• Виталий Хонихоев

Глава 27

POV Джин, девушка, которая знает чего хочет

Они шли по полутемному коридору, едва освещенному редкими лампами, где-то вдалеке играло пианино и резкий голос считал «и раз, два, три! и раз, два, три! Лиза! Ногу выше! И раз, два, три!», в коридоре пахло супом, который варился на кухне. В приют их привезла Читосе-нээсан, которая сказала, что у нее есть ответственность перед миром и обществом и что она за Джин присмотрит, чтобы та Вереск и Шику ничего плохому не научила. На взгляд Джин, Читосе-нээсан только зря беспокоилась, потому что в приюте дети все знают раньше и еще вас научить смогут, но она промолчала. Как говорит Сумераги-тайчо — промолчи, Джин, сойдешь за умную. Это тоже неправда, когда она молчали, то про нее забывали, а Джин хотела бы чтобы про нее помнили. Хотя ей было страшно привлекать на себя всеобщее внимание, но еще страшнее — быть всеми забытой.

— Раньше у них денег не было. — говорит Иошико, шагая впереди и Джин смотрит на мелькающие впереди стройный и белые ноги, боевые искусства, думает она, вот он ключ к тому, чтобы иметь такие вот ноги — сильные и красивые. Интересно, а каковы эти ноги наощупь? Должны быть упругими, плотными и с хорошей кожей, такой гладкой. Если взять, например лосьон для загара и предложить Иошико нанести его на ее коленки, бедра и …

— А теперь мы пианино купили и зал для танцев оборудовали. И спортзал. Я лично в магазин за грушами и перчатками ездила. По-моему у Шики — талант. — продолжает Иошико: — вот сейчас заберем Чепу и в Лагерь поедем. Он здесь с Вереском работает…

— А почему его зовут так странно? — спрашивает Джин, отвлекаясь от своих мыслей о нанесении лосьона на ноги Иошико.

— Чепу? Кто его знает? Его настоящее имя — то ли Дзинтаро, то ли Дзинто… но все зовут его Чепу. Сама спросишь почему. Так-то он нормальный парень, но озабоченный слишком. Ты с ним аккуратнее, а то мало ли. Осторожно! — она перешагивает лежащий на полу тяжелый молот: — под ноги смотри.

— А… спасибо. — Джин перешагивает молот и вслед за Иошико входит в светлую комнату, где сидят несколько детей и высокий, нескладный подросток с длинными волосами.

— Привет труженикам косплея! — весело кричит Иошико и машет рукой.

— Йо вернулась! — кричит девочка с двумя длинными хвостиками по бокам и вскакивает из-за стола: — Йо! — девочка несется к ним навстречу, спотыкается и едва не падает, но Иошико ловко подхватывает ее на полпути к полу.

— И я тоже рада тебя видеть. — говорит Иошико, придерживая девочку: — но мы с тобой об этом уже говорили. Смотри. — и она указывает вниз. Джин следит за пальцем и видит, что нога девочки провалилась в пол, едва-едва, но ушла вниз, словно бы девочка бежала к ним не по твердому покрытию, а по мягкой глине.

— Да, я помню. — вздыхает девочка и осторожно понимает ногу. Ставит ее обратно и теперь пол под ее ногой ведет себя, как и положено твердому бетонному полу с линолеумным покрытием, не проваливается и не разбрызгивается в стороны.

— Держи себя в руках. — говорит Иошико: — ключ к контролю у тебя в голове. Не будь …

— Да, я знаю. — девочка закатывает глаза: — не будь слишком эмоциональной, не радуйся слишком сильно, не переживай слишком сильно и не сердись. Но я так рада тебя видеть! И вообще, контроль это скучно! Вот Чепу можно себя не контролировать, а мне нет!

— Уж кому-кому, а Чепу-то в первую очередь нужно себя контролировать — говорит Иошико, понижая голос и сузив глаза на нескладного подростка с длинными волосами и в черной толстовке с какой-то надписью. Подросток втягивает голову в плечи.

— Было-то один раз. — говорит он: — и это все Шлендра подговорила. Придумала про родинку, а я виноват.

— Смотри у меня. — неопределенно сказала Иошико и погрозила ему кулаком: — мало в тот раз выхватил, вуайерист поганый! Это еще хорошо, что наши сенпаи к этому легко относятся, а я б тебя убила и закопала. Прямо на месте.

— Это твои жабки в душевых за голой Акиро-сан подглядывали? Есть у нее там родинка? — спросила Джин, видя, как пауза становится неловкой и даже угрожающей, как Иошико начинаем мрачнеть и наливаться злобой. Она знала такие вот моменты — у ее отца часто так же расширялись глаза и начинали ходить желваки на скулах. И чтобы потом не утешать маму, сидя на кровати и вытирая салфетками слезы — надо было встрять и сказать что-то. Желательно что-нибудь нелепое. Смешное. Глупое. Неловкое. Тогда атмосфера вечера могла разрядится, и отец начинал смеяться и даже мог дать ей немного денег — «на шоколадку». Джин никогда не покупала себе шоколадку, она терпеть не могла сладости. Она откладывала деньги, чтобы однажды жить самой по себе и не слышать глухие всхлипывания мамы за перегородкой из тонкой рисовой бумаги. Сперва она хотела перевезти с собой и маму, но после того, как мама застала ее и отца за игрой в доктора и жутко избила ее кожаным ремнем — она решила, что будет жить одна. Но одной жить оказалось совсем не весело, хотя она могла есть что хотела (от чипсов портиться кожа!), пить что заблагорассудится (газировка вредная!) и смотреть любые фильмы (нельзя это смотреть, ты еще маленькая!). После того, как мама избила ее — она потащила ее к психологу, и психолог сказал, что этим нельзя заниматься просто так, что это — только взрослым и только после свадьбы и только с одним человеком. И что у нее моральная травма, но «пенетрации не было», поэтому мама не сможет заявить в полицию. На взгляд Джин никакой моральной травмы у нее не было, но слова о свадьбе она запомнила. Все остальное, поняла она — можно. А это — только после свадьбы. Почему психолог не сказал маме что нельзя бить Джин кожаным ремнем — осталось за пределами ее понимания, но вскоре мама и папа помирились и все стало как прежде. У них. А вот Джин мама проходу не давала, постоянно придиралась и норовила то пнуть потихоньку, то за волосы оттаскать. Тогда-то Джин и решила начать жить самостоятельно, благо у нее способность открылась. Решила — сделала. Но привычка, видя что разговор принимает неловкий или угрожающий оборот — встрять, отвлекая на себя внимание — осталась.

— Что? — хмурится Иошико, а Чепу сияет улыбкой от ушей до ушей и Джин вдруг понимает, что этот нескладный юноша может быть красивым… ну или хотя бы симпатичным.

— Классно я придумал, да? — говорит он: — я же ее из вощеной бумаги сложил, а чтобы лапки и суставы в подвижности не потеряли — места сгибов обработал гелем.

— Гелем?

— Смазкой. А саму жабку в убежище письмом прислал от муниципалитета — как счет за воду. Никто и никогда не читает счета за воду. Ну разве что старички и бабки какие-нибудь. А у Сумераги в команде дедушек и бабушек нет — они все там красотки с такими вот… — Чепу показывает руками с «какими именно» формами все девушки в команде Сумераги: — ну кроме самой Сумераги. Говорят она потому и злющая, потому всех убивает ходит, потому что плоская как доска! Ай!

— Прекрати гадости про мою тайчо рассказывать! — говорит Иошико и еще раз, угрожающе, поднимает ладонь над головой Чепу: — все у нее отлично. Везде. Для … ее положения.

— А я тоже слышала, что Сумераги-тайчо — плоскодонка. — задумчиво говорит Вереск и поворачивается к Иошико: — Йо-нээсан, это значит что у меня тоже есть шанс на гарем, когда я вырасту?

— Что?!

— Конечно есть! — утешает Вереск Джин, садясь на корточки, так, чтобы ее голова была на уровне головы ребенка и гладит ее по волосам: — размер твоего гарема не зависит от размера твоей груди. Меня, кстати, зовут Джин и я кохай Читосе-нээсан.

— И моя хорошая подруга. — кивает Иошико: — прошу любить и жаловать. Чепу, чтобы не смел клинья подбивать! Она еще…

— Меня зовут Джин и я совершеннолетняя. Я практически уверена в этом. — выпрямляется Джин и склоняется в формальном приветствии: — и я поклонница твоей искренней страсти к познанию мира. Я обожаю порнушку и тоже хочу узнать про родинку на груди у Акиры-сан. В прошлый раз в онсэне я почти разглядела но сестренка Читосе вытащила меня и заставила ехать с ней в ночной магазин.

— Ээээ…. — сказал Чепу, глядя на нее заметно округлившимися глазами.

— Здорово! — закричала Вереск и подпрыгнула в воздух: — у Чепу теперь тоже будет невеста! А что такое — порнушка?

— Это…

— Так! Прекратить мне ребенка тут портить! Вы двое и так уже испорчены! Джин, если ты совершеннолетняя, то Чепу — еще нет! Ему и четырнадцати нет!

— Через месяц будет! — возмущается покрасневший Чепу.

— Не собираюсь я никого портить. — возмущается Джин: — мне Читосе-нээсан сказала, чтобы я никого тут не портила.

— А жаль… — тихонечко вздыхает красный Чепу, но его все слышат, и он краснеет еще больше: — а давай я тебе бумажного скорпиона или там стрекозу сделаю?

— Давай! — соглашается Джин и Чепу склоняется над столом. Уверенными движениями он складывает белый лист бумаги и вот на плоскости обычного столового стола уже топчется белый бумажный скорпион.

— Ух ты… — говорит Джин, глядя как скорпион марширует по столу, обходя канцелярские принадлежности — нож для резки бумаги, коробки с карандашами и скрепки.

— Первые скорпионы у меня долго не держались, у них суставы слабенькие были. — жалуется Чепу: — конечно в паре с Вереск мы что угодно можем, но тогда они в подвижности теряют. А теперь я суставы с двойной оберткой делаю, независимые части и ничего не перегибается. Я ему еще вот. — он с гордостью показывает на хвост бумажного насекомого, откуда торчит стальное острие: — из канцелярской кнопки жало сделал.

— Круто. — говорит Джин: — только видно, что он бумажный… а если вот так. — она делает жест рукой и бумажный скорпион преображается в настоящего, крупного, черного, с волосатыми клешнями и угрожающе оттопыренным жалом.

— Аааа! — вскакивает на ноги Вереск: — Джин скорпиона оживила!

— Как это у тебя… — шепчет Чепу, приглядываясь к насекомому на столе.

— Это иллюзия. Маскировка светом. Сумераги-тайчо зовет это «масконом» — маскировкой путем замены отражающихся лучей. Мы не видим сам объект — поднимает палец вверх Джин, вспоминая что говорила Сумераги по этому поводу и копируя ее манеру поучать окружающих, считая себя непоколебимо правой и вообще «самой мудрой девчонкой в комнате»: — мы видим только лучи света, отразившиеся от ее поверхности. Бумага — белая, уровень ее альбедо чрезвычайно высок и мне не составляет труда уменьшить интенсивность света, потому что Императорский скорпион — черный и он практически не отражает свет. Вот сделать наоборот — скажем из черного объекта белый — уже сложнее. — Джин не стала говорить, что и в этом случае она бы справилась, попросту взяв свет из «измерения магии», потому что и сестричка Читосе и Сумераги-тайчо убедительно просили ее об этом не распространятся. Вон, говорила ей тайчо, привычным жестом поглаживая подбородок: — погляди на Сакуру-тян. Вот уж про кого никто годами ничего и подозревать не мог. Умеешь считать до десяти — остановись на восьми. Хотя Сакура-тян вообще делает вид что считать не умеет.

— Круто! Ты такая … крутая. — говорит Чепу и отводит взгляд в сторону.

— Ты стрекозу обещал показать. — напоминает ему Джин.

— Ах, да. Но тут скотч понадобится… ага, вот. — Чепу наклоняется над столом и начинает что-то мудрить с листом бумаги, ножницами и рулоном скотча.

— Вот когда я вижу как он работает, то прямо удивляюсь. — говорит за спиной Джин Иошико: — он просто гений какой-то. Но стоит ему рот открыть и охота сразу ему по голове дать.

— Йо-нээсан, не надо братика по голове бить. — вступается Вереск: — он еще с прошлого раза слегка заикаться стал, а ну как ты ему что сломаешь?

— Сломаем — починим. — пожимает плечами Иошико: — что ему будет.

— Вот! — Чепу поднимает руку и на его ладони сидит, поводя белыми крыльями — бумажная стрекоза.

— Не всегда с первого раза получается. — говорит Чепу, видя, как стрекоза начинает перебирать крыльями: — может и не взлететь… потому что … — и тут стрекоза легко взмывает с его ладони в воздух. Джин с восторгом глядит, как стрекоза описывает круг под потолком и с размаху втыкается в вентиляционную решетку, застревает там на пару секунд и падает вниз бесформенным комком бумаги.

— Эх. — машет рукой Чепу: — потоки воздуха от вентиляции наверное. Или запах из кухни ее привлек.

— А что еще можешь?! — спрашивает Джин: — у тебя круто получается!

— Да я все могу. — надувается от важности Чепу: — мне только бумаги надо и чтобы руки не устали.

— А как ты можешь глазами своих жабок смотреть? — интересуется Джин: — покажи?

— Да ничего особенного. — говорит Чепу: — просто … смотрю и все.

— Но ведь другие не могут смотреть глазами твоих жабок, верно? — спрашивает Джин и Чепу кивает.

— И как тогда ты докажешь Шлендре, что видел родинку Акиры-сан? — рассудительно замечает Джин: — это получается она тебе на слово должна поверить?

— Шлендра не поверит. — огорчается Чепу: — об этом я не подумал.

— Ага! Смотри! — Джин разводит руками и между ее ладоней в воздухе появляется изображение, сперва размытое, но потом — более четкое. Словно экран телевизора повисает в воздухе. На экране — лицо Чепу, вид снизу, со стола. Чепу смотрит вниз, на стол и видит там своего бумажного скорпиона.

— Вид из его глаз. — говорит Джин: — угол обзора сто двадцать градусов. Если не хватит — пусть жопу свою повернет к объекту наблюдения. Срок действия экрана — двадцать четыре часа. Могу и дольше сделать… если необходимо.

— Класс! Это ж я могу…

— Да! Функция записи видео! Потом все равно придется на камеру записывать, но в течении срока работы — можно проматывать туда и сюда, искать интересные моменты. На, держи. — Джин посылает экран по воздуху и тот останавливается перед Чепу. Чепу вопросительно смотрит на нее.

— Управление такое же как и на любом видеомагнитофоне, только это оптическая иллюзия. — пожимает плечами Джин: — в следующий раз как соберешь разведывательного дрона — ты сперва со мной посоветуйся, а мы уж вместе материал найдем. Ай!

— Никаких разведывательных дронов в моей душевой. — решительно произносит Иошико: — и вообще, зря я тебе с собой сегодня взяла. Чует мое сердце, вас двоих нельзя было знакомить.

— Никаких разведывательных дронов в твоей душевой. — послушно кивает Джин, потирая макушку: — поняла.

— Слава Аматэрасу. — вздыхает Иошико: — Вереск, пошли к Шике сходим, надеюсь эти двое за это время ничего не учудят. Джин! Ты за старшую, имей в виду. — и Иошико с Вереск под ручку — удаляются. Глядя как за ними закрывается дверь Джин поворачивается к Чепу.

— А твои бумажные фигурки могут сами создавать бумажные фигурки?

— Что? — глаза Чепу опять принимают округлые очертания.

— Ну смотри, ты же сам говоришь, что у тебя руки могут устать. А так ты бы мог создать несколько фигурок, которые бы делали за тебя фигурки и это освободило бы тебе руки для исследовательской деятельности.

— Исследовательской деятельности?

— Да. Это так называется. А то все называют нас извращенцами, а мы — исследователи! Кстати, а у тебя еще вощенная бумага есть?

— Д-да… оставалась вроде…

— Это хорошо. Я тебе адрес дам, потому что я тоже сегодня вечером душ буду принимать. А тебе родинки только в виде Японских Островов нужны, или обычные тоже пойдут? — деловито уточнила Джин, глядя как Чепу заливается краской и буркнув что-то вроде «извини, мне пора» — убегает из комнаты.

— Что это ты с ним сделала? — спрашивает Читосе-нээсан, войдя в комнату: — куда он бежал как ошпаренный? Опять мне детей портишь?

— Ну что вы, Читосе-нээсан. — честно ответила Джин: — я еще даже не начинала.