• Bandileros

• 18+

Бонус в виде 29 главы!

28.txt

29.txt

О чём говорят девочки? Да как обычно! На уме только одно — либо романтические сплетни, которые астрономически далеки от простой и приземлённой правды жизни, либо обо всём что ни попадёт под руку — о профессорах, о студентах, особая роль досталась Сириусу Блэку и особым женским коллективом было решено и утверждено, что Сириус Блэк в Хогвартсе!

Причём поводом стала тревога, которую подняла профессор Трелони. Эта старая перечница-пропойца вообще пользовалась среди девочек непререкаемым авторитетом — потому что девочки обладали особой любовью к предсказаниям и пророчествам, особенно часто предметом гаданий становились мальчики — и я уверена, магии в их гаданиях не было ни капли — скорее это генератор случайных чисел, в который они верили. Я же подсела к ним послушать. И меня завалили вопросами — потому что о вызове Молли и о том, что произошло в ванной — узнал весь факультет. Узнал просто — они подслушивали наш разговор в спальне, уж не знаю, как именно. Но девочки сидели на том конце прослушки и слушали, и поэтому всё что было — сразу же обросло целой бахрамой подробностей, большинство из которых выдуманы. То, что Лаванда ртом меня ублажала — стало для девочек просто откровением века.

Ладно, не будем включать нюансы. Девушка с курса пятого пришла послушать о чём «малышня» говорит, и услышав такие эротические подробности — сидела вся красная, а наши однокурсницы хихикали и смущались. Я же думала, что учёба продвигается успешно — и кроме факультативов в общем-то от Хогвартса мне ничего не нужно. И слушала девочек. Как обычно — ванильно-розовые фантазии.

— А вот Симус никак не может решиться, — пожаловалась девочка с двумя хвостиками, милая такая, круглолицая, с каштановыми волосами, — я сегодня на зельях подсела к нему. Он даже бровью не повёл.

— Скорее всего у него кто-то есть, — ответила другая.

— Ой, да не смешите мои тапки, — влезла я, — никого у него нет. Это Хогвартс, тут все у всех на виду. Мы даже нормально уединиться не можем, чтобы об этом не судачила вся школа. Не придумывайте себе — мальчики проще, чем вы думаете.

— Да ладно тебе.

— Уж я то в этом понимаю, — хмыкнула я, — хочешь знать, что он думает? Не нужно быть легилиментом. Этот Симус просто не понимает, что тебе от него нужно — и всё. Более того — он не понимает твоих намёков, намёки для нежных девочек. Он парень, а не девочка, это надо понимать. Хочешь с ним романтики — так и скажи. Хочешь секса — так и скажи. Напрямую.

— Ты что, совсем что ли? — девушка взъелась, — я? Ему?

Кстати, да, мораль в волшебной англии отнюдь не такая свободная. Тут всё было серьёзно — и если мы привыкли, что в возрасте этих девочек девушки уже вовсю сексом занимаются и свои пещерки уже распаковали для дальнейших действий — то у волшебников всё было совсем-совсем иначе. То есть они вообще имели очень сомнительные любовные успехи, эмансипация не затронула большую часть волшебного общества. Говоря ещё более простыми словами — передо мной сидели девочки, которые по уровню пошлости примерно соответствовали юным лолям возраста первокурсниц, если не меньше — у них в голове ветер романтики, когда они говорят о мальчиках — то вряд ли подразумевают что-то дальше поцелуев — ну а верх неприличия для них — это дать себя за попу пощупать. Это вообще экстрим-отношения. Так что когда они говорят об отношениях — это едва ли значит что-то больше, чем держаться за руки и целоваться. Для них это вполне достаточный уровень, а секс… в большинстве своём волшебники англии не занимаются — для них это что-то запредельно взрослое и запредельно-серьёзное, такое, что прямо экзистенциальное взросление, только после Хогвартса.

Поэтому я думаю мне понятно, почему пара Рона и Лаванды, а так же Невилла и Джинни вызвала в волшебниках настоящее чувство шока. А уж я — вовсе для волшебников была аномалией.

— Девочки, я отлучусь ненадолго. Сегодня я хотела накрыть небольшой праздничный стол для Гриффиндорцев — у нас что-то вроде семейного праздника.

— Семейные праздники это интересно, — тут же влезла Джинни Уизли, — а что за праздник?

— День рождения у двух очаровательных малышей. Совсем крошечных, но очень беспокойных. Они дома с мамой сидят. Я хочу показать им Хогвартс, и заодно показать вам мелких. Хотите?

— Это интересно, — ответила Парвати Патил, индийская наша принцесска, — приводи. Мы своих родственников приводить не можем, — вздохнула она грустно.

— А у тебя есть родственники?

— Есть младший братик. Ему три года. Милый мальчик.

— Оу, это жаль, что нет чего-то вроде дня открытых дверей, когда можно своих родственников взять в школу и всем показать, где мы учимся. У меня и Гарри есть особое разрешение от директора.

— Я всегда хотела попасть в школу, — вздохнула Джинни, — но мама не разрешала. А было так интересно посмотреть, что это за Хогвартс такой.

— Ну теперь то ты насмотрелась, — ответила ей Парвати.

— Сполна. Но хотелось именно тогда, когда Хогвартс казался просто невероятным волшебным местом.

— Вообще-то Хогвартс и есть невероятное волшебное место.

— Ну да, ну да.

— Тогда я пошла. Думаю в такую погоду вряд ли кто-то пойдёт гулять.

— Все сидят здесь, — кивнула Джинни.

Я поднялась и пошла к камину. Порох для перехода стоял на каминной полке, хотя пользовались им только мы — я и Гарри. Я заметила, что мальчишки играли в карты, баловались, старшекурсники — усиленно делали домашку за общим столом, а младшие проводили время кто как.

— Эй, Гарри, можно тебя на минуточку?

— Да, — Гарри тут же сложил карты, — я подойду попозже, парни.

Он играл в что-то похожее на дурака с Невиллом, Роном и Симусом.

— Пойдём домой. Я хотела сегодня банкет небольшой сделать, с угощениями аля-фуршет для всех. Раз уж сегодня тут все собрались.

— И всем всё рассказать? — Гарри улыбнулся одними глазами, — ох, что будет!

— Вот что, давай сразу не огорошивать их — потянем интригу.

— Как хочешь. Ты помнишь, что было у Уизли?

— Помню. Ты не представляешь, как местные девочки… невинны и наивны — у них отношения едва заходят к поглаживанию по попе. Конечно они ничего такого не поймут сами — это будет в разы круче. Ты поиграешь с малышами?

— Да я всегда малышам рад, — пожал плечами Гарри.

Что правда то правда. Малыши под бдительным оком мамы и домовичек — не доставляли никаких хлопот, привычных родителям. Точнее не доставляли мокрых и грязных проблем, волшебные памперсы в виде трусов просто впитывали и всё исчезало. Это уже большой плюс. Ночные побудки чаще всего заканчивались домовыми эльфами — но лучше всего с детьми получалось у меня — я была легилиментом и чувствовала, что у них не так, и чего они орут. Сейчас чаще всего они плакали от режущихся зубов. Ох и орали они! Но днём если их отвлечь играми — вроде не ревут, спокойные дети. Говорить уже начали — это был праздник на весь дом Грейнджеров! Однако, пока что говорили они очень мало — знали всего несколько слов. Однако, я всё же разделяла чувства мамы — когда это чудо начинает говорить, а не только плакать и лупоглазить на тебя — это серьёзное испытание умилением для маминого сердца. А вот бабушка — то есть моя мама, просто была вне себя от радости. По крайней мере малыши знали как нас называть — бабушку, дедушку, маму с папой, и «Аекс» — Алексию.

Мы перешли домой — дома праздник уже отгремел. Утром мы с малышами праздновали — благо был выходной день, потом их уложили спать и сами ушли в Хогвартс — после сытного завтрака мелкие давили подушку за милую душу. Я бы тоже так хотела — «ну вот поели, можно и поспать!».

Дома нас встретила счастливая и довольная мама — на кухне хозяйничала домовичка Нонни. Нонни и Вонни — две домовички, одна постарше, другая совсем молодая, следила за детьми. Гарри улыбнулся и пошёл к ним — они играли в огромном вальере, который для них соорудили специально — на полу были мягкие коврики, игрушек полно. Мама утёрла пот со лба.

— Мама, папа, вы пришли.

— Привет, бабуль.

Ох уж эти дети — они начали называть маму собственно мамой. Почему? Потому что я звала её мамой, Гарри звал её мамой, Алекс звал её мамой, и дети тоже. Мама от этого вздрогнула и расчувствовалась сверх всякой меры. Не стоит забывать историю их появления на свет — всё-таки они немного её дети. Частично. Если судить по количеству страданий — где-то на одну миллионную долю процента, но всё равно. Итого — в доме Грейнджеров правило — пока дети не подрастут — меня зовут мама, Гарри — папа, маму — Бабуля, или бабушка, а папу соответственно дедушка. Им эта ролевуха нравилась несказанно. Мне и Гарри…. Ну что ж, зато мы быстро привыкли к своим ролям — когда тебя круглые сутки называют мамой или папой — немудрено почувствовать себя им.

— Ну что, папа, берём малышей?

— Куда?

— Бабуль, в школу. В Хогвартс. Ох, жаль тебе туда нельзя — это прекрасный древний замок, полный волшебства — там столько интересного! Живые портреты, привидения, кстати очень дружелюбные кроме некоторых, чудаки-профессора, и много, много чего ещё.

— А это не опасно?

— На Хогвартсе табу. Табу — это мощное заклинание, запрещающее действия. Или магией уменьшающее их последствия — так что в Хогвартсе навредить ребёнку всерьёз и неисправимо практически невозможно. Ученики регулярно что-то чудят — но последствия бывают крайне редко. Но бывали случаи, когда особенно мощное существо или волшебник преодолевал табу.

— Как с Василиском? — понял вдруг Гарри, — и Плаксой Миртл?

— Какой ещё плаксой?

— А, призрак девочки. Полвека назад её там убил василиск. Огромная змеюка размером с поезд метро.

— Боже, и вы хотите взять туда детей?

— Василиска уже убили, — ответила я вместо Гарри, — Гарри постарался, так ведь?

Гарри смущённо потупился.

— Так, — Мама встала, — ты дрался с огромной змеёй? Гарри Грейнджер, что я о тебе ещё не знаю?

Вот прямо дежавю как Молли накатилась на Рона. Я бы тоже накатила на своего, если бы он сделал глупость и промолчал!

— М… Бабушка, успокойся. Гарри действовал из лучших побуждений.

— Мы поговорим о лучших побуждениях потом. И Гарри, ты правда в такой опасности, как пишут?

— Не думаю, — ответил Гарри, — говорят, Сириуса Блэка видели в Хогвартсе, но…

— Матерь божья. Вы совсем без ума.

— Мам, не беспокойся. Сириус Блэк хороший, я по крайней мере это чувствую. Он не хочет убить Гарри. А вот Гриффиндорцам показать наших малышей надо. Гарри, режим переодевания! Найдём им костюмчики подходящие для Гриффиндора.

— Пижаму со львятами?

— Ну ты что, это же юная леди и юный джентльмен, а не какие-то младенцы в пелёнках. Костюмы я сказала!

Оглядев уже одетых домовиками детей — домовики сделали это магией, оценила. Майрос — выглядел как джентльмен — у него были волосы как у мамы или меня, но глаза как у Гарри до принятия зелья — зелёные, прямо изумруд. Корина имела такую же шевелюру, чуть больше смахивающую на отцовскую. Оба уже подросли заметно — то есть не были совсем уж свёртком — пухленькие, кругленькие, но лицо уже приобретало черты. И это было фамильное сходство и с Гарри, и чем-то с мамой. Я всё же не стопроцентно мама по ДНК. Малыши были спокойные.

— Ох, — Гарри улыбнулся.

— Папа, — Майрос к нему захотел на ручки, аж протянул свои.

— Он хочет на ручки. Ты уж постарайся, Гарри.

— Откуда ты всё знаешь?

— Изучай легилименцию, Гарри. Даже поверхностные чувства можно читать — а детские мысли вообще транслируются незакрыто, простые как топор. Кушать, какать, играть, мама-папа, ходить, в общем не мысли, а общие желания.

— Ого. Ты по-своему можешь с ними общаться.

— Скорее понимаю, что они хотят.

Майрос подошёл к Гарри, он уже очень хорошо ходил, хоть и вразвалочку. Гарри взял его на руки, а я Корину. Девочка тоже увидев что её брат получил желаемое — заткнула палец в рот, подумала своей детской головкой, позавидовала брату и пошла к маме, повторив трюк брата. Мама, мол, давай тащи меня.

— Когда вы их вернёте?

— Не знаю, мам. Но если что — всё, что нужно — у меня с собой, и эльфы могут за ними в школе приглядывать. Эльфы, Вонни, присмотри за малышами.

Эльфийка кивнула, чуть хлопнув ушами.

Через камин мы перебрались перехватив детей и держа их прижатыми к себе. Гарри вышел первым, я второй.

— Вонни, накрой тут стол. Вон тот — пусть все угощаются.

— Вонни поняла, — невидимое создание щёлкнуло пальцами.

Угощений на столе появилось — море. Но всё из перекусов — гастрит-френдли еда. Кока-кола, волшебные чипсы, целая тарелка пирожных разных цветов и видов, уже нарезанный торт, и много чего ещё.

— Леди и джентльмены! Прошу минутку внимания, — я прошла, поставив Корину на диван, Гарри тоже поставил Майроса на диван, — позвольте представить вам двух очаровательнейших именинников — Майроса и Корину Грейнджер! Полагаю, двух, без десяти лет Гриффиндорцев! В честь дня рождения мы решили показать им Хогвартс — ну и показать их вам, и попутно пригласить на праздненство — хотя это трудно так назвать — всех желающих! Прошу, угощайтесь, угощения вон на том столе. И не забудьте сегодняшних именинников!

— Какие милые, — Джинни Уизли первая подошла к ним.

Впрочем, другие девочки тоже умилились и окружили малышей. Те от такого внимания и смены обстановки немного… растерялись. Но ручки тянули. Мальчики, увы, оглядели этот детский сад и не особенно позитивно восприняли — но младших задобрило угощение, и они потянулись к столу. Хогвартс нечасто баловал студентов сладостями и вкусностями. Я компенсировала их нехватку в меню.

Больше всего дети понравились Лаванде.

— Гермиона, мне кажется, или они чуть подросли?

— На полмиллиметра.

Девочки со всех курсов потянулись к детям — им они были интересны. Девочки вообще любят детей — не даром играют в куклы и всё прочее. Мы все сместились к большому столу у окна, рядом с тем, на котором было угощение — какая-то пятикурсница попросила подержать, я ей аккуратно передала Корину, попутно проинструктировав как держать детей. Она её посадила себе на колени. Со стола тут же исчезли тарелки с чаем, зато появились пирожные и прочие угощения с соседнего, девочки натащили. Преимущественно плюс-минус два курса. Мальчишки же удивлялись, глядя на то, как Гарри угощает за столом Майроса и вытирает ему мордашку салфеткой.

— Ну как вам?

— Очаровательны, — сказала Джинни, — А это девочка?

— Да, это Корина Эмилия Грейнджер.

Мы снова разлили чай, на этот раз с кусочками торта и пирожными — Лав сама накрыла. Корина потянула руки и чуть было не схватила пироженку.

— Да дай ты ей покушать.

— Детям нельзя сладкое. По крайней мере пока что — а вот фрукты можно.

Вскоре к нам за стол, что характерно — ранее чисто девочек столик был, пришли Гарри и Невилл — Невилл к своей девушке, а Гарри привёл Майроса, который тут же оказался в центре всеобщего внимания и умиления. У меня аж диабет начался от того, как девочки отреагировали — слаще, чем у Молли Уизли! Дети это восприняли с большим энтузиазмом, по крайней мере, обоим понравилось внимание и Корина с Майросом купались во всеобщем умилении и желании их потрогать, подержать, и так далее. К нам вслед за Невиллом сместился Симус Финниган и фотограф-любитель Колин Криви. С фотоаппаратом — мальчик тут же сфотографировал нас всех, вспышкой напугав детей, но не успела я возмутиться — его разъярённые девочки чуть было не сожрали с потрохами, Колин едва унёс ноги! Зато появились ещё две старшекурсницы, с шестого курса. Народу короче, как за свадебным столом. Гарри сел рядом, посадив Майроса себе на колени.

— Кстати, Гермиона, хорошо бы чтобы правда пускали в Хогвартс детей, — сказала Лаванда, — пусть привыкают, так сказать, к замку.

— Мы ещё погуляем с ними по замку. Тут хорошо — аура дементоров не пробивается через стены Хогвартса.

— Симус, можно тебя попросить? — я обратила внимание на мальчика, — Сядь рядом с Анжеликой.

Джинни тут же уступила место.

— Хорошо. А зачем?

— Просто тут посиди, чаю попей, тормоз. Кстати, Джинни, в этом году у вас получается первый нормальный преподаватель по ЗОТИ, никто с вашего курса не отстаёт?

— Нет, профессор Люпин отличный. А что вы проходите у него?

— Боггарта вчера проходили, — ответил Гарри, — довольно неэтично показывать свои страхи перед целой толпой. Но было очень весело — профессор Люпин первый нормальный преподаватель ЗОТИ за всё время нашего обучения. На первом курсе был заика-полудурок, на втором — Локонс. Но это вообще сказочный…

— Гарри, не ругайся при ребёнке.

— Дурак я хотел сказать.

Тем временем Майрос уже уплёл положенную ему порцию, по видимому сходил в туалет — благо очищающиеся чары сработали, и блаженно улыбался. Лаванда взяла его на руки, и Джинни тоже рядом оказалась. Майрос оказался мальчиком спокойным и не доставлял проблем.

— Какие они всё-таки милые, — Джинни аж покраснела от умиления.

— Знаешь, ты в такие моменты напоминаешь свою маму, — Невилл содрогнулся, вспомнив Молли.

— Молли вообще классная, — не согласилась я с его оценкой.

— Моййи, — Майрос вспомнил тётю Молли.

— Вот. Майросу она тоже понравилась. Трудно найти женщину, ещё больше беззаветно влюблённую в детей.

— Семь это уже перебор как по мне, — поёжился Невилл, — я не смогу.

— Невилл, поверь, ты и семьдесят сможешь. А вот Джинни точно нет.

— Гермиона, а вы надолго малышей из дома забрали? — спросила Джинни.

— Ну… как получится, — я пожала плечами, — вообще, у нас индульгенция от директора — ходить когда хотим домой, и если хотим — приводить детей в школу. Поскольку я учусь… ну скажем так — по основным предметам СОВ сдать могу, то профессора смотрят сквозь пальцы.

— Да я не о том, — Она посадила себе на колени Корину, — которая уже устала на ручках у Лаванды, — по школе гулять, в гостиной праздновать, это же сколько времени — их мама тебе уши не накрутит за такое?

Я вздохнула. Ну что ж, пришла пора повторить сцену. Другие тоже прислушались — особенно старшекурсницы.

— Правда, детей погуляли и домой вернуть надо, а то тебе влетит от мамы, — сказала… по-моему это наша староста. Да, точно, староста.

— Леди… и джентльмены… — я хитро улыбнулась, — между нами возникло некоторое недопонимание… Вы, кажется, не поняли главного, почему мы привели детишек сюда, попраздновать, — я посмотрела на них исподлобья, — Дело в том, что это наши дети.

— А? — Джинни не поняла, — в каком смысле наши? — она удивилась.

— В прямом, Джин. Их мама — я. Поэтому они в школе, вместе с мамой и папой, — я погладила Майроса по волосам, чмокнув его, — да, да, вижу ваше замешательство…

Хотя какое там замешательство — я бы назвала это немой сценой в буллеттайм-эффекте. Потому что девочки, миловавшиеся с малышами, застыли восковыми фигурами. Ну… оно и понятно — не каждый день узнаёшь, что девочка-подросток имеет двух здоровых лбов. И ладно бы старшекурсница, но я… Это просто не сходилось у них в голове.

— Я что-то не поняла, — у Джинни дёрнулся глаз, — ты сейчас над нами прикалываешься?

— Ничуть, Джинни. Полтора года назад, точнее год и девять месяцев назад, ровно, я уехала из школы, в декретный отпуск. Пока вы тут придумывали, убили меня или выгнали.

Присутствующие как-то посмотрели на детей, будто впервые их увидели. Шок — это по-нашему! Эта навязчивая фраза из рекламы меня не отпускала при виде таких глаз. Особенно сильно проняло старшекурсниц, которые в принципе уже задумывались сами стать мамами. Хотя бы задумывались.

— Охренеть, — Джинни сглотнула, — ты… серьёзно? Нет, это не прикол?

— Нет, Джинни, — ответила ей Лаванда, — серьёзней некуда.

— Я думала это твои брат и сестра.

Остальные кивками согласились.

— Сын и дочь, — хмыкнула я, — родные мои маленькие волшебнички. Так что, они побудут с мамой и папой в школе, а бабушка, которая с ними обычно сидит, пока мы учимся — подождёт. Хогвартс безопасное место.

— Я стесняюсь спросить, — несмело оглядела меня Джинни, — А кто их отец? Ты говорила, что ты только по девочкам… вроде бы…

— Верно. Всё так. Возможно, я проясню некоторые моменты, чтобы вы не придумывали себе лишнего. Их отец, Джин, сидит рядом с тобой. Это Гарри.

Взгляды всех скрестились на Гарри. Гарри засмущался.

— Серьёзно? — воскликнула Джинни и ещё несколько человек. Особенно Невилл был обескуражен.

— Серьёзно, — вздохнул Гарри, — да, да, простите, друзья, подруги, и все прочие. Я просто вам не рассказывал. Но ровно год назад — в начале второго курса, я стал папой. Я не то чтобы не хотел или не мог, просто не было смысла вам всё рассказывать. Незачем поднимать шумиху — тем более что дети были далеко.

— Знаете, девочки, Гарри отличный папа, — я погладила Корину по волосам. Девочка устала и сидела, разглядывая игрушки, — я думала, он будет ну… Обычным мальчишкой, которому по башке стукнули мешком — «ты теперь отец, чувак!». А у него друзья, квиддич на уме, всё такое — короче, как обычные мальчишки — очень относительно относятся к детям. Но Гарри как-то мгновенно привязался к малышам, играет с ними постоянно, гуляет, помогает их растить, почти как мамочка. Удивительное качество для мужчины, кстати! Знаешь, Гарри, я тебя за это просто обажаю.

— Эй, — он улыбнулся, — ты же по девочкам.

— Конечно, — ответила я тем же тоном, — Знаешь, Гарри, даже если я по девочкам — я тебя всё равно по-своему люблю. Ты в конце концов отец наших детей, человек крайне близкий мне. И потом, если представить нас как мужа и жену — есть лишь одно отличие с реальностью — у меня нет к тебе полового влечения. Но чувства женщины к мужчине это не только влечение. Скорее даже — по большей части это не половое влечение. Женщина должна не только хотеть член самца, но и уважать его, как человека, как мужчину, в конце концов. Иначе это будет всего лишь мимолётный роман — дама поддалась на уговоры, чик и всё.

— Я тоже тебя люблю, — улыбнулся Гарри, — примерно точно так же, кстати.

— Получается, — заметила Парвати, — ваши дети внебрачные.

— Сложный вопрос на самом деле, — я задумалась, — кто такие внебрачные дети? Чаще всего это дети, которых бросил отец или рождённые от любовницы, которая стать женой не может, или брошенные до рождения. Нелюбимые отпрыски, побочное явление случайной любви. Но у нас всё выходит иначе — Гарри любит детей, я тоже. Мы по-своему любим друг друга, мы живём в одной семье, семье Грейнджер. Дети, их папа и мама носят одну фамилию, их папа и мама занимаются сексом вместе. Вместе с их тётей, — я улыбнулась, — но вместе, в одной постели. Так что — любовь есть, семья — есть, секс — есть, официальная принадлежность к одной семье — есть. Дедушка с бабушкой опять же, с ними нянчатся. Это уже нельзя назвать словом «бастард», согласны?

Девушки задумались.

— Определённо нельзя, — ответила Лаванда.

— Тут есть ещё драма, личная, — я знала, что девочки просто без ума от драм. Сейчас идёт эпоха пика популярности санта-барбары и прочих мыльных опер, а то, что в умах девочек — это как раз таки фанатичная любовь к таким вот историям, — я не рассказывала это никому, даже Гарри. Вообще никому.

Всё, клюнули. Практически нагнулись над столами.

— Что ты мне не рассказывала?

— Ход своих мыслей, Гарри. Причину, по которой эти дети вообще на свет появились. Но вам я расскажу — подставляйте уши, эксклюзивная личная информация! Я всё объясню. Для начала — мы с Гарри сексом не занимались.

— А как тогда… — старшекурсница сделала жест пальцами, — дети то появились?

— Чтобы забеременнеть не нужно залить в девушку поллитра спермы, — я ей улыбнулась, — хотя иногда всё-таки не помешает. Нет, случилось это неожиданно и непонятно — мы просто играли вместе. Ну, в постели, я имею в виду — я, Алекс, Гарри. Они естественно не за попу друг друга трогали, да и меня тоже — там была очень смачная оргия. Ну или просто смачный секс втроём. Ну и беременность обнаружилась уже на следующее утро, заклинанием. Я не принимала никогда противозачаточных — потому что не планировала секс с мальчиками.

Пока что я говорила правду. Абсолютную — такую, что поклясться могу. Просто некоторые моменты чуть-чуть умолчала.

— А дальше пришла пора думать, что делать дальше. Проще всего было избавиться от ребёнка — чик и всё. Тем более что детей то в общем-то там не было — процесс только начинался. Это самый логичный и правильный в данном случае выход — мама тоже была решительно за такой вариант. Однако, как ты помнишь, Гарри, я упёрлась рогом и не согласилась с ней. Поясню то, что я тебе не рассказывала — так как собственно, тебя это на тот момент не касалось. На тот момент, я имею в виду.

— Да говори ты уже, — не выдержал Гарри. Мальчики вместе с девочками грели ушки.

— По правде говоря, я планировала беременность. Не на первом курсе, конечно, — подняла я ладошки, — такой экстрим не по мне, но планировала. Я же отбитая наглухо лесбиянка, ещё и с неутолимой тягой к красивым девочкам школьного возраста. Не самое приятное — когда твои мозги — лучшие во всём волшебном мире на планете — но ты не можешь быть как все. А я всё-таки хоть и по девочкам — но женщина, это не отнять. И как почти все женщины, хочу детей. Я хотела, и очень сильно. Поэтому думала, даже точнее сказать — уже решила как я это сделаю.

Я осмотрела присутствующих. Меня слушали внимательно — что ж, это момент, когда я должна пояснить всем:

— Ход мыслей такой — дети должны расти в семье, но я замуж выйти не могу, мальчику можно отдаться, можно искуственно оплодотвориться, это без разницы. Ход мыслей сводился только к одному правильному решению — подрасти, окрепнуть, вон как вы, — кивнула я на шестикурсниц, — и попросить Гарри сделать мне детей. Гарри идеально подходил на роль отца — он волшебник, он часть нашей семьи, но не кровный родственник, он муж, будущий, моей сестры — то есть мы не разбежимся просто так, и самое главное — мы уже не раз и не два были в одной постели вместе, хотя не занимались сексом друг с другом. То есть половые отношения у нас есть, но они не сексуальные. И он тоже Грейнджер, я доверяю ему и уже полностью приняла как часть моей семьи. В общем — вариант просто идеальный. Безупречный, без минусов — как с этической, так и с биологической, и с семейной точки зрения. Комар носа не подточит. Я получаю детей, сестра — племянников, мы по прежнему живём вместе, а там и у Гарри и Алекс появятся свои детки — в общем, все счастливы. И сестра не ревнует — потому что знает, я мальчиками не интересуюсь, а ревновать мужа к своим собственным племянникам… такое себе.

— Да, действительно, вариант идеальный, — заметила Лаванда, — и ты…

— Прости, Гарри, что не рассказала раньше, — я кивнула Лаванде и продолжила, — не знаю, согласился бы ты в то время, или нет — если нет — это было бы серьёзным ударом — потому что я никого другого на роль отца моих детей просто не видела. Да и построить отношения с мужчиной уже было невозможно, сам понимаешь. В каком-то смысле к мысли, что у нас будут дети — я привыкла примерно в начале первого курса, осенью. Но говорить с тобой об этом было преждевременно.

— Я понимаю. Огорошить не хотела?

— Да, ты только с Алекс отношения в серьёзную плоскость перевёл — я имею в виду секс и любовь у вас и так были, и много — но тут развивались долговременные семейные и дружеские отношения. А это поважнее чем сюси-пуси, букетики-цветочки и в постели акробатика! Поэтому, собственно, утром в рождество я думала, что всё вышло так, как я и хотела. Беременность есть, Гарри — отец, даже привычного секса не было — то есть ты в меня не того. Не заполнил горшочек мёдом. Всё плюс-минус вышло так, как я и хотела, как и планировала. За исключением двух моментов — это мой возраст — я думала, что раньше четвёртого курса рожать просто экстремально опасно. А до шестого курса — просто очень рискованно. Так оно и есть, кстати. И твоё согласие — беременность была для тебя полным шоком. Опасность можно компенсировать очень дорогой колдомедициной и дорогими зельями. Ощущения — я потерплю, хотя они вдвое ужаснее чем при обычной беременности и обычных родах — настоящая пытка, кошмар. Но что поделать — нужно терпеть. Осталось лишь одно — что скажет Гарри. Да или нет — потому что сделать парня отцом без его на то осмысленного согласия — это перебор. Для некоторых девочек нормально, но какой бы вы меня не считали развратницей — жёсткие правила этики у меня есть. Такое непозволительно и даже преступно. Поэтому, Гарри, я задала вопрос тебе.

— И я согласился, — ответил Гарри, улыбнувшись, — Я же видел, мы видели, что ты хочешь положительного ответа.

— И ты согласился только поэтому? Уступил даме?

— Нет конечно. Это слишком серьёзный вопрос. Я подумал. Дети у меня всё равно рано или поздно будут — а ты их хочешь. И я, и Алекс тебя любим, так что смысла противиться нет.

— Отлично, — я улыбнулась, обведя взглядом собравшихся, — в общем, получилось так. Раньше, чем я планировала — но Гарри уже был выбран мною на роль отца, и детей я уже планировала. Так что назвать их внебрачными или случайными нельзя, их хотели мы все. В тот момент я подумала, что это просто судьба так распорядилась случайностями, и не стала с судьбой спорить.

— Как это… мило… — девочки аж расплакались от эмоций, причём почти все, но комментировала одна.

— А расскажи, как это было? Ну… — попросила одна девочка курса с четвёртого-пятого.

[Излишне натуралистичный контент]

По-моему я так переборщила с подробностями, что девочки испугались. Ну, знаете ли, им кажется, что детей рожать — это радость, это светлоликие девушки с животиками, которые улыбаются и ходят по улицам гуляют — ага, сейчас, разбежались.

— Поразительно, — услышала я сухой голос позади. Обернулась.

Ого.

— И давно вы здесь, профессор?

— С самого начала, — Макгонагалл слегка улыбнулась, — Простите, что не прервала вас и не представилась.

Она сидела на стуле рядом и пила чай. Кстати, на ней, как ни удивительно это было — было не строгое тёмное платье с обычной длинной юбкой, а нечто вроде тёплого свитера, что-то похожее на шерстяной пояс и тёплые брюки. Так она выглядела… иначе.

— Профессор, подсаживались бы к нам. А мы тут празднуем день рождения малышей. Кстати, познакомьтесь лично, — я с улыбкой представила сидевшую у меня на коленках, — Корина Эмилия Грейнджер.

Профессор переместилась ближе, сев за стол рядом со мной, вместе со своим стулом.

— Какая… очаровательная девочка.

— Хотите взять на руки?

Услышав кодовое слово «на руки» маленькая протянула руки к Макгонагалл. Ну кто тут откажет? По-моему, сердце нашей сухой старухи дрогнуло, когда ребёнок оказался у неё на коленях. Макгонагалл, как я думала, не станет сушить обстановку просто так. Она и не стала.

— Мисс Грейнджер, позвольте поздравить, такие… милые.

Впрочем, она была… в замешательстве. Странные эмоции, отсюда чувствовались, очень странно на неё повлияли наши мелкие и мой рассказ об их истории. Но профессор абсолютно не подавала виду, и просто улыбалась.

— Гермион, давай их свозим погулять? Они вон уже носом клюют. Пару часов сна после сытного обеда им не помешает.

— Погулять? А куда?

— Да хотя бы по замку.

— Возвращайтесь! — Лаванда улыбнулась нам, — я ещё хочу поиграть с маленькими.

— Им нужно немного поспать, — отказал Гарри, — покушали, поспали, потом поиграем.

— Тогда я пойду, я спешу, — Макгонагалл встала, едва я забрала у неё с колен Коррину, — Мисс Грейнджер… — она ну очень странно на меня посмотрела, — вы замечательная леди. И примите мои поздравления. Хотелось бы побыть с детьми подольше — они прямо притягивают к себе внимание.

— Это их талант. Они такие… милые.

Макгонагалл вздохнула. Кивнула.

Гарри тем временем достал из детской сумки — а он носил с собой сумку с принадлежностями для мелких, маленькую коляску и увеличил её заклинанием, потом ещё одну. Это были шикарные, развесистые, очень удобные, заколдованные детские коляски. Они могли сами ехать за родителями, имели защитные чары от магии, падений и прочего, от ветра, дождя и так далее. Мне их подарили в Австралии — иначе я двух годовалых моих громадин попросту не утащила бы далеко.

А вот Гриффиндорцы просто пухли и изнывались от жажды поскорее, когда мы уйдём, броситься сплетничать. Мы все вышли — профессор Макгонагалл направилась наверх, а мы с Гарри пошли вниз. Коляска взлетела, паря над лестницей, пока мы спускались. Было немного страшно, но… ладно, магии я доверяла, она очень надёжная и многоуровневая. _________________________ 29. Тёщин Язык

А вот профессор Макгонагалл находилась в состоянии шока. Точнее даже полного шока — пожилая декан спешила на собрание к Дамблдору — они проходили регулярно, не ежедневно, но каждые выходные, после возвращения детей из Хогсмита. Обсуждали груз текущих проблем, накопившихся за неделю, результаты учёбы, а так же дальнейшие планы согласовывали. Кому дать какие уроки, кому подправить расписание, кто кого может заменить, и так далее — в общем, классическая планёрка.

Макгонагалл всю дорогу проделала в очень большом смятении духа, так как детей у неё не было, а нереализованного материнского потенциала хватало — но что более важно — так это всё, что крутилось вокруг мисс Грейнджер. Ей хотелось отправиться в свои покои и выпить. А ещё лучше валерьянки.

В кабинете Дамблдора был «малый педсовет» — только учителя основных предметов. Те, кто вёл дополнительные — тоже были уважаемыми профессорами, но они не несли такой нагрузки и ответственности, работали только со взрослыми учениками, и редко бывали на общих собраниях.

Из-за двери раздавался голос Молли Уизли — от которого Макгонагалл вздёрнула бровь, прежде чем открыть дверь — Молли донимала всех. Это была проблемная женщина, когда она, Молли, училась в школе — то была приятной рыжей круглолицей девочкой, очень позитивной, но строгой.

— Добрый день, профессор, — поприветствоавла её Молли, — так на чём мы остановились?

— Директор, коллеги, — Макгонагалл прошла в кабинет директора, обратив на себя внимание нетипичным нарядом, — добрый день. Миссис Уизли, чем обязаны вашему визиту?

— Проходи, Минерва, у нас всё те же проблемы.

— Я думала, мы полностью разобрались с проблемными Уизли, — прошла к глубокому креслу профессор, — Джиневра и мистер Лонгботтом обручены, мистер Рональд Уизли — я только что его видела в гостиной, вместе с его половинкой. После инцидента они значительно остыли. Не вижу в их отношениях ничего нездорового — красивая молодая пара, как по мне.

Макгонагалл этим удивила директора и особенно Молли, не говоря уже про остальных деканов и профессоров, поскольку говорила очень дружелюбно и не так сухо, как обычно, практически эмоционально. Это было странно слышать.

Директор справился первым с мыслями и ответил, сверкнув очками, с очень доброй улыбкой на лиц:

— Профессор Макгонагалл, я рад, что вы так тепло отзываетесь о мистере Рональде Уизли, однако, причина сегодняшнего присутствия миссис Уизли вовсе не в нём, а в близецах.

— Они что-то опять натворили?

— Натворили, — кивнул директор, — большого страха в этом нет — но они стали ухаживать за девушками. Причём что характерно — мисс и мисс Патил.

— Близняшки из индии? — спросила Макгонагалл, — и в чём проблема? Кто-то из них забеременнел?

Молли вздрогнула:

— Нет, конечно! Но меня эта ситуация уж слишком сильно напрягает — во-первых девочки моложе их на пару лет.

— По-моему, в этом нет абсолютно ничего постыдного, — ответила ей Макгонагалл.

С ней согласились другие деканы, в том числе даже вечно холодный как лёд и мрачный как скала Снейп.

— Постыдного нет — но необычное есть — мы сначала пережили скандал с Рональдом и Лавандой, как сразу же навалились мистер Лонгботтом и его бабушка, — Молли упёрла руку в пухлый бок, — и у них был секс, слишком ранний, на мой взгляд — из-за чего детей пришлось обручить. Августа строгих правил, да и я тоже имею семейные ценности. И вот едва мы успели примириться с мистером Лонгботтомом — мне пишут гневные письма родители Патил, которые чуть ли не обвиняют моих мальчиков в том, что они соблазнили их девочек!

Макгонагалл постучала пальцами по подлокотнику.

— Ваша семья, Молли, удивительная. Много внуков будет.

— О, я всегда рада деткам, — Молли смягчилась, по её лицу скользнула мимолётная мечтательность, — но обстоятельства становятся слишком малоприятными.

— Вашим старшим сыновьям обоим по пятнадцать лет, — влез в разговор Северус Снейп, — они хоть и юные, но вполне половозрелые джентльмены, на мой взгляд слишком, — он запахнул мантию, складывая руки на груди, словно летучий мыш, — несерьёзные. Две пары из близнецов выглядят странно, но логично. Или вас не устраивает национальность девушек?

Молли задумалась. Да, её не устраивали отношения с чужестранцами — она была к ним плохо настроена. Но понимая, что это не поймёт почтенная публика, отказалась:

— Дело не в их смуглой коже, Северус, а в том, что их родители теперь поднимают бурю. Ведь об отношениях Рональда и Лаванды знает далеко не только весь Хогвартс, и об обручении Невилла и Джинни говорили все. Я посещаю немало мест, где собираются ведьмы, чтобы поболтать и посплетничать — некоторое время их половые отношения заставляли дам в таких местах охать, ахать, покрываться румянцем и смотреть на меня косо.

— Поскольку их брак — дело решённое, — влез с примирением Дамблдор, — этот вопрос закрыт.

— Вы не поняли — поскольку у них отношения зашли далеко… или вернее сказать глубоко, то едва заслышав от своих дочерей, что у них отношения с Фредом и Джорджем — сразу стало понятно, что это как заявление «мама, папа, мы тут сексом с мальчиками заниматься начали».

— А они начали? — спросила Макгонагалл.

— Нет, я из них всё вытрясла. Они не такие как Рон или Джинни, они целуются, гладят друг друга, и даже в интимных местах, до определённого результата — но секса нет. Пока что.

— Объяснили бы это семье Патил.

— Это невозможно объяснить.

Римус Люпин сидел, нога за ногу, думал. Он был человеком интеллигентным и интеллектуальным, но мало что понимал в подобных драмах. А со студентами, как он понял, такое постоянно происходит. Возраст такой. Что он и озвучил:

— По-моему, это вполне нормально для их возраста, неужели мы могли ждать, что они будут терпеть и ждать до выпуска из Хогвартса, чтобы начать романтические отношения? Не стоит слишком это драматизировать.

— О, я не драматизирую — пускай, если уж с младшими смирилась — то старшие два близнеца… Пусть у них будут девочки, которые их угомонят хоть немного и главное внуков побольше. Пусть и смугленьких. Проблема в Патил, а не во мне — они хотят скандала по-моему.

— Ещё чего не хватало, — вздохнул Дамблдор.

— А почему бы нам просто не вмешиваться? — спросил профессор Снейп, — они не маленькие дети — сами разберутся. Сойдутся характерами — хорошо, на нет и суда нет. Это не первокурсники, как Рональд и Лаванда.

— Я полностью с вами согласна, Северус, — кивнула Молли, — проблема лишь в том, чтобы объяснить это семье Патил.

— А при чём тут мы? — спросил директор.

— Вы директор школы. Вы за них ответственны, пока они в школе — мы вам их отдали, дома мы могли бы заранее провести с ними беседу и разрешить конфликты — так что Хогвартс, как ни крути, тут ещё как причём.

— Хорошо, предлагаю пригласить сюда, в этот кабинет, молодых людей, их родителей с обеих сторон, и провести дипломатические переговоры, — предложил директор, — я уверен, нам удастся им всё объяснить.

— Патил очень боятся, что их девочки потеряют девственность, — сказала Молли, — до свадьбы. Это у них, индийских волшебников, позор намного хуже, чем у нас даже раньше, когда была жива старая гвардия.

— Русло дипломатических убеждений понятно, — заверил её директор, — я понял, что нужно, чтобы их успокоить.

Дамблдору ещё международного скандала не хватало для полного счастья!

— И сделайте уже что-то с мисс Грейнджер! После её визита в наш дом, несмотря на фантастическую умилительность её малышей, она настроила близнецов стать смелее с девушками. И даже научила их как нужно девушек ласкать — что на себе опробовали девочки Патил. Она выглядит очень приличной, но она так повлияла на Рональда, что с ним были проблемы, и эти дети… Ужасная, противная история. Как приличная девочка вообще может так поступать?

— Это конечно неправильно, но её невозможно исправить, — ответил Дамблдор — она легкомысленно поступила.

В Макгонагалл вскипела злость.

— Директор, — она сжала подлокотники, — никогда. При мне. Не говорите так о мисс Грейнджер. И вы, Молли, тоже! — от её тона Молли съёжилась.

— Но…

— И без возражений, Мисс Пр… Миссис Уизли! — она пригвоздила Молли взглядом.

Вспышка гнева заставила остальных встрепенуться.

— Минерва, что с тобой?

— Простите, Альбус, — она на мгновение застыла и расслабилась, — я только что из гостиной. Мисс Грейнджер привела своих детей, им сегодня год исполнился. И заодно рассказала всё о своих отношениях и свои мысли. Я была под сильным впечатлением. Я думала, что она легкомысленная, развратная, плохо воспитанная, бесстыжая девочка, падкая на удовольствия и с крайне высокой способностью к обучению.

Присутствующие кивали. Общее впечатление на всех было именно такое. Даже Северус частично разделял их мнение.

— И что тебя так разозлило? — спросил Дамблдор.

Макгонагалл задумалась, застыв на мгновение, сложила руки на коленях.

— Она необычайный человек, — вздохнула пожилая учительница, — она хорошо всё обдумала, взвесила все риски и все желания, учла желания и чувства всех людей в своей семье, просчитала, приняла очень взрослое и очень ответственное, очень трудное решение. А для её состояния на тот момент — это просто героический шаг. И прекрасно осознавала, на какие муки идёт, пережила столько страданий, что никому из вас даже представить это невозможно. Дети не были для неё необдуманным или нежелательным шагом, не стоит смотреть на них как на плод случайности или ошибки, — Макгонагалл замолчала на мгновение, — она удивительный, невероятный человек. Исключительной силы ума, воли, с большим грузом и шрамами на сердце.

Впечатлены её тоном были все. Особенно Молли, у которой сердце было не на месте. Она конечно не могла пережить всё это сама — но она, как и другие женщины, и даже мужчины — поняли миссис Макгонагалл, особенно когда от её тона чай в стакане покрывается коркой льда.

— Но она всё же занимается непотребствами с девочками, — заметил Дамблдор, тоже оказавшийся под очень давящим, как гора, впечатлением от слов профессора, которого, как он думал, он знал абсолютно и которая никогда не будет ему перечить.

Макгонагалл несколько сгущала краски, потому как чувствовала всё слишком остро и была под большим впечатлением, и пропустила всю узнанную трагедию другого человека через себя, но это ничуть не меняло её мнения. Она поняла слишком много, по сравнению со студентками — и так была раздавлена личностью мисс Грейнджер, что не стеснялась в эпитетах и даже в приукрашивании действительности. Которая, впрочем, была правдой — только правдой, высказанной более чувственным и более чувствительным человеком.

Все присутствующие тоже прониклись — особенно миссис Уизли, которая и без того была падка на слезливые истории о сильных женщинах, а тут её просто в лепёшку размазало, образно выражаясь, и ещё немного просеяло через мелкое сито, смешало с пролитыми от чувств слезами и что вылепилось то вылепилось.

Профессора, впрочем, несильно от неё отставали — поскольку мисс Грейнджер и её выходки часто были на слуху и на педсоветах обсуждались — и мнение в основном было однозначное — развратница, которая не сможет никогда найти мужа, рано завела детей — вообще жизнь похоронила.

Поэтому альтернативное, и тем более такое мнение, которым Макгонагалл как гирей огрела всех по голове, заставило всех впасть в ступор ненадолго. Раньше всем было гораздо проще — когда можно было просто осудить человека своей меркой не думая и жить дальше, не задумываясь.

Дамблдор был исключительно задумчив и гладил свою бороду уж неприлично много, аж волосы из неё начали выпадать. Он хоть и был гением, и видел, что девочка не так проста, как кажется — но глубже этого не заглядывал — потому что привык видеть всех в одном ключе — своём, взгляд со стороны профессора Макгонагалл сильно его потряс. Хотя, как он думал, она и преувеличивала. Но была крайне искренней.

Долгое молчание закончилось внезапно.

— Господа, давайте закончим на этом наш разговор, нам всем надо подумать и успокоиться. Миссис Уизли? Если вы хотите увидеть своих сыновей — можете зайти в гостиную Гриффиндора. Как я понял, сегодня там угощают сладостями. Проблему с мисс и мисс Патил мы решим дипломатией, я постараюсь сделать всё, что в моих силах. А теперь все свободны.

Дальнейшее обсуждение собственно не было нужно.

* * * * *

Мы с Гарри вошли в гостиную Хафлпаффа. Благо барсуки, в отличие от всех остальных — были ребятами очень компанейскими и не против, когда к ним заходили гости с других факультетов. Гарри взял на руки Майроса, я Корину, и мы вошли, поспешив посадить детей на диван. Хафлпафцы были очень позитивными ребятами — гораздо позитивнее других, и детишки тут же оказались в центре всеобщего внимания. Алекс вскоре к нам вышла из своей комнаты, заметив толпу студентов вокруг детей, улыбнулась.

— Гарри, — она прильнула к нему в поцелуе, за которым поглядывали с ухмылкой старшекурсницы, — Гермиона… — следующий глубокий и чувственный поцелуй заставил старшекурсниц перестать улыбаться и слегка порозоветь. Наши язычки скользнули друг по другу, Алекс погладила меня по попе и слегка шлёпнула. Я улыбнулась. Это был явный намёк на то, что у нас отношения не думали остывать — и сестра моя — верная бисексуалка. От стеснительной и постоянно мнущейся девочки осталось многое — она по прежнему стеснялась, но храбрилась.

— Ох, дорогие мои, я не думала, что вы возьмёте детей в Хогвартс.

— Это своеобразный выход в свет. Точнее выход в Хогвартс.

— Ах, да, они же волшебники. Им тоже предстоит учиться здесь. Надеюсь, они попадут в Хафлпафф. Прекрасный факультет!

— Не, он не для амбициозных.

— Слизерин для амбициозных.

— Тогда лучше уж Хафлпафф, — признала я, — познакомишь нас со своими друзьями? Я не всех знаю.

Я была у неё раньше, ходила сюда. Гостиная Хафлпаффа по размерам и планировке была идентична гриффиндорской — но помимо других цветов — тут была отчётливая природно-древесная тематика. Мебель резная, старинная, из светлого дерева, на стене висели цветы в подвесных горшочках, в общем — тут было красиво. Мне нравилось больше, чем брутальный мужественный стиль Гриффиндора, где на стене висели скрещенные мечи и щит с гербом, всё было серьёзно и как-то сильно по-мужски.

Алексия подошла к детям, сев рядом.

— Ханна, как тебе малыши?

— Очаровательные, — ответила наша однокурсница, Ханна Аббот. Второй была Сьюзен. Сьюзен Боунс — девочка красивая, я бы даже сказала — у меня от неё сердечко забилось слегка сильнее — такие щёчки милые, такие губки и выражение радости на лице. Просто сказка.

— Кстати, Гермиона, познакомься получше — мои школьные подруги — Ханна и Сьюзен.

— Привет, мы немного знакомы, — сказала Сьюзен.

— Ах, да, вы же поступали на один курс с Алексией.

— Ага. Я первая была, — сказала Ханна, — фамилия такая досталась — я везде первая.

Нас обступили старшекурсницы. Я посадила малыша Майроса себе на колени, он не протестовал. В Хогвартсе и правда нет развлечений и редко что-то разнообразит серые будни учеников — походы в Хогсмит такое себе удовольствие, была я там. Дыра, скажу я, и гора товаров для подростков — сладости, магазин приколов, и прочая ерундистика, которую так любят волшебники. А в пабе дают только сливочное пиво — хорошего пшеничного не допросишься. Поэтому хоть какое-то разнообразие.

Вскоре старшекурсницы приблизились и слегка оттаяли — одна даже попросила малыша на ручки дать покачать. Он уже взрослый, чтобы его качать — но на ручки захотел. Человек пятнадцать нас обступили, разглядывая и играя с мелкими — почти все девочки, понятное дело, мальчикам только посмотреть немного интересно.

Вскоре пришли ещё и два парня — Эрни и Джастин, друзья Ханны и моей сестры — она их представила. Мы поручкались:

— Приятно познакомиться, ребята. А то у нас в Гриффиндоре такая порой скукотища! Надо будет почаще к вам заглядывать.

Сьюзен Боунс, когда малыш перелез через её коленки, и сел рядом, спросила у меня:

— Значит, в семье Грейнджер есть не только вы, сколько вас уже?

— Пятеро. Пятеро волшебников-Грейнджеров. Очень необычно для семьи маглорождённых, обычно маглорождённые волшебники одиночки в волшебном мире.

— О да, ваша семья теперь может по праву называться полноценной волшебной, а не магловской.

— Сью, тебе бы всё по полочкам разложить, — ответила ей Ханна, — Кстати, Алекс, а ты не говорила, что у вас… ну… дети в семье. Ещё и дети-волшебники.

— До поры до времени я просто не стала лишний раз сплетничать. Малыши — не повод для сплетен. Незачем их выгораживать.

— Может быть это и правильно, но всё же. Четверо детей-волшебников, плюс один усыновлённый — да ваша семья почти такая же большая, как у Уизли!

— Ну что большая это верно, — я взяла Майроса себе на коленки, он сам переполз, до этого исполнив очень странное — встал на ножки, попытался перешагнуть через колени девушки-шестикурсницы, и обоими ручками взялся за… да, за грудь стремительно покрасневшей девушки, и упираясь в мягкие подушечки её груди, елозя ручками по ним, перелез через её колени, заставив девушку сильно покраснеть.

— Ух ты какой ухажёр, — улыбнулась я, — уже знает куда надо тянуться ручками.

Это вызвало хихиканье у всех присутствующих. А девушка совсем покраснела и расхихикалась.

— Ой, да ладно вам, — она засмущалась.

— Ух ты. Мой мальчик! — я показала ему большой палец, — подрастёт — вообще будет любимцем девушек.

— Кстати, Гермиона, — Ханна наконец задумалась, — А это твой Брат или кто?

— В смысле брат? — я усмехнулась, понимая, что сейчас будет мясо, — вы так ничего и не поняли?

— Что не поняли? — это уже спросила Сьюзен.

— Я не их сестра.

— Но у вас же одна фамилия.

— Логично. Ведь я их мама.

Ох, больше эту сцену я похоже не спровоцирую — потому что все уже сегодня вечером будут знать, что Гермиона — та самая, лесбиянка-извращенка — стала мамой. А это… ну откровенно говоря, если не знать всю предысторию — это нелогично абсолютно. У девочек отвисли челюсти, некоторые хихикнули, подумав, что я шучу так.

— Постой, — Ханна остановилась, — ты что, не шутишь?

— Не похожа, да? — я вздохнула, — долго приходила в себя.

— То есть это твои…

— Сын и дочь. Мои и Гарри, — я хлопнула по плечу, — так ведь, папаша?

— Ну да, — Гарри почему-то смутился в очередной раз.

Хафлпафцы, несмотря на шок, оказались ребятами необычайно понимающими и добрыми, и с особыми расспросами не доставали — они кажется были вообще рады всему.

Так что в гостиную Гриффиндора мы вернулись только через три часа. Жизнь там кипела своеобразная — в гостиной нас встретила фигура Молли Уизли, которая общалась со своими отпрысками. Причём на повышенных тонах.

— Молли, тшшш! — я приложила палец к губам, — Добрый вечер, миссис Уизли.

— Ох, — она увидела меня и малышей, и как в прошлый раз — мновенно забыла, что отчитывала красных как варёные раки близнецов. А с близнецами была гриффиндорка Патил.

Молли заметила, что дети спят.

— А ну тихо, — она сказала так, что голос почему-то распространился больше в сторону близнецов, — ох какие они… И ты тоже девочка молодец, — меня почему-то утопили в безразмерной груди, обняв так, что чуть кости не затрещали, — ты такая хорошая мама!

Я уткнулась лицом в её бюст. И без шансов выбраться — меня начали гладить по голове. Боже, да что с ней такое? Почему она вдруг так сильно ко мне воспылала чувствами, похожими на сочувствие и уважение одновременно? Как будто я какая-то христианская мученица? Молли чувств не скрывала.

— Ой, отпустите. Я же задохнусь. Я уже оценила ваш прекрасный бюст, миссис Уизли.

Женщина улыбнулась, отпустив меня. Осмотрела моё лицо, погладила волосы, растрепавшиеся из-за её обнимашек.

— Извини. Профессор Макгонагалл рассказала нам всё.

— Что — всё? — не поняла я.

— О чём вы тут говорили.

— А, ну… — я снова не догоняла, и мне это не нравилось, — да, мы тут говорили о детях и обстоятельствах моей нелёгкой жизни. А что, профессор Макгонагалл вам это пересказала?

— Всем, — кивнула Молли, утаскивая меня на диван. В то время как Гарри тихой сапой поднялся с детьми в спальню, шепнув что пойдёт уложит их в постель. Будить их не хотелось, а домой тащить пока не поспят — тем более. Миссис Уизли же — это аспект материнства, и в данном случае — главная сплетница во всём волшебном мире. Она меня посадила рядом с собой.

— Ой, что я это с тобой как с маленькой. Ну рассказывай. В тот раз у нас в Норе ты же ничего толком не рассказывала про то, как малыши появились — мы были в глубоком шоке. Даже не поверили сразу — так что давай, расскажи.

— А что?

— Всё.

Я пересказала историю появления мелких — ещё раз, опустив детали, и упирая на то, что всё было запланировано, просто несвоевременно. В общем-то если я притащила детей в Хогвартс показать миру — то надо было ожидать, что большую часть времени меня будут спрашивать про них. Ничего удивительного. Но Молли я тут встретить не ожидала. Она видимо привлекалась как единственный человек, способный урезонить своих детей.

После получаса негромкого разговора, когда я по-своему пересказала всё то, что объясняла за столом, но уже в сокращённом и улучшенном варианте — и ответила на много наводящих вопросов о тяжести процесса для организма, прямо так скажем, очень немаленькой, Молли охала, ахала, прикладывала руки к груди. Я постаралась развернуть психологическую мотивацию, понимая, что в лице Молли разговариваю со всеми сплетницами и большей частью матерей учащихся школы — то есть нет сомнения, что она им перескажет. Объяснила свою простую и тяжёлую бабью драму, сделав максимально грустное и максимально мученическое лицо. И ход мыслей так же развернула, пояснив, что произошло.

Молли, кажется, расчувствовалась до неприличия. Кто-нибудь, включите волшебникам санта-барбару, пусть поплачут! Впрочем, для волшебниц конкретно сейчас — я и сантабарбара, и другие драмы в одном лице.

— Ну вот так и вышло. Несмотря на все мои странности — они никак не задевают и не оскорбляют других. То, что я иногда с девочками шалю… не носит характер потери женской чести — я просто играю с другими. Вместе. Но как и в любой игре — я не погружаюсь в роль слишком глубоко, чтобы перестать путать роль и реальность. Никто не ревнует — все просто принимают меня такой, какая есть. Это эксцентричность, свойственная слишком умным людям — а не слабоумие и слабоволие.

— Я понимаю, девочка, — Молли выжала третье полотенце. Которое она называла носовым платком.

— Я беспокоилась больше всего о детях — как они воспримут, что их мама — плейбой. Как это называют у маглов. Но глядя на то, как Гарри, Алекс, мама с папой, к этому всему отнеслись — вроде бы могу сказать, что спокойно отнесутся. Между любвеобильностью, фантазией, игривостью — и развратом — есть большая разница. Разница в похоти — похоть противна. Она превращает людей в свиней так же, как алкоголь в неумеренных количествах, делает примитивными и противными. Разница только в том, какой наркотик принимать — эндорфины и гормоны от неумеренного секса, или спирт.

— Тебе правда так неприятны мужчины?

— Не только мужчины, это всех касается. Женщина, слабая на перед и не способная устоять перед грубостью и самцовостью — ещё противнее. Удовольствия хочется всем — но это уже разновидность проституции — убрать гордость и порядочность — и получить оплату. В данном случае оплата в виде удовольствия.

— К счастью, в волшебном мире, в отличие от магловского — мораль не последнее слово, и у нас плохие отношения редкость. Проблемы в основном из-за традиционалистов. Ладно, — Молли поднялась, — мне пора идти.

— Миссис Уизли, можно узнать, а что вы сегодня пришли в гостиную?

— Вообще-то я пришла к Дамблдору, но он послал меня поговорить с детьми. Ещё и на ваших полюбоваться хотела — мне нужно было проинструктировать близнецов. Они устроили шашни с близняшками Патил.

— Ого. Две пары близнецов. Интересно.

— Интересно то интересно, но у Патил свои индийские сложности с этим делом, какие-то традиционные индийские правила. Мне пришлось предупредить своих оболтусов, чтобы не наломали дров. И так родители девочек взбрыкнули.

— А вы не против?

— Ну ладно младшие — а эти уже здоровые лбы. Им с девочками целоваться по возрасту положено. Главное чтобы не заходили глубже, если ты понимаешь, о чём я.

— С этим какие-то проблемы?

— Индийские традиции, — молли покрутила рукой в воздухе, — пойду повидаю Рона и домой, время позднее.

На часах уже была полночь.

Мы с Молли зашли в нашу спальню — то есть спальню мальчиков-третьекурсников, и застали картину, от которой у обоих случился приступ умиления. А именно Гарри, что дрых на кровати вместе с малышами, обняв их. Сук! Нельзя же так с сердцем женщины обходиться — женщины любят такие сцены. Молли аж покраснела от умиления, приложив руки к щекам.

Другие кровати были расправлены, но пусты.

— А где все?

— Наверное их тут нет.