• MikhailSkr

• яростное пламя жизни
• marvel
• dxd
• халк
• саджи

Яростное_пламя_жизни._Глава_45__Рагнарёк._Начало..docx

Яростное_пламя_жизни._Глава_45__Рагнарёк._Начало..fb2

— Надоело, понимаешь? — Поделился со мной Хавьер наболевшим, подкидывая ещё одну ветку в разгорающейся костёр.

— Что именно? — Лениво вторил ему в ответ и сделал очередной глоток водки прямо из горла презентованной Дионисом бутылки.

— Всё… Из-за постоянной занятости делами ордена жизнь проходит мимо меня. Оглянуться не успел, а уже дочка заневестилась.

«Грусть, тоска и апатия? Так-с… С этим нужно немедленно что-то делать. Такое игнорировать нельзя!»

— Так передай пост главы кому-нибудь из приближенных. Неужели среди твоих подчинённых не найдется ответственного и верного разумного, кому бы ты мог делегировать титул главы? Не поверю, что таких нет. Вот и поставь такого заместо себя, а сам займи пост серого кардинала. Пускай кто-нибудь другой с рутиной разбирается, ты же держи руку на пульсе и лишь в ответственных моментах подключайся.

Если уж мне за короткий срок удалось подобрать к себе в помощники грамотных спецов, то у Хавьера, который всю свою жизнь варится в ордене, по-любому должны быть на примете не менее серьезные и квалифицированные кандидатуры.

— Если бы всё было так просто. — Пробурчал Траба, распечатывая третью бутылку кальвадоса. Две он уже в соло приговорил.

— И в чём проблема?

Проявил я искреннее любопытство.

— У нашего ордена очень своеобразный устав. Титул главы нельзя вот так просто взять и передать. Он пожизненный, понимаешь? После того, как тридцать пять лет назад взвалив на себя бремя главы я теперь обязан до самой смерти тянуть эту лямку.

Обречённость сквозила из каждого слова Трабы.

— И чё? Ну не можешь ты самовольно скинуть ответственность, но кто тебе мешает исполнять свои обязанности номинально? Увеличь число своих замов, выдели каждому личную зону ответственности и всё. Хоть сколько-то, но свободного времени у тебя определённо появится.

Вообще не понимаю мужика. Я буквально с первых же дней, как оказался погребён ворохом разноплановых задач, принялся искать разумных, коим бы можно было всё это перепоручить. Даже с моим разумом высшего порядка, могущего в многозадачность, не посчитал рентабельным и эффективным самому всё разгребать. Да и не трудоголик я.

— И всё же это плато великолепно. Не правда ли, друг? Здесь так легко и сладко душиться. Ни в каком другом месте я себя так свободно не чувствую. Порой совсем бредовые мысли в голову лезут. Забываешься о том, что ты человек и прикован к земле. Хочется взять разгон, прыгнуть и полететь. И какая-то подспудная уверенность в душе воцаряется, что всё у тебя получится.

Хавьер безусловно прав, но с темы он съехал очень топорно. Но я всё равно себе в виртуальном ежедневнике пометочку сделал. Ещё подумаю над тем, как помочь другу.

— Угу. А ты хоть в курсе почему так?

— Что? — Удивился кабальеро. — Так этому есть какое-то объяснение? Я-то думал, что это только со мною так, а все мои навязчивые ощущения связанные с плато — это лишь игра моего воображения.

М-да… Наивный чукотский парень.

— Как бы не так. И если признаться, я, честно говоря, сильно обескуражен твоей неосторожностью и рассеянностью. Ты, Хавьер, являясь главой охотников на нечисть и будучи осведомлённым о сверхъестественной стороне мира, проявил очень опасную беспечность и разгильдяйство в отношении происходящего с тобою здесь. Обязан был сразу же насторожиться, когда ощутил столь неоднозначные чувства побуждающие тебя к несусветной глупости, которую логикой никак не обосновать. Будь ты менее устойчивой личностью и не обладай ментальной выдержкой, то непременно бы попробовал исполнить самоубийственное желание навеянное эмоциями присущих данному месту.

— И какое же? — Уже зная ответ на свой вопрос, но для пущей уверенности уточнил у меня насторожившийся Траба.

— Да взял бы и сиганул с разбега в пропасть с утёса. И проделал бы всё это с глупой улыбкой на устах. — Кивком указал на примечательный скальный выступ на окраине плато, с которого открывался чудесный вид на раскинувшуюся внизу долину сплошь затянутую амазонскими джунглями. — Когда-то очень давно здесь было капище какого-то зверобога. — Обозначая хлопнув ладонью о каменный остов, где мы сейчас обустроились. — И судя по послевкусию, которое оставляют на языке остаточные, энергетические эманации здешней местности, почивший божок был как-то связан с небом.

— Вот оно как… Интересно, кто бы это мог быть?

— Да скорее всего Кельцаткоатль. Но это всё фигня. Ты лучше мне поведай, кто это отчаянный смертник, который осмелился свои яйца к твоей дочурке подкатить?

— Пха… — Поперхнулся воздухом мой друг. — Тут несколько другая ситуация. Как раз-таки Гуттина инициаторша, а «счастливчик» же наоборот всеми силами пытается увильнуть от оказанного ему расположения.

Хо… Какие интересные подробности…

— И кто же этот претендент? Твоя малышка очень привередливая и расчётливая особа. И мне очень любопытно узнать, кому же это так повезло показаться проныре заманчивым и привлекательным кандидатом на роль отца её будущего потомства.

У антропоморфных ягуаров, в их обществе и при общинно-родовом строе, такое понятие как институт семьи отсутствует. И связанно это с тем, что особи женского полу ррунку испытывают и удовлетворяют свой сексуальный интерес в очень исключительных случаях. Ровно тогда, когда ощущают себя способными дать потомство. Но в отличии от обычных людских женщин самочки ррунку не способны рожать ежегодно. В среднем это происходит раз в десять — пятнадцать лет. Дети же в племени — это всегда очень ценное, оберегаемое и немногочисленное количество.

— Скажешь тоже! Ты мою дочурку не равняй с её дикими сородичами. Она не просто ищет себе осеменителя. Ей нужен свой собственный, самый лучший, в единоличное пользование и на всю жизнь.

— Ты так и не сказал главного. Кто этот парень? Я его знаю?

Не сомневался в разумности Гуттины, но как и любой взрослый, чувствующий за собой ответственность по отношению к далеко не безразличной мне девушке, к которой испытывал нечто сравнимое с отцовскими чувствами и считая себя кем-то вроде крёстного, я собирался лично проверить претендента и убедиться в его порядочности.

— Это Хоулетт. — Прозвучало тихо из под проникшей головы.

— Росомаха? Ха… Поражён её упорством, но одобряю.

А ведь я ещё в их первую встречу, произошедшую шесть лет назад, отметил бурную реакцию мелкой на Джеймса. Впрочем, она не показалась мне тогда какой-то удивительной и чрезмерной. Разве что чутка дезориентирован был самим этим фактом. Все особи ррунку женского пола и детородного возраста вели себя подле Джеймса как кошки рядом с валерьянкой в март месяц. Старательно и показательно выгибались, виляя своим прелестями. В общем, ещё то экзотическое, но тем не менее, очень эротичное шоу устраивали, лишь бы обратить на себя внимание интересующего самца. И поведение Гуттины тогда не сильно выбивалось из общей картины и атмосферы воцарившейся в стане самочек антропоморфных ягуаров.

Знатно тогда повеселился наблюдая за зрелищными брачными игрищами, но ещё большее наслаждение я получал, когда воочию отслеживал и смаковал предпринимаемые Хоулеттом меры, а также его мучения. Бедолага совершенно не представлял, как воспринимать подобное к себе отношение. Не привыкший Росомаха к такому повальному интересу к своей персоне со стороны прекрасного пола. Он, конечно, старательно изворачивался и пытался не подавать виду, что подобное внимание, которого удостоился, его сильно смущает и очень нервирует. Но придерживаясь брутального и хмурого образа, Джеймс, с горем пополам, но сумел обвести вокруг пальца неопытных в женских чарах ррунку, избежав более тесного знакомства. Да и откуда бы взяться у жительниц диких джунглей мастерству соблазнения и обольщения, когда у них в племени всё намного проще и прозрачнее. Не умеют их дамы вить сложные кружева флирта и затягивать в сети мужиков, так как это попросту совершенно ненужные для них навыки.

Но я отвлёкся.

Возвращаясь к мелкой и её тогдашнему интересу к Хоулетту, то какого-то особого значения демонстрируемого Гуттиной я не придал.

Посчитал, что этот инцидент лишь несущественная частность. С прошествием непродолжительного времени всё само разрешится, и даже без нужды кому-либо третьему и постороннему вмешиваться в столь странные и кажущимися нелепыми чувствами мелкой к взрослому мужику. Огромное расстояние, разделяющее Росомаху и Перу, в котором проживала Гуттина, а также их личная занятость быстренько собьёт весь запал у мелкой. Но не тут-то было.

— Упорством? Что ты имеешь ввиду?

Но ответа не последовало.

«Что за нахрен?»

Промелькнул в сознании страх, тогда как сердце сдавило тисками боли.

На приличном удалении от нашего месторасположения я ощутил в стратосфере пространственный прокол из которого по поверхности планеты ударил морозный и насыщенный чуждой энергетикой луч.

Квантовый компьютер, доставшийся мне вместе с бронёй Старка, за ничтожную приближающуюся к нулю единицу времени произвёл расчёт координат, по которым пришёлся страшный и разрушительный удар.

«Уничтожу!!!»

Прокатился по сознанию гневный и душераздирающий вопль, предвещающий мучительные муки всем виновникам ответственным за содеянное.

Какие-то ублюдки атаковали мою виллу. И так-то плевать на уничтоженную недвижимость. Обуявший же меня ужас был связан с нахождением дома Ороро. Сегодня девчонки взяли тайм-аут и не вышли на работу. Но если Джин с раннего утра отправилась в Камар-Тадж, намереваясь выбить у Древней интересующую нас информацию, то Ороро осталась в особняке.

Мгновенно, без раскачки и нужного настроя, а как варвар с удара прорывая реальность, сместившись на кромку граничащую с измерением жизни, я вступил на тропу ведущую к затухающим искрам любимой и моего нерождённого дитя. Вот только на пути к цели мне поджидало массивное препятствие. Хлад, с помощью которого произвели удар по реальности, проморозил не только материальное воплощение действительности, но и нанёс существенный урон абсолютно всем энергетическим, стихиальным и концептуальным отражениям связанным и взаимодействующим с обозначенным пространством где недавно располагалась моя вилла. Всё сущее в отдельно взятой области реальности, подвергнувшись отрицательному воздействию, застыло в стагнации и безысходности. Абсолютно никакой динамики и, казалось бы, полное отсутствие к возможному продвижению вперёд… Сплошной и цельный, морозный кристалл, в центре которого, словно спящая царевна из сказки, застыла моя беременная жена. Квинтэссенция концепции льда, ставшая погребальным саркофагом для моей возлюбленной, вытягивала тепло, силу и саму жизнь из Ороро, разрушая её естество и намереваясь на веки вечные обратить девушку в бездушную, ледяную статую.

Всеми фибрам своей души ощущал, как сквозь пальцы утекают мгновения обратного отсчёта нахождения в мире живых моей возлюбленной.

И как мне при таких обстоятельствах оставаться в адекватном состоянии?

Ярость захлестнула нутро, снесла все мои психологические ограничители, дав полноценный доступ к имеющемуся по праву дарованного собственной природой потенциалу, высвобождая божественную и пламенную мощь концепции Жизни!

Я ничего кроме необходимости добраться до возлюбленной перед собой не видел. И я это сделал!

Облачив руку в сплошной адамантий, я, отказавшись применить вибраниум для компенсации перегрузок и последующих постэффектов, вложил в удар всю свою ненависть, дабы обрушить оную на препятствие.

В тот миг я не отслеживал происходящего вокруг, поэтому не увидел, как от моей атаки по кристаллической массе, в которой увязла Ороро, содрогнулось всё мироздание!

Соверши я атаку в физическом мире, а не в пограничном измерении, то ударная волна, произведенная встречей моего кулака и отвратительного кристалла льда, уничтожали бы не только Землю, но и всю Солнечную систему, моментально распылив ту на кварки. Но на этом спущенная мной лавина разрушения не прекратила бы свой пути, а покатилась бы дальше, аннигилируя всё на своём пути, покуда не уничтожила всю действующую материальную реальность.

Испарив весь лёд, я никоим образом не навредил Ороро, ведь вложенная в удар сила обошла стороной фигуру жены, будучи нацеленной лишь на её темницу. Вкладывал в атаку намерение избавить тело и душу супруги от тлетворного влияния оказываемого хладом. Вот только это не означало спасение и исцеление Ороро. Чужеродная энергия, что отрицала само существование жизни, уже запустила цепную реакцию отторжения и распада духовных оболочек возлюбленной. Ситуация была критической и требовала немедленного вмешательства. Да только беда заключалась в том, что я не был целителем душ! Моя сила способна влиять лишь на физическое воплощение жизни, взаимодействуя с органикой, но никак не на энергетическое состояние. Всё что мне было доступно — это стимулирование основополагающего инстинкта у Ороро, провоцируя и распаляя стремление возлюбленной жить. Заставлял ту цеплять за неё.

Окутав пламенем силуэт супруги, я забросил Ороро в свой домен и выкрутил на максимум присущее моей силе целительское свойство.

Сквозь пелену ярости, застилавшую взор, я нацелился восприятием на определении источника проблемы. Пытался нащупать спасительную нить, положившись на интуицию и чутьё. И — о чудо! На меня снизошло озарение. Для вызволения беременной жены из лап костлявой я должен уничтожить первопричину, то бишь источник энергии с помощью которого было совершено нападение.

А тем временем, покуда я определялся со следующей целью назначения, мне попутно удалось стабилизировать самочувствие Ороро. Прибегнув к услугам камней бесконечности, мне удалось создать в своём личном домене область пространства не подчиняющуюся действующим снаружи основополагающим законам и физическим константам. Для отдельно взятой Ороро остановил время, погодя зафиксировав подвергнувшиеся коррозии участки души, не допустив их отторжения и растворения в небытие. На большее, да без специализированного артефакта предназначенного для управления камнями, моих скудных талантов не хватило. Будь же это иначе, обладай я устройством пригодным к применения камней и способного раскрыть их потенциал, или хотя бы имей я сродство с концепцией времени, то смог бы откатить события вспять и восстановить душу Ороро.

Впрочем чего уж теперь об этом думать? Сожалениями по несбывшемуся делу не поможешь! Да и зачем, по сути, заниматься подобными глупостями, если уже видел перед собой путь, пройдя который я всё исправлю и возвращу Грозу к оптимальному состоянию здоровья.

Но как бы то ни было, зарубку на память я себе сделал. У меня уже полгода как в распоряжении находятся два камня, а я всё никак не сподоблюсь и не займусь познанием их возможностей. Имея в загашнике имбовые артефакты, не предпринял соответствующих шагов, дабы разобраться в перспективах открывающихся с их наличием. А ещё, я как бы между делом, но со всей ответственностью зарёкся не оставлять больше в живых обиженных и откровенных врагов. Впредь буду разбираться с ублюдками кардинально, ведь следуй я этому правилу ранее, придерживайся мудрости завещанной потомкам Фенимором Купером: «хороший индеец — мёртвый индеец», и подобного инцидента бы не произошло!

«Но ничего… Больше такого дерьма со мной не повторится…» — Пообещал себе.

Сегодня единственные враги, которым известно о моём существовании, сдохнут мучительной смертью!

Ха… Видимо Асгарду судьбой предрешено сгинуть в пекле пламени Суртура.

Так и не избавившись от ярости, но оседлав её гребень, я преисполненный решительностью и гневом сделал шаг на встречу ублюдками, посмевшим совершить на меня покушение. И на этот раз никакой пощады им ждать от меня не стоит.

Моё появление в чертогах Всеотца получилось ярким, запоминающимся и оно тут же привлекло к себе внимание. Мраморный пол под ногами от источаемой мною высокой температуры сперва потрескался и раскрошился, но раскалившись до красна обратился в вязкую и кипящую массу, а кислород в тронном зале со стремительной скоростью сгорал в огне внушительного костра, что сопровождал моё тело.

Окинув взглядом застигнутую врасплох правящую семейку, я всего на мгновение подивился их увеличившемуся составу, но всё удивление было сразу же смыто вскинувшейся ненавистью. Узрев в руках у асгардской принцессы Ларец вечных зим меня затрясло в приступе лютой злобы. Мучающий меня вопрос о происхождении личности повинной в недавних событий отпал за ненадобностью.

— Отец… — Всего на краткий миг я был удостоен внимания Хеллы, но по всей видимости ничего интересного во мне не углядели. — И вот с этим животным… — Обращаясь к Одину с брезгливой гримасой на лице и чувством превосходства, ткнула дрянь указательным пальцем в мою сторону. — ты не смог справиться самостоятельно? Убожество…

Настроение опальной принцессы было легкомысленным и несерьёзным. Вся её поза источала чувство превосходства и надменности.

И к слову, об упомянутом ей «Убожестве». Было непонятно кого Хелла охарактеризовала своим последним оскорблением. То ли меня, то ли батю. Впрочем это не имело никакого-то особого значения. Их судьба уже предрешена.

Те полминуты, которые я провел застывшим истуканом в центре тронного зала, были потрачены мною к вящей пользе. Тем временем, покуда Хелла своей обличительной и уничижительно речью глумливо и задиристо топталась по гордыне Одина, я с грацией носорога выкорчёвывал из системы безопасности дворца посторонние учётки с администраторскими правами, всецело замыкая управление на себя. Не заботясь о последующей функциональности рунных цепочек и защитных чар, я, воспользовавшись имеющейся лазейкой базирующейся на моём духовном родстве с Тартаром, превратил Асгард в огромную мышеловку. Задействовав протокол повышенной боеготовности, запрещающий пространственное перемещение и отрубивший энергообеспечение Биврёста, я лишил местных обитателей возможности избежать расплаты. Также не обделил вниманием стационарную, внутреннюю сеть порталов Асгарда. И я не просто её выключил, а стёр из реальности, тогда как высвободившуюся за этот счёт энергию перенаправил на запирающий механизм. В общем, теперь плоский мир можно покинуть исключительно посредством летательных аппаратов, но и те сейчас благодаря моим стараниям недоступны. Весь гражданский и боевой флот Асгарда, находящийся на пристани и в доках, будучи подключенным к транспортной сети, по которой осуществлялась загрузка и выгрузка в бортовые компьютеры навигационных карт с маршрутами, а также попутно производилось пополнение топлива, сделало драккары очень уязвимыми. Аккредитировав себя верховным правителем в электронной сети порта и общей системе, я завладел абсолютными полномочиями, которые открывали доступ ко всему функционалу и дозволяли активировать у наличествующего транспорта систему самоуничтожения. И таким образом у асгардцев больше не осталось средств и возможностей покинуть родной мир.

Разве что у Локи есть эфемерный шанс выскользнуть из ловушки. Но он настолько несущественный и иллюзорный, что и в расчет мною не брался. Так как я был в курсе имеющихся у трикстера навыков к перемещения тайными тропами сквозь пространство, то выделил толику своего непосредственного внимание на контроль отдельного взятого прохвоста и отслеживание его местоположения.

Сегодня, прямо сейчас наступил час расплаты! Не намерен был оставлять в живых хоть кого-нибудь из асгардцев. Прибыл сюда с однозначной и совершенно негуманной целью — свершить тотальный геноцид целой расы. Простому народу придётся расплачиваться за глупость собственных правителей. Никакого самообмана, а значит никаких противоречивых чувств и сожалений я по поводу принятого решения не испытывал.

Асгардцы далёко не невинные агнцы. Вся мужская часть населения плоского мира и немалая женского (валькирии) — это кровожадные воины упивающиеся звоном стали. О толерантности здесь и не слышали. Здесь с самого раннего малолетства подрастающему поколению прививается чувство превосходство и избранности. И огромная ошибка обманываться продемонстрированным Тором поведением и отношением к людям, а также чувствами, которые «вспыхнули» между принцем Асгарда и Джейн Фостер.

«Quod licet Iovi, non licet bovi» («Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»)

По мнению и на взгляд подавляющей части жителей Асгарда в их представлении интимные взаимоотношения с кем-либо не относящимся к их родной расе является извращением. Но подобное прощалось правителям. Тут и шкурный довод имеется в оправдание царей. Так, например, Фрига, жена Одина, происходит из ванов и её брак со Всеотцом имеет сугубо политический мотив. Таким образом тогда ещё юный и только занявший трон Отец дружин заключил династический союз с родственной расой, взяв в жёны их принцессу. Но это далеко не единственная и не основная причина, по которой асгардцы закрывают глаза на причуды своих царей. Право сильного никто не отменял. Среди аристократии плоского мира не найдётся такого дурака, который бы осмелился поучать или вменять что-либо предосудительное представителям правящего рода. Таких умников быстро приведут в чувство усекновением.

Закончив с подготовкой «братской могилы» и обеспечив её крепкой «оградкой», я прекратил изображать обсуждаемую и раскритикованную зазнавшейся богиней деталь интерьера. Но перед тем, как воздать по заслугам уродам, мимоходом проверил как там дела у Ороро. И только после того, как убедился в отсутствии тревожных сигналов, — самочувствие Ороро оставалось стабильно-хреновым, но зафиксированным и без намёков на усугубление, — я посчитал, что пора прекращать сдерживать свою кипящую ненависть и скидывать маскировку.

Мой врыв в тронный зал к ублюдкам производился под прикрытием целого каскада щитов. И не из-за опаски за своё здоровье, а в целях скрыть до определенной поры бушующую во мне силу. Ещё на этапе планирования предстоящей акции геноцида мой разум посетила светлая мысль о необходимости на первых парах заретушировать нутро, кричащее и орущее на всё мироздание об однозначный мотиве помыслов меня одолевающих. Один-то уже знаком с толикой малой моего могущества, но во время первого визита в Асгард я и десятой доли своего истинного потенциала не продемонстрировал одноглазому. Впрочем, даже того, что я тогда показал с лихвой хватило, для произведения требуемого впечатления. Но сейчас-то ситуация совершенно иная. Это ранее остро нуждался в соблюдении некой конфиденциальности и инкогнито. Умеешь считать до десяти, остановись на семи. Я ж вообще тогда вообще чуть ли не нулём ограничился.

Так как на момент знакомства с Одином у меня не имелось мыслей об устранении правителя Асгарда, то особо ярко я свои силы не светил. Лишь своё тотальное превосходство обозначил, тем и ограничился. Зато теперь нужда в этом полностью отпала, ведь не собирался оставлять кого бы то ни было в живых из местных. И только по этой причине я по прибытию сюда сдерживал просящуюся на волю ярость, которая желала утопить Асгард в пучине жгучего и демонического пламени, но лишь до тех пор, покуда не запру мир на замок. Не хотелось бы потом тратить своё время на отлов беглецов. Как уже было упомянуто выше, больше я за спиной обиженных недобитков оставлять не буду.

— Посмотрите на него… Эй, чудовище! Ты меня понимаешь? — Теряя терпение прошипела взбешённая принцесса Асгарда. Не понравилось ей моё игнорирование.

Не будь я ныне сгустком клокочущей злобы и материализовавшейся концепции желания убивать и жажды крови, то сильно бы поразился обозримому зрелищу. Невиданное событие для здешнего «бомонда» — вся царствующая семья в сборе и в одном помещении. Правда с некоторой перестановкой в иерархической рассадке. Ранее-то здесь, в главном зале, был всего один огромный, массивный и золотой трон. Теперь же их четыре! Но три новых были поменьше и предназначались Одину, Тору и Локи, тогда как Хелла, перекинув ногу на ногу, сидела в бывшем отцовском и удерживала в правой руке Гунгнир, отложив на подлокотник ларец вечных зим.

Дочурка отжала у бати все его регалии царской власти.

«Ха… Дворцовый переворот?»

— Надоело… — Сокрушёно прошептала Хелла и резко приподнявшись она стремительным рывком кинулась на меня с занесённым горизонтально над головой копьём.

Её скорость и навык обращения с оружием внушали уважение. Конечно, с высоты моих собственных показателей и способностей — незначительное, но пропасть между дочкой и отцом была впечатляющей.

Со вселенской скукой на лице и искрящимся безразличием во взоре стерва ударила Гунгниром точнёхонько в мою переносицу, однако ожидаемого результата не получила. Острие копья не сумело преодолеть и прорвать мою кожу у основания лба. Да и как бы оно это сделало, когда в нём на концептуальном уровне прошит запрет на причинение вреда хозяину? Тварь до последнего не понимала, что у Гунгнира сменился владелец. Еще на этапе продвижения ко мне Хеллы, я озаботился перехватом управления ценнейшего артефакта.

— Страдай!!!

Громко озвучил я приговор, сопроводив слова резким движением руки навстречу ко рту Хеллы.

Порывая губы, щёки, язык, сминая зубы и раздробив челюсти, я вогнал свой палец на две фаланги в глотку твари и следом отдал садистскую команду атрибуту. И симбионт тут же откликнулся, начав незамедлительно и очень стремительно прорастать в тело асгардской принцессы. Прорывая мягкие ткани, впиваясь во внутренние органы и скелет Хеллы, клинтарец подключался к её нервной системе. А когда он полностью перехватил контроль, то отправил через нервную ткань в мозг суки сигнал о нестерпимой боли!