• Bandileros

• 18+

Я тут задумался об очередном серьёзном сюжетном твисте. И сейчас его обдумываю.

39.txt

Студенты уже полчаса как пришли с занятий. И я тоже. Римус Люпин тоже прочитал газетные заголовки про смерть Петтигрю и мы с ним пару раз переглянулись за урок.

— Мама, — меня подёргали за край школьной юбки.

— Ох, Майрос, что такое? Игрушку хочешь? Нет, это не игрушка.

Я не дала ему отобрать перо-самописец, и сунула в руки новую игрушку. Майрос ею увлёкся и потопал прочь.

— Ну и трудно тебе, — сказала Джинни.

— Да нет, не так уж. Семья помогает, а теперь ещё и Сириус добавился. Он анимаг, дети обажают собачку.

— Правда? — Джинни хихикнула.

— Да, он у нас умный, — я решила похвастаться, — уже знает несколько команд. Главное выгуливать вовремя, и кормить регулярно.

Девочки захихикали.

В гостиной был накрыт стол — как в прошлый раз — большой стол со сладостями, пирожными, и не только сладостями — тут были и некоторые магловские лакомства, очень вредные для фигуры, но такие вкусные! Большущая тарелка, точнее похожая на тазик, с картошкой-фри из макдональдса в бумажных фирменных пакетиках, соусы к ним, много различных вкусняшек, в том числе некоторые даже острые, познакомили детей с фастфудом магловским. Например с крылышками из KFC, настоящая нигга-еда. Но острые крылышки всем понравились, народ ими объедался. Ничего, потом в туалете почувствуют всю остроту!

Народ стянулся на вкусные запахи, которые пропитали гостиную — вскоре к нам за стол села…

— Минерва, какая радость! — я улыбнулась ей.

— Разве я могла пропустить такой праздник в своей гриффиндорской семье? — улыбнулась Минни.

Я была единственной, кому разрешалось называть её и Минерва, и Минни, при окружающих. Потому что она была плюс-минус моего возраста физически, это немного упрощало отношения, и мы были подругами. Пили вместе, шалили вместе, и даже обсуждали свои девичьи проблемы.

— Миона, что с тобой? — девушка приложила мне ладонь ко лбу, — на тебе такая улыбка.

— Ой, да не обращай внимания. Я сегодня просто довольна — у нас праздник. А ещё слышала, крысюк внезапно взял и умер.

— Питер? Жалко его, — вздохнула она, — тихий неприметный мальчик, всюду таскался за Сириусом и остальными. Но конечно простить ему службу волдеморту невозможно. Я рада, что он так или иначе покинул мир. Может быть в другой жизни он будет счастливее.

— Предатель всегда предатель, — вздохнула я, — и хорошо, что его песенка спета. Я сегодня плохо контролирую эмоции, если что, так что не удивляйся, веду себя аномально. По сравнению с обычным состоянием.

— Я бы сказала, что ты выглядишь более живой.

— Это тоже верно, — я мягко улыбнулась, вспоминая прошедшую ночь, и то, что перед ней было, — вчера определённо кое-что произошло.

К нам подсели староста, заметив Макгонагалл, Лаванда, и ещё несколько девочек, включая Падму. Все сплетницы Гриффиндора в сборе — человек восемь, не считая меня и декана. Девочки предвкушали свежие сплетни — так как Макгонагалл стала с нами чаще бывать — то есть подсаживалась и слушала, о чём говорят другие. Её почему-то не сильно стеснялись — она вела себя очень мило, даже миленько, дружелюбно, понимающе, не сухарила, как обычно было, и вообще, после службы, то есть работы — совсем другой человек!

— Ну есть пара свежих новостей сплетни ради, — я улыбнулась, — Северус ещё не пришёл? — оглянулась.

— Нет, он занят, у него же студенты на отработке. Так что не придёт. Зато обещал Римус прийти. Он не пропустит такое праздненство как крестины внуков своих лучших друзей.

— А, ну я надеюсь.

— Так колись давай, — Минни меня ткнула, — что за новости? У вас, Грейнджеров, вечно что-то происходит интересненькое!

Девочки, что облепили стол, соглашались. И уже начали наливать напитки в ожидании свежей сплетни.

— Первое — мы переезжаем всей семьёй в бывший Блэк-хаус. У Сириуса огромный, но ветхий мрачный дом, а наша семья растёт как грибы после дождя. Ещё и Алекс родит — тогда вообще места не хватит. Решили не разъезжаться, то есть жить под одной крышей в семейном гнезде.

— Это наверное даже правильно, — кивнула Макгонагалл, — Блэки и многие чистокровные так и живут, это у маглов принято чтобы дети покидали дом родителей.

— Мы не будем, так что все дружно переездом заняты. Дом отчистят, отмоют, отполируют, выкинут оттуда всё что осталось от Блэков, обставляют уже, будет чистый светлый большой дом на дюжину спален. Сири хотел отдать его Гарри.

— Вот как…

— Но я против. Чтобы потом не цапаться с Блэками за то, чьё это семейное гнездо — так что купили у него дом за кругленькую сумму. А он решил либо жить с нами, либо купить потом себе отдельный, денег у него достаточно на безбедную жизнь. На рождество думаем кого пригласить в гости — потому что многие друг к другу ездят — я хотела предложить мою крестницу показать всем, маме с папой и остальным — но Диггори уже уедут на рождество всей семьёй к Гринграссам. Так что вот сидим гадаем. Лав, ты и Рон кандидаты номер один — у вас есть планы на рождество?

— У нас? — Лаванда удивилась, — да как-то вроде бы нет. Рон говорил, что его родители уедут к брату Чарли, так что он думал либо тут остаться, либо ко мне.

— Давайте к нам. И Невилла с Джинни тоже пригласим — обоих крёстных родителей. Будет весело, я надеюсь.

— А ещё что? — спросила Макгонагалл, и другие толпой её поддержали, придвинувшись ближе.

— Ещё… — я задумалась, — я тут поболтала с Анжелиной… помните её? Когда я поступала она была старостой.

— Конечно, — Минерву передёрнуло, — помню!

— Простите, — я улыбнулась как могла извиняющись, — мне так неловко за всё то, что тогда было! Я понимаю, что сильно перегнула палку. Мы девушки вообще-то порядочные, не шелопутные развратницы какие-то, просто… — задумалась, — ну просто играли. Без каких-то глубоких и неглубоких чувств друг к другу.

— От тебя ли слышу? — Минерва удивлённо подняла брови.

— Представь себе, от меня. Вообще, все эти игры, но без чувств — как самоудовлетворение. Примерно на том же уровне. Приятно — да, разнообразно — да, но любви нет, и привязанности тоже. Нет допуска кого-то в свой внутренний, так сказать, закрытый мир.

— Ладно, — она порозовела, — Я поняла.

— В общем, я их познакомила. Побегал уже — мужику четвёртый десяток, и семейные традиции, всё такое. А у него всё ветер в голове. Я его не понимаю — богат, красив, характер более-менее хороший, опыт, опять же, побегал уже — всё. В общем, мы всей семьёй солидарно решили Блэка женить. Ну а поскольку знакомство сразу с понятными намерениями — обошлась без романтики — написала подруге, так мол и так, хороший мужик, надо брать, пока не ухватили — долго такой красавец-кобель свободным и так бы не пробегал — стоит только распространиться информации в будуарах, где сидят одинокие и не очень ведьмы — всё, его будут загонять и ловить.

— Это точно, — Макгонагалл хихикнула, — Хорош.

— И они пошли знакомиться. Я Анжелине так и сказала сразу — ищешь мужа хорошего, чтобы не мордовал и характером не мудак, и всё остальное было — есть один вариант. Он конечно постарше её, но это даже лучше — не будет, чуть что — к молодым девкам сбегать. Характерами они, надеюсь сойдутся — а жених он завидный, понимать надо. По-моему, ей вариант Сириуса не то чтобы приглянулся — она уже побежала платье свадебное выбирать.

— А как же любовь? — спросила Падма.

— Ой, я тебя умоляю, какая любовь? Подружатся — будут и чувства. Романтизм с яркими эмоциями и прочими соплями, серенадами и цветами — тут вообще неуместен. Я думаю, у них будет хорошая семейная любовь, без вот этого вот всего, что мы, девочки, так сильно любим. Нам конечно нужны эмоции — мы без них никуда, рвёмся к ним как кошка к валерьянке, но это потребность внутренняя, эмоциональная. А любовь это другое. Её нельзя эксплуатировать, чтобы себе сердечко пощекотать и сделать приятное. Любовь это не пирожные.

Падма вздохнула:

— А хотелось бы романтики.

— Хотелось бы… но зачем? Любовь делится на эмоциональную, телесную и духовную. Соответственно Эрос, Людос, Сторге. Вся эта романтика, с соплями, болезненными переживаниями и прочим — эрос. Мы, девушки, очень её хотим, потому что мы вообще хотим много ярких и приятных эмоций. Но семейная жизнь — это не интрижка где-нибудь вдали от дома, лучше любить друг друга тихо и спокойно, чем упиваться яркими эмоциями. А потом ссориться и страдать, или любовь исчезнет — и всё, разбежаться.

— Ой, да что ты понимаешь, — сказала она.

— Ну, я когда-то всё-таки любила, так, как вы это понимаете. До слёз в подушку, романтической мути в голове, полного отупения и прочих страданий, которые закончились ничем. Полюбила — пострадала — пережила как-то это всё.

— Кто он? — Джинни и Лав аж чуть не подпрыгнули.

— Она. И тем более это продлилось где-то полгода, наверное. Я так и не решилась ей признаться. Да и… не похоже, чтобы она могла понять мои чувства, — я вздохнула, — и хорошо. Первая любовь должна быть неудачной, чтобы не отравлять дальнейшую жизнь. За редчайшим исключением, как у Гарри и Алекс, например, её нужно просто пережить и умнее стать.

— Как романтично, — у Джинни аж глаза загорелись.

— Ну… В нашем случае оба понимают, что хотят семьи, брака, детей. Это уже не для юных девочек разговор.

— Поддерживаю, — сказала Минерва, — это приходит с опытом. Семьи, детей, брака, хочется куда больше, чем яркой, но непродолжительной и сопливой любви.

Я ей улыбнулась:

— Ну и сплетня номер один на сегодня… — подержала интригу, — У меня тоже появилась любовь.

— Разве? — Минерва выгнула бровь максимально скептически, — и кто она?

— Он.

Вот теперь она удивилась. И все удивились, девочки аж затаили дыхание и раскудахтались, ахая и восклицая.

— Неужели ты стала нормальной девушкой? Нет, я вижу, что ты ведёшь себя не так, как раньше, эмоционально, как нормальная девушка, но всё же?

— Лишь немного, — вздохнула я, — по правде говоря, я изначально была бисексуальной. С первой любви и первого интереса, меня интересовали и девочки, и мальчики, я вообще не делала между ними различий. Это люди, человека можно любить. Они воспринимаются иначе, девочки и мальчики — каждый по-своему, но в целом… — я развела руками, — в общем, трудно мне выстраивать отношения с парнем. Очень трудно.

— Я понимаю, — Минерва погладила меня по голове, — но всё получилось?

— Получилось. Вряд ли я стану любить мальчиков — отнюдь. Такого как Гарри не найти, мы провели вместе три года, у нас есть дети, мы много раз в одной постели кувыркались, и то мне было очень сложно его впустить в своё сердце. Под впустить в сердце я имею в виду… — я почувствовала укол стыда, хихикнула непроизвольно и убедилась, что барьер от прослушки действует, — имею в виду не чувствовать полнейшую апатию от его прикосновений, и мгновенную потерю возбуждения, а наоборот, эмоционально контактировать. Получать удовольствие от близости с ним. До него в моей жизни не было любви эмоциональной, чувственной. Такой, чтобы не только тело, но и чувства ярко пылали.

— Как это красиво, — Джинни аж чуть не заплакала, — а вы с ним уже того?

— Джин, под близостью я имею в виду секс, — уточнила я, — ну да, в голове перемкнуло что-то и я просто не смогла дальше. Я слишком долго сознательно отказывалась от чувств к нему, пошла ночью в его кровать и дальше вы понимаете. Медленно так, аккуратно, максимально нежно. Мне самца-доминатора не нужно, да Гарри и не доминирует никогда над девушкой.

— А как же его невеста? Твоя сестра? — Лаванда была, судя по тону, уязвлена.

— Лав, всё в порядке. Первый раз было позавчера. Я почувствовала, что перестала быть девочкой. Сложные чувства, мы с Гарри очень близки были, духовно. Стали ещё ближе. А вчера я узнала, что такое страсть. Знаешь, как мы признались?

— Нет.

— В общем, никакой романтики поначалу — я просто сказала что чувствую к нему, так как иначе это было бы разовой акцией. Гарри вместо ответа просто поцеловал меня, так… — я заалела, — романтично. Я его к себе притянула, я на стуле сидела, и мы оба кубарем упали на пол, — хихикнула, — где и продолжили целоваться, на ковре. Я была так тронута, что он меня защитил от удара своими руками. Потом нас прервали — родители и Сириус выбежали на шум. Ну а ночью чуть позже я поняла, что такое «невовремя»…

Девочки переглянулись. Мне было интересно пересказать историю, обдумав её ещё раз, вспомнив и проанализировав.

— Ну же, не томи, — Минерва меня подёргала за рукав, — Чаю выпей.

— Травяной? Ок. В общем, он и Алекс таки зашли ко мне в комнату и решили закрепить результат. Закрепляли мы его красиво и приятно, и в самый ответственный момент, когда я обхватила его ногами, выгнулась, и издала довольно громкие звуки — в комнату постучались и тут же вошли. Мама и Сириус.

Девочки прыснули со смеху. Джинни особенно.

— Ага, а я в этот момент, так сказать, в полном экстазе. Хорошо что света почти не было, и нас на кровати не так хорошо было видно, без всех подробностей, так, общие черты. Но видно. А ещё очень хорошо слышно. Ох они покраснели, прямо чуть не задымились. И мы тоже, кстати, до сих пор жуть как неловко вспоминать. Но ладно, семья есть семья — не чужие люди.

Девушки тут сидящие были красны как советское знамя, просто пылают. Хихикают, смущаются, столько эмоций, столько… веселья и стыдобы, столько всего.

— Неловко вышло, — сказала Минерва, тоже розовая от смущения.

— Это мягко сказано. Но так как они уже видели нас целующимся на полу — какого-то сильного удивления не получилось. Мы поболтали и разбежались спать. Ох, знали бы вы, какой хороший парень Гарри… Я его практически сама воспитала, так сказать вложила нужные мысли в голову.

— И как ты с сестрой договорилась? — спросила Минни, — вместе или по очереди?

— Да вместе конечно. Если говорить без пошлости — то парня я у сестры, конечно же, не уведу. Но мы и так живём одной семьёй. Так что… — я улыбнулась, — впервые за очень долгое время меня можно назвать по большей части нормальной девушкой. Не такой, какой я приехала впервые в Хогвартс. Если так посмотреть, что я только творила… ужас. Ужас и кошмар — прямо без тормозов совершенно. Хорошо что хоть меня за это всё вульгарной доступной девицей не стали считать. Что странно.

— Потому что девушкам ты нравишься, — улыбнулась Минни, — да и парням тоже, если честно. А уж то, что к тебе нельзя подойти по своей воле — сама ко всем подходишь — всё решает. Доступная девушка — это именно та, которую можно повалить, если приложить немного усилий. Ты всех морозишь.

— Это я? — я удивилась.

— А ты не замечала? — Минерва совсем расплылась в улыбке, — за тобой и мальчики тут ухаживать пытались, и девочки — ноль внимания.

— Да я просто не заметила, — я задумалась, — может быть потому, что люди, которые мне не нравятся мне безразличны? Я не из тех, кто хочет себе почесать своё женское начало комплиментами, цветочками и прочими чувствами. Меня не радует чужое внимание.

— Разве? — хитро улыбнулась Минни, — по-моему ты очень рада, когда к тебе относятся с вниманием. Насколько я вообще могу судить об этом.

— Только близких людей и тех, кто мне нравится. И потом — если за мной пытаются ухаживать — у меня возникает омерзительное чувство, что меня хотят поиметь, а это всё антураж. Обычные инстинкты девушки тут не работают, скорее разум. А разумом я понимаю, что кто-то хочет просто попользоваться моими девичьими чувствами, способностью проникаться симпатией через ухаживания, чтобы вложить свой меч в мои ножны. До того противно, скажу я вам! Так что я сама предпочитаю ухаживать за теми, кто мне нравится.

— Разве это не то же самое? — спросила Лаванда.

— Нет. Я не скрываю конечной цели. Да и к тем, кто не испытывает ко мне симпатии, я никогда не подхожу — не хочу подминать под себя эмоциональный мир девушки, заставляя её постепенно сдаваться моим ухаживаниям. Если она хочет этого изначально — другое дело. И без романтики — у меня на неё аллергия.

— Это вообще непонятно, — сказала Джин, — все девушки любят романтику!

— Как часть романтичной любви, — пожала я плечами, — цветы дарить, писать тупые стишки и валентинки, сопли на кулак наматывать и охать-ахать-краснеть при моём виде, как и прочие якобы романтичные вещи — это просто спектакль. Способ психологической манипуляции, которая должна использовать мои чувства против меня. Сознательно я анализирую происходящее и свои чувства, поэтому ощущаю манипуляцию и отвергаю её. Романтично… — я задумалась, прислушавшись к сердцу, — Когда Гарри выпинывает соседей и спит в кровати с малышами, обнимая их как самое дорогое на свете — это романтично. Романтично, когда Лаванда защищает меня перед сплетницами или одевает на меня тёплую мантию, когда я это забываю делать, это трогательно.

— Я поняла, — Минни аж утёрла слезинку от чувств.

— Настоящая романтика выходит сама по себе. Мы все хотим видеть чувства по отношению к нам, но если подумать — только искренние чувства, проявляемые без раздумий или мысли, а как она посмотрит, как отреагирует, понравится ли ей — может тронуть. Если человек задумывается о том, чтобы понравиться — это убивает всю романтику, за его красивыми словами и действиями виден расчёт, а это порождает чувство, что меня хотят заполучить. А это… неприятно. Как будто я тупая дурочка, которую нужно просто цветочками одарить, конфетками покормить, сказать пару комлиментов и всё, можно лезть с поцелуями слюнявыми — я поддамся, отключив логику и рациональность, просто из желания ещё больше чувств получить. Так не получится — помимо чувств нужно чтобы человек нравился моему разуму.

Девушки загрузились. Но все сделали такие умилённые лица, что у меня аж сахар в крови подскочил — надышалась с ними одним воздухом. Я собственно и сама передавила с таким мягким, милым, очарованным тоном, так что дала себе мысленную пощёчину и пришла в норму. Что-то я начинаю утопать в своих чувствах!

— Ох, — Лав меня обняла и поцеловала в щёку, — я тебя люблю, дорогая. Ты такая… Такая романтичная!

Розовато-пушистую сцену нежного поцелуя девушки наблюдали с розовыми лицами. Лав нагнулась ко мне, встав со своего стула. Я обвила её руками, чувствуя, что в душе растекается радость и очень приятное ощущение её как девушки, романтичной и красивой натуры, а не как какой-нибудь мальчишка грубый…

— Мион, все собрались, — Гарри потрогал меня за плечо, — Лав, ты тоже понадобишься.

Мы оторвались друг от друга. Лаванда смотрела такими глазами, что мне аж неловко стало. И за то, что другие видят наши поцелуи.

— Конечно, Гарри. Я как раз рассказала всем о наших отношениях.

— Оу, — Гарри слегка порозовел, — ну…

— Да не сутулься ты так, — Минни взяла на себя решающую роль, — поздравляю, Гарри. Я понимаю, что после рождения общих детей поздравлять с началом отношений как-то странно, но всё же. Я за вас очень рада. И Гермиона прямо ожила, как природа весной.

Гарри смущённо улыбнулся ей и потупился ещё сильнее.

— Так что ты хотел сказать, Гарри?

— Все собрались, вас ждут. Банкет готов. Дети готовы.

— Ах, да, — я встала, — Девочки, пойдёмте! Пришла пора наконец закончить начатое.

* * * * *

Больше всего люблю, когда мальчики стесняются. Мне самой правда стыдно, я стянула с Джинни пижамку, что скользнула вниз по плечикам. Рыжие волосы растрепались, она стеснялась, была красная.

— Мне стыдно, — сказала девушка, приложив руки с полуспущенной пижамкой к груди. Я же стояла напротив и смотрела на её очаровательное тело.

— Джин, всем стыдно. Знала бы ты, как я иногда сгораю со стыда! Но иногда нужно расслабиться и позволить выйти чувствам наружу, — я стянула с неё пижаму полностью. Джинни осталась с голым торсом. Её небольшие, но очаровательные грудки были на виду. У меня же внутри всё сжалось — стройная, юная, девушка, красная со стыда, стоит, руки по швам, грудки вперёд, задорно торчали сосочки, и на её груди были… веснушки, мелкие рыжие крапинки. Джинни смотрела в сторону и чуть дрожала со стыда, я же… горела внутри. Это выглядело так вкусно, так эротично! Её невинный стыд. Надо было сознательно напоминать себе, что передо мной молодая, но всё-таки женщина. И я лишилась своей девственности по-настоящему намного позже неё. Хоть она и чуть-чуть моложе. Джинни обычно не стеснялась — когда не было эротики. А сейчас просто дрожала.

— Боже, я без ума от твоей груди, Джин. Эти мелкие веснушечки такие милые, — положила руку на её грудь, провела ладонью, скользнув по соску, почувствовала его между пальцами и слегка сдавила, — так сексуально! — и не сдержалась, взяла её за спину и припала к этой груди губами. О, это было блаженство! Джинни ойкнула, когда я стиснула зубками немного её сосок, и я начала ласки по-крупному. Её спина, её бёдра, её торс, животик с милым пупочком, нанесла на руки лубрикант и они легко скользили по горячему телу. Джинни задышала тяжелее. Я же положила её на кровать, и опустилась языком ниже — ощупывая каждый дюйм её прекрасного тела — провела языком по шее, вниз, к её декольте, поцеловала нежно грудь, нарочито выставив язык. Джинни дрожала и дышала уже тяжело. Руки же мои ласкали всё от упругой попки до шеи. Я применила всё своё мастерство — перебирая пальчиками по её телу, заставляя хихикать, усиливая нажим и делая его более страстным, и заодно наслаждаясь идеальным телом девушки — юным, красивым, правильным… её веснушечки были по всему телу, мои руки легли на попку и погладили её. Она была в белых трусиках. Я их стянула, заставив Джин ойкнуть.

— Не смотри туда.

— На твою миленькую девичью кисоньку? — у меня в голосе было столько возбуждения и желания, что Джинни дёрнулась. Я убрала её руки и впилась взглядом, для начала, увидев лёгкий пушок рыжих волосиков на лобке, и гладкую нежную киску, с едва заметным торчашим клитором сверху, плотно сомкнутые половые губки, пах, животик над лобком… Джинни увидела, как я смотрю и глажу её по бёдрам.

— Миона, почему ты так смотришь? Плохая, да?

— Что ты… я не могу налюбоваться, — поцеловала её бедро, — такая миленькая, такая красивая… я обажаю девочек, но в девочках, вот странность, больше всего обажаю их кисулю. Всю, — положила я пальчик на её щёлочку и провела по ней. Она была уже очень даже мокрая, блестящая капля смазки сочилась из неё, запах одурманивал. Как есть античная статуя, настолько милой быть нельзя! Скользнув по бедру к паху, провела по нему языком, обхаживая главное блюдо. Джинни смущалась, так как мои руки ни на секунду не останавливали бесконечный танец по её стройному подтянутому телу, обводя все его изгибы и контуры пальцами, оставляя скользкую смазку на теле…

Джинни уже не могла терпеть — я представляла, сколько стыда, смущения и жажды было в ней — и я не обманула её, заставила чуть-чуть помучаться.

— Хочешь, чтобы я её вылизала?

— Не говори таких вещей, — Джин смутилась сильнее.

— Скажи мне это. Скажи мне вылизать твою киску.

— Вылижи… — Уизли вздрогнула, — вылижи мою киску, я больше не могу терпеть!

И я припала к ней губами, ощутив всю палитру её вкуса. О Эрос, бог любви, это была шикарная киска — веснушчатая! Немного. Но маленькие веснушечки на ней меня заводили просто неимоверно, как и влажная, тугая, скользкая внутри, я протолкнула язык как могла глубже, и несколько минут отдавалась только этому, пока Джин не стала постанывать слегка. Она стеснялась громкие звуки издавать и глядела на меня всё время, точнее на моё счастливые глаза над своим пушистым лобком. Надо эпиляцию делать — негоже девушке с такой мохнаткой ходить — хотя этот пушок ещё был даже милым, не грубым. Я добавила пальчики, ощупав её внутри по полной программе. Она была заметно более узкая, чем другие девушки, входить в неё пальчиками было одно удовольствие.

Дверь приоткрылась и пока Джинни была занята чувствами, к нам зашёл ещё один участник событий. Лаванда. Она без слов подошла и начала ласкать меня, а не Джинни. Я едва сдержала стоны, чтобы не отвлекаться от Джинни — пальчики Лаванды быстро проскользнули в меня, другая же рука стиснула грудь и начала её ласкать, переходя ниже и дальше.

Вскоре Лав прекратила и перешла к Джинни, поцеловала её грудь. На Лаванде тоже ничего не было, девушка умело ласкала грудь и талию нашей рыжей принцессы. Джинни же тихо постанывала в голос, извиваясь. Девушка уже, так сказать, раскрылась и перестала убегать от ласки и наоборот, двигалась к ней. Лаванда ласкала себя, вскоре к её пальчикам присоединился небольшой вибратор, и она встретилась взглядом с Джинни, взяла её руку и положила на вибратор.

— Не филонь, малышка, — Лав облизнулась, — Сделай мне тоже приятное.

Джинни посмотрела на перевозбуждённую киску девушки, стоящей около неё на коленях и вставила вибратор, начав двигать его внутри Лаванды. Та зажмурилась и промычала что-то невразумительное.

Джинни, так как её ласкали дольше, начала оргазмировать первой — она подалась ко мне, усилила нажим на Лаванду, я же ублажала себя пальчиками. Джинни закрыла глаза, ойкнула:

— Ой… Я сейчас это…

— Давай, малыш, — Лав усилила натиск, глядя в её глаза, — Покажи нам, как ты кончаешь! Покажи нам любовь!

Ноги Джинни дёрнулись, вытянулись, она затряслась и застонала в голос, изгибаясь, словно её било током и обмякла. Мы наоборот, кстати, старались к моменту оргазма принять другую позу, так и удовольствие более интересное. Джинни обмякла, но Лав было мало. И мне тоже. Я щёлкнула пальцами и в комнату вошёл… Рон.

Парень был долговязый, красный от смущения, в халате, который быстро снял. Джинни встретилась с братом взглядом.

— Привет, Джин.

— Ой, — Она прикрылась, — Не смотри!

Рон улыбнулся, увидев, что я глажу и слегка приоткрываю её киску.

— Не беспокойся, я сёстрами не интересуюсь, — Рон зато быстро подошёл к своей девушке и вскоре Лаванда привалилась к Джинни, выставив свою круглую попку в сторону Рона, что вошёл в неё сзади, гладя по спине.

— Ах! Ох! Джин, у тебя такой горячий братец, просто секс! — Лаванда поцеловала её, — ау! Да… Рон, сильнее! Я уже горячая!

Джинни смущённо и удивлённо смотрела на Лаванду, которая двигалась в такт входящему в неё члену, и смотрела ей в глаза.

— Лав, — Джинни сглотнула, — тебе нравится Рон?

— Рон просто чудо, его член тоже, — Лав говорила это тяжело дыша, — Оооо, моя киска просто в экстазе! Он такой горячий, твёрдый, так глубоко входит!

Рональд и правда не мог жаловаться на недостаток размера. Скажу лишь так — я бы такой не смогла взять чисто физически. Моё влагалище почти на границе между очень маленьким и аномалией — то есть физическим недостатком. Пальчиком можно достать до шейки матки, если постараться, и пальчик длинный.

— Джин, не лежи пластом, — я перешла к ней на четвереньках, — видишь эту шикарную грудь? Порадуй Лаванду.

— А? надо… — Джинни взяла её грудь в руку.

— Теперь нежно пальчиками сдавливай сосочек, щекочи его и перекатывай, — тихо сказала я, — вот так, да… — я же взяла вторую грудь Лаванды, и рукой снова начала ласкать Джинни, возьми его губами.

— Стыдно.

— Стыдно тоже мне. Смотри как надо.

Вскоре Лаванда лежала на подушке, Рон над её киской, а мы с Джинни гладили девушку руками и обе сосали её груди, покусывая и покатывая её соски. У Джинни и меня они были аккуратные, поджарые такие, а у Лав грудь больше и ореолы больше. Лаванда была в экстазе от происходящего. Я перешагнула через неё и моя киска оказалась над её лицом, и в тот же момент жадные губы Лаванды впились в неё. А я оказалась лицом к лицу с Роном, который упорно трудился бёдрами, его стволище входил в Лав на всю длинну. Лавадна же забралась своим язычком и скользила по всем неровностям внутри меня, шлёпнув по попке. Рон ещё на меня посмотрел для полного возбуждения. Мне было… стыдно! Парень явно посторонний, смотрит на мою грудь, на мои интимные места! Но… Это же групповуха, и я по любому не буду с ним. Ни морально, ни эмоционально, ни тем более — физически, он мне не подойдёт. Этот длинноствол явно не моего калибра!

— А что-то у нас скучно, — сказала я, улыбаясь, — Позовём ещё мальчиков?

Я щёлкнула пальцами и по сигналу вошли Гарри и жутко смущающийся Невилл. Невилл, увидев меня голую, Джинни, и крепко дерущего Лаванду Рона, особенно смутился. Но Гарри его подтащил под локоть.

— Мы не опоздали?

— Где вы ходите, мальчики, тут у вас девки стынут, — хихикнула я, повалив Джинни, — Невилл, бегом сюда, твоя леди совсем заскучала!

— Ой! Гарри, не смотри, — Джинни прикрылась руками, но я их убрала.

— Ну, — поцеловала её в щёку, — Гарри мальчик у нас взрослый. И Невилл меня видит голой, — я повернулась к ним спиной, чуть выставив попку, на всё, так сказать, идеальное обозрение все свои девичьи места. Стыдно! Аж ужас! Но это возбуждало!

— Ну, чего стоим, мальчики? Рон один что ли должен трудиться в поте лица не покладая члена? Я уже вся горю внутри, и Джинни тоже.

Я перетащила, иначе не скажешь, Джинни, в сторону Лаванды.

— Оторвись ты от неё, жеребец.

Рон достал, посмотрел на меня вопросительно:

— Что такое?

— Ну мальчики, надо же иметь фантазию, мы же не просто так групповушку затеяли! А теперь Лав, встань.

Лаванда поднялась, сев на колени.

— Что такое?

— Давай ляжем рядом.

Я положила Джинни справа от себя, а Лав слева, мы все три лежали. Ох, как девочки прекрасны! Особенно когда так смущаются под взглядами мальчиков.

— Игра, леди и джентльмены, важная часть секса. Это не сам секс, это то, как он происходит. Учитесь, пока можете, — обеими руками полезла к кискам девушек, и погладив их, перешла к груди. Левая рука на Лаванде, правая на груди Джинни, на их сосках. Обе девушки жутко смущались — лежать голышом перед парнями, которые их раньше нагими не видели. Лав вскоре положила руку на мою киску, провела по животику, взяла за грудь. Джинни, после подсказки Лаванды, тоже — так что руки обеих девушек жамкали, ласкали, пощипывали мою грудь, живот, и прочее.

— Ох, как это эротично выглядит! Девочки, а ну ка ноги вверх! Вот так, как я, — я подняла ноги на девяносто градусов, — три-четыре!

Девушки сделали так же, больше намекать было не нужно — в меня вошёл Гарри. Резко, страстно, а уж какими возбуждёнными глазами он на меня смотрел. И он же поглядывал на девушек рядом со мной, которые стонали, как и я.

Мои руки не останавливались — мальчики ласкали нам ноги. Невилл вообще был смущён больше других.

— Переворот! — остановила я, раскинув ноги — упёрлась пальчиками ног в грудь Невиллу и Рону, чуть оттолкнула их, — ох, как хорошо то! Девочки, подъём!

Я сама поднялась на колени, девушки тоже. Джинни оглядывалась — и вроде бы ей было не так страшно смутительно — она не стеснялась нагой киски, на которую смотрят и Гарри, и Рон.

— Может быть сделаем так?

Я перевернулась, переползла, и оказалась напротив Лаванды, подозвала к себе Джинни. Лаванда поняла всё правильно и встала на четвереньки, выставив попку, мы поцеловались.

— Джин, давай сюда, твоего язычка не хватает.

Мы приблизились лицами так, что упёрлись щеками друг в друга, а в наш с Лавандой поцелуй вклинилась Джинни, и три девичьих язычка сплелись воедино, облизывая друг другу губки, целуя лицо и так далее. А ещё мы все три смотрели в глаза друг другу. Первой вздрогнула и чуть ахнула Лаванда, а дальше Джинни. Гарри вошёл в меня последним. Толчки сзади передавались нам, мы не могли удержать равновесие, и поцелуй иногда смазывался, мой язык проскользил по щеке Джинни, её — по моей, лаванда прижалась к нам, мы встали в Y-позу окончательно, по-собачьи втроём. Я глядела на их лица — странное зрелище, девушки прижались щеками и целуются, облизывают друг другу лицо, непроизвольно, смотрят друг другу в глаза — и я тоже всё это делаю. Это их заводило — смотреть друг другу в лицо в такой момент.

Всё-таки оригинально. Гарри приятно скользил во мне, он не был так напорист как Рон, но и так смущённо-нерешителен, как Невилл, он был вот прямо золотая серединка. Приятное ощущение скользящего внутри члена разливалось от киски глубже, его член давил на мою маточку, а это уже было очень приятное, необычное ощущение. Хорошо быть короткой! И Гарри отлично по размеру мне подходил, я любила, когда давит вглубь.

Мы стонали, но кончать так я не хотела — но все три были уже близки. И я мгновенно придумала новую конфигурацию, «костёр». Подняла девушек, руками, подвинула ближе, обняв за спины так, что мы три стоя на коленях, обнялись — но осталось достаточно места, чтобы выставить попку и киску для парней, слегка наклонившись, мы коснулись друг друга грудью, я обхватила Джин и Лав за талию, они меня, и мы прижались друг к другу.

Зелье, которое мы выпили «зеркальная любовь» — делает один эффект интересный — ты не можешь кончить отдельно от партнёра. Вообще, удовольствие будет, но оно затормозится, чтобы не кончить первым. На этот раз мы выпили его все вместе. Джинни кончила тогда потому, что она не занималась сексом — это были ласки. А теперь… А теперь мы все три подруги обнялись, моя грудь прижалась к нежным веснушчатым грудкам Джинни и более крупным и мягким у Лаванды, их руки обвили меня — Джин через спину, положив ладошку на мою грудь, Лав — за талию, мы чвствовали общие на нас толчки, я ощущала всем телом, как они двигаются на своих мальчиках. Это было… необычное ощущение.

Стоны стали громче.

— Ах… сейчас… сейчас кончу, — Лав едва могла выговоаривать, — Да, Рон, залей меня! Залей меня всю!

Так как Джинни жутко стеснялась, я взяла на себя смелость:

— Невилл, не стесняйся, накачай как следует животик своей любимой, чтобы прямо капалоооо… — я вздрогнула, — О Гарри-и-и-и!

Мы все застонали, хором, это звучало так… необычно — сразу три стона, слившиеся в один звук. Как музыка для моих ушей, девушки вздрогнули в один момент со мной.

— Да, да, да-а-а! — Лаванда улыбалась в момент оргазма, и она была на опыте — она говорила, она умела без моих подсказок менять позы, чтобы получить необычное удовольствие.

— Джин просто простонала:

— Ааааах!

Волна экстаза как-то прошла на всех троих, мы обвалились втроём на кровать, парни тоже.

— Невероятно, — Джинни не могла отдышаться, — о Моргана, как же это было хорошо!

— Джин, — Невилл потупился, — это… тебе правда такое нравится?

— О да, — она облизнулась, — Знаешь, Нев, а обниматься с подружками в этот момент — просто кайф!

Невилл смущённо потёр щёку.

— Ну… ладно. Только меня смущает, что тебя видят другие парни.

— Не парься, — ему тут же хлопнул по плечу Рон, — у меня реально никакого интереса к сестре. А Гарри у нас любящий жених и отец, куда там.

— Пусть смотрят, — сказала Лаванда, — знаете, что я тут подумала?

— Ну? — Джин погладила свою киску, и перевалилась так, что лежала на мне, я обняла её за плечи. Лаванда села, уперевшись руками.

— Я тут подумала, — продолжила она, — что пусть смотрят. Ну вроде как мужики же изменяют, потому что с девушкой скучно? Хочется других оценить? — Она посмотрела на Рона и улыбнулась, — а если Нев и Гарри видят меня в этот момент — то они как бы уже и не нуждаются в разнообразии. И ко мне не полезут, потому что у каждого свой партнёр уже есть. Свингерства нам тут не надо. Стыдно, конечно, немного, но мы все вместе этим занимаемся, все вместе. Просто входит в меня только мой парень.

— В твоих словах мудрость поколений, — сказала я, соглашаясь, — групповушка без свингерства — штука интересная. Мальчик вроде бы свой, но когда рядом стонут мои подруги, и мы целуемся — эмоции просто взрываются внутри. Смущение, стыд, и в то же время радость и близость.

— Ох, — Джинни раскинула руки, — Невилл, послушай мудрую женщину. Она может сделать из тебя такого любовника, что я буду самая счастливая миссис Лонгботтом за всю историю.

Я перешла на коленях через Джинни. Лаванда пощекотала мне киску и вставила пальчик, пока я лезла, я хихикнула.

— Так нравится во мне?

— Очень!

— Надо будет Алекс позвать в следующий раз. Ещё одна девушка нам не помешает. Ох я её отлижу за то, что нас всех продинамила, стыдно ей, видите ли, перед другими…

Гарри хихикнул:

— Мион, тебе тоже стыдно, как бы. Это заметно. Ты не развратная и не вульгарная. Просто… смелая.

— Да, — нехотя согласилась я, — несмотря на все оргии, что у меня были — я по правде говоря с мальчиками ещё ни разу. В смысле когда меня тоже, — я встала с расширенной магией кровати, на тумбочке лежали сигареты. Удовольствие пульсировало в животе и разливалось по телу.

— Не, я больше не могу, — сдалась Джинни, когда Лав её начала трогать, — это было долго… как вы так сделали?

— Джин, — я затянулась, — иногда во время секса нужно придержать коней, чтобы не кончить слишком быстро. А если оттягивать момент удовольствия, то результат будет… намного ярче.

— Я просто устала, — сказала Джинни, поглаживая свою веснушчатую попку.

— Знаешь, — Гарри хихикнул, — веснушки у тебя на попке такие милые!

— Эй, — Джинни прикрылась.

— Ага, и на киске тоже, — хихикнула я, — меня это сводит с ума, Гарри. Это белое тело в милую рыжую крапинку. Так… сексуально!

Мы улыбнулись друг другу.

— Ну вот, что я тебе говорил, — Невилл обнял застеснявшуюся Джинни, — и вовсе это не страшно. Наоборот, всем нравится.

— Но Нев!

Я передала им банки с напитками, у меня было в шкафу несколько небольших баночек. После нагрузок хотелось освежиться. Гарри сидел на кровати, болтая ножками и улыбаясь.

Мы были в Грейнджер-хаусе. Бывшем блэк-хаусе, это большой, что там — огромный на вид дом, с хорошим ремонтом, после ремонта, конечно же, множеством комнат. Мама с папой поселились в спальне на четвёртом этаже, а я с остальными — ниже. У нас всех были свои комнаты, но спать мы могли друг с другом, а не в своих — в своих это и кабинет, и место для уединения, если надо.

Дом был шикарен. А ещё к нам на рождество сегодня приехали Уизли. Дело в том, что Чарли Уизли продинамил родителей с визитом в Румынию — мать его запилила просто до состояния нестояния, что он обязательно должен жениться и подарить ей внучков. Поэтому, когда миссис Уизли уже собрала манатки и вместе с мужем решили камином переходить — Чарли прислал сову, что он взял отпуск по болезни и уедет на курорт куда-то в болгарию или ещё куда-то там в восточной европе, и что он заразен и лучше к нему не приезжать.

Поездка Уизли была сорвана — и им пришлось бы праздновать рождество дома, всей семьёй — но мы уже пригласили Рона и Джинни к себе — и они согласились. Поэтому дело встало за малым — пригласить всех остальных — близнецов — этот ураган на пару, и Молли с Артуром. Они приехали в наш дом всей семьёй. Молли, увидев детей, сразу уронила вещи и бегом бросилась к нашим малышам, а Артур, оглядывая дом, познакомился с папой, мамой, и они разговорились о чём-то вроде как маглы используют тарелки для супа…

В общем — это было сходу очень весёлое рождество — и когда зашло солнце — Джинни решилась. Я же предложила ей большее, и… вот так получилось. Джин освободилась из рук своего мистера и почти не стесняясь того, что нагая как ева, сверкая упругой попкой и лёгким пушком рыжих волос на лобке, пошла кушать — благо что перекус у меня был. Сэндвичи и чай, а не только немного швепса и пакетик чипсов.

Меня поразил другой момент — вот шесть голых ребят, по сути, только что трахались, а теперь ведут себя так, будто мы в одежде и не только что оргия была — Гарри и Рон тоже угостились с протянутой им Джинни тарелкой.

— Не, меня реально не возбуждает, — сказал Рон, — Спасибо, Джин.

— Я что, такая страшная? — она приосанилась, показав всю свою фигуру. Она при этом не слишком выглядела смущённой.

— Джин, мы голые купались, по-моему не так уж и давно.

— Но у меня не было такой талии, и вот этого, — она пожамкала свои сисечки, — разве совсем не?

— Неа. Ты извини, ты красивая, конечно. Секси. Волосики между ног такие миленькие. Но вот у меня совсем нет влечения, — Рон вгрызся в сэндвич, — Гермиона… Её все хотят, это естественно, такая красивая. Но недоступна. Лав… — Рон прожевал, — А что ты скажешь, Лав?

— А что я могу сказать? — Лаванда сидела на кровати в позе венеры с античной картины — ноги сжаты, сидит набоку, уперевшись рукой, — я тоже считаю Джинни и Гермиону сексуальными. Я же би, мне девочки нравятся тоже. С Гермионой у нас даже что-то вроде любви.

— Обажаю тебя, — я чмокнула её в щёку, и тоже села на кровати. Рон и Гарри сели на край кровати.

Меня удивляло, как после секса атмосфера стала… дружеской. Непринуждённой, будто мы не трахались только что. Или наоборот, мы перестали друг друга стесняться? Странно, какая-то секс-дружба семьями.

— Ох, — Джинни захихикала. Невилл гладил её по волосам и плечам, она сидела у него на коленях.

— Кстати, сэндвичи просто отпад, — сказал Рон, — с чем они?

— Тот, что ты ешь — с морепродуктами. Кстати, ребят, у меня тут ещё роллы есть. Японская такая еда, хотите?

Я поставила тарелку с роллами прямо на кровать, которая была слегка замарана… хотя какое там слегка, нашими жидкостями. Всякими. Ребята тут же решили попробовать.

— О, Рон, ты оказывается любишь всяких морских гадов? — спросила Лаванда, — я не знала.

— Да я сам не знал, — Рон уминал за милую душу, — Надо будет узнать, как их готовят.

— Я могу научить.

В этот момент, как обычно… Как обычно — потому что люди в семье обычно не имеют чувства такта, распахивается дверь, и к нам заходит… Молли Уизли. В ночной пижаме, с сеточкой на волосах.

— Так, дети, а ну ка спат… — в следующий момент она понимает, что видит, застывает восковой фигурой. Рон тянется к роллу и ещё один хрумкает. Джинни сидит на коленях Невилла, голышом, Рон скрестив ноги и свесив, так сказать, хозяйство, уплетает роллы, Лаванда сидит по-турецки и смотрит на происходящее, положив голову на руки и уперевшись локтями в колени.

Немая сцена. Молли отмерла.

— П… почему вы голые? — она занервничала.

— Едим.

— А, понятно, — покивала Молли, но в следующий момент взвилась: — Стыдоба! Голые девочки с мальчиками! Рональд! Джинни!

— Мам, — Джинни склонила голову набок, — Не кричи, детей разбудишь. Они недалеко спят.

Единственный способ реально включить режим mute у Молли — это сказать про детей. Она была красная, смотрела на нас с суеверным ужасом.

— Не злитесь, миссис Уизли, — я поняла, что она как бы тут… немного лишняя, но уйти не может, так как уже вошла, и считает себя обязанной нас растащить по кроватям, — просто после секса аппетит зверский. Вот мы и устроили ночной дожор.

— Гермиона, — она скользнула взглядом по мне, от груди до киски, — Прикройтесь!

— Ну это вы к нам в спальню зашли, а не мы к вам с вашим мужем, — я опять взяла эмоции под контроль и стала бесстыжей почти, — и потом, вы имеете что-то против смачной групповушки?

— Вы… вы… — она краснела сильнее, — И вам не стыдно перед чужими мальчиками? — спросила она, — что, секс? Вы все друг с другом… — глаза у неё начали расширяться.

— Не, не, — я подняла руки, — это была бы уже оргия. А если меняться партнёрами — то свингерпати. А так просто групповушка. Надо же иметь семейные ценности, — я упёрла руку в бок, — мораль должна быть! Ну а что мы с девочками целовались в момент, когда нас того, это добавляет остроты ощущений, я полагаю.

Стыдиться, прикрываться, и прочее — было сейчас противопоказано, потому что лучше встать в позу «ну и что с того? Завидуйте молча».

Молли села на диван, который стоял у стены. Небольшой двухместный диванчик. И кое-как справилась с волнением.

— Эй, Джин, а сендвичи ещё остались? Кстати, Гермиона, рецепт можешь написать потом? Очень уж они мне понравились.

— Конечно, Рон. Обязательно, только главное не забыть. Любишь бекон?

— Обажаю. Особенно тонко нарезанный ломтиками и обжаренный.

— О, я тоже! — я улыбнулась ему, — он так хрустит, если сильно обжарить, но не сжечь — просто феерия вкуса.

Джин встала и сверкнув попкой и киской под удивлённым взглядом Молли, принесла ещё сэндвичей.

— Спасибо, Джин, — Рон взял у неё с тарелки ещё один, — Что-то на пожрать потянуло после секса просто страшно.

— О, обычное дело, — ответил ему Невилл, — мне вот Джинни запрещает наедаться ночью после всего — иначе говорит располнею.

— Совершенно верно, — ответила ему Лаванда, — это она правильно тебе посоветовала. Кушать нужно днём.

— А сейчас?

— В порядке исключения, — Лав, не сильно смущаясь своих качнувшихся грудей, весьма уже неплохо отросших, переползла ближе к еде, — кстати, ребят, мы завтра, то есть уже сегодня пойдём куда-нибудь? Дома наверное скучно — в Хогвартсе уже надоело сидеть.

Она села на ноги Рона, прямо на его хозяйство, своей очаровательной пятой точкой и огляделась. Заметила Молли Уизли, которая сидела и лупила глаза.

Атмосфера была странная — вроде бы Молли ворвалась — но ребята предпочли сделать вид, что ничего не происходит. Или точнее — после смачного секса всем вместе — не хотелось сейчас обратно включать режим стеснения, или наоборот — опошлять атмосферу. А так… хрумкали вкусняшки и говорили о своём.

— Миссис Уизли, и вы тут? А что вы тут? — Лаванда склонила голову, — зависли?

Молли отвисла и посмотрела на них с смущением сварливой наседки, но я приложила палец к губам, едва она набрала воздуху в грудь:

— Тс. Дети спят.

— Вы! — она вскочила, — Рональд, Джинни! А ну идите сюда!