• Виталий Хонихоев

Глава 25

Волны лениво накатывались на песчаный берег, выравнивая следы, заполняя их водой. Мы сидим на берегу и глядим вдаль. Я закрываю глаза и пытаюсь в очередной раз вызвать чувство крови внутри себя, осознать истинное свое положение в пространстве и времени.

— Получается? — спрашивает меня босоногая копейщица откуда-то сбоку. Я не отвечаю. Вдох-выдох. Точка дантянь, энергетические потоки праны, толчки пульса изнутри, где же ты, кровушка…

— Попробуй сосредоточится на точке ниже пупка сантиметра три-четыре ниже. — советует она: — там сосредоточение энергетических потоков, у меня обычно получается. Только не увлекайся слонами. Тридцать два будды и бодхисаттвы еще ничего, но как только слоны начинают выходить из пупка — пиши пропало.

Я открываю глаза. Бесполезно. Стискиваю зубы и пробую снова. Пять минут. Полчаса. Час. День. Сколько времени прошло? Здесь нет ночи, нет даже солнца. Есть только песчаная полоска пляжа и ленивые волны. На берегу я и Махиша, вернее — его женская ипостась. Она сидит рядом со мной, копье воткнуто в песок и тень от него выделяется на песке черной линией.

— Давай, поговори со мной — откидывается она назад и валится на песок, раскинув руки в стороны и ее совершенное тело, словно бы вырезанная из макассарского эбенового дерева статуэтка. Я смотрю на то, как ее ступни утопают в белом песке.

— Тебя не существует — отвечаю я: — какой смысл беседовать самому с собой? Ты — часть моего сознания, мой бред, моя иллюзия. О чем с тобой разговаривать? Ты — нереальна.

— Откуда ты можешь знать, что реально, а что нет? — задается вопросом Махиша: — как ты отличишь одно от другого? Ты видишь меня, ты слышишь меня, ты можешь протянуть руку и потрогать меня… везде. И нигде я не явлюсь туманной дымкой или фантомом.

— Потому что я в иллюзии целиком — отвечаю я: — я могу тебя видеть и слышать, я могу до тебя дотронуться, но это только потому, что это все — иллюзия. Я заперт в темнице своего разума, а мне сейчас нужно вырваться отсюда. Потому что со мной вместе была Акира и потому что Читосе с Майко тоже пропали.

— О, так ты беспокоишься о других — хмыкает Махиша, закладывая руки за голову и продолжая смотреть вверх, в небо без звезд и солнца: — или все-таки заботишься о себе?

— Для галлюцинации ты на редкость упорна — отвечаю я. Думаю о том, что я наконец смог понять что все, что происходит со мной — иллюзия и что с момента нашего визита в «Ахимсу» — я скорее всего нахожусь под властью могучего менталиста. В отличие от того сукина сына, которого пристрелила Читосе, этот — полностью подавил мое чувство крови, и я не могу даже почувствовать себя, свои способности и умения. Как будто оглох и ослеп сразу. И ножки с ручками повыдергали. Нет, вызвать лезвие или сформировать щупальце я могу по-прежнему, но чувства, ощущения нет. То есть это… я формирую кроваво-алое копье перед собой, точную копию оружия Махиши — это тоже иллюзия и не больше. Сколько времени я уже пытаюсь вырваться отсюда? Не знаю. В каждой иллюзии со мной рядом эта Махиша… и может быть это ключ? Может быть… надо узнать про нее больше.

Я поворачиваюсь к лежащей на песке королеве ракшасов. Она положила ногу на ногу и завела руки под голову и сейчас качает одной ногой в воздухе, глядя вверх. Увидев, что я повернулся — она поворачивает голову ко мне и вопросительно поднимает бровь.

— Кто ты? — спрашиваю я у нее: — какова твоя роль… в этом всем?

— Ты же сам сказал — я иллюзия. — отвечает она: — ничего из этого нет, а ты на самом деле вот уже две недели как мозг в баночке на полке у Масадзи Китано. Мозг умеет наводить иллюзию сам на себя.

— Чушь — говорю я: — бред. Ты мне врешь.

— Опять возвращаемся туда же — вздыхает она: — Син, ты же взрослый, большой человек, умный. Сколько еще ты будешь ходить по кругу и отрицать очевидное. У тебя нет иной реальности, кроме той, которая сейчас дана тебе в ощущение. Все. Смирись уже.

— Но эта реальность… хорошо, я понимаю о чем ты. Допустим я смирился и признал, что ты реальна и все это — я обвожу рукой песчаный пляж: — все это тоже реально. Параллельный мир. Как мне попасть в мой?

— Сделать выбор — отвечает она: — то, что ты здесь сейчас — последствия твоего собственного выбора. Время дискретно и когда ты сделаешь выбор и примешь его всем сердцем — ты вернешься назад в ту же самую минуту и секунду… или нет. Может пройти лет десять. Или сто. Тысяча. А может быть …

— Какой выбор? — хоть что-то, хоть какие-то ответы. Если нельзя проломить силой — необходимо вести переговоры, пусть даже и с галлюцинацией.

— Моральный. — моргает она: — этический. Хм, раз уж дело дошло до этого… то… — Махиша встает с песка и преображается. Сразу же. Мгновенно. Ее тело прекращает быть эбеновой богиней, едва прикрытой полоской ткани, она одета в строгие одежды и ее лицо — воплощение покоя и мудрости.

— Какая встреча, Мария-сан — говорю я: — почему-то я не удивлен. Как вы это провернули?

— А тебе всегда нужны ответы, Синдзи-кун — качает головой она: — многие знания — многие печали.

— Если вы уйдете от ответа и в этот раз я буду считать вас лично и Золотой Город — своими врагами и поступать соответственно.

— Ты всегда давишь силой, Син, это не всем нравится — отвечает Мария: — у тебя в голове вживлен прототип нашего чипа. Только благодаря этому ты еще не в «красной» зоне своего персонального ада. Боюсь… Акире-сан так не повезло.

— Так что мы тут сидим? Я так и думал, что этот чертов Ганеша — менталист! Вытаскивай мен отсюда и я …

— К сожалению, не все так просто, Син. — печально улыбается Мария: — я же сказала, что ты должен сделать выбор… иначе ты не сможешь вернуться. И мы с тобой проживем каждый из них.

— Почему? Что за необходимость тянуть время, когда оно так ценно? Мария, мы можем и потом…

— Время здесь несущественно — отвечает она: — сценарий номер один. — и в следующий момент все вокруг исчезает.

Я иду длинными коридорами Лазурного Дворца и Алые Стражи следуют за мной. Я ускоряю шаг, нельзя промедлить, сегодня тот самый день. Витражные окна в коридорах разбиты и ветер гуляет здесь, гоняя пыль и мелкий мусор, в углу лежит раздавленный скелет какой-то птицы. Запустение и разруха правят бал в Лазурном Дворце. Алые Стражи печатают шаг и я вспоминаю, что когда-то я пытался поддерживать порядок в помещениях, вставлять стекла взамен разбитых и заставлял Стражей убирать мусор… но это было так давно.

Наконец мы на месте, и я оставляю Стражей за дверью. Вхожу внутрь. В спальне сестрички Нанасэ царит полутьма. У ее кровати склонилась Акира, рядом стоит Юки и Читосе. Тонкие, едва заметные алые нити — протянуты к их головам.

— А вот и ты … — скрипит голос из глубины и что-то шевелится там. Нанасэ.

— Здравствуй, сестра. — говорю я: — сегодня тот самый день. Ты уверена, что не передумаешь?

— Нет. Я достаточно ждала. Надежда… у меня была надежда, все это время. — она поднимается на локте, и я вижу изможденное старческое лицо той, которая называла себя моей сестрой.

— Я распустила своих сестер в тот самый момент, когда поняла, что чума убила Пепельную Птицу. С этого момента каждая смерть была бы на моей совести и была бы реальной. — говорит она: — с этого момента я перестала верить в будущее. Поэтому давай не будем сегодня сомневаться в моем выборе. Я пригласила тебя… — она останавливается и переводит дух. Откидывается на подушки, которые Я-Акира подталкивает под нее, Я-Юки — поправляет одеяло.

— Говорить тяжело — жалуется она: — а твои марионетки все только хуже делают. Ты представляешь, как страшно быть последним человеком на земле?

— Представляю — киваю я в ответ: — это буду я.

— Ты давно уже не человек, Син — ухмыляется она и переводит дыхание: — подай мне лекарство, иначе мне трудно будет говорить.

— О. Сейчас. — Я-Читосе протягивает ей лекарство и она пьет его маленькими глотками, ее руки трясутся от слабости. Она откидывается на подушки и закрывает глаза, отдыхая. Я жду. Наконец она открывает глаза. Находит меня взглядом.

— Син. — улыбается она и улыбка у нее выходит очень грустной: — не так я видела этот момент. Когда я умру…

— Нанасэ!

— Мы уже обсуждали это. Когда я умру — ты останешься Императором. И не только Японии — всей земли. Сколько у тебя марионеток сейчас? Сто миллионов? Двести? Миллиард?

— Я не мог поступить иначе. Я … пытался спасти их. Кто же знал… — вздыхаю я и отвожу взгляд от моих марионеток. Акира, Юки, Читосе… чума все равно убила всех… оставив только оболочки, тела, которым я не мог позволить умереть и сгнить. Сперва я думал, что спасу всех, но эта болезнь оказалась хитрее, она не препятствовала регенерации, но убивала саму душу. Как? Единственно, кто мог бы ответить на этот вопрос — садист Китано и его исследования, но мы давно уже убили самого Китано и уничтожили результаты его исследований. Кто же знал…

— Бедный Син — вздыхает Нанасэ: — сегодня тот самый день, когда я наконец умру. Ты был прав, ты предусмотрел почти все. С самого начала эпидемии ты запер меня во дворце и ограничил контакты со всем миром… но смысл в этом, если мира больше нет? И ты был достаточно настойчив, чтобы я умерла от старости в этом пустом дворце, окруженной твоими марионетками… открой окно, я хочу подышать свежим воздухом. Последний раз в жизни. Думаю, я этого заслужила.

Я-Акира подходит к окну и возится с замками. Наконец, справляется и свежий воздух врывается в комнату. Я наклоняюсь и беру в свою руку сухонькую и горячую ладонь Нанасэ. Пергаментная кожа, морщинки и пигментные, старческие пятна… какой старой она стала.

— И еще одна просьба, Син — шепчет она, закрывая глаза: — не вздумай сделать из меня свою марионетку… оставь в покое свою старшую сестру… хотя бы после смерти.

Я открываю глаза. Песчаный берег все тот же. Все то же небо без звезд и солнца. Все так же рядом со мной стоит Мария. Я сажусь на песок. У меня кружится голова и болит в груди, там, где у людей расположено сердце. Есть ли оно у меня? Перед глазами встает изможденное, старческое лицо моей сестры и бесстрастные, пустые лица моих товарищей… марионеток на конце кровавых нитей.

— Что это? — спрашиваю я и уже знаю ответ.

— Один из вариантов будущего — отвечает мне Мария: — того, в котором ты и твоя команда убила Масадзи Китано и все результаты его исследований. Человечество окажется бессильным перед эпидемией болезни, у которой сотни названий. Новая Чума, Капитан Скороход, Простуда Кафки и Доктор Все Равно. Эта болезнь разрушает волевую сферу человека — раз и навсегда. Если не скажешь ему поесть — он не поест. Большинство так и умерли — в своих домах, в двух шагах от холодильника, набитого продуктами не в силах заставить себя открыть дверцу и поесть. К сожалению, только исследования садиста Китано давали ответ на вопрос — что такое человек в своей сути, и как защитить волевую сферу у того, что является просто мозгом в банке.

— Я, кажется, вижу, куда ты клонишь — говорю я, сдерживая тошноту: — ты говоришь, что если мы убьем Китано… то человечество вымрет. Утилитаризм в подходе. Но это неправильно.

— Правильно или нет — не мне судить — пожимает плечами Мария: — вот только нет уже готового будущего. Вернее … есть, но оно нас не устраивает.

— Как это — не устраивает? — хмурюсь я.

— Тебе понравился сценарий номер один? Нет? Я так и думала. — говорит Мария: — а ведь это самый вероятный исход.

— Но… есть ведь другие! В конце концов Золотой Город существует и как следствие существует будущее, где он возник! — вот и поймал я Марию-сан в логическую ловушку.

— О… Син. Именно этого будущего мы и хотим избежать — вздыхает Мария.

— Секундочку. Но это же будущее, в котором существуешь ты и все твои товарищи и друзья в Золотом Городе…

— Син. В будущем, где есть Золотой Город — нет ни одного живого человека. — отвечает Мария: — человечество вымерло в этом будущем. И … нет никакого Города. Есть я. И пустая планета.

— А другие варианты? Сколько их?

— Очень много. Бесконечное количество… но везде человечество как вид прекращает существование. Ключевая точка — это десятилетие. В течении десяти лет от этого момента человечество перестаёт существовать. Это или болезнь, или война… как правило само человечество делает это с собой. Проект Морриган «Вальхалла» — позволяет продлить жизнь… нет, не так. Позволяет человечеству совершить эвтаназию. Умереть с достоинством. Каждый человек ложится в капсулу и видит сны. Каждый человек получает свой рай. И… конечно не оставляет потомства, хотя остается счастлив. Естественным путем лет через сто пятьдесят не остается ни одного человека… это тоже вариант. Показать тебе сценарий два?

— Нет, спасибо. Я … представляю себе, что это такое.

— Сценарий два… — говорит Мария и …

Мы с сестрицей Морриган стоим в Центральной Догме, над сотнями тысяч небольших капсул, уходящих в пространство вдали.

— Вот и все — говорит Морриган: — человечество получило свой заслуженный рай. Каждый получил свое — чего он хотел. Ланселот — счастлива в своем домике у моря со мной. Читосе — в домике у озера с тобой. Майко — где-то на своем звездолете грабит наивных купцов и сражается с несправедливостью. Тейлор — наконец захватила мир и стоит на трибуне, а перед ней проходят парадом преданные легионы штурмовиков. Я наконец исполнила мечту человечества. Счастья всем даром, и никто не уйдет обиженным.

— Потрясающая у тебя способность присваивать чужие заслуги — отвечаю я, наклоняясь и облокачиваясь на перила мостика Центральной: — исполнительница мечты человечества.

— Признаю, твоя помощь была неоценимой — прищуривается Морриган: — если бы не ты и твои бойцы, мы бы не справились с Африкой и Вакангой. Вряд ли смогли преодолеть Сибирский Кризис… и конечно же самого Мастер Сержанта. Но идея изначально была моей. Да, ты — начальник, вождь, глава и все такое… но подала тебе идею — я. Это я вдохновила тебя, и ты понял, что твое настоящее призвание — сделать мир счастливым. И меня тоже. Кстати, я все еще ревную тебя к твоим амазонкам, ты знаешь, что рай с тобой в домике у озера довольно популярная тема в этом месяце.

— Хм. А сколько бойцов из твоих Красных Бригад сейчас видят рядом с собой в постели обнаженную Морриган? — парирую я: — ты легенда умирающего мира, смирись с этим. Последняя легенда этого мира.

— Тогда уж — мы легенды. Кровавый Император и Белая Смерть Морриган… смешно. Особенно учитывая, что мы сражались за исполнение мечты всех. Даже наших врагов. Прямо сейчас еще большее количество людей в капсулах видят сны о том, как пытают меня и разрывают на части… и они счастливы.

— А уж как сопротивлялся генерал Амин — усмехаюсь я: — «Нет, я не хочу быть счастливым! Я лучше умру!».

— У него не было выбора. Выбор есть только у нас… и, наверное, его нет даже у нас. — она оглядывает все вокруг и вздыхает: — даже не верится, что мы дожили до этого дня. День нашей победы. Семь миллиардов счастливых людей. Проект «Вальхалла». Что же… до встречи на той стороне. — Морриган скидывает с себя свое белое одеяние и делает шаг вперед. Встает в капсулу и стекло закрывается за ней. Я прижимаю руку туда, где, с другой стороны, прикладывает руку она.

— До встречи — киваю я и нажимаю на кнопку запуска. Морриган закрывает глаза и засыпает, погружаясь в свои мечты. Сервомеханизмы жужжат, укладывая капсулу горизонтально. Сзади меня с шипением распахивается еще одна, последняя капсула. Для меня.

— Пожалуйста, не надо так больше — говорю я, отстраняя Марию: — меня сейчас вырвет.

— Конечно — кивает та: — сценарий номер три…