Вздох, выдох, вонь горелых тел забивается прямо в ноздри. Респиратор пришлось снять, ведь он в процессе ожесточённой битвы расплавился. Всё тело моё уже ныло, я устал, а залпы танков продолжали грохотать. Я слышал как гусеницы рвут хитин, но не видел самих танков, что скрывались за руинами горами трупов. Целая арена была превращена в безумное поле битвы гладиаторов и тиранид.
Тиранид, которым не было числа, и которые не кончались ни смотря ни на что. Ни на ракеты, ни на танки, ни то, что я лично убил сотни эти насекомых.
— Проклятье… — жадно хватая ртом воздухом произнёс я, видя как ко мне с другого края арены уже мчится волной новая орда тиранид.
Они были размером с собаку, может чуть больше. Такие мелкие, но их были буквально сотни, может даже тысячи. А сколько осталось гладиаторов? Я повернулся назад и осмотрел наше ущелье что было ограждено руинами и горами трупов. От сотни гладиаторов осталось меньше дюжины. Собрав последние боеприпасы, они отчаянно пытались починить стационарную лаз-установку. Но всё тщетно… не осталось ничего кроме пепла и запаха гари на этом проклятом поле боя.
Бежать смысла не имело, ведь на других участках поля боя вряд ли дела обстояли лучше. Как и убежать от тиранид невозможно. А лучших позиций и не найти, в этом ущелье на небольшой возвышенности хоть как-то можно держать оборону. Так что моей спины враг не увидел.
Я вдыхал воздух так, как ни вдыхал никогда. Вдох длился долгих двадцать секунд, на протяжении которых я вбирал всё и когда первые тираниды уже вот-вот должны были подобраться в упор. Я закрыл свой рот и напряг всё тело, превратившись в нерушимую скалу. В руках моих был лишь меч, чьё лезвие не сверкало силовым полем, но чья острота не изменилась спустя тысячи ударов.
И первый удар с лёгкостью разрубил первую тварь, а затем не прошло и доли мгновения, как клинок проделал дугу и убил следующую. Я на наносил в одну секунду более пяти ударов, каждый из которых разил минимум одного противника. Превратившись в фактически вихрь, я прямо чувствовал как руки наливаются свинцом, как мышцы начинают выть от боли и не просто уставать, а повреждаться и разрываться.
Каждая секунда в таком темпе была сложнее часа реального боя. Но я стоял и рубил всё, что есть мочи, не думая о том, скольких в этот момент убивают оставшиеся союзники. Всё моё зрение сузилось до одного туннеля, в который прыгали эти твари без остановки.
Каждый удар просчитывался таким образом, чтобы поразить сразу нескольких тварей. Некоторые просто прыгали, другие пытались укусить за ноги, некоторые взбирались по горам трупов и прыгали на меня с флангов. Но судя по тому, что летели на меня ошмётки, всё же польза от союзников была и не было видно ни края, ни конца этой орде. Уже не была важна победа, все мы пристали перед ликом вечного голода и каждый принял тот факт, что обречён.
Но не привезли на этот бой ни одного раба, что был слаб духом. Может и не было среди них таких же мастеров фехтования как я и вряд ли из них кто-то мог быть быстрее даже слабейшего воина друкхари, но все они сражались не на жизнь, а на смерть. И даже когда кончался заряд батареи лазгана, то оставался ещё штык-нож.
И находясь в эпицентре всей этой жатвы, где потоки эмоции сливались в безумном вихре, я… я начал понимать, как одним зрелищем можно насытить десятки тысяч друкхари. Этих эмоций было настолько много и они были настолько чистыми, что мне хотелось отвлечься и изучить всё лично, но надо было сражаться. Ведь никто из отголосков не управлялся с телом лучше меня, а в данном бою требовалась вся сила, вся скорость, всё мастерство.
А затем среди полчищ мелких тварей я вдруг увидел возвышающийся грозный исполин. Они выпустили против нас тирана улья. Создание, что было выше дредноутов и чьё оружие столь же легко способно разрывать даже броню терминаторов и тяжёлой техники. Альфа-хищник, лидер выводка, он идеален во всём и не имел слабостей, даже псайкеры ничего ему бы не сделали, ведь эта дрянь даже из паутины улавливала связь с главным синаптическим узлом, с высшим разумом.
— ТИРАН УЛЬЯ!!! — вдруг раздался крик.
Я не мог повернуться и посмотреть на его источник, но то стоял космодесантник в белой броне, он уже вскинул свою ракетницу на плечо и из четырёх сопел вырвались ракеты. Одна за другой они взорвались вокруг тирана улья. Пластины хорошо защищали его и осколки не нанесли особого вреда, но они изящно проредили орду мелких тварей. А вместе с тем, второй брат космодесантник уже мчался вниз с горы, даже не обращая внимания на мелких монстров, которых он сносил и давил словно поезд одной своей массой.
Вместе с этим второй космодесантник уже отбросил ракетницу и тоже помчался вниз. А затем в яростном бою сошлись два монстра с насекомым-переростком. И едва мой последний удар добил последнюю мелкую тварь, как на землю пал и сам тиран улья.
— Они… какие-то не такие… — произнёс Алор, пока я пытался отдышаться и не потерять сознание, опираясь на вонзённый в новую гору трупов меч.
И да, Алор был прав. Они были космодесантниками, но двигались слишком быстро для них. Ведь это были Штормовые Жнецы, что можно было понять по их белому окрасу, и вторичному чёрному цвету. А также по топору и красным молниям, что являлись знаком дани легиону Белых Шрамов. Это были сыны Джагатая, но… но они отличались. И хоть ни самого ордена на тот момент я не знал, но уже мельком слышал о новом воинстве Вернувшегося Сына.
Ведь не только Великим Разломом ознаменовалось наступление нового тысячелетия. Основание Ультима, новая ступень эволюции космодесанта, примарис, которые были новым поколением астартес. Они были выкованы для темнейшего часа человечества — и этот час настал для Империума, когда пала Кадия и вся галактика оказалась разрезана на две части.
И я был рад, что мне довелось увидеть их в бою до того, как они станут моими врагами. Ведь если бы я счёл их за обычных астартес, то мог бы поплатиться за это жизнью. Ведь это были не просто чуточку лучшие астартес, это действительно была новая ступень их развития. И многие из Бесчисленных Сынов были куда ближе к своим примархам, чем любые из существовавших ныне космодесантников.
Ведь примарис, что пополнили ряды тех же Багровых Кулаков, были созданы из геносемени воинов Терры, которые всего на несколько поколений отставали от Имперских Кулаков, что создал сам Император. Некоторые из них даже видели самого Рогала Дорна, что вспоминали после возвращения из стазиса, где они находились ещё во времена Великого Крестового Похода.
Тоже можно было сказать и о других орденах, что были созданы в основании Ультима из космодесантников-примарис. И хоть Робаут Жиллиман и Велизарий Коул не смогли создать нечто, что превзойдёт творения самого Императора, но благодаря доступу как к журналам самого Императора, так и к Сангпримус Портум — хранилищу наследственной информации самих примархов и источнику происхождения их геносемени — они смогли создать то, что всё же развило блестящий успех Императора, став спасением что было заложено Робаутом Жиллиманом ещё после Ереси Хоруса и которое было так не обходимо во времена 13-го Чёрного крестового похода Абаддона.
Но ни поговорить с ними, не насладиться лаврами победителей в этой битве фактически двух армий, мне не довелось. Надо было срочно посетить врачей-палачей, ведь переутомление у меня было настолько критическим, что сознание не было потеряно лишь благодаря псайкерской силе. Правда из-за этого я лишь сильнее вредил физическому телу.
Так что врачам приходилось возиться со мной куда дольше и на лечение моё тратились безумные деньги. Проводились в том числе процедуры омоложения, топливом для которых становились буквально другие рабы. Не в плане души, а… наверное какие-то стволовые клетки или типа того? Передо мной врачи не отчитывались и просто делали то, что нужно. При чём зачастую без обезболивающего, ведь процедуры эти были очень сложные и опасные, вводить в кому меня было нельзя.
— И как оно чувствуется? Когда возятся прямо в твоём позвоночнике? — спросила Диалрия, подходя ко мне спереди: тело моё не лежало на столе, а было приковано магнитными держателями к платформе, что могла крутиться как угодно и зачастую находилась в вертикальном положении для удобства врачей-палачей, которые использовали крайне громоздкое оборудование и действительно было проще двигать пациента, чем этот оборудование.
— Нормально, — ответил я, пока через мои пятки проходила какая-то дуга, что подсвечивала всю мою нервную систему: и вот эта штука, как бы она не называлась, была размером буквально с дом и поэтому находилась в полу.
Как и в целом вся операционная была наполнена различными приборами, что располагались по сфере. Пару раз меня переворачивались вообще вниз головой, после чего дуга шла прямо в мозг. Один хирург или кто он там продолжал копаться при этом в позвоночнике, а второй подсоединял другие приборы, порой прямо в органы, в сердце там, в артерии, в почки… пару раз из меня полностью выливали кровь, заполняя на время непонятно чем.
В общем весело было, но после таких махинаций на коже даже шрамов не оставалось, само тело омолаживалось, так ещё и все сосуды становились эластичнее, как и мышцы выходили на новый уровень. Ну и попутно мне вживляли аугментику в те места, восстанавливать которые было нецелесообразно.
— А сколько меня родного после всего этого остаётся? — спросил я у Диалрии.
— Маловато. Как и, кстати, размножаться ты уже не сможешь. Это вроде для вашего вида очень важно, да?
— Кому как.
— А ещё тебе прямо сейчас вживляют чужие гены.
— Чужие гены? Какого-нибудь астартес?
— М-м-м… нет, скорее… терроракса вроде, да?
— Да, — ответил один из специалистов. — Если всё удастся, то кожа будет прочная почти как камень. Мы конечно могли воспроизвести бы и прочность как у камня, но в таком случае помимо уродства добавится и ухудшение подвижности.
— А ты же не хочешь стать медленным, да? Мобильность и ловкость — наше всё, — злобно улыбнулась Диалрия, видимо считая что я начну волноваться из фразы связанной с уродством.
Но моя внешность меня не беспокоила. Куда больше интереса было к тому, а не сойду ли я сума из-за вживления генов каких-то животных. Хотя как я понял, гены прямо и не вживлялись. Вернее как сказать… в общем, с меня сняли всю кожу и единственное вмешательство в мою генетику заключалось в том, чтобы убрать отторжение от фактически импланта. Импланта, что являлся новой кожей и был весьма самодостаточной штукой.
И если добавить к этому броню, то можно экономить на всяких арамидных подстилках и прочих обязательных атрибутах брони. Огонь и всякие порезы будут не так страшны, а сама броня должна будет только разрушать пулю, не переживая о том, что там станет с осколками. Ну и с ближнем боем аналогично, считай что кожа становится поддоспешником, а всё освобождённая масса и место в доспехе пойдут на укрепление. Взамен всего лишь станешь уродом.
— Что думаешь о бое? Видела космодесантника-примарис? — спросил я, чтобы не тратить время зря.
— Да, видела. Они очень сильны и отличаются не только физически, но и уровнем подготовки. Их тренировали совсем не так, как большинство других. Таких на аренах в целом очень мало, но местный владелец их достал. Богатый видимо, что неудивительно, это же филиал арены ведьм.
Пока что меня на арену ведьм не выпускали, как и в целом туда попасть было очень сложно. Однако вокруг арены ведьм было построено ещё три арены поменьше и попроще, подешевле. И всё что было вроде и хорошим, но недостаточно, попадало сюда, чтобы сдохнуть или когда-нибудь стать достойным сражения на арене, что возглавляла суккуба, наставница культа, в котором раньше была Диалрия, которую технически ведьмой до сих пор называли, но которая в культе уже не состояла и в сражениях не участвовала, решив выйти на пенсию, чем заслужила и позор, и осуждение, и… жизнь подольше.
Хотя тем не менее связи у Диалрии оставались хорошие, как и в целом прямо врагами со своими прошлыми соратницами, или кем они там друг другу приходятся, не стала. Так что она не только знала как сделать меня достойным арены её культа, но и как бы пропихнуть меня, обойдя неоправданные риски. И в целом всё к этому и шло.
* * *
Где-то на просторах далёко-далёко космоса плыл себе спокойно корабль, рассекая пустоту. Ближайшая звезда была уже очень далеко и само судно находилось вне звёздной системе, буквально в пустоте. А всё потому что корабль изрядно потрепало. Корабль же был друкхарский и выходить в варп он даже не планировал. Зато уже два месяца пытался починить сам себя, чтобы выйти в паутину.
— Вы все умрёте. Умрёте настолько мучительно, что я даже не в силах описать насколько, — объяснял стоящий на коленях Люций, чью броню покрывали жуткие лица прошлых его убийц. — Но я обещаю вам одно: ваша смерть точно не будет быстрой.
Весь скованный в цепях, обезоруженный и казалось бы находящийся в унизительной позе, он всё равно оставался надменным, горделивым и полностью бесстрашным. Всё же чего ему бояться-то? Он же буквально бессмертен, ведь сама Слаанеш даровала ему проклятье. С тех самых пор он стал Люцием Вечным, надменным мясником, что путешествовал по галактике в поиске достойных врагов.
Проклятье же было крайне жутким. Любой кто его убьёт и на миг почувствует хотя небольшую радость победы превратится в самого Люция. Превращаться при этом будет действительно медленно и крайне мучительно, а после оставит лишь свой перекрученный лик на броне, что будет доставлять самому Люцию бесконечное удовольствие.
Сражался он саблей, если быть точнее Лаэранским клинком, которым когда-то сражался сам Фениксиец. В левой же руке Люция должна была быть плеть мучений, дарованная от Слаанеш, но и это оружие валялось в хранилище. В хранилище корабля той, кто охотился уже очень давно за Люцием.
— Нет, я просто убьют тебя. Убью раз и навсегда, в сражении, что запомнит вся Комморра на следующие десять тысяч лет, — спокойно ответила Лелит Гесперакс, восседая на корабельном троне и смотря сверху вниз на того, кого она могла убить, но… не делала этого, желая привести свой трофей в Комморру для уже ранее озвученной цели.
И хоть Люций был космодесантником и любимцем Слаанеш, но он стоял тут в цепях и на коленях. Да, взятие его в плен не было благородной дуэлью, скорее… бойней, в которой полегло много лучших ведьм Культа Распри. Однако боялась ли Лелит с ним сразиться один на один? Сомневалась ли в своих силах?
Она была лучшей суккубой во всей Комморре, никто не мог с ней сравниться. На аренах она одолела столько врагов, сколько не сосчитаешь. И среди врагов этих были не только какие-то слабые люди, были другие чемпионки, способные разрывать тяжёлые танки карнифексы, варбосы орков, павших в немилость архонтов и жутких гротесков гемункулов. Список вообще можно продолжать очень долго, но суть в том, что все они были убиты несмотря на свои размеры и свою силу.
Как и именно Культ Распри превратил кровавый спорт в ранг высокого искусства. А девизом его было то, благодаря чему Лелит Гесперакс и побеждала всех своих перекаченных стероидами врагов.
— Скорость превыше силы, — произнесла она, предвкушающе смотря на Люция и думая, сможет ли эта битва действительно стать величайшей в истории Комморры.
Хотелось верить, что да. А с другой, судя по этой надменной роже… как бы этот падший космодесантник не оказался лучшим в галактике гордецом, а не дуэлянтом. Впрочем, одно другому не мешает, как и слухи о нём не врали. Он чертовски хорош, раз смог положить стольких ведьм.
В любом случае всё решится в Крусибаэле, аренном комплексе Культа Распри, где для этого боя соберут всё. Всё лучшее, что есть в Комморре, чтобы создать шоу, которое войдёт в историю Комморры как величайшая дуэль всех времён.