• Boosty Shared
• Rorshas

• T

• victoria сruenta

Мдя, вновь я опоздал, но в этот раз причины куда менее поэтичны — там куда я забрался всё плохо с интернетом… и светом… и водой. Короче, я сейчас немного в глуши, из-за чего со связью и возникают проблемы, а для того чтобы нормально выйти в интернет приходится совершать много лишних телодвижений, однако я надеюсь исправить это в самое ближайшее время.

Пока же прошу понять, простить и не бить, ну и наслаждаться продой, ведь как и всегда — на ваш суд.

P.S.

Следующую Главу постараюсь выложить в самое ближайшее время.

* * *

Королевство Флеванс. Белый Город. Временная база Дозора. Шесть дней спустя.

* * *

— Оставим формальности и сразу перейдём к делу. — своеобразно поприветствовав едва зашедшего в кабинет Лейтенанта, я продолжил педантично рассматривать разбитую на цветные районы карту города, пытаясь найти в переплетении отметок и линий закономерность. — Коротко отчитайтесь о ситуации, мистер Блейк.

— Так точно, сэр. — адресовав мне усталый кивок, офицер с нескрываемым облегчением развалился в стоящем чуть в стороне кресле, начав свой сбивчивый монолог едва переведя дух. — Ситуация в городе куда критичнее, чем мы полагали поначалу.

— Весьма меткое, но запоздалое замечание. Этот факт и так был предельно очевиден, едва мы сошли на берег.

— Да, сэр, но я имею в виду совсем другое.

— Поясните.

— Люди, сэр, они… они… — в этот момент дозорный явно боролся с собой, чтобы как можно более корректно охарактеризовать ситуацию с населением Флеванса, но сколь бы сильно он не старался, на ум офицера явно шли лишь крайне занятные речевые обороты из лексикона особо матёрых боцманов, что отчётливо читалось по его покрасневшему от напряжения лицу.

—Я же сказал вам, Блейк — формальности можете оставить за дверью. На них сейчас нет ни времени, ни ресурсов.

— Есть оставить за дверью сэр. Местные жители конченные кретины, без капли мозгов! Причём поголовно! Я просто отказываюсь понимать, как можно столь наплевательски относиться к своей жизни, и жизням своих близких! Эти дегенераты возникают по поводу и без! Любое решение, способствующее снижению риска распространения инфекции, воспринимается ими в штыки! Я словно нянчусь со стадом баранов, что отчаянно рвутся к обрыву, разбивая по ходу дела свои головы об забор, что мешает им рухнуть прямо в бездну!

Выпалив этот весьма внушительный спич почти на одном дыхании, Блейк вновь глубоко вздохнул, продолжив уже куда менее ярко, но зато по существу:

— За три дня малыми силами были разогнаны более семи спонтанных протестов, пресечено свыше тридцати семи попыток проникнуть или сбежать из карантинной зоны, пойманы более трёхсот двадцати человек проигнорировавших введение комендантского часа, а о более мелких правонарушениях я предпочту умолчать, ибо их пересчёт никак не попадает под критерий — кратко. Сэр, так просто не может дальше продолжаться! Мы ловим этих имбецилов, сажаем их в тюрьмы, но парни клянутся, что уже на следующий день вновь видят тех на улицах! Местная стража просто отпускает их! Видите ли: “Перед местным законодательством они чисты, а при отсутствии состава преступления, держать законопослушных граждан в камерах — аморально и незаконно”! Это просто цирк какой-то!

— Чтож, вы правы, Лейтенант. — чуть сместив один лист на другой, я вновь принялся детально осматривать знакомую, но в тоже время кардинально изменившуюся картину. — Подобные действия со стороны местных органов правопорядка едва ли можно охарактеризовать как разумные. Впрочем, и безосновательными их считать нельзя.

— Но какой в этом смысл, сэр? Они буквально стреляют себе же в ногу!

— Только если рассматривать ситуацию с нашей стороны, однако попробуйте взглянуть на неё под другим углом, и многое сразу же станет ясно.

Пару минут Блейк честно пытался осмыслить происходящее, но вскоре яростно взмахнул головой, растрепав отросшую за последнее время гриву фиолетовых волос, тоскливо заключив:

— Прошу прощения, сэр, но я не понимаю.

— Потому что вы — честный и сердобольный человек, чурающийся многих благ и всегда ставящий интересы других превыше собственных. Мотивы же всего происходящего насквозь эгоистичны и меркантильны, и потому ускользают от вашего взора.

— Я… какая вообще может быть выгода во всём этом?! Люди умирают каждый день! Число заболевших только растёт, на чём здесь можно навариться?

— На равнодушии. — поместив уже третью карту города на две прочие, я чуть прибавил свет лампы, дабы отметки проявлялись чётче. — В какой-то степени вы правы — сама по себе эпидемия никому пользы принести неспособна, однако борьба с ней несёт за собой значительные расходы, что, как мы уже успели наглядно убедиться, очень не нравится местной династии. Думаю, у Короля вполне хватило бы влияния и средств для того, чтобы “убедить” собственную стражу закрыть глаза на череду мелких правонарушений, заодно как следует замотивировав собственных поданных на противодействие нашим попыткам как-либо сгладить ситуацию.

— Но… он ведь ничего такого не говорил. Я помню его речь на площади, там не было даже намёка на попытку накалить обстановку в городе.

— Верно, вот только и попыток её стабилизировать там тоже не наблюдалось. Собственно, это уже говорит о многом. Обществу ведь, в сущности, нужно не так много, чтобы сойти с ума, а вот для того, чтобы удержать его в трезвом рассудке, требуется недюжинные усилия и выдержка. Безделие в таких случаях равносильно попустительству.

— А люди? Им-то с этого какой прок? С чего такая враждебность?

— За исключением того, что мы в значительной мере “угнетаем” их права, мешаем спокойно жить, устанавливая всюду свои порядки, и в целом являемся пришлыми чужаками?

— И ради чего тогда всё это?

— Дискредитация сил Флота, возможность при обращении к Мировому Правительству указать на нашу профнепригодность и на этих основаниях потребовать отослать экспедиционный корпус прочь, сняв тем самым блокаду с острова, возобновив прерванное торговое обращение с соседними странами.

— И только? Это… это трудно принять, сэр.

— Это и не следует принимать, подобное поведение достойно лишь всяческого порицания и соразмерного наказания.

— Которого всё равно не последует. — эхом откликнулся офицер, бросив тоскливый взгляд в наглухо закрытое окно, за которым в предзакатных сумерках отражались пустые окрестные улицы.

— Это не нам с вами решать. Наша задача — не допустить ухудшения обстановки в королевстве и распространения заразы за его пределы. … Хм, а вот это уже интересно.

— Сэр?

— Что вы здесь видите, мистер Блейк. — сделав короткий приглашающий жест, я позволил Лейтенанту склониться над россыпью разномастных карт города, аккуратно подогнанных в соответствии друг с другом. Крайне скрупулёзная и долгая работа, но на бриге просто не было нужного количества одинаковых по масштабу и размеру проекций.

Внимательно всмотревшись в схематические узоры, офицер уверено заявил:

— Здесь выделены наиболее пострадавшие районы, с наибольшим числом заболевших.

— Верно, а теперь?

Чуть сместив листы пергамента в сторону, я добился изменения общей картины.

— Те же районы, но меньший обхват. Более ранние сводки?

— Полуторамесячной давности, если быть точным.

— Но откуда?

— Этот вопрос вам следует задать мистеру Морнингстару. Сбором данных он занимался лично, однако я предполагаю, что имели место быть весьма банальные расспросы и сбор слухов, возможно с применением его фирменных умений.

— Но зачем вам устаревшие данные? Мы и так доподлинно знаем расположение самых “горячих” точек, как и места возникновения первых очагов инфекции.

— Бедные районы, где проживают шахтёры и чернорабочие. Весьма логично, банально и злободневно. И учитывая качество уровня жизни в подобных местах — не вызывает вопросов, в отличии от второго очага.

— Но разве это вообще важно? Из трущоб болезнь легко могла распространиться по всему городу. Мы ведь не знаем, как именно она передаётся. Возможно хватает и простого касания: объятие, рукопожатие, случайное столкновение на улице, всё что угодно. Кто-то на кого-то чихнул в переулке, и далее цепочку можно продолжать почти бесконечно.

— Опять же — похвальный и крепкий анализ, мистер Блейк. Будь ситуация иной крайне маловероятно, что я нашёл бы чем возразить.

— То есть сейча вы нашли?

Под тихий шелест бумаги карты вновь легли в ином порядке, сместив разметки зон распространения болезни в стороны.

— Присмотритесь. Что здесь, по-вашему, не так?

Лейтенант вновь озадачено припал к столу, стараясь выцепить из россыпи линий и структурных обозначений неизменно ускользающую истину. Однако по прошествии пары минут лишь удручённо отпрянул прочь:

— Простите, сэр, но я действительно не понимаю. Здесь те же районы что и сейчас, только площадь меньше. Вероятно, так было ещё с месяц назад.

— Двадцать пять дней, но это не важно. Куда более значительным, мне кажется, тот факт, что после того, как болезнь распространилась по всем малообеспеченным районам города, она тут же вспыхнула в богатых кварталах. Занятный феномен, не находите?

— Случайность или невезение. — Блейк безразлично пожал плечами. — Они могли заразится тысячами разных способов. Мы ведь…

— Ничего не знаем об этой хвори. Всё так, но почему болезнь ударила по домам знати, миновав средний класс? У простых горожан было куда больше шанса столкнуться в переулке с тем же шахтёром или пропустить кружку пива с работником завода, чем у любого из длинного списка знатных вельмож Флеванса или какого-нибудь зажиточного купца, но именно по ним болезнь ударила во вторую очередь. Вам не кажется это странным?

— Может немного, но… в чём тогда подвох? Намекаете, что кто-то сознательно заразил богачей?

— Как одна из версий, но лично мне кажется, что это весьма маловероятно. Слишком сложный и масштабный план для личной вендетты. Агрессию со стороны соседних стран также сложно заподозрить. Флеванс известен на мировой арене исключительно благодаря янтарному свинцу, монополистами по добыче и продаже которого они по факту являются.

— Настолько ценный металл?

— Смотря в чём мерить. Для производственных нужд он почти бесполезен: легко плавится уже при трёхсот тридцати градусах, крайне мягкий и податливый, не держит ни закалку, ни заточку. Так что чисто с практической точки зрения янтарный свинец не более чем мусор. Однако даже без обработки он имеет весьма красивый, молочно-белый оттенок, что после полировки становится лишь насыщеннее и ярче. Собственно, по этой причине этот металл обычно привечают ювелиры и жестянщики, а посуда и украшения из него могут стоить астрономических денег, немалая часть из которых входит в бюджет королевства.

— Это кончено занимательно, сэр, но раз вы считаете, что это не намеренная диверсия, то что тогда остаётся?

— Это нам с вами и предстоит выяснить.

* * *

Главная больница Флеванса. На следующи день.

* * *

— Ещё раз повторю вам, сэр, мистер Трафальгар сегодня никого не принимает. — нахмурив точёные брови и по крепче сжав в руках небольшой планшет с бумагами, девушка постаралась придать своему голосу побольше железных ноток, но получилось скорее испуганно и зажато, чем грозно.

Хотя стоит отдать ей должное, несмотря на сильную нервозность и толику страха, она продолжала стоять на своём, и это при условии, что я на порядок превосходил её в росте и телосложении, почти нависая над приёмной стойкой, за которой медсестра скрывалась, как за баррикадой, а за моей спиной маячила целая толпа хмурых матросов, из абордажной команды мистера Ли, чьи взгляды тоже были далеки от дружелюбных. Далеко не каждый пират сумел бы сохранить выдержку, запечатлев подобную картину вживую, но эта хрупкая девушка держалась.

Похвальный профессионализм и верность долгу, жаль только не к месту.

— Мисс, — короткий взгляд на бейджик. — Льюинс, возможно вы ошибочно приняли мою вежливость за просьбу, однако хочу вас клятвенно заверить, что она ей ни коим образом не является. Мне необходимо увидеть доктора Трафальгара Ди Ватер Бехштейна прямо сейчас, и, если только он не занят в операционной, по локоть в чужой крови и внутренностях, у вас нет никакого резона и права отказать мне в этом. И так, теперь, когда мы прояснили этот момент, спрошу ещё раз — где я могу увидеть доктора Бехштейна?

Набрав в лёгкие побольше воздуха, отважная медсестра явно приготовилась к новому витку нашего противостояния, скорее всего закончившегося тем, что я просто отдал бы приказ прочесать весь госпиталь и найти интересующего меня специалиста, но эскалацию предотвратило новое лицо, появившееся откуда-то из недр больничных помещений.

Выглядела она как невысокая женщина лет тридцати, с русыми волосами, каскадом ниспадающих до самой поясницы, и выразительными карими глазами, что прямо сейчас обеспокоено взирали на происходящее:

— Мари, что здесь происходит? У вас что-то случилось?

—Роуз! — издав хорошо различимый вздох облегчения, при появлении старшей коллеги девушка заметно расслабилась, заодно перестав скрывать свой страх и растерянность, позволив скопившейся в уголках влаге наконец пролиться. — Я… я им говорила… хмык… говорила много раз… а-а они… хмык… они…

— Ну-ну, милая, успокойся, — приобняв перенервничавшую подругу, женщина аккуратно подтолкнула ту в сторону двери, ведущей в подсобное помещение. — Иди пока проверь опись со склада. Линда сегодня жаловалась, что в детском отделении не хватает йода. Ну же, иди, я тут сама разберусь.

И только удостоверившись что девушка последовала её совету, повернулась ко мне лицом, адресовав куда менее миролюбивый и нежный взгляд:

— Что вам надо? Это городская больница, а не военная база! Вы понимаете, что своим присутствием пугаете людей и расстраиваете рабочий персонал, которым и так сейчас нелегко! Заявились всей толпой запугивать слабую девушку! Как нестыдно?!

— Ни капли. — делая в уме пометку, что мне в команду необходим некто, чьи коммуникабельные навыки развиты чуть более, нежели переход от угроз к запугиванию, а от запугивания к резне, я постарался говорить как можно более корректно, хоть внутри подобная пустая трата времени и отзывалась болезненным спазмом. Однако фамилия на бейджике доктора, которую я мельком успел увидеть, сполна окупала все эти неудобства. — В городе эпидемия, и как Старший Офицер Флота я обязан передвигаться по нему с группой сопровождения. Факт того, что я легко справился бы один, здесь не учитывается. Устав исходит из общности ситуации, и она ясно даёт понять, что группа прикрытия в таких делах никогда не бывает лишней.

— В Уставе также написано, что вы обязаны доводить до слёз моих сотрудников? — даже не пытаясь скрыть иронию в голосе, спросила доктор.

— Всё зависит от обстоятельств беседы, миссис Трафальгар. И так, не изволите ли проводить меня к вашему мужу?

— Не изволю! По крайней мере до тех пор, пока вы не проясните мне причину своей настойчивости! Зачем Дозору понадобился доктор Бехштейн? У Флота своих врачей не осталось?

— Тех, кто имеет сравнимый опыт изучения охватившей Флеванс болезни, нет. Как бы прискорбно мне ни было это признавать, на текущий момент ваш муж — лучший специалист в этой области, и как ответственный за урегулирование ситуации в королевстве, я хотел обратиться к нему за консультацией, только и всего.

— Бех сейчас занят с пациентом, приходите через…

— Миссис Трафальгар, — впервые за всё время беседы я позволил арктическому холоду в голосе явить себя во всей красе, непроизвольно воспроизводя те механические нотки, что вырывались из груди во время трансформации. — Я в любом случае пройду вперёд и найду вашего мужа, причём сделаю это немедленно. Весь вопрос заключается лишь в том — сколько дверей мне потребуется выбить по ходу дела.

На пару секунд между мной и врачом вспыхнула дуэль взглядов, и как я смог в ходе неё, женщина едва бы отступила, но в этот самый момент солдаты за моей спиной стали понемногу расходиться в стороны, аккуратно рассредоточиваясь по приёмному холлу больницы, недвусмысленно намекая на обоснованность прозвучавшей угрозы.

— Идите за мной. Один. Надеюсь, хоть это Устав вам позволяет сделать…

— Капитан Джерико Свейн. Рад нашему знакомству, миссис Трафальгар.

— Не могу сказать о вас того же, мистер Свейн.

Не произнося больше ни слова, женщина гордой походкой удалилась прочь, показывая, что не собирается меня ждать.

Реагировать на подобную мелочную провокацию я не стал, вместо этого отдав приказ матросам о том, чтобы они ждали меня здесь, и неспешно направился следом за всё стремительнее удаляющейся женщиной. Блага разница в шаге с лёгкостью позволяла мне подобное.

Петляя в лабиринте белых стен, палат и приёмных кабинетов, я невольно отмечал, что несмотря на постигший город кризис, здесь властвовал порядок и рабочий лад. Никакого уныния или апатии, не было даже тлетворного запаха смерти, что был напрочь перебит ароматами медицинского спирта, йода и бинтов.

Подобное не могло не внушать уважение, хотя бы тем фактом что врачи здесь не сидели сложа руки, явно отдавая всех себя ради борьбы с недугом. И пациенты это чувствовали. В палатах нередко звучал смех и шутки, люди старались храбриться, подбадривая докторов, искреннее веря в то, что их непременно вылечат и спасут.

Так продолжалось аккурат до того момента, пока на очередной двери не замаячила табличка: “ОТДЕЛЕНИЕ ПАЛЛИАТИВНОЙ ПОМОЩИ”.

— Перед входом обязательно необходимо надеть перчатки и маску. — остановившись близ двух неприметных корзин, врач явно захотела подать мне пример, но я лишь безразлично мазнул по ней взглядом двух алых окуляров:

— Не беспокойтесь, мои методы защиты куда более радикальны.

В ответ на что меня принизили куда более заинтересованным взором, в которых напополам с недоверием плескалось любопытство.

— Так вы фруктовик?

— А это важно?

— … Идите за мной и ничего не трогайте.

Преодолев тяжёлые створки, я оказался словно бы в другом здании. Та самая атмосфера отчаяния, которую я ожидала увидеть в оставшемся за спиной крыле, единолично властвовала здесь. Об это говорил даже не спёртый, пропахший потом и болезнью воздух, но слышащиеся словно отовсюду, наполненные непередаваемой агонией крики тех, кому не повезло лежать в отделении для безнадёжно больных.

Мельком всмотревшись в окно одной из палат, что позволяло врачам наблюдать за пациентами даже из коридора, я увидел длинную вереницу одинаковых коек, на которых, извиваясь словно в бреду, лежали покрытые потом и белыми пятнами тела, некоторые из которых были надёжно пристёгнуты к металлическим каркасам коек кожаными ремнями.

— Это вынужденная мера. — правильно истолковав мой взгляд, сквозь поджатые губы, пояснила миссис Трафальгар Ди Ватер Роуз. — На третей стадии развития болезни пострадавших мучают сильные боли и галлюцинации. В таком состоянии они могут быть опасны как для себя, так и для окружающих.

— Обезболивающее не помогает?

— Вполне, но из-за вашей блокады мы не можем пополнить запасы многих лекарств, из-за чего приходиться экономить, понижая дозы.

— В таких случаях Глав-Врач формирует запрос на имя Королевской Семьи, что, в свою очередь, запрашивает гуманитарную помощь у Мирового Правительства. Вы сведующий в медицине человек, миссис Трафальгар, и не вам упрекать меня в попытках всеми способами ограничить распространение болезни и не допустить её утечки в близлежащие страны.

Несколько секунд доктор молчала.

— Вы правы. Я прошу прощения за эту… вспышку. Это ваша работа, и она имеет под собой все основания, просто ситуация с каждым днём становится всё хуже, а поставки медикаментов неизменно задерживают, из-за погоды, несоответствиям условий прохода через кордон, и Бог знает чего ещё. Время утекает сквозь пальцы, а от этого страдают невинные люди!

— Примите мои соболезнования, однако таков закон. Все эти нормы, проверки и условности писаны кровью и необходимы для скорейшего урегулирования ситуации в стране. Опять же, вы должны понимать это лучше прочих.

— Я — врач, мистер Свейн. — на мгновение остановившись посреди коридора, женщина ссутулилась, словно бы на её плечи разом лёг тяжёлый груз. — И в первую очередь должна думать о благе своих пациентов, а не о законах.

Весь дальнейший путь был пройден в гробовом молчании, нарушаемым лишь криками боли и глубоким, надсадным кашлем.

Закончился он столь же внезапно. В один момент моя сопровождающая просто остановилась близ очередной палаты.

— Мой муж сейчас проводит обследование. Вам лучше подождать его здесь. Зрелище за дверью… это не то, что стоит видеть.

— Благодарю за беспокойство, но сейчас оно совершенно излишне. Я пришёл сюда именно за этим.

И без дальнейших разговоров прошёл в палату.