2024-05-10 21:02

Вернувшийся во мрак (Глава 15)

Скачать все главы одним файлом можно тут

Глава 15

Судя по картам, которые каким-то чудом сохранились у капитана — он носил их где-то под своей одеждой, о чём говорил весьма неприятный запах и неопрятный вид — мы практически зашли в Долы, откуда будем держать путь до самых Довэнских равнин. Правда, охотники за головами разделяли лес Долов на две части, и самую глубокую, дальнюю, называли Великими Космами.

По дороге мне рассказали, что эти обширные леса когда-то до самого горизонта были возделанными полями и принадлежали эльфийскому государству, но ныне никому не было до этого дела. Слишком много времени прошло.

Изредка, с высоты гор, мы даже видели руины, расположенные как в предгорьях, так и в лесах: каменные гроты, которые оказались одним из эльфийских городов, Тариалтосом, и периодически попадающиеся остатки крепостей, полностью разрушенные крестовым походом Церкви Света.

Вообще, на данный момент считается, что из всего наследия эльфов уцелел лишь один город — Халамширал, ныне считающийся пограничным между Орлеем и Ферелденом.

Как мне поведали, город был построен у Имперского Тракта, дабы эльфы со всех уголков мира легко могли его найти. Халамширал находился под контролем эльфов около четырёхсот лет. Город был разорён после священного похода людей против эльфов, и теперь когда-то величавая столица Долов представляет собой клоаку наподобие Иджхолла и является горьким напоминанием о том, чем он мог стать.

Большую частью населения Халамширала составляли эльфы, поэтому в городе нет эльфинажа. Люди, формирующие небольшое привилегированное сообщество, живут обособленно в некоем Высоком Квартале.

М-да… вот и всё, что когда-то было. В этом плане гномы хотя бы сохранили собственные города-тейги.

С каждым шагом я будто бы погружался в эльфийское прошлое и рассматривал свидетельства упадка некогда величайшей расы всего Тедаса. Можно ли сказать, что они выродились? Вроде бы нет… Утратили бессмертие — беда, но что в остальном? Чем, кроме длины ушей, отличается нынешний эльф от того же человека? Хех, я уже думал об этом раньше, но не так давно убедился в очередной (какой уже по счёту?) раз — ничем. Эльфы — словно негры моего прошлого мира. Вот только несправедливое (изначально) к ним отношение, отчего-то не помешало чёрным на моей родине вполне вольготно себя чувствовать. Почему нечто подобное не сработало здесь? Число эльфов не так уж мало, с энергией и маной они работают так же, как люди, детей заводят аналогично (правда, от брака с человеком рождаются именно что люди, никаких полуэльфов здесь нет), но… Всё равно…

Может, какое-то особое, нечеловеческое мышление? Это единственное объяснение, которое я вижу.

Жалею ли я их? Жалею ли я всю их расу? Нет. Это невозможно. Никто не может в должной степени заявить, что жалеет, например, какую-то страну или какой-то народ. А если и скажет, это будет совершенно лживо и лицемерно. Невозможно жалеть такую массу людей. То есть эльфов, в данном случае. Не исключаю, что какой-то уникум найдётся, но я не отношу себя к блаженным. Я… вполне себе могу пожалеть какого-то бедолагу, который настрадался в эльфинаже. Или долийца, вынужденного прожить трудную жизнь в своём кочевом клане. Без проблем! Я умею, скажем так, «надевать» чужую шкуру. Но можно ли заявить, что каждый эльф угнетён? Не уверен, что это работает именно так.

Однако, ныне «Гончие» бродили по земле, где произошёл крах целого государства. Целой расы. Эльфы всего Тедаса (бóльшая их часть) обитали здесь, в Долах, и были безжалостно сокрушены. Теперь от того же Тариалтоса и его величественных строений остались лишь поросшие лианами руины. Самые вдумчивые из группы, наравне со мной, удивлялись тому, как медленное течение лет могло привести к таким грандиозным и драматическим переменам.

А ещё эта местность была обитаема. И я не про зверьё. Даже не про орлесианцев. Долийцы? Тоже мимо. Последние пару десятков лет здесь (если точнее — чуть дальше, в Великих Космах), как и в окрестностях Иджхолла, активно хозяйничали Порождения Тьмы.

Причина проста: земля заброшена, и тут почти не появляются люди. Со временем всё поросло гигантскими деревьями, которые обратили местность в непроходимые леса, сделав её чем-то напоминающей Дикие земли Коркари и Брессилианский лес. Нечто среднее? Не уверен, да и не в этом суть. Твари прорыли тут множество ходов, оттого Серые из Орлея начали наводить в Долах свои порядки. В этом им частенько помогали и наши, ферелденские охотники. Периодически сюда приходило сразу несколько артелей, чтобы в должной мере нарубить голов.

Как мне поведал Нарсиан, когда десять лет назад первые отряды наёмников полноценно начали зачищать эту местность, то были ошеломлены численностью и свирепостью кланов порождений, которые тут обитали. Благо, что обычно твари предпочитали объединяться под руководством Альф или эмиссаров, которые потом вели активную или вялую грызню друг с другом, собираясь в большие массы лишь во время Мора или под управлением особо сильного, свирепого или умного лидера.

Бывший королевский солдат назвал те времена «Днями жребия», потому что каждый шаг тогда казался броском игральных костей с цифрами. Но «дичи» было много. А предгорья открывали бесконечные возможности для засады — ключ к успеху почти каждого капитана. За какие-то пять лет ферелденские и орлесианские охотники загнали Порождений обратно в свои норы, а тех, кто был особо хитёр — в самую глубь бесконечно огромного леса, те самые Великие Космы, заполучив столько голов, что Серые Стражи в Орлее даже сократили за них награду, попросту опасаясь разориться.

— Хорошо, что на Ферелден такое не распространилось, — тускло улыбнулся Нарсиан.

Мужчина сильно исхудал, как и все мы, отчего броня болталась на нём, как одежда на узнике концлагеря.

Далее в разговор вступил Гешрен, поведав, что с того времени началось отвоёвывание Долов, пусть даже и людьми, во всём остальном больше всего похожими на Порождений Тьмы.

— Когда отбили руины Тариалтоса, то Селина, императрица Орлея, даже направила сюда армию, чтобы занять порушенные укрепления и крепости в летние месяцы, — пояснил он. — Ту же Толстую Стену, например, — махнул следопыт рукой куда-то в сторону леса. — За́мок будет дальше, ближе к Вершелю.

Вершелем был город, расположенный не так далеко от Халамширала, бывшей эльфийской столицы.

— Многие тогда, в имперском аппарате, — продолжил он, — говорили о возвращении всех древних эльфийских провинций — от Морозных гор до Пустошей Арбор, включая и полную зачистку Косм — в течение десяти скудных лет. Некоторые даже утверждали, что таким образом мы сумеем перебить всех Порождений на поверхности и спуститься вниз — на Глубинные тропы, начиная зачистку и там. Помогая гномам и отвоёвывая всё больше и больше земли. «Нужно всего лишь золото» — говорили они, — ухмыльнулся Гешрен.

Конечно же, всё пошло не по плану. Леса, необъятные, глубокие и тёмные, насмехались над этими надеждами. Сколько бы отрядов ни входило в них, сколько бы телег с головами охотники ни привозили оттуда, граница прекратила своё медленное отступление и год за годом оставалась неподвижной. Впервые со времени объявления награды за головы, число Порождений не уменьшалось, и они не отступали. Один орлейский математик, печально известный Шолрич, даже утверждал, что охотники, наконец, встретили популяцию Порождений, которая могла размножаться так же быстро, как их убивали, и что награда за головы стала бесполезной.

— Он был отправлен в тюрьму за точность своих пораженческих настроений, — криво оскалился Нарсиан. — Однако, даже распоследние глупцы быстро поняли, что он прав. Матки… они плодят тварей такими темпами, что даже армии не по силам вырезать их с должной скоростью. Наше спасение заключалось в том, что тварям привычнее сражаться друг с другом, чем идти войной на людей.

— Про маток ты верно сказал, — поддержал его следопыт. — Очевидно, что где-то близко к поверхности, в глубине Великих Косм, завелись эти мерзости, отчего Серые Стражи ныне могут лишь сдерживать напор Порождений, следя, чтобы твари не прорывались за границы Долов, но никак не истреблять. Теперь же, с началом Мора… — он не договорил, но всё и без того было очевидно.

Позднее, как мне объяснили, Орден, который не интересовался ни расчётами, ни мелкими политическими устремлениями, посчитал, что нужно просто исследовать края Долов, чтобы понять, почему Порождения перестали отступать. Может, в планах было наметить гнёзда тварей и выходы на Глубинные тропы, чтобы одним решительным ударом смести их? Ни я, ни мои спутники этого не знали. Зато знали, что у них так ничего и не получилось. Мало того, что территория по размеру составляла целую страну (в своё время эльфам выделили очень хороший кусок земли), так ещё навалились и внутренние проблемы: то людей не хватало, то денег, то ещё какие-то сложности… Долгое время, например, тот же Ферелден не принимал у себя Стражей вовсе, так как они влезли в политические игры за трон короля.

А твари продолжали выжидать, не показываясь за пределы диких лесов. Это и стало причиной вынужденного затишья, когда всё, в конечном итоге, оставалось как есть.

Когда мы добрались до возвышенности, где открывался полноценный обзор на бесконечные лесные Долы, а также далёкие Великие Космы, то я удивлённо открыл рот. Эти земли не походили ни на один лес, который я когда-либо видел раньше. Деревья здесь были такими седыми и огромными, что земля дыбилась вокруг их корней, образуя гребни, похожие на волны штормового моря. «Крыша», созданная их кронами, была настолько плотной, что лишь серо-зелёный свет рассеивал слабо просвечивающий мрак. Земля, лишённая подлеска, была завалена колоссальными остовами давно умерших деревьев. Для порождений Долы были чем-то вроде рая: вечно тёмная местность, с рыхлой землёй, богатая зверьём, рыбой и личинками. Она удовлетворяла все их желания, кроме самых ужасных.

То есть так было до прихода людей. И нашего прихода.

— Сравнительно безопасный предлесок пройдём где-то за неделю, — пояснил мне Гешрен, заметив интерес. — А там… — он пожал плечами, — войдём в глубь, — от этих слов веяло страхом и решимостью.

Следующим утром мы с моим наставником-следопытом направились на разведку, довольно быстро обнаружив удобный путь, по которому можно пройти людям, не испытывая при этом особых трудностей.

Дорог тут, конечно, не было, но мы их и не искали. Было бы странно встретить дорогу в такой жопе мира. Здесь даже орлесианцы не особо бродят, предпочитая более северные и обжитые направления, по границам Долов и этого могучего леса.

Вообще, с момента выхода из Марзагара миновало почти две недели, прежде чем наша экспедиция вошла на территорию Долов. План состоял в том, чтобы обогнуть центр леса, по краю Великих Косм (дабы не привлекать слишком уж пристальное внимание порождений) и двинуться к Толстой Стене, древней крепости, когда-то принадлежащей эльфам и имеющей своё, звучное название, но потом отвоёванную людьми и частично перестроенной.

Там должен располагаться небольшой гарнизон, где планировалось пополнить запасы провизии и отдохнуть, а далее, прямым путём, до Довэнских равнин.

Хартонис усиленно сопротивлялся подобному, но в конечном итоге был поставлен перед фактом. Сомнительно, как сказал ему Нарсиан, что его могут узнать или в чём-то заподозрить.

— Тем более, что это фактически единственное обитаемое место по пути к Гаморданским Вершинам, — дополнил Гешрен. — Если мы не заглянем туда, то потом либо делать крюк, длиной в неделю-две, дабы добраться до пограничных орлейских деревень, либо продолжать шагать без припасов и запасного снаряжения.

В общем, план не хуже и не лучше других, так что артель смело двинулась в путь.

Сегодня у меня не получилось шагать вместе со Аркуэнэ. Она выдвинулась в начало колонны, готовясь прикрывать «Гончих» в случае, если придётся применить магию. Поэтому я отошёл к концу, надумав перемолвиться парой слов с Нидо и Раваром.

Хасинд, несмотря на лечение Жрицы, до сих пор продолжал дёргать лицом, будто словил перманентный нервный тик, а эльф вонять, словно искупался в помоях, но я всё равно решился на этот небольшой подвиг. Тем более, что остальные трое новичков-«Гончих» плелись немного впереди, перед Хартом и Элиссой.

Парни встретили меня скупыми ухмылками, но я знал, как можно изменить их отношение — уже спустя десяток минут они хрюкали от смеха, услышав мою историю, которую я нагло содрал из выступления какого-то комика ещё в прошлом мире.

Попутно, пока вновь налаживал контакты, невольно уделил внимание и Хартонису вместе с Элиссой, которые шли перед нами. Девушка всё время буквально цеплялась за волшебника, иногда даже прижималась к нему, хотя у неё не было серьёзных ран после всего случившегося.

Может, это естественное поведение при столь большом стрессе? — подумалось мне. Я вспомнил, как смотрел кадры старых документалок, где показывали людей, переживших катастрофу. Почти всегда женщины, которые там были, жались к своим мужьям или даже незнакомым мужчинам, находя среди них защиту и опору.

Разумеется, такое было не везде и не всегда. Иногда бывало строго обратное. Иной раз я видел, как мужики истерили похлеще девочек-подростков, которые не сумели попасть на концерт любимой поп-группы. Однако, в массе своей, всё-таки роль защитника исполнял мужчина. Поэтому, с какой-то стороны, мне было понятно, почему Элисса искала поддержки у своего «отца».

Уже какое-то время я подмечал, что девушка начала говорить, поэтому решил попробовать ещё раз с ней пообщаться. Тоже не просто так, а с некоторой целью…

— Харт, скажи, — обратился я к магу, обгоняя остальных и поравнявшись с волшебником, — в тейге Ронгор, куда мы идём, тоже будут демоны?

Старик вздрогнул и покосился на меня. Было видно, что вопрос — или, скорее, его внезапность — поставила его в тупик. Маг растерялся, упустил инициативу, и тем самым, сам того не желая, ответил даже более полно, чем мог бы, если бы зачитал часовую лекцию. Я ощутил, как лицо скривилось, словно от лимона.

— Я не слышал о том, чтобы в Ронгоре была прорвана Завеса, — выкрутился Хартонис, не отвечая ни «да», ни «нет». Товарищи, идущие рядом, довольно выдохнули — они аж дыхание задержали во время моего вопроса, а вот лично я прекрасно понял, что даже старик ничего толком не знал. И это не внушало ни малейшего оптимизма.

Переключив внимание, я посмотрел на Элиссу и поинтересовался, что же всё-таки случилось на дне Великой Срединной Оси, но и девушка, в очередной раз, не дала никакого ответа. По крайней мере, удовлетворительного. По её словам, демон горы был изгнан её амулетом — и на этом всё. Попросив его показать, получил возможность посмотреть на достаточно обычный медальон с грифоном.

— Так это, — Нидо почесал свой шрам, — похоже на старый медальон Серых Стражей. У некоторых ветеранов такой же. У капитана, например. Они ещё от скверны, говорят, защищают. Может, поэтому ты и не заразилась?

Девушке и правда повезло, а ведь я видел, как она буквально бултыхалась в крови тварей.

— Он необычный, — Элисса пожала плечами, как бы говоря: «Ну, я же не капитан, не так ли?» Потом она покосилась на Харта. — Я мало что знаю.

Старик бросил на амулет с грифоном короткий взгляд, но потом отвернулся, продолжая осматривать дорогу и следить, чтобы не запнуться о какой корешок по пути.

Задумчиво почесав затылок, я понял, что не добьюсь ничего путного, однако в этот миг волшебник отчего-то замедлил шаг и ещё раз покосился на амулет.

— Элисса, — начал он вопросительным, чуточку подрагивающим тоном, — а откуда ты его взяла?

— Мать подарила, — прищурилась девушка. — Какая разница?

В этот момент колдун выглядел донельзя жалко, как будто бы его застукали за подсматриванием за несовершеннолетними девочками в раздевалке.

— Некоторые искусства, — произнёс старик, — слишком капризны, чтобы подчиняться человеческим намерениям. Так получилось, что я немного знаком с тем, как создают уникальные и в чём-то величайшие артефакты.

Интересно, а есть что-то, с чем ты НЕ знаком? — мысленно усмехнулся я, но не стал ничего говорить.

— Некоторые силы, — продолжил Харт, — можно вызвать, оторвав их от внешнего мира, вырвав целиком, в то время как другие несут с собой свою реальность, наполняя мир рассеянным безумием. И последнее — про демона, которого мы встретили на дне Великой Срединной Оси. И если я прав насчёт амулета, — волшебник ещё раз бросил на него взгляд, — то его максимум — маскировка ауры, чтобы заглушить чутьё Порождений, а также придание объекту, к которому приложен, свойств своего рода стерильности. В то время как тварь под горой успела не только закрепиться в нашем мире, найдя себе вместилище, но ещё и очень серьёзно отожраться, представляя опасность даже для группы хорошо подготовленных, полных сил магов.

Смысл его длинной речи сводился к одному: амулет должен был быть абсолютно бесполезен.

— Пожалуйста, девочка, — решил продолжить Харт, отчего-то очень заинтересовавшись этой темой. — Прости старику его смятение.

Кажется, он подозревал, что Элисса утаивает от него какие-то способности. Хм… но какие? Магии он её так и не обучил. Как я знаю, единственное, что девушка умеет, да и то, кое-как, так это создание Световой точки. Однако она и правда неким мистическим образом сумела отогнать Высшего демона. Аха-ха-ха! Во девки у меня в отряде! Одна самостоятельно избавилась от одержимости, а вторая криками и дешёвым амулетом прогнала чудовищного демона!

Смешно. Если бы не было так странно и непонятно. А неизведанное, как уже объясняла Жрица, вызывает страх. В отличие от неё, я подобному поклоняться не хочу, следовательно, как и Хартонис, горю желанием узнать, в чём же суть тайны.

К этому времени Нидо и Равар уже успели отстать от меня, решив не тратить время на не слишком интересную им тему и о чём-то болтали друг с другом. В каком-то роде это даже хорошо, а то у меня уже скулы сводило от мерзкого запаха.

В любом случае, я остался рядом с магом и девушкой, вроде как участвуя в беседе с этой парочкой, но на деле больше слушая и надеясь узнать что-то полезное.

— Хватит, — с долей раздражения ответила Элисса волшебнику. — Это было безумие, я же тебе говорила. Я не знаю, что случилось!

— Что-то ещё. Должно быть что-то ещё! — не сдавался колдун.

Элисса уставилась на него своим проклинающим взглядом.

— Старый лицемер!.. — вышла она из себя, злобно процедив эти слова.

Ого, «голубки» поссорились! Однако и впрямь создаётся ощущение, что Хартонис в чём-то подозревает Элиссу. Он уверен, что у неё есть… скажем так… какие-то тайны? Причём такие, которые позволили бы осуществить изгнание демона?

Впрочем, определённая часть моего сознания подозревала, что девушка отказывалась отвечать из эдакого капризного желания досадить.

Плевать. Какая разница? Что говорят обречённым? Что может дать им знание, кроме ощущения следящего за ними палача? Знать свою судьбу — значит знать бесполезность, идти с потемневшим, омертвевшим сердцем.

Забыть о надежде.

Парочка увлеклась, да так, что забыла обо всём вокруг. В этом переругивании не было того веселья, с которым, бывает, спорят друзья, родственники или возлюбленные. Того, как например, спорили Нарсиан и Роксмар. Или того, как по пустякам спорили я со Жрицей.

Помню, как мы с эльфийкой даже начали толкаться локтями, шипеть друг на друга, а потом она меня укусила, получив за это по заднице. Закончилось всё в небольшой рощице, на сухим листьях, что было ожидаемо. Хм… а мог ли быть спор эдакой прелюдией? Хах, может быть!

Слабо улыбнувшись, я посмотрел на Элиссу и Хартониса. Первая источала ненависть, второй — презрение. Из такого не получится ни любви, ни дружбы. Из всех уроков, которые я выучил, сидя на безразличных коленях жизни, этот, пожалуй, был самым трудным. Поэтому абсолютно не удивился тому факту, что когда девушка резко поменяла тему, начиная расспрашивать старика о своём собственном «взгляде Андрасте», а тот ощетинился и раздражённо бросил:

— Всё это лишь слухи о Пророчице, не больше! О нём говорилось в нескольких книгах, доверие к которым довольно сомнительно. У меня в буквальном смысле нет никаких знаний, которыми можно было бы поделиться, только слухи и заблуждения! — Хартонис гневно махнул руками.

— Тогда расскажи мне эти слухи! — топнула девушка ногой.

— Ба! Оставь меня в покое! — беседа закончилась, не дав мне никакой конкретной информации. А ведь это я всё начал!

— А ты чего смотришь?! — рявкнула Элисса, взглянув в мою сторону.

Как же резко захотелось смачно так врезать по этой роже! Спасло её лишь несколько фактов: колдун, несмотря ни на что, не простит подобное. Неизвестно как отреагируют остальные. И я всё ещё был благодарен Элиссе за то, что произошло в Марзагаре.

Молча развернувшись, направился прочь.

Не стоит тратить время на тех, кто вызывает раздражение, — мысленно сказал я самому себе. Стоит потратить его на более достойных людей. А с девкой пусть старик возится. Вплоть до тех пор, пока не случится «что-то», меняющее правила игры. А тогда… тогда и посмотрим.

— Может и правильно, что Харт ничего ей не рассказал, — хмыкнул я. В невежестве есть милосердие, люди рождаются, ценя это. Не проходит и дня, чтобы мы не спасали других от того, чего они не хотят знать — от малого и великого.

Впрочем, я и старый волшебник были не единственными, кто страдал от озлоблённости Элиссы. Следующим утром Лотшиль поравнялся с этой парочкой — демонстративно не разговаривающей друг с другом — после чего, с задумчивым и в то же время весёлым видом начал разговор.

Шедший рядом со мной Гешрен, тонко улыбнулся и толкнул меня плечом, откровенно указав пальцем на намечающееся шоу.

Не стоит думать, что люди не подмечали случившееся между ними разногласие. Хм… подобное заставляет меня поверить в тот факт, что о моих начавшихся отношениях с Аркуэнэ тоже знают абсолютно все.

В должной мере обдумать этот момент мне не дал Лот, который начал с фальшивым добродушием задавать вопросы Элиссе, а когда она отказалась отвечать, засыпал её разными бессмысленными замечаниями. Мне было очевидно, что парень пытался возродить что-то из их прежней болтовни, возможно надеясь найти невысказанное прощение, возобновив прежние отношения. Его подход был одновременно трусливым и в высшей степени мужественным: он буквально просил её притвориться, забыть, что он бросил её в Марзагаре. Но она ничего этого не сделала.

— Элисса… пожалуйста, — наконец, решился парень. — Я знаю… Я знаю, что поступил с тобой плохо… внизу… там. Но всё произошло так… так быстро, — он запинался и смущался, как подросток, решивший признаться в любви первой красавице школы. Не могу поверить, что это один из «Гончих»! Тех, кто презирает любые проявления слабости. М-да… Лот точно не зря оказался «отделён» от моей новой группы. Он, конечно, не клинический идиот, но некоторые его поступки кажутся таковыми.

— Но ведь так поступают дураки, верно? — отозвалась Элисса таким лёгким тоном, что это могло быть только язвительностью. — Мир быстр, а они медлительны.

Возможно, девушка случайно затронула какой-то его старый и глубокий страх. А возможно, просто шокировала Лотшиля окончательной простотой, с которой осудила его. Так или иначе, молодой ферелденский дворянин резко остановился, ошеломлённо глядя, как остальные плетутся мимо него, и еле увернулся от Нарсиана и его дразнящей попытки ущипнуть его за щёку.

Позднее, уже ближе к вечеру, когда мы с Гешреном нагнали устало плетущуюся группу, притащив одинокого, достаточно тощего кабана, я застал момент, как Хартонис присоединился к Лоту на тропе, очевидно тронутый его смелостью, а может испытывающий к молодому мужчине жалость.

— Дай ей время, — разобрал я слова колдуна. — Она жестока в своих словах, но её сердце прощает…

На этом моменте я едва не хрюкнул от сдерживаемого смеха. Всё, что я узнал об Элиссе за это время, противоречило словам старика.

— То есть, — продолжил маг, очевидно сам осознавший, что сказал чушь, — она слишком быстра, чтобы не оценить эти… трудности.

— Трудности? — растерялся Лот.

— Во дурак, — произнёс Гешрен, комментируя их негромкую беседу. — Столько страданий ради мясной дырки.

Следопыт сплюнул в землю, а потом махнул рукой.

— Я к капитану, доложу о дороге, которую мы видели и разведанном пути. А ты иди, передай тушу на разделку Косу.

— Ага, — кивнул я ему, а потом направился к центру колонны, где угрюмо брёл сегодняшний повар. Эту обязанность по очереди предоставляли тем, кто «ничего не делал». Прежде чем жарить или варить, зверя нужно было в должной мере подготовить: вырезать потроха, спустить кровь, снять шкуру и прочее-прочее. Это отнимало достаточно времени, а потом в дело вступали маги, которые осуществляли саму готовку, стараясь лишний раз не светить костёр.

Харт, между тем, продолжал обсуждать с Лотшилем их «размолвку» с Элиссой, стараясь добиться непонятно чего. Единственное, что в конечном итоге старик получил в должной мере — чужого внимания. От всех. Кажется, даже несмотря на общую подавленность, абсолютно каждый заметил его потуги. Да и странно было бы обратное, ведь нас осталось критически мало.

Глядя на Харта и Лота, у меня возник вопрос: зачем старику вообще это нужно? Вот помирится Лот с Элиссой, и?.. Трахаться начнут? Предположим… ох, не позавидую я Лотшилю при таком раскладе! Это мне со Жрицей ещё нормально — «Гончие» относятся к эльфийке, как к хтоническому чудовищу, а ко мне — как к заядлому извращенцу, который, на их глазах, решил присунуть козлу. Однако тут будет совершенно иное отношение: растерзают ведь. Может, даже в прямом смысле. А может просто в очередном бою «случайно» ударят в спину.

Прав я был — Лотшиль тот ещё дурак. Но дурак с добрыми намерениями.

— Ты когда-нибудь слышал поговорку: «Мужество для людей — корм для драконов»? — спросил его старик.

— Нет, — хмуро ответил сын эрла. — Что это значит?

— Что храбрость сложнее, чем думают простые души… — Харт потеребил длинную бороду. — Элисса может быть много кем, Лот, но простота — это не её черта. Нам всем нужно время, чтобы построить заборы вокруг того, что… что случилось.

— Кос! — прикрикнул я. — Держи, — сгрудил ему тощего, будто бы больного, кабана. — Сегодня твоя очередь.

— С чего это? — нахмурился он.

— С того, — в том же тоне ответил ему. — Что-то не нравится?

Ранее я бы не стал говорить столь дерзко, тем более одному из ветеранов-Серых, но всё течёт и меняется. На вчерашней, уже ночной тренировке, Аркуэнэ показала весьма интересный приём с мечом, который я совсем не прочь был отработать на ком-то живом. Плюс, путешествие с отрядом головорезов и правда успело меня изменить, сделав более жёстким и грубым. Однако самым важным было то, что теперь я уверен в своих силах. Может, в чистом бою на мечах Косстон и сумеет победить меня за счёт большей практики и превосходства в запасе энергии, но у меня есть кровь, чьим возможностям вряд ли сумеет противостоять кто-то уровня ниже того же Суртона или Роксмара.

К тому же, мой авторитет в качестве второго следопыта команды и приближённого к верхушке стал весьма высок, позволяя плевать на мнение остальных.

Вот оно, общество этого мира: кто сильнее, тот и прав. Кроме того, сейчас и правда была очередь Косстона, так что я даже ничего не нарушал.

Хех, в общем, в бою один на один я не сомневался. Сил должно хватить. И это делало мой взгляд куда более уверенным. Жёсткость же в нём проявилась уже давно.

Что-то увидев, Кос молча принял тушу, взвалив её на своё плечо.

— Скоро будет привал, — кивнул я ему, а потом направился к своей компании. Из интереса вновь сосредоточился на маге с Лотом, но те всё ещё ходили вокруг да около.

— Дать ей время?.. — повторил аристократ тоном человека, набравшегося мужества для какого-то важного свершения.

— Время, — повторил старик.

Звучит так, будто бы он их благословил, — мысленно фыркнул я. Интересно, всё так и есть? Или лишь звучит похоже? То есть… даже мне непонятно, а Лот и вовсе наверняка подумает, что Харт, как её «отец», одобрил ухаживания за девушкой.

Бросив взгляд на Элиссу, я на мгновение задумался. Несмотря на все её капризы, что-то в девице требовало защиты, и эта хрупкость настолько не вязалась с тем, как она разговаривала, что это могло показаться не только трагичным… но и красивым. Это ощущение было слишком необычным, чтобы долго выдерживать суровость мира.

Вот только подобное осознание делало её общество ещё более раздражающим.

— Показал зубки? — Нарсиан хлопнул меня по спине. — Мальчик совсем вырос! — притворно стёр он скупую слезу.

— Ничего сложного, — пожал я плечами, вызвав смешки.

Сильные тянутся к сильным. Это правило работает в этом мире куда как лучше, чем где-либо ещё. А сила мне нужна. Очень и очень нужна!

Вскоре объявили привал. Возле Коса, который потрошил небольшого кабана, собралось несколько человек, включая и нашу компанию. Рядом уселся и Хартонис, который решил помочь в готовке, а может просто желал быстрее отведать сочный кусок кабанины.

— Вы всё ещё не помирились? — спросил я Харта, чисто для начала беседы, а то что-то все молчали и лишь пялились на работающего Косстона.

— Не всё так просто, — проворчал волшебник.

— Эта девчонка спасла тебе жизнь, — сказал старику Роксмар, сидевший с ним рядом. — В моей стране это имеет серьёзное значение.

— Она всем нам спасла жизнь, — возразил Хартонис.

— Я знаю, — торжественно ответил высокий антиванский убийца. — Но в особенности тебе, чародей. Несколько раз.

— Что? — уточнил колдун. На его лице появилось выражение удивления, а затем постепенно стало мрачнеть.

— Ты такой старый, — развёл Рокс руками. — Кто рискует всем, чтобы вытащить пустой бурдюк из бурлящей реки? Кто?

Волшебник фыркнул, а потом рассмеялся, да так искренне, что заставил меня задуматься, когда столь же откровенно смеялся я сам? Слишком давно.

— Дочь пустого бурдюка, — ответил маг.

А он упорный, — мелькнула мысль в моей голове, пока острый нож привычно проткнул кожу ладони, создавая тонкое щупальце крови. Сидеть просто так было выше моих сил. Энергия направилась во внутренние органы, наполняя тело силой и бодростью, а кровь стала показывать фокусы на потеху собравшимся головорезам. Тренировка в любой свободный момент уже превратилась в привычку, как достать телефон в моём прошлом мире. Почему нет? Когда ты стоишь в очереди или сидишь в автобусе, то чего бы и не позалипать в телефоне? Когда ждёшь друга или заказ в кафе, когда ожидаешь девушку, что мерит платья, то чем ещё заниматься? Современный мир давно ответил на этот вопрос, но что ответит этот?

Это было довольно сложно: создать столько маленький жгутиков крови, которые ещё и управлялись мной строго по отдельности — так, чтобы каждый выполнял заданное действие. Это сложно сделать даже со своими пальцами, что говорить о чём-то большем?!

И всё же, управляя кровью, я снова покосился на старика. Интересно, долго ли ещё он продолжит нас обманывать по поводу своего мнимого родства с девушкой? Всё-таки с каждым днём оставшиеся в живых люди всё больше и больше проникаются друг к другу, словно становясь братьями.

Впрочем… возможно, что именно в этом пути ложь умудрится стать правдой.

Элисса Кусланд, взгляд со стороны

Она наблюдала за волшебником при лунном свете, рассматривала его черты, как мать рассматривает своих детей: подсчитывая то, что она любит. Брови, похожие на усы, седая борода отшельника, рука, прижимающаяся к груди. Ночь за ночью она наблюдала, иногда жалея, что палатки остались в Марзагаре. Теперь все спали на земле и листьях.

Изредка Элисса с долей зависти смотрела на Зиркирта и Аркуэнэ, которые украдкой бегали в лес или задерживались возле рек. Она и сама хотела бы оказаться на месте Жрицы. Но только не с Зиркиртом. Может, с кем-то ещё. С кем-нибудь, чей образ никак не мог собраться в её голове.

Иногда это был Хартонис. Иногда образ, состоящий из самых разных мужчин. Иногда какой-нибудь актёр из её прошлого мира.

— Никогда бы не подумала, что меня может потянуть на такое, — снова осмотрела она старика.

Прежде Хартонис был загадкой, сводящей с ума тайной, которую ей предстояло разгадать. Она едва могла смотреть на него, не ругаясь в гневе. Такой язвительный! Такой скупой! Он сидел, тёплый и толстый от знаний, в то время как она бродила по его крыльцу, умоляя, голодая… Умирая с голоду! Из всех грехов между людьми лишь немногие настолько непростительны, насколько это необходимо.

Но сейчас…

Он выглядел таким же диким, как и раньше: обвешанный волчьими шкурами, сгорбленный годами. Несмотря на купание в холодных горных потоках — эпизод, который вызвал бы веселье, если бы экспедиция не была так потрёпана — он всё ещё нёс пятно крови Порождения на костяшках пальцев и на щеке. У них у всех остались такие пятна.

И всё же, он ей отказывал. И всё же, он жаловался, ругался и упрекал.

Разница лишь в том, что кажется, она любила его.

Элисса помнила первые рассказы о маге, услышанные от учителей, ещё когда Хайевер был её домом, когда золото и благовония были её постоянными спутниками. Потом был подаренный Элеонорой амулет грифона, а дальше… «признание» отцовства. После этого Элисса ещё дважды заводила с матерью разговор о волшебнике, но тема как будто бы себя изжила.

На каком-то этапе, уже под конец своего проживания в за́мке, девушка и вовсе стала сторониться своей родительницы, а когда та её подлавливала, то Элисса каждый раз вздрагивала всем телом, её зубы стискивались, а мышцы сводило резкой судорогой, после которой она поворачивалась, чтобы увидеть себя — такой, какой она будет через двадцать лет.

Во время самого последнего их разговора — о том, что он последний, девушка тогда ещё не знала — речь снова зашла о Хартонисе.

— Значит, он и правда мой отец? — уточнила Элисса.

Её тон звучал обвинением, отчего Элеонора съёжилась и даже отшатнулась. Элисса словно бы ударила её, используя вместо оружия тему её неверности.

Женщина сморгнула слёзы.

— Я ведь уже говорила, — пробормотала она. — Всё так и есть.

Теперь Элисса понимала, что мать лгала, дабы отобрать у дочери возможность заводить об этом тему вновь и вновь. Что же… возможно, не всё так просто. Элисса достаточно узнала о Хартонисе, чтобы понять страсть своей матери, понять, почему она смогла назвать его отцом своего ребёнка… по крайней мере, в сердце своей души. Все лгут, чтобы притупить острые, сложные грани мира — просто одни лгут красивее других.

— Каким он был? — спросила тогда Элисса.

Элеонора никогда не выглядела такой красивой, как в те моменты, когда она улыбалась. Впрочем, сейчас девушка ощущала к женщине противоречивые чувства, находя её достаточно двуличной. Красивой и ненавистной одновременно.

— Глупый, как и все мужчины. Мудрый. Мелкий. Нежный, — медленно проговорила её мать.

— Почему ты ушла от него? — снова ударила Элисса.

Ещё один вопрос, который должен был ранить. Только на этот раз Элисса сама вздрогнула, вместо того, чтобы радоваться. Сделать матери больно там, где дело касалось её дочери — это одно: жертвы имеют права на преступников, не так ли? Однако причинить матери боль за то, что она делала только для себя… это говорило об Элиссе больше, чем ей хотелось бы слышать.

Немногие страсти требуют такой уверенности, как злоба.

— Брайс, — ответила Элеонора тусклым и повреждённым голосом. — Я выбрала Брайса.

«Ты победила», — признал её взгляд, когда она повернулась, чтобы уйти.

Теперь, глядя на волшебника при лунном свете, Элисса не могла перестать думать о своей матери. Она представляла себе, как её душа страдала в момент, когда она не могла защитить свою дочь. Как Элеонора приходила к ней снова и снова, каждый раз с новой надеждой, только для того, чтобы быть наказанной и осуждённой. На какое-то время Элиссу захлестнуло чувство вины и раскаяния. А потом она подумала о себе и том моменте, когда лишь по счастливой случайности удалось сбежать незадолго до появления храмовников. Вспомнила о своём путешествии, полном страданий и лишений. Вонь трактиров и мужчин, которые в нём сидели. Холодные ночёвки в лесу или жаркие — под чьим-то телом. Постоянное бегство и страх.

Её лицо стало пустым и холодным, как только что выпавший снег.

— Почему она ушла от тебя? — спросила Элисса старого волшебника на следующий день, когда они шли по тропе. — Мать, я имею в виду.

Раньше, до Марзагара, она никогда не стала бы спрашивать так открыто и откровенно. Девушка ощущала, что каждое её слово могли бы использовать против неё. Но то было раньше. Сейчас «Гончие», казалось, сосредоточились лишь на одном аспекте своего существования — на выживании. Чего уж, не так давно они с Хартом обсуждали взгляд Истины прямо перед Зиркиртом, который попросту ничего не понял!

Вот и сейчас каждый был чем-то занят, даже когда едва передвигал ноги. Гешрен и Зиркирт охотились. Нарсиан, Роксмар и оказавшийся рядом Косстон обсуждали маршрут. Лорс бредил. Капитан шёл впереди, указывая путь. Жрица прикрывала их то спереди, то со спины, видимо уже готовая к тому, чтобы увести Зира на новые «тренировки» сразу после охоты.

Даже новички что-то делали. Как минимум — пытались не умереть. В такой ситуации мало кому было дело до их откровений.

— Потому что Брайс воскрес, — ответил Харт, и взгляд его карих глаз потерялся где-то в далёком тумане. Он отказался говорить что-либо более конкретное. — Мир слишком жесток к тем, кто сидит без действия, словно мертвец.

— Значит, тебе нужно было всего лишь чуточку больше стараться? — выгнула она бровь. — Выходит, что для победы достаточно лишь изо всех сил к ней стремиться? — в её голосе ощущался хорошо знакомый магу скепсис.

Хартонис остановился и пристально посмотрел на неё своим любопытным взглядом, который заставил девушку думать о мастерах, рассматривающих работы более одарённых соперников.

— Ты уже знаешь ответ на этот вопрос, — после небольшой паузы произнёс он.

— Разве? — удивилась она.

Кажется, старик удерживал свою улыбку, прятал её в сжатых губах. Пока они стояли, Нарсиан, Роксмар и Косстон прошли между ними: первый хмурился, второй бесцельно пялился в окружающие их невысокие кустарники, проросшие среди камней, а третий на чём-то сосредоточился, ничего более не замечая. Бывали времена, когда все они становились чужими друг другу, и сейчас это происходило с одним из них — хотя кажется, что Косстон всегда был чужим.

Каменные гребни окаймляли далёкие пространства за спиной волшебника, обещая тяжёлый труд и борьбу с высокогорным ветром.

— Почему… — начал колдун, а потом, задумавшись, ушёл от темы. — А почему ты не оставила меня в яме?

«Потому что я люб…»

— Потому что ты мне нужен, — произнесла Элисса, даже не дыша. — Мне нужны твои знания.

Старик пристально посмотрел на неё, его борода и волосы трепетали на ветру.

— Значит, в старом бурдюке ещё осталось несколько глотков, — непонятно ответил он.

Хартонис проигнорировал её вопросительный взгляд и продолжил следовать за остальными.

Опять загадки! Остаток дня она молчала, стараясь даже не глядеть на старого дурака.

«Он смеётся надо мной! — решила девушка. — И это после признания, что я спасла его! Горбун неблагодарный!»

Некоторые умирают с голоду. Некоторые едят. Неравенство — это просто порядок вещей. Но когда толстяки делают соус из чужого голода, это становится грехом.

Кажется, настал момент, когда я могу уверенно заявить, что стал одним из «Гончих». Это подтверждал не только тот факт, что я дал указание Косстону, а тот его выполнил. Подумаешь! Легко можно списать это на множество разных факторов. Но как списать то, что я изучил остальных и они изучили меня? Никто не меняет тему, стоит мне подойти ближе. Я знаю, кто и что обсуждает, у кого и с кем конфликты, кому не нравится, что я начал отношения со Жрицей, кто строит козни за спиной капитана и прочее-прочее.

Всё это делает меня частью группы. Ха-а… я ведь этого и хотел, не так ли?

Впрочем, то же самое я могу сказать про всех остальных. Нет, серьёзно! Даже про Хартониса и Элиссу.

Смешно, но иногда мне кажется, что девушку перестали раздевать глазами и вожделеть. И причина тут не только в усталости после очередного долгого дневного перехода. Нет, я видел, как тот же Нарсиан и Роксмар дразнят её с братским скептицизмом вместо мужской смелости. Глаза Равара, Нидо, Гешрена и даже полудохлых новичков стали менее склонны задерживаться на её руках и ногах и чаще оставались сосредоточенными на ней самой.

Можно ли было представить такое раньше?

— Нарсиан, — посмотрел я на мужчину, который, на вечернем привале, привычно скоблил лицо ножом. — Ты хочешь её трахнуть?

— Дурак что ли? — даже испугался он. — Чтобы получить проклятье? Да я скорее хер в улей засуну, чем рискну так поступить!

— Э? — удивился я и лишь через пару секунд сообразил, о чём речь. — Я про Элиссу, а не Аркуэнэ!

Взгляд бывшего солдата стал хмурым, будто бы я случайно помочился на его сапог. Он сплюнул, словно выказывая этим всё своё «довольство» над случившейся ситуацией. Роксмар громогласно расхохотался, отчего Нарсиан вскоре к нему присоединился.

— Иди-ка ты в жопу, Зир! Я уж подумал, ты наконец-то сообразил, в какое дерьмо вляпался и ищешь смертника, чтобы спихнуть на него эту свою «честь»!

— Нет уж, — фыркнул в ответ. — Свою «честь» изволю нести сам.

Кровавая нить в руках оплелась вокруг пальцев. Я пытался вспомнить, как в детстве девчонки играли в «резиночки» и повторить то же самое, но используя кровь. Беда была в том, что я не помнил, как эти самые резинки должны были «надеваться» изначально. Теперь действую в любимом стиле: методом тыка.

— А Элисса… — Нарсиан пожал плечами. — Что Элисса? Конечно я бы трахнул её.

Слова звучали обыденно, как говорят о какой-то мелочи. Совершенно не так, как это было поначалу, когда девушка только присоединилась к группе. И это был показатель.

«Гончих» стало меньше, и в то же время больше. Меньше за счёт тех, кого забрал Марзагар, и больше потому, что я, Равар, Нидо и даже Элисса полноценно стали одними из них. Чего уж, даже капитан, кажется, принял нас. Серьёзно, я подметил, что Теллер стал смотреть сквозь ту же Элиссу, как смотрит сквозь всех своих ребят.

Сегодня Жрица, как и всегда, раздала всем хирви, а потом взгляд её чёрных глаз остановился на мне. Эльфийка замерла с протянутой рукой, на которой поблёскивал порошок. Демонстративно приподнял бровь, на что она молча ссыпала его обратно в сумку, обойдясь без лишних вопросов.

— Когда мы с Гешреном охотились, я видел ручей, — сказал ей. — Примерно в получасе ходьбы отсюда… — намёк был предельно очевидным.

И вот мы уже направились к реке, держась за руки.

— Ты знаешь, что они боятся тебя? — спросил я у Аркуэнэ, имея в виду «Гончих».

— Знаю. Запутавшиеся бедолаги… — ответила она. — У тебя начали отрастать волосы, — чёрные глаза, казалось, не поменяли своё положение, но по словам я понял, что эльфийка смотрела на мою голову, отчего провёл по ней ладонью. Так и есть. Мельчайшие волоски, похожие на щетину. Ещё с недельку и голова «окрасится» в чёрный.

— Пока не буду их убирать, — пожал я плечами. — Воспользуюсь твоим советом и твоими чарами.

Жрица негромко рассмеялась. Я уже привык к её необычному потустороннему голосу, находя его весьма приятным и расслабляющим. Очередная река была достаточно мелкой, но главным являлось наличие быстротекущей воды, а также уединённость.

Обратно вернулись лишь через три часа. Усталые, но довольные.

Следующим днём «Гончие» забрались на встреченный по дороге холм, разбив лагерь на нём. Группа всё ещё оставалась в сравнительно светлом и приятном предлесье, но скоро мы войдём в Великие Космы, начав очередное испытание выдержки и отваги. Хах, это что получается, сейчас у нас период затишья?! Замечательное времечко!

Какое-то время я пристально смотрел на лес, на игру солнечных лучей в горбатых кронах. Далёкие птицы были похожи на плавающие точки. Слабо усмехнулся. Наша экспедиция будет ползти по этому пейзажу словно вши, прокладывающие себе путь сквозь мировую шкуру.

— Любуешься? — Равар ещё не подошёл, а я уже ощутил его вонь. Если бы я почувствовал подобное в прошлой жизни, то уже вывернул бы желудок.

Проклятье, каждый из «Гончих», хоть и не стремился к тому, чтобы отскоблить собственное тело, но хотя бы раз в несколько дней снимал лохмотья, ныне заменившие нашу одежду, да омывал себя в часто встречаемых холодных ручьях или небольших реках. Даже неженка Элисса, которая, правда, обычно просит об этой услуге Харта, отчего он поливает её тёплой водой, вот только вдали от любопытных глаз.

Каждый… кроме него и Лорса.

— Все говорят, что Великие Космы очень опасны, но глядя отсюда, лес кажется таким… обыденным, — махнул я рукой. — Здоровые деревья, вот и всё. Кажется, чего страшного? — хмыкнул я в этом моменте и без того зная, что люди боятся не деревьев, а того, кто в них обитает. — А ты что думаешь?

— После Марзагара мне всё равно, — нервно пожал он плечами. — Кажется, я уже не встречу ничего более опасного. Тем более того, что происходит под небом, — эльф устремил взгляд в сторону солнца. — Создатель убережёт.

Сегодня мы ужинали остатками вчерашней охоты. После того, как Аркуэнэ стала каждый вечер раздавать хирви, то люди со временем приучили себя к тому, чтобы меньше питаться. Мало кто набрасывался на еду, все вели себя как фитнес-модели, севшие на диету: пара обрезков мяса, может фрукты или ягоды, которые изредка встречались по дороге. Эльфийский корень. Эмбриум. Веретёнка… Всё шло в дело, но в таких микроскопических дозах, что сложно даже поверить.

Во время приёма пищи я подмечал, что всё больше людей ждут вечера не ради отдыха и ужина, а ради Жрицы и её хирви. Та же Элисса, например. Она не сводила с Аркуэнэ взгляд, а получив дозу, ушла ото всех на самый край лагеря, избегая многочисленных взглядов Хартониса и остальных ребят.

Может, это обида? Если и так, то охотники явно не понимали природы своего преступления.

Единственный, кому было не всё равно, это Лотшиль. Он снова пытался привлечь внимание Элиссы, но она молчаливо смотрела на молодого аристократа, пока тот не ссутулился под её взглядом.

Не могу сказать, что он так уж виноват, — подумал я. Хотел было поделиться этими мыслями с кем-то из остальных, но вовремя сообразил, что не стоит. Потому что в таком случае напомню другим, что пока они бежали, роняя штаны, я бросился в проход, на рой демонов-призраков, во главе со своей королевой-Аркуэнэ, что шла впереди, готовая поработить, а потом сожрать все наши души. Но даже не это было самым неприятным для моих выживших напарников. Просто я ещё раз подчеркну, что бросился спасать мага, который позволил мне выжить. А они сбежали, как распоследние трусы. Кому будет приятно слышать об этом историю, пусть их и не обвиняли бы напрямую?

Ха-ха-ха! В который уже раз осознаю, что снова поставил свою жизнь на кон, пытаясь спасти очередного колдуна. Первый раз был, когда убегал от Порождений Тьмы в Южном Пределе, второй раз недавно — в Марзагаре. Будет ли третий? И что произойдёт, когда этот «третий» настанет? Хватит ли у меня сил пережить его?

В общем, возвращаясь к теме Лотшиля: я не считаю, что парень виноват. В первый раз он спас Элиссу, когда безумно долго нёс её на руках. Если бы не он, то девчонка сдохла бы — это факт. Но потом, во второй раз, он её бросил. Странно. Непонятно. Нелогично. Зачем тогда он рисковал собой в первый раз? Разве тогда ситуация была менее опасная? Да ни хрена!

И теперь, вместо того, чтобы купаться в её восхищении и ежедневно драть по кустам, он страдал в стороне, «отлучённый» не только от тела, но даже от возможности обычного общения. Парень едва ли не чах на глазах.

— Ещё одно подтверждение, что я не в компьютерной игре, — почесал свой бритый затылок. — Там бы один поступок окупил другой, и всё вернулось на прежнюю колею.

— Чего ты там бормочешь, Зиркирт? — лениво поинтересовался Гешрен, прислонившийся к стволу широкого дерева и закинувший руки за голову.

— Гадаю, кто первый сдастся, — ухмыльнулся я и кивнул на Лотшиля.

— Забавно, — прокомментировал Нарсиан.

— Что забавно? — тут же спросил Роксмар.

— Он ей ничего и никогда не был должен, — пояснил бывший королевский солдат, поигрывая острым ножом, — сбежал вместе со всеми нами, но девке плевать на других. Она посчитала, что уже загнала придурка себе под каблук. Теперь, столкнувшись с реальностью, она обвинила его, а не себя. Не тебя, — ткнул мужчина пальцем в мою сторону, — не меня, не капитана и даже не твою эльфийскую психопатку. Нет, она обвинила того, кто чуть не порвал жопу, спасая её в первый раз. Разве ты не находишь это забавным? — под конец покосился он на антиванского убийцу.

— Может и так, — Рокс молчаливо перевёл фокус внимания на Элиссу.

Выбросив девчонку из головы, я вновь погрузился в управление кровью. Навыки росли. Как закончу, потрачу все остатки энергии и пойду спать. Сегодня без вечерних любовных утех — слишком устал. Так как у группы сохранились остатки еды, Гершен направил меня на дальнюю, одиночную разведку, отчего пришлось хорошо побегать, да к тому же под скрытом. Прошёл почти в два раза больше, чем обычно, чтобы уж наверняка. Потом, вместе со следопытом, рассказывал о ситуации лорду Суртону.

Тренировался я почти до самой глубокой темноты, включая напитку организма энергией, которую усиленно направлял в сердце, лёгкие, почки и все остальные внутренние органы. Наполнял их со всей возможной осторожностью и неотвратимостью. Я чувствовал, что в любой момент могу получить лечение Жрицы, а значит отступать будет глупо. Мне необходимо продолжать и усиливаться.

Уверенность, что от этого будет прок, не оставляла меня ни на миг. Ведь мышцы укреплялись и усилялись от энергии! Почему бы тогда не поступить так же с остальным организмом? В любом случае, хуже не будет! А если и будет, то опять-таки, я пойду к Аркуэнэ, которая являлась весьма хорошим лекарем.

Запасы энергии, как и мастерство её применения, понемногу возрастали. Я помнил, сколько у меня было сил до визита злополучный Марзагар. Сейчас её стало больше почти на четверть, а ведь времени прошло всего ничего!

Думаю, ключевую роль сыграли регулярные схватки на грани, и использование всех доступных сил: я выматывался как физически, так и энергетически. Ну и морально тоже, куда без этого?

Сейчас я старался повторить эти условия в сугубо контролируемой обстановке: перед сном тратил всё, что у меня было, а также доводил тело до уровня, когда падал на землю и засыпал мёртвым сном.

Вот и сейчас я тренировался, пока не заметил Лорса, который тихонько, словно крыса, шмыгнул мимо. Шлейф вони от него был почти столь же мощен, как от Равара — бывший сержант казался скорее тенью, чем человеком. Кровь Порождений впиталась в саму структуру его кожи. Кольчуга Лорса была цела, но туника грязна, как лохмотья нищего из отхожего места. Сержант прошёл мимо и прижался к покрытому рыжеватым мхом валуну (отчего он казался ржавым) размером с телегу и прижался так, что в один момент казалось, будто он прятался, а в следующий — будто бы что-то замышлял.

Прищурившись, я с удивлением осознал, что Лорс что-то шептал валуну, будто своему другу. Для сержанта, похоже, теперь любой камень самый близкий товарищ.

— Ах да… — услышал я его булькающее бормотание, добавив энергии в уши. Его маленькие чёрные глазки блестели в тусклом свете луны. — Ах… да…

В сумерках морщины Лорса казались такими глубокими, что всё лицо становилось словно бы сотканным из переплетённых нитей.

— Чёртовы Долы… Чёртовы Космы. Э-э, ребята? Э? — бурчал он.

Тягучий смех, сопровождаемый отрывистым кашлем. Глубинная часть его рассудка сломана, — осознал я. Он может только брыкаться и царапаться там, где упал.

— Да, ещё больше темноты, — скулил Лорс. — Темноты деревьев…

Долго я, впрочем, не наблюдал, завалившись спать. Даже за часовых не особо переживали, Жрица и Харт создавали сеть защитных и оповещающих заклинаний, в которых, в качестве исключений, вносились лишь мы — представители группы (чтобы была возможность ночью сходить в туалет). Все остальные помечались как враг.

Утром ничего не поменялось. Лес, который мы изредка обходили по предгорьям, тени огромных деревьев, пение птиц. Местность вокруг словно маскировалась, пытаясь всеми силами доказать нам свою безобидность. Забавно, что у неё отлично это получалось!

Может, причина в пережитых бедах, а может люди устали бояться или просто устали, но я видел, как никто не трясся от страха и не следил за местностью с должным вниманием. «Гончие» будто бы посчитали, что нападение порождений в Марзагаре осталось далеко в прошлом, а тут, в преддверии Великих Косм, в лесу, на территории Долов, они в безопасности.

Ну что за бред?

Однако, когда я привычно встал в колонну, вместе с остальными охотниками за головами, то подумал: а почему бы и нет? То есть… что если нам и правда повезёт?

Услышав за спиной спор Харта и Элиссы, который снова (в какой уже раз?) коснулся событий, которые произошли на дне Великой Срединной Оси, испытал раздражение. Что за грёбаный «день сурка»? Почему всё повторяется из раза в раз? Каждый, сука, день, одно и то же… Лес, разведка, охота, те же самые, надоевшие рожи, лагерь, хирви, тренировки, река, Жрица, разговор… Среди всего перечисленного, я бы оставил, максимум, половину. Остальное надо менять. Причём побыстрее, пока моя крыша не начала течь.

Жизнь становится рутиной. Даже такая дерьмовая, как эта. Ещё немного и я будто бы погружусь в забытье — длинный кошмарный сон.

— Я закрыла то, что не должно быть открыто, — вымотано, несмотря на то, что ещё только утро, произнесла Элисса. — Не больше и не меньше. Пойми уже это, старый ты пень. Хватит выносить мне мозг раз за разом.

— Пусть так, — Хартонис опирался на недавно подобранную палку, ведь свой посох умудрился потерять где-то в заброшенном тейге. — Но как закрыла?

Взгляд на его палку, напоминающую костыль, напомнил мне о зачарованной сумке, принадлежащей ещё Ателарду, в которую я запрятал ребро дракона. Она всё ещё была со мной, ведь благодаря магии почти ничего не вешала. Впрочем, в ней мало что осталось. А ребро… что мне с ним делать? Если каким-то чудом попаду в Денерим, то помню, что там был кузнец, который мог смастерить из драконьей кости оружие или броню. Вот только где я и где Денерим?

Тем временем старик разразился длинной тирадой о границе между реальностью и Тенью, а также душах, которые возвращаются на эту сторону в виде демонов. Проблема была в том, что суть его речи, как и ранее, свелась к строго одной теме: «Откуда дровишки?»

Поймал ехидный взгляд Нидо. Хасинд сделал жест, будто бы вздёргивает кого-то на петле.

— То, чего ты добилась, Элисса… — продолжал Хартонис. — Я не понимаю, на каких принципах это возможно? Это не магия и не приём воинов. При этом, ты говоришь, что тебе помог амулет грифона? Висюлька?..

От последнего слова на лице девушки заиграли желваки, но вместо брани она кивнула и с деланой скукой пожала плечами, как человек, который делает вид, что перешёл к более решительным действиям.

Лично я был уверен, что тут сработало что-то наподобие моей уникальной силы — крови. Элисса — попаданка, и она владеет неким «взглядом истины», который когда-то имелся у пророчицы Андрастре. Почти не сомневаюсь, что причина в этом! Не зря ведь она расспрашивала о нём у Хартониса? Вот только как это всё было связано друг с другом? Ну-у… предположим, она открыла этот свой «взгляд» в момент, когда демон подбирался близко, так и что? Увидела у него, ха-ха, слабое место?

Я постарался в подробностях припомнить тот момент: тварь, и девушка, которая вытянула руку ей навстречу. Что это было? Инстинктивный способ прикрыться? Попытка интуитивно спрятаться и отстраниться? Или на самом деле какой-то неизвестный никому приём?

Мотнул головой. Я не знал ответа, и от бесплодного обмозговывания он не появится, а значит, нет смысла его искать. Только дурак будет пытаться надеяться на обратное. Даже если я, каким-то чудом, воображу стройную теорию, которая станет удовлетворять всему, что я видел — кто даст гарантию, что она верна? Элисса? Чего-то она не спешит делиться сведениями даже с «родным отцом»!

Впрочем, влезать в их отношения я тоже не собирался. Девушка требовала от старика информации по магии и «взгляду Андрасте», на что тот, вроде как чего-то даже отвечал, но видимо совсем не то, что Элисса хотела. Та же, взамен, динамила его со сведениями о нашем спасении. Замкнутый круг.

К вечеру вместе с Гешреном сходили на новую охоту. Держались вместе, и это помогло: удалось добыть молодого оленя и устроить сытный вечерний пир. Лично мне его портило лишь одно: хирви. Наркота становилась излишне навязчивой, но каких-то перемен в «Гончих» я не замечал. Может, она имеет накопительный эффект, а может не столь неприятные и разрушительные последствия…

Очередная ночь, во время которой я проснулся от низкого, скрипучего голоса Лорса, который что-то напевал. Песня без слов, похожая на дым, быстро затянутый в беззвучие высотой деревьев. Я слушал, наблюдая, как восходящее солнце понемногу проглядывало сквозь рваные одежды облаков. Вскоре в песни начали звучать слова, но совершенно непонятные. Может — другой язык, может — безумие.

Через некоторое время песня перешла в хриплый шёпот, а затем в стон.

Лорс стар, — осознал я. И кажется, он оставил в недрах горы не только свой рассудок. Лорс умирал.

На миг прикрыв глаза, я повернулся к Хартонису, быстро находя его глазами, в которые подал толику энергии. Вон он, пришёл ночью к Элиссе, которая как обычно ушла ото всех в сторону. Сейчас девушка прижималась к его боку, словно маленький ребёнок.

Колдун дышал. Кажется, если старческая смерть и подкрадывалась к нему, то делала это очень аккуратно. Старик не спешил составлять компанию Лорсу.

Глядя на него, отчего-то мне вспомнились родители. Их возраст не слишком сильно отставал от Хартониса. В памяти появились улыбчивые морщинистые лица. Я помню, как они радовались, когда я навещал их. Помню… Сколько ещё времени я смогу это делать, прежде чем ничего не останется? Память — это очень мерзкая вещь. Она обожает обманывать и подменять образы. Особенно если у тебя развитое воображение. Иной раз я представлял столь реалистичные и яркие сцены, которые отпечатывались в моём сознании так сильно, что спустя какое-то время не мог отличить их от настоящих событий.

Я забуду их лица, — осознал я. Забуду и ничего не смогу с этим сделать. В памяти останутся лишь имена, но со временем сотрутся и они. Новые имена и новые лица ворохом высыпятся на меня, и с каждым годом будут лишь уплотняться, прессоваться одно в другое, пока все эти люди не будут сливаться в моём воображении.

Если я проживу достаточно долго, то стану ли как Аркуэнэ?

Из-за того, что перед сном думал о родителях и доме, они снова мне приснились. Вот только это было не продолжение того вечера, когда я представлял им свою «новую девушку». Во сне я и отец шли по изукрашенным барельефами коридорам Марзагара.

— Почти нашли, — произнёс отец, подсвечивая факелом. — Почти нашли!

Я хмурился, но послушно шёл следом. Вскоре мы оказались в коридоре, где лежала мумия мальчика, но отец не обратил на неё никакого внимания, проходя мимо. Я же обратил — у мертвеца было моё собственное лицо, отчего я дёрнулся так сильно, что подскочил и проснулся.

— Проклятье… — буркнул я с хмурым недоумением, которое всегда сопровождало слишком липкие и многозначительные сны.

Может, мне стоит с кем-то поговорить? — задумался я. Потому что, кажется, я переоценил свои силы. «Пластичная психика современного человека»! Ну конечно!

Губы растянулись в ухмылке.

— Место, которое оскорбляет одним своим существованием… — прошептал я, припомнив водопад и кристально чистую ледяную воду. Эмблему, живую печать, поднимающуюся на волнах адской нереальности.

Поднявшись на ноги, осознал, что мне нужно обсудить свой сон. И я знал лишь одного человека, то есть эльфийку, с которой мог это сделать.

— Хорошо ещё, что я не маг, ибо их сны… — едва уловимо ухмыльнулся, — точно куда более насыщенны.

Однако, это другой мир, который сильно разнился с привычным мне. Может ли так быть, что сны в этом мире, в отличие от моего прошлого, могут иметь какой-то по настоящему важный смысл? Конечно, я знал о местных слухах, что якобы Создатель предупреждает людей о всяких происшествиях при помощи снов, но то же самое говорили о боге и в моём прошлом мире. Чего уж, существуют сотни способов разного гадания, однако мне бы что-то чуть более реальное…

— Место, которое нужно уничтожить, — голос звучал ровно, как у уверенного в себе сумасшедшего. Как у человека, который точно знает, что в его животе находится зашитый инопланетянами датчик, который необходимо срочно вырезать.

Махнув рукой, я привлёк внимание Аркуэнэ.

— Хотелось бы кое-что узнать…

Разговор со Жрицей немного успокоил меня. Вещих снов не бывает. А уж если о них не знает эльфийка, живущая несколько тысяч лет, но их, наверное, и правда нет?

Группа позавтракала остатками вчерашней успешной охоты. Безоблачное небо и холодное солнце кололо глаза. Сегодня были особо хорошо заметны некоторые перемены: воздух обновления окружал всю нашу компанию. Казалось, что время скорби в кои-то веки окончилось. «Гончие» болтали и собирались в дорогу так, как привыкли — среди них царило оживление людей, возвращающих себя к старым трудным задачам. Это порадовало меня, ведь ранее казалось, что я путешествовал то ли с живыми трупами — чьи души, в отличие от тел, так и остались в заброшенном тейге — то ли с иностранцами, которые не знали даже языка.

Капитан сидел на валуне, глядя на лес, и точил свой клинок. Жрица встала рядом с ним. Вчера я заставил её почистить собственные доспехи, с чем даже помог, отчего сейчас она могла похвастаться почти приличным видом. Если бы ещё под кольчугой и латами была хоть какая-то одежда… Убью дуру…

Аркуэнэ кивала, словно в молитве, прислушиваясь, как всегда, к скрежещущему бормотанию лорда Суртона. Однажды я спросил её, о чём они общаются, ожидая услышать отговорку, но эльфийка ответила:

— Он помогает мне держаться за реальность и осознавать, что всё вокруг — не иллюзия, — произнесла Жрица, введя меня в некоторый ступор.

— А я помогаю? — уточнил на это.

— И ты тоже, — улыбнулась она.

Остальные также занимались делами: Нарсиан совещался с Роксмаром и Гешреном, придвинувшись к ним вплотную, а Лот нависал над ними. Косстон удалился по тропе, чтобы помолиться: в последнее время он стал делать это слишком уж часто. Арне жарко обсуждал что-то с двумя другими новичками, которые, к моему удивлению, всё ещё были живы (даже осквернённый, которого пару раз лечила Жрица). Нидо стоял неподалёку и наблюдал за ними, периодически дёргая головой. Равар зачем-то залез на дерево и теперь смотрел оттуда, чем, чувствую, порадовал не только меня: вонь эльфа начала сильно раздражать даже привычные к подобному носы «Гончих». Лорс бормотал и хихикал себе под нос, отрезая крошечные кусочки размером не больше ногтя от своего завтрака, которые затем жевал и смаковал с абсурдным наслаждением, как будто обедал фуа-гра или каким-то другим деликатесом.

Даже Хартонис и Элисса, кажется, почувствовали эту разницу в поведении, хоть ничего и не сказали. Однако, я видел это по выражению их лиц. Довольных и самую капельку опасающихся. И не зря. «Гончие» вернулись. Каким-то образом люди вернулись к своим старым привычкам и ролям. Только встревоженные взгляды, которыми они обменивались между шутками и признаниями, выдавали их испуг.

Великие Космы, — понял я, — знаменитые первобытные леса Долов. Они боятся их — очевидно, достаточно сильно, чтобы забыть Марзагар хотя бы на время. Или нет? То есть… мы ведь уже несколько дней как идём в их сторону? А маршрут и вовсе построили уже давно!

— «Гончие!» — хихикал Лорс, чьё лицо успело покраснеть. — Рубите и связывайте их, ребята… У нас есть головы, чтобы рубить!

Подбадривающие слова, прозвучавшие в ответ, были такими поспешными, такими половинчатыми, что тень заброшенного тейга, казалось, снова перепрыгнула через них…

Людей осталось очень мало, — подумал я. И Лорс теперь не один из них. Точнее — не один из нас.

Металлический лязг предупредил артель — сказал нам, что капитан повесил свой иссечёный щит на спину — это стало всеобщим сигналом, чтобы возобновить свой марш.

— Милая моя, — подошёл я к Аркуэнэ, когда мы взяли привычный темп.

— Зир, — улыбнулась эльфийка, демонстрируя зубы.

— Ты куда одежду дела? — обвёл взглядом её обнажённое тело, скрытое лишь бронёй.

— Сохнет, — указала девушка на свою поклажу.

— В сумке? — бессмысленно уточнил я.

— Угу, — кивнула она.

— Она не высохнет в сумке, — постарался я взять себя в руки.

— Почему? — Жрица чуть шире приоткрыла свои чёрные глаза.

— Воздух не циркулирует, — предельно аккуратно ответил ей.

— Вот оно что… — Аркуэнэ задумалась.

— Мы ведь ранее всегда надевали мокрую, — сменил я тему, зная, что периоды задумчивости у неё могли длиться часами.

— Мне не хотелось, — сместила она свою голову, давая понять, что перевела свой взгляд на моё лицо. Не так давно я заметил за ней такую привычку. Эльфийка как бы позволяла чуточку лучше отслеживать себя.

— Можно было просушить огнём, — предложил я альтернативу.

— Я пробовала… как-то раз, — пожала она плечами.

— И? — приподнял бровь.

— Всё сгорело, — коротко пояснила эта… блондинка.

Рука ударилась в лоб, прикрывая глаза.

— Прошу, оденься, — с трудом справляясь с голосом, добавил я. Больше всего меня напрягали быстрые взгляды остальных «Гончих», которые, периодически проходились по фигурке эльфийки. И хоть почти каждый мгновенно их отводил, но факт оставался фактом. На мою (мою!) женщину пялятся какие-то уроды!

— Но я одета, — нахмурилась она, оглядывая свою кольчугу.

— Броня просвечивает! — взмахнул рукой, но через миг всё-таки взял себя в руки.

— Почти ничего не видно, — снова осмотрелась девушка.

— Так… я понял. Понял, что ты не понимаешь, — помассировал я пальцами виски.

— Что не понимаю? — ожидаемо переспросила она.

— Вот именно, — буркнул я, но дальше окончательно справился с собой и легонько вздохнул. Чего ты хотел, Зир? Сумасшедшая ведь, ты знал это. Угу… знал. И пока ещё не жалею о собственном выборе. — Смотри, всё просто…

Пришлось потратить немало времени на казалось бы очевидные вещи, в которых дело дошло не только до норм приличия и общественной морали, но и про правильные способы сушки белья. К счастью, я сумел донести должную информацию и Жрица, отделившись от колонны, вскоре нагнала нас уже полностью одетой.

Территория леса, несмотря на ранее проведённую разведку, оказалась полна предательских сюрпризов в виде крутых склонов, заросших, непролазных проходов и древесных корней, которые регулярно цеплялись за ноги.

Однажды я услышал яростную брань Хартониса, которому Элисса предлагала руку, чтобы поддержать старика на особо крутых буераках.

И всё же, группа упорно шла вперёд, прокладывая путь вглубь, продвигаясь всё дальше и дальше, выбирая дорогу через преграждающие путь препятствия в виде тесных рядов кустарника, корней, разлапистых веток и глубоких оврагов.

Постепенно я заметил, что группа движется вниз. Мы будто бы погружались в очередную яму мира. Создавалось ощущение, что далёкие Морозные горы поднимались позади остатков артели в некую заоблачную абсурдность.

Космы росли передо мной и подо мной, становясь всё больше и больше. Мы всё глубже и глубже заходили в этот чёртов лес. И это становилось заметно. Деревья, которые и без того казались огромными, словно многовековые дубы, стали сменяться ни много ни мало, просто монументальными! Казалось, что древние эльфийские друиды сотворили на этой земле какие-то чары, отчего каждый ствол одномоментно увеличился в размерах.

Но самым неприятным оказалась темнота. Опять же, раньше тоже бывали моменты, когда листва и ветки скрывали солнце, но тут всё превращалось в настоящую темень, которая окружала мир под кронами.

Воздух дрожал от птичьего пения, визга и улюлюканья, создавая внушительный и пронзительный хор, который, как я знал, тянулся за горизонт, к далёким Довэнским равнинам. Я видел ветви, тянущиеся, как извилистый камень, несущие зелёные клочья размером с амбар, и полотнища мха, свисающие со стволов, как лохмотья нищего. Я видел нагромождение теней, которые выносят черноту из глубины леса.

Он поглотит всех нас, — подумалось мне, отчего в груди разгорелась старая, казалось бы уже давно подавленная и забытая паника. Я был по горло сыт лишёнными света местами. Хех, неудивительно, что «Гончие» были встревожены.

— Темнота деревьев, мальчики! — воскликнул Лорс. — Тропа из троп!

Сглотнув, я впервые осознал всю чудовищность задачи, которую поставил перед нами волшебник. Ой прав был Ателард, когда хотел послать его на хер! Сука, да он единственный, похоже, адекватно представлял себе все перспективы подобного пути!

Кажется… ха-ха… кажется, Марзагар был лишь началом. Первым испытанием в череде невысказанных ужасов.

Неглубокий обрыв опускался всё ниже и наконец перешёл в неровный склон, рассыпая огромные камни по краю леса. Экспедиция спустилась ещё ниже и наконец вошла в тень величественных и чудовищных Великих Косм. Места обитания Порождений Тьмы.

В зелёную тьму.

Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))

Предыдущая глава (Глава 14)