные решения принимал не Гарри. Лорд Арчер мог к нему прислушиваться, но не был обязан слушаться беспрекословно, и в случае конфликта по вине девочки вполне мог продать ее пострадавшей стороне в качестве откупных.
Или же ее просто могли купить с теми же целями, с какими усердно ломали. Мороз по коже от знания, как легко ее могли лишить не то что свободы воли — свободы мысли. Сломать волю? Нет. Ее личность просто исковеркали бы под свои… нужды.
Гермиона тряхнула головой, старательно отгоняя непрошенные мысли.
— Ничего себе… — выдохнул Уизли, уставившись на закрывшуюся дверь со смесью неверия и какой-то нервозности. — Это точно Малфой?
— Точно, — буркнул Поттер, медленно опускаясь на трансфигурированный стул со спинкой и вытягивая ноги. Голова откинулась на верхний край спинки, веки сомкнулись. — Это стопроцентный Малфой.
— И он тебя…
— Не смеши мои носки, — фыркнул Харальд и повысил голос: — Запоминайте, ребята, и не ведите себя так высокомерно, как я. Вот к чему приводят неверные данные. Исходя из предыдущего опыта столкновений с Малфоем, я предположил следующее: на школьном уровне он не сумел бы так быстро развиться — и это при том, что у него с собой обучающий артефакт. Фатальная недооценка противника вкупе с высокомерием вот настолько, — большой и указательный палец показали едва видимую щелочку не больше волосы, — подвели меня к унизительному поражению. Что мне нужно было сделать?
— Поставить Протегус и накинуть Эфирные Доспехи для верности, — подал голос Забини. — А так ты начал с ним играться — и доигрался.
Со всех сторон виднелись кивки и слышалось согласное бормотание. Негромкое, конечно, и не очень-то активное — авторитет Гарри здесь слишком высок.
— Никогда не пренебрегайте защитой, — голос Поттера стал тише. — Даже если противник кажется вам ничтожеством. Сегодня я оказался на месте всех тех, кто пытался меня убить. Мне повезло больше, чем им. У Малфоя либо не было парочки козырей, либо он в своем самодовольстве от моего падения не успел их выложить.
— Мы никому не скажем, что здесь произошло, — неуверенно произнесла Парватти.
Так Гермиона поняла: через два часа знать будет весь Гриффиндор, а к утру — весь Хогвартс. Впрочем, что это поменяет? Слухи все равно пойдут.
— Нет, расскажите, — голос Харальда стал еще тише, а тело как-то… обмякло. — Пусть знают, что я едва не был побежден. Пожалуй, вы все со мной согласитесь, что на сегодня — все. Через два дня экзамен по зельям, кто не закончил с вопросами — заканчивайте сегодня. Завтра пройдемся по первым двумста, послезавтра — по остальным и по практике.
Суета сборов и прощания затянулись минут на десять. Все это время Поттер сидел на стуле, не открывая глаз.
— Гермиона, ты идешь? — Парватти, Лаванда и Эмили ждали ее у двери.
— Идите без меня, — махнула рукой гриффиндорка.
Ей тут же достались пара ехидных взглядом. Соседки по комнате, оживленно шепчась, вышли из аудитории и закрыли дверь.
— Гарри, как ты?
— Нормально, — сквозь зубы выдохнул мальчик.
— Ты на ногах еле держишься! Какое к чертовой матери “нормально”?
— Такое, — зеленые глаза хмуро блеснули. Поттер поднялся, опираясь на стул, слегка покачнулся, но легко устоял. — Что-то еще?
Совершенно явно не хотел обсуждать это с ней. Гермиона могла понять, но все равно было обидно. Впрочем, пока что ей оставалось глотать обиды и склонять голову, иначе придется глотать кое-что другое.
От одной мысли девочку передернуло.
— Н-нет. Я просто волнуюсь за тебя. Малфой, он…
— Неожиданно неплох, но не более того, — отмахнулся Харальд. — Парочка заученных мистерий на невербальном уровне — и он возомнил себя великим бойцом. Да и я тоже, чего уж там. Освоил пару беспалочковых трюков — и счел себя непобедимым.
Пара беспалочковых трюков — так могла охарактеризовать себя Гермиона. Простенькие бытовые чары, призыв базовых стихийных элементов, слабый телекинез на уровне подтянуть к себе упавшую ручку — вот это девочка считала “парой трюков”. Слишком низкий КПД беспалочковых чар не позволял применить сколько-то энергоемкие мистерии почти никому.
Ее сюзерен без палочки отбивает направленные атаки, проламывает магические щиты, продавливает телекинезом аурное сопротивление и делает это так, что не калечит оппонентов… пока сам того не пожелает. Гермиона сомневалась, что хоть кто-то из старшекурсников способен на подобное. Да, некоторые особо одаренные используют и беспалочковые чары сравнительно высокой энергоемкости, такие как Финитус, Протегус и Акциус. Но сложность контроля потоков энергии сводила к минимуму возможность применения беспалочкового колдовства в бою. А Поттер делал это. Свободно, привычно, отработано.
— Ты совсем себя загонял, — прошептала Гермиона, неуверенно касаясь плеча.
Напрягся, но не отшатнулся.
— Отдохни, Гарри. Переведи дух. Ты успеешь стать сильным.
— Это не вопрос силы, Гермиона, — Поттер отошел к столу, где лежала его сумка. — Это — вопрос выживания.
Подхватив сумку, сюзерен вышел прочь, оставив девочку в раздумьях.
* * *
«Квиринус Квирелл» расслабился в кресле, прикрыв глаза. Прямо сейчас он наблюдал занимательную дуэль, к которой подталкивал своего маленького и глупого помощника со Слизерина.
Драко Малфой, честолюбивый ребенок, обнаруживший хоркрукс. Он так хотел силы — и получил ее, сам того не подозревая напитывая своей жизнью осколок в дневнике. Большой осколок, сильный и стабильный, почти не уступающий исходной душе.
Это очень хорошо. Эксперимент удался, осталось собрать расколотое воедино и обрести могущество, которое не будет знать границ. Но… не сразу. Сначала — вернуть себе полноценное, настоящее, живое тело. И только потом, когда выращенное тело будет готово, начать процедуру.
Он терпелив. Он умел ждать. Он подождет.
Его частица в Гарри Поттере сработала, как нужно. В определенный момент «Джейк» усилил боль и усталость, из-за чего Поттер пропустил атаку и упал. На этом «Квирелл» считал сделку, заключенную частью в дневнике, выполненной: Малфой получил идеальный шанс утвердиться…
И профукал с треском. Его проблемы: перевоспитать мальчишку не входило в планы, вот малолетний дурачок и принялся разоряться.
А вот Поттер удивил. Разогнал разум, убрав оглушение. Начал управлять телом телекинезом, как куклой на ниточках. Довольно впечатляюще выступил, проломив щит Малфоя и не менее впечатляюще не стал его калечить, хотя продемонстрировал способность сделать это. Только палочку отобрал.
Можно переходить к делу. Троица глупых гриффиндорцев решила, что может ему помешать. Один из них, Рональд Уизли, пытался склонить Поттера к авантюре. Рейвенкловец сейчас в подходящем физическом и астральном состоянии. Даже если он отказался — он не бросит ту девчонку, Грейнджер.
Квирелл оскалил зубы. Маловерятно, чтобы мальчишка одиннадцати лет сумел ему помешать в переселении, но малейшие осложнения в этом тонком процессе могли привести к непредсказуемым последствиям. Не очень приятно быть вооруженным только расчетами и домыслами, ведь успешные результаты экспериментов такого уровня наверняка редки. Мастера-астроманты, сумевшие добиться успеха, не то что не делились подробностями ритуала — почти никогда не заявляли о себе.
Лучше рисковать поменьше. Он усвоил свой урок. Учитывая, что прямо сейчас жертвой будет тот же маг, следовало подготовиться как можно лучше.