• Виталий Хонихоев

Глава 18

POV Ишимура Дайтеки научный сотрудник отряда 731

Ишимура не считал себя садистом. Или мазохистом, если на то пошло. В отличие от многих своих коллег по цеху он никогда не позволял себе какие-то эксперименты в этой области. Он человек порядка, у него все расставлено по полочкам — вечером семья, днем — работа. В промежутке он сиживал в соседнем с его домом баре, попивая сакэ и болея за местную команду. И он никогда не смешивал работу и дом, потому что у настоящего семьянина работа остается за порогом дома. Дома — жена, две дочери, старшенькая Айя уже поступила в институт, слава богу, что живут они в пригороде и есть электричка, не пришлось дочурке в общежитии жить. Младшенькая, Минами-чан, — уже в старшей школе учится. Такими темпами скоро, и он сам станет дедушкой. Мысль о том, как он сидит за обеденным столом в воскресенье, окруженный внуками — заставила его улыбнуться. Сегодня он опять придет домой поздно, потому что Китано-сан опять привез новые бревна и ему приходится с этим разбираться. С одной стороны это огорчало Ишимуру, все-таки он семейный человек, а с другой стороны — он добросовестный работник. Очень порядочный. А потому он сделает все как положено. По инструкции.

Ишимура бросил взгляд на новое бревно. Бревно было здоровым, без видимых физических отклонений, хорошо сложено и явно много двигалось — на это указывали довольно развитые ягодичные мышцы и квадрицепсы ног. Кожа… кожа гладкая и бархатистая. На секунду Ишимура даже немного позавидовал ребятам из третьего отдела, где проводились все эти эксперименты над сексуальным поведением и можно было развлекаться с бревнами в рамках научных экспериментов. Нет, это не возбранялось и тут, никто бы не осудил его за такое, но он все же был семейным человеком и не мог себе позволить «играться с едой» по меткому выражению Мидори-сенсея. Потому он и не будет позволять себе лишнего. Он просто возьмет зажимы и установит их на этих, выпячивающихся вперед сосках. И не потому, что грудь бревна его привлекает, хотя она довольно развитая и пропорционально сложенная. И… да, упругая, подумал он, проверив этот факт.

А установит эти зажимы именно там он, потому что болевые ощущения от электрического тока, пропускаемого через тело — намного лучше ощущаются именно на сосках, на половых органах или губах, языке, а также — когда вы пропускаете ток через голову.

Ишимура не собирался пропускать ток через голову, у него не было задачи лишить бревно когнитивных способностей. У него была задача — ослабить волю бревна до того, как Китано-сан сам возьмется за дело. Потому что у начальства полно дел и все такое, потому что никому нет никакого дела до того, сколько переработок в месяц у него уже есть, потому что Мидори-сенсей уволился и было некому вести проект «Интеграция 3012», в конце концов просто потому, что Китано-сан — мог. «Ишимура — займитесь» — сказал он и теперь Ишимура не приедет домой вовремя. Он еще раз взглянул на надежно зафиксированное в оковах антимагических устройств тело бревна. Обнаженное тело в оковах могло бы показаться стороннему наблюдателю соблазнительным, особенно учитывая тот факт, что никого больше в помещении не было, а камеру можно было отключить. Молодые парни из третьего научного постоянно так делали, чертовы извращенцы. Он не будет так делать. У него есть работа и он должен ее делать, не смотря ни на что.

— Объект за номером семьсот тридцать четыре дробь тринадцать. — говорит он в увесистый диктофон. Он не любит эти современные мелкие диктофоны, которые как палочки, легко теряются и вообще какие-то несерьёзные.

— Уровень напряжения первый. Время воздействия — пять секунд. — говорит он, кладет диктофон на стол и берется за переключатель. Поворачивает его до отметки один и тело на столе выгибается, мышцы напрягаются, пытаясь разорвать оковы, бревно мычит, не в состоянии кричать через специальный кляп, который позволяет дышать и не дает прокусить себе язык.

-Воздействие прекращено. — говорит он в диктофон. Надо бы снять повязку с ее глаз, думает он, как я буду определять, что она готова? Только по глазам. Да, обязательно надо снять повязку, но только после воздействия пятой степени. Раньше — бесполезно. Бревно — сильное, молодое, с упругим телом, оно в состоянии выдержать ток и до восьмой, а то и до девятой степени, не теряя сознания. При мысли о том, что на пятой степени воздействия бревно уже не сможет сдерживать свои мышцы и обмочится прямо на столе — у него затвердело в штанах. Нет, подумал он, это я подумал о жене, конечно же о жене, а не об этом … бревне на моем столе. Бревну все равно недолго жить в таком вот виде, Китано обязательно «разденет» ее до нервной системы, а в таком виде трудно быть соблазнительным. Хотя, подумал он, глупо же бросать сразу под нож такое здоровое во всех отношениях тело, можно же им воспользоваться, верно? Дурацкая идея, думает он и поднимает диктофон.

-Объект за номером семьсот тридцать четыре дробь тринадцать. Второе воздействие. Уровень три. Время воздействия пять секунд. — снова разряд и снова тело на столе выгибается, мычит и бьется, пытаясь вырвать свои кости из суставов. Пять секунд длятся невероятно долго, пока он следит за бревном внимательным взглядом, споря сам с собой — обмочится оно или нет. Пять секунд. Он с легким сожалением выключает ток и бревно бессильно обмякает. Из уголка рта стекает слюна. Из-под повязки… слеза? В штанах у Ишимуры все твердо как скала. Он бросает быстрый взгляд наверх, туда где расположена камера наблюдения. Просто выключить ее… на пять минут. В конце концов ей уже все равно, не так ли? Главное, чтобы парни из третьего научного не установили тут где скрытую камеру, а то потом шуточек и подначиваний не оберешься. Будут потом говорить, что Ишимура-сенсей такой высокоморальный, а попался за мастурбацией. Как говорят сами научники из третьего — трах бревна за секс не считается, потому что секс — это когда в нем участвуют люди, а когда участвует человек и … вещь — мастурбация. Им-то все с рук сходит, потому что они как раз это и исследуют. По профилю им там. Вообще, по-хорошему такой вот материал как у него сегодня — в третий отдел обычно идет. Но, все прошло быстро, у третьего отдела свои проекты, а кого можно выдернуть предварительно «размягчить» бревно для начальства? Конечно же безответного Ишимуру. Он выключает камеру наблюдения. Не потому, что он хочет что-то сделать. Просто так. Берет диктофон.

— Объект за номером семьсот тридцать четыре дробь тринадцать. Третье воздействие. Уровень пять. Время воздействия десять секунд. — на этот раз она точно обмочится, думает он, надо прекратить думать «она», это бревно. Нельзя позволять этому влезать в голову. Просто бревно — и оно точно обмочится через десять секунд воздействия на пятом уровне. Это красивое, здоровое, обнаженное тело будет лежать перед ним в луже собственной мочи, корчась от боли. И он — может сделать с ним что угодно. Все, что угодно. Разве что, конечности ампутировать не может, это сам Китано сейчас делает. Да, думает он, работа — это работа, сегодня он задержится на ней, да и получает он не так уж и много, устает как собака, но иногда он может получить от своей работы удовольствие. Как его можно за это осуждать? Бревну все равно… то есть не все равно, конечно, но кому какое дело до чувств и эмоций бревна? У него есть задача, поставленная начальством — сломать волю, «размягчить» бревно. И он может пользоваться всеми средствами для достижения нужного результата. У научников третьего отдела такое вот бревно уже по третьему кругу бы пошло, тоже часть ломки воли путем сексуального насилия и унижения. В конце концов … да что он тут оправдывается! Ишимура решительно перевел регулятор напряжения на отметку «пять», наблюдая, как тело бревна на столе — выгибается в судорогах и мычит. Десять секунд… нет, двенадцать… он увлёкся, поддался эмоциям. Двенадцать секунд и стол все ещё сухой, если не считать капелек пота, слюны и крови — из прокушенной губы. Кляп видимо съехал думает он, часть губы попала под зубы, но это ерунда, кровью не истечёт.

Он ещё раз взглянул на выключенную камеру наблюдения. Камера была неподвижна, не мигал красный огонёк, оповещающий, что идёт запись и трансляция. Двенадцать секунд, думает он, двенадцать секунд на пятой степени и всё ещё сухой стол. Так он и думал, так и предполагал. Бревно слишком здоровое, слишком сильное, у него ещё много энергии. Может быть, брёвна хватит на час. Может даже на два. И вот тогда, когда у бревна уже не будет воли, когда оно будет сломлено, когда не останется чувства собственного достоинства, когда останется только страх, нет даже — ужас… Когда оно будет готово делать всё, что угодно, лишь бы не слышать его тихий голос про степень воздействия, тогда и только тогда ему пригодится тот факт, что камера наблюдения выключена.

А вот что надо было сделать уже сейчас, так это снять с брёвна повязку на глазах, чтобы бревно увидело окружающий мир, чтобы ему стало немного легче, вынуть кляп изо рта, чтобы оно начало испытывать иллюзии, что оно сможет договориться. Чтобы начало угрожать, умолять, предлагать, не понимая того, что с момента, когда оно попало на территорию научного отдела — оно уже было мертво. Или — полуживо. Сенсей Мидори считал, что существование в качестве банки с мозгами — полужизнь. Поэтому бревно может угрожать чем угодно — у него нет сил и ресурсов, чтобы привести угрозы в исполнение. Может предлагать что угодно, у него уже нет ничего. Даже тело брёвна сейчас собственность научного отдела.

Он подходит к лежащему на столе телу и втягивает воздух ноздрями, почти ожидая учуять сладковатый, кислый запах мочи. Нет. Только запах специальных растворов для дезинфекции стола. И лёгкий запах духов. Надо же, думает он, не обработали её, непорядок. Он вынимает кляп изо рта, ожидая услышать поток мольбы или ругани, но не слышит ничего. Она может кричать здесь сколько угодно, помещения звук изолированы — как раз для таких случаев. Снимает повязку с глаз. Бревно вполне симпатично, несмотря на слипшиеся от пота волосы. Бревно молчит и только смотрит на него таким взглядом, словно хочет запомнить его. Он знает этот взгляд. Слишком много брёвен смотрели на него вот так — с вызовом. Что же, тем приятней будет сломать волю и дух этого брёвна.

Он снимает зажимы электростимуляции с сосков, отметив при этом лёгкие ожоги и кровоподтеки, берёт салфетку, брызгает специальный состав на кожу брёвна и начинает её протирать. Пот слишком хороший проводник, а ему нужно, чтобы всё шло своим чередом. Ещё рановато для горящей кожи и отмирающей плоти.

— Будем пробовать режим воздействия номер восемь. — говорит он, с удовлетворением отметив, что при этих словах бревно всё же вздрагивает. Намного, почти незаметно, но он видит. Он умеет читать язык тела. Ты можешь быть самым жёстким сукиным сыном на планете, но твоё тело точно так же боится боли, как и у всех. И твоя воля, как и воля любого другого — конечна. Её намного меньше, чем электричества в сети. Рано или поздно ты — сломаешься, думает он. Сломаешься и будешь умолять даже не сохранить тебе жизнь, а пять минут передышки. Впрочем, впереди ещё одна стадия — когда ты будешь умолять убить тебя. Но лёгкая смерть в научном — это очень редкая удача.

— Впрочем у тебя всё ещё есть возможность задать мне один вопрос. — говорит он, отмечая как глаза брёвна слегка приоткрылись. Он тщательно протирает тело салфетками, убирая пот, отметив странную родинку под левой грудью — родинка пульсировала, то появляясь, то исчезая. Ишимура пальпировал родинку. Никаких припухлостей или инородных тел. Видимо часть её способностей. Надо отметить в журнале, чтобы потом, когда Китано-сан закончит с ней — затребовать возможность срезать её и изучить подробнее. Все-таки они тут наукой занимаются.

Он заканчивает протирать тело и напоследок тщательно протирает промежность, чуть грубее чем следовало бы. Бревно только сжимает зубы и сужает глаза, терпит. Это хорошо, думает он, какой замечательный материал попался. Как прекрасно, что у этих остолопов из третьего научного сегодня не было свободного времени. Они бы уже всё тут испортили. А он — все сделает не торопясь. Он невольно вспоминает ещё одно такое вот бревно, которое не издало ни звука за все время, что он работал над ним. Длинные, тёмные волосы, такое де совершенное тело и такой же взгляд. Он ни секунды ни сомневался, что расстегни он оковы, убери гудящий антимагический щит и жить ему останется не больше секунды. Это знание будоражило, словно бить тигра по усам через прутья решётки. Сам Ишимура не был магом и втайне не любил выскочек из первого отделения. Но сама мысль о том, что лежащее перед ним бревно, согласно приложенным документам — пирокинетик категории тройная альфа — приятно возбуждала. Та, что на улице стёрла бы его в порошок одним взглядом лежит сейчас перед ним, бесстыдно расставив ноги и раскинув руки, беспомощная и обнажённая. В луже своей мочи… Хотя нет, мочи нет. Пока. Но будет. Обязательно будет. Никто ещё не выдержал восьмую степень воздействия не обмочив себя и стол. И только от него зависит, когда это красивое, подтянутое тело на столе начнёт корчится от боли, а из этого рта донесутся стоны. Крики. Мольбы. Хотя было тут одно, которое не кричалл, даже когда от неё осталось так немного.

— Я так понимаю, вопросов не будет? — нарочито медленно протягивает он руку к переключателю тока. Сейчас её тело должно умолять её же личность о передышке, молить задать вопрос, завязать беседу, делать что-то, но только отвести его руку от переключателя.

— Только один. — наконец нарушает тишину бревно, лежащее на специальном столе, облизывает губы и прокашливается.

Ишимура внутренне торжествует. Вот оно, она уже готова говорить. Первый вопрос обычно банален, это что-то из разряда — Почему я? Что со мной будет? Где я?

Кто-то даже предлагает взятку, деньгами, связями, услугами, в конце концов телом. Глупые. Это всё уже не принадлежит им. Это всё принадлежит господину Китано. При том, что многие боялись Верховного Инквизитора, сам Ишимура считал, что по-настоящему всём управляет именно господин Китано, именно он имеет большее влияние на Канцелярию и двор Императора, чем кто-либо иной из всей Инквизиции. Господин Китано — это, без преувеличения гений. Как шутит Мидори-сенсей — у господина Китано нет никаких суперспособностей, кроме его огромного мозга.

Впрочем, он отвлёкся. Бревно хочет задать свой вопрос. Пусть задаёт. Приготовившись смеяться, Ишимура демонстративно отводит руку от переключателя. Пусть бревно расслабится. Почувствует себя в безопасности на пару секунд. Тем интересней будет крушение этих призрачных ожиданий.

— Задавайте свой вопрос. — кивает он, разрешая.

— С корочкой или без? — спрашивает бревно на столе.

— Что? — не понимает Ишимура, но в этот момент звонко щелкают оковы, сдерживающие мага-пирокинетика категории тройная "альфа".

— Значит с корочкой. — констатирует девушка, окутываясь в яростно ревущее пламя.

— Погоди! Постой! — поднимает руки вверх он, понимая, что теперь уже он должен срочно установить с ней контакт, потому что пирокинетик такой силы в замкнутом пространстве означает только быструю смерть.

— У меня есть семья! — сбивчиво говорит он, в ужасе глядя как языки пламени охватывают все помещение вокруг: — у меня есть дети! Двое! Старшая Айя и младшенькая, Минами-чан. У меня есть жена! Я прошу прощения за все, что сделал! У меня не было выбора, это только работа, поймите!

— Степень воздействия — один. — говорит пирокинетик и ее глаза вспыхивают огнем и Ищимура чувствует, как его ноги охватывает пламя, жадно пожимающее плоть. Он падает и кричит, катаясь по полу и пытаясь сбить пламя. Это пламя не сбивается.

— Время воздействия — пять секунд. Так, кажется? — говорит пирокинетик, но он не слышит ее, почти не слышит, его охватывает невероятная боль от сожженной кожи и плоти на ногах. С ужасом он видит что его обувь, штаны и ноги — представляют сейчас собой одну спекшуюся, обугленную массу. Боже мой, думает он, при такой температуре мои кости, мои мышцы, сухожилия… можно считать что у меня больше нет ног. Осознание этого бьет его словно молотом по голове. У меня шок, думает он, шок, я уже и не чувствую ничего, но это временно, скоро мне станет очень больно…

— Погоди! — кричит он в пространство: — я тебе еще нужен! Ты не выйдешь отсюда без меня! На дверях стоят дактилоскопические замки!

— Как там дальше? Степень воздействия — три. Время — пять секунд… — раздается голос над его головой и он начинает кричать во все горло, понимая, что никто его не услышит, а камеру наблюдения выключил он сам. Сколько это продолжалось — он не знал. Но он точно знал, что ошибался, когда думал, что быть запертым с магом-пирокинетиком в замкнутом помещении означает быструю смерть. Смерть — да. Но вот насчет скорости он ошибался. Очень ошибался…