Яростное пламя жизни. Глава 55: День второй
Яростное_пламя_жизни._Глава_55__День_второй..docx
Яростное_пламя_жизни._Глава_55__День_второй..fb2
Покинув насиженное кресло и стряхнув с себя расслабленность, я с печалью во взгляде отправил бутылку с водкой в пространственный карман.
Я не алкоголик. Отнюдь. Просто с какой стороны не посмотреть, а ситуация очень грустная. В отрыве от любимых, в неизведанном мире переполненного хтоническими тварями, коих на клочок целый пучок, сложно пребывать в радости и благодушном настроении. Эмоции и разум пришли к единению, клинтарец уже на девяносто пять процентов произвёл распаковку оболочек и отладку их совместного взаимодействия. Так что стоит моему разуму коснуться темы разлуки и вспомнить о жёнах, как в сердце впиваются острые шипы. Благо, я не отношусь к страдальцам упивающихся собственным горем, а потому, без сожалений задавив хандру покинул кабинет, отправившись на повторный обход уже своего поместья с целью провести корректировку работы защитных систем.
Сожрав душу Тирана и получив админские права я обладал наивысшей степенью допуска к управлению механизмами обороны воплощённых в мистических алгоритмах и рунических программах.
Попутно, по мере своего вдумчивого продвижения по этажам особняка и внесение новых установок во встроенные и пронизывающие стены мистические конструкции сведённых в единую формацию, я очищал встречные комнаты и помещения от любого намёка на прошлое присутствие здесь почивших представителей столпа Халфас.
Свой надел земли в Японии — это, конечно, круто и кошерно, но как бы качественно и хорошо по людским меркам клановая территория поместья Генширо не охранялась и не защищалась техниками оммёдзи, вот только с особняком Халфас, окружённого пространственной аномалией, это всё равно не сравнимая и ничего не стоящая мелочь на один зубок хотя бы тем же сверхдемонам.
Наученный горьким опытом, до сих пор с содроганием вспоминая удар Биврёста ларцом вечных зим, я больше не намерен довольствоваться мнимой и средненькой защитой своего жилища.
Впрочем, сейчас рановато об этом думать. В любом случае придётся повременить с нашим сюда переездом. Особняк Халфас безусловно прекрасен и надёжен, но для проживания Норико непригоден. Она как бы чистокровный человек, а поместье столпа насыщенно темными эманациями. И если для демонов повышенное содержание тёмных флуктуаций в энергофоне полезно, опустошенный резерв восстанавливается значительно быстрее, то для человека долгое пребывание в такой атмосфере грозит ухудшением самочувствия и психическими деформациями. Угнетающий фон для чуткой и нежной человеческой восприимчивости сродни извращающему личность мутагену, который переиначивает ментальную матрицу в нечто безумное и хаотичное. Об этом я тоже узнал из памяти Тирана. Те детки, что нынче спят непробудным сном в темницах поместья, лишь крайние из бедолаг, кому не посчастливилось оказаться тут на постое. Больше тысячи разумных изувечил и сгноил лично в пыточной Тиран. И среди них было немало представителей человеческого рода, что померли не от садистской натуры графа, а из-за фона царящего в поместье. Зловоние ада не предназначено для людей.
Я бы, конечно, мог слегка поправить ситуацию в этом отношении, но такой шаг причинил бы больше вреда, чем пользы. Отключив мистические линзы, фокусирующие в поместье тёмную энергию, я лишу систему защиты её эффективности. Питание всех чар и мистерий в поместье производится за счёт концентрированного содержания в обозримом пространстве свободной темной энергии.
Потратив полчаса на посещение всех закутков поместья и включив там где этого требовалось режим консервации, заперев большую часть комнат, я оптимизировал работу энергосистемы, отводя высвободившиеся мощности на усиление пространственной аномалии. Незачем расходовать энергию в холостую на поддержание того же климат контроля, освещения и иных бытовых систем в помещениях, которые в обозримом будущем продолжат оставаться неиспользуемыми, когда в наличии есть более достойные приоритеты заслуживающие внимания. Нетронутым оставил только те чары, что пролегали по проходным коридорам и лестницам, а также в кабинете, в парочке апартаментах, кухне и в подземелье с темницами и складами.
Никакой дилеммы или нерешительности. Как налажу свои отношения с импульсивной сестрицей, сразу же разберусь с её священным механизмом и проведу возвышение до богини, чтобы незамедлительно перебраться сюда на постоянное место жительства. В ближайшее рассмотрении придуманный в черне план по дальнейшему продвижению в новой реальности внушал робкий оптимизм. Но для того, чтобы он прошёл также, как и задумывалась — в соответствии с расписанным в уме сценарием, мне надобно сгонять Муспельхейм и задержаться там на неизвестное количество времени. В памяти сожранного графа нашлась инфа, что здешний Суртур давным давно ушёл в лучший мир. Его убил лично Люцифер и для меня это означает, что никаких препон на пути в «родные» пенаты ожидать не приходиться. Некому в этой реальности оспаривать мои права на огненные пустоши скандинавской мифологии.
Нужно же мне туда ради полноценного восстановления. Вечный огонь, горящий в моём сосредоточении, увещевает о пользе нашего посещения Муспельхейма. С его непосредственным участием, я без издержек и нагрузки на личные резервы, сдюжив отреставрирую меч с короной, восполнив их массу и энергоёмкость до изначального состояния. Таким образом я одним выстрелом сразу несколько целей достигну: возвращу себе часть утерянного величия, интегрируюсь в формацию мироздания, избежав повторного соприкосновения с системой библейского, а также обрету ещё один запасной аэродром. Сковырнуть меня из Муспельхейма вряд ли у кого получится. Тешу себя мыслью о личном превосходстве в сопоставлении с почившим Суртуром. Ну не мог он меня в чём-либо опережать. В отличии от сгинувшего демона, я полноценный бог с двумя источниками силы, двумя атрибутами, а также высочайшей степенью реальности. Подтвердив свои права на владычество в Муспельхейме, в родном измерение огня я в одночасье превращусь в неоспоримый абсолют, чьё слово и желание там будет незыблемым законом!
Выйдя из здания наружу на свежий воздух и оказавшись под тёмным небом цвета венозной крови, приметил на западе, вдоль всего видимого горизонта тонкую, пока что едва заметную линию просветления, медленно заползающую наверх и осветляющую общий фон.
«И всё же очень интересно здесь всё обустроено.»
На пределе концентрации и напряжения моя сенсорика сейчас могла раскинуться на добрых три тысячи километров радиусом. Естественно, ни о какой детализации и полноценном восприятии всего наполнения охватываемого пространства и речи не шло. Но сейчас и не о том разговор. Поражён реализаций подземного мира. Он был плоским и как мне кажется простирался уходя куда-то в бесконечность, но тут о себе напомнил дар понимания сути вещей и провёл разъяснительную работу. Ад и вправду ничем не ограничен, но его содержание и площадь тождественна потребностям населяющих измерения существ. Его площадь растёт вместе с увеличением численности местных жителей, и сейчас он ровно тех размеров, который идеально умещают в себе и соответствуют ожиданиям здешней флоры и фауны.
«Ладно… Пора возвращаться к сестрице… »
Перед тем как покинуть поместье заглянул на кухне, где в стазисном, безразмерное шкафу хранилось несколько сотен порционных, разложенных по тарелкам и уже готовых к употреблению блюд европейской и средиземноморской кухни. В поместье Генширо с питанием всё строго и на мой вкус не очень. Покойный Саторо был ещё тем засранцем, державшим себя и внучку в чёрном теле. Я не противник скопидомства и аскетизма, но когда их без меры, то это уже не благодетель, а порок. Экономность должна идти во благо, а не в ущерб.
Норико, будучи жертвой воспитания Саторо, переняла у деда его взгляд на понимание благостного семейного быта. Не во всём и повсеместно, но питаться продолжает ровно также, как привыкла с ранних лет. И ведь не отказывает себе в гастрономических изысках и лакомствах выбираясь в цивилизацию. Большая любительница сладкого и прочих вкусняшек, но почему-то в родном поместье заведённых порядков не поменяла. Ей даже в голову не приходила мысль как-то исправить такое положение вещей. Набор закупаемых в поместье продуктов не изменился ни на гран. Рис, три вида сушёной рыбы, соевый соус, небольшой перечень специй, три вида муки (рисовая, пшеничная, кукурузная), соль, и на этом список заканчивается. Овощи у нас свои собственные. Несколько теплиц, где растут помидоры, огурцы, сладкий перец, лук, зелень и ещё кое-что по мелочи полностью перекрывали потребности невеликого числа представителей клана Генширо в витаминах и растительной пищи. Ну а свежее мясо дичины добывалось и продолжает поступать на стол Норико из силков и ловушек в обилии раскиданных вокруг территории клана.
Вот это-то и удивляет меня. Дед больше года назад как сгинул в стычке с бойцами Халфас, не давшись им в плен живым, а сестрица всё ещё продолжает придерживаться в поместье порядка и правил установленных Саторо. Глупость, как по мне.
«Будем исправлять…»
Вспомнив о забитом едой пространственном кармане, которой нам с Норико должно хватить на целую неделю, и напоследок окинув взором особняк пресёкшегося столпа, что моими стараниями прекратил своё существование, я вошёл в марево разлома и через ничтожное мгновение оказался там, откуда начал своё шествие по новой реальности.
Оценив состояние защитного барьера и убедившись, что он восстановил свою неделимость и целостность, нарастив толщину и прочность до первозданной, направил свои стопы в типичное и традиционное для здешних мест строение. Деревянный каркас основы одноэтажного дома из японского кипариса и кедра, подпирающий иримоя-дзукури (архитектурный стиль японских крыш), а всё остальное конструкционное наполнение на вроде стен, дверей и прочих перегородок являли собой сёдзи — деревянные рамы и рейки с натянутой промеж бумагой! Никакого камня, за исключением фундамента. Выглядит, конечно, это красиво и впечатляюще, но очень ненадёжно. Звукоизоляции никакой, пёрнул в одном конце здания и все в доме разом и тут же в курсе твоих проблем с кишечником. А потери тепла? Они-то тоже будь здоров. Дров не напасёшься отапливать такую махину из бумаги. Конкретно данного поместья все эти неудобства, естественно, не касаются. Тут вся поверхность и убранство исписано и оплетено вязью мистических печатей, взявших на себя сглаживание, нивелирование или полное устранение сложностей связанных с обеспечением комфортабельных условий проживания. Но что насчёт простых обывателей без мистических приблуд? С бедняками-то понятно. Финансовая несостоятельность не позволяет им разгуляться на широкую ногу. Приходится обходиться дешёвыми и доступными строительными материалами. Тем, что в изобилии и рядом, в шаговой доступности. Но местные аристо ведь тоже жили в домах немногим лучше тех, в которых обретались крестьяне. Бесспорно, их особняки поболее размером, но концепция ведь та же. Лишь дайме, местные князьки, возводя свои замки и дворцы широко использовали камень и кирпич, тогда как те, кто стоял на ступень ниже, но вполне могущих потратиться на капитальное строение, обходились всё той же бумагой и деревом. Какое-то ведь объяснение должно быть этому?
«Эко, меня понесло…»
За каким-то чёртом полез в дебри архитектурных традиций, озадачив и без того полную заботами голову разгадкой причин объясняющих аутентичную закостенелость японского менталитета. Впрочем затянулось это ненадолго. Войдя в комнату, где моё тело пролежало больше полугода в коме, тут же избавил разум от бесполезной ментальной активности. С моего ухода здесь ничего не изменилось. Разодранный футон, поодаль от него покрывало и в центре беспорядка мило сопящая во сне сестрица в костюме Евы.
С минуты на минуты её тело начнёт пробуждение, а разум проясняться, покинув чертоги подсознание.
Для предстоящего разговора и как такового нашего первого знакомства события минувшей ночи и окружающая обстановка были несколько неподходящими и усложняющими задушевные откровения, поэтому, чтобы хоть как-то подретушировать действительность, материализовал на теле Норико комплект нижнего белья, а поверх полупрозрачный пеньюар. В идеале-то нужно было бы облачать сестрицу во что-то менее откровенное, вызывающее и смущающее, например в более закрытую пижаму, но глядя на её идеальные формы и вспоминая о сорока пяти минутах нашего с ней жаркого секса, моя страстная натура изысканного ценителя прекрасного не позволила надругательства над красотой сестрёнки. Прятать оную преступление!
Присев рядом с Норико, попутно сменив на себе привычное обмундирование из штанов и рубашки на кимоно, расположился таким образом, чтобы первым, что она увидела открыв глаза был её распрекрасный и заочно любимейший братишка.
Не перестаю поражаться женской впечатлительности, эмоциональности и вытекающей из этого специфической логики, присущей исключительно представителям противоположного пола. Как личность своего братишку она не знала от слова совсем, но тем не менее Саджи, сам того не ведая, по неведомым душевным тропам сумел пробраться в саму суть сестрицы, оказавшись центром её вселенной.
— С добрым утром, любимая. — Без участия разума с моих уст сорвалось непроизвольное признание, а на лице поселилась теплая и нежная улыбка.
Любимая? Так вот значит как работает импринтинг? Удивлялся непостижимости и неведомости женского сознания? Получите и распишитесь! Сам недалёко ушёл. Разум вскипел и принялся выискивать в ментале, а также в чувственном духе первоисточник жёсткой эмоциональной привязки к Норико.
М-да… Всё оказалось на поверхности.
В момент распаковки духовных оболочек и слияния их с имеющимся у Саджи, внутри меня творился настоящий звездец. Эпикриз печальный. Требовалось срочно стабилизировать основу и ни в коем случае не допустить пикового значения негативных эманаций. А причин для генерации тёмных, душевных флуктуаций было хоть отбавляй. Постепенно открывающиеся воспоминания о смерти, а также боли со страданиями сопровождающие меня на пути в колесо Сансары, разлука с жёнами, новые враги, побудившие клинтарца начать моё возвращение к реальности. Короче, ситуация аховая. Атрибут, конечно, всесторонне одаренный малый, с кучей полезных фишек и прочих даров, но даже он спасовал перед мощью негатива транслируемого разворачивающимися началами души демонического бога. Вместо того, чтобы помогать симбионту, мои тонкие оболочки с каждой последующей единицей времени и повышающейся процентовкой развёртки лишь вредили и мешали атрибуту проводить интеграцию с уже наличествующим. Надо было куда-то перенаправить мою негативную активность, предав ей созидательный посыл. И тут как нельзя кстати рядом находилась светлая и добрая Норико. Клинтарец, оперирующий персонифицированными паттернами хозяина и будучи лишенным свободы воли, углядел в кровном родиче новой физической оболочки своего господина шанс воззвать к моим положительным чувствам. Скомпоновав менто-эмоциональный пакет, сформированный из того немного, что имел при себе оригинальный Саджи — всю его любовь к семье, подменив образы родителей на сестрицу, и прибавив к получившемуся нежность и страсть генерируемую Норико, атрибут не мудрствуя лукаво взял и закинул конечный продукт своих манипуляций ко мне в изначальные начала души, что шли в разнос. Не будь этот гипноконструкт компиляцией сформированной на основе преобразованных и слегка откорректированных, ярких исператоров принадлежащих Саджи, и ему бы ни за что не удалось оказать влияние на доминантные оболочки отображающих мою личностную матрицу. Но так как Саджи, по сути, это тоже я, то и никаких конфликтующих реакций не случилось. Иммунная система не среагировала агрессивно на инъекцию атрибута, впрыснувшего в моё разъярённое нутро светлые подстрекатели. Последние-то и сыграли роль громоотвода, задавшего русло моим суицидальным порывам. В сложным момент и на начальном этапе, когда процесс разархивации только набирал обороты, мой разум ещё не успел обрести целостность и был далёк от адекватности. Гнев рвался наружу, но появление передо мной отчётливого образа такой родной и близкой сестрицы, которой нынче требовалась защита, лучше чего бы то ни было послужило мотиватором к содействию атрибуту. Весь имеющийся запал переключил фокус и акцентировался на задаче срочного восстановления и воплощения в реальности. Тут-то и произошла моя привязка к Норико. Клинтарец предполагал нечто подобное, но взвесив все за и против, счёл подобный исход не достойной внимания мелочью. Оценив личность Норико, атрибут, будучи продолжением меня и руководствуясь моими личными убеждениями и взглядами, весьма высокого оценил качества сестрицу, посчитав ту приемлемой кандидатурой на роль ещё одной супруги. Впрочем, всё это пустопорожняя фигня, ведь и иных вариантов как-то помочь себе и мне разрулить кризис в обозримом пространстве разглядеть не получалось. Либо так, либо я под гнётом хаоса, сметаю все предыдущие мировоззренческие установки и парадигмы, а по завершению превращаюсь в всамделишного демонического бога, алчущего следовать по пути, к которому бы меня подталкивали концепции, чьим воплощением я являюсь. Испепеление и порождение новую жизнь. И так в бесконечном забеге, словно запертая во вращающемся колесе крыса.
Почему нельзя было обойтись образами Ороро или Джин, использовав их вместо Норико? Так мои жёны являлись одними из акторов нарастающего безумия. Любое упоминание об их существовании вгрызалось в эфемерное сердце муками потери. А постольку, поскольку время ресурс ограниченный, у атрибута не было другого выбора, кроме как воспользоваться тем, что рядом. Не до долгих поисков альтернативных решений. Но мне ли жаловаться? Было две любимых женщины, а теперь их три, но что с того? Наоборот, повод для радости и успокоения. В новом мире появился якорь. Зная о своей авантюрной натуре, которую не всегда удаётся придавить паранойе, наличие рядом небезразличного и любимого человека, о чьём здоровье и безопасности я буду заботиться непрестанно, в значительной степени поднимет мою рассудительность. Буду действовать с оглядкой на последствия, боясь подвергнуть риску Норико. Семья — это не уязвимость, а то, что мотивирует и оберегает.
*** Утро. Клановое поместье. Норико Генширо ***
Исчезающая сонливость, словно рассеивающийся туман под палящими лучами восходящего солнца, и отступающая в неведомые дали дрёма, как никогда прежде не причиняли каких-либо неудобств и не вызывали подспудной тревоги. Проясняющийся разум Норико отметил небывалую лёгкость в теле и бурлящую в оном дикую силу, что было очень странным для неё. Раньше всё происходило с точностью наоборот. Сколько себя помнила Норико ей всегда было комфортнее ночью, нежели днём, но хуже всего дела обстояли с утренним подъёмом. Её проклятье и благословение, священный механизм «Саван Никты» давил на девушку в светлое время суток, понукая ту забиться куда-нибудь в темный угол и спрятаться от прямых солнечных лучей. Но кто бы её послушал и позволил такое? Узнай Сатору о том, что у неё сложности с бодрствованием днём, а после заката происходит перемена и энергичностью хоть залейся, то у старого маразматика сразу бы возникли неудобные вопросы. Такие особенности свойственны исключительно представителям иных рас, а именно тем, кому всю свою историю противостоит клан Генширо. Благо, что уже с ранних лет Норико была девочкой не только скромной, но ещё и сообразительной, раз хватило ума не беспокоить деда своей «проблемой». Подспудно чувствовала и знала, что стоит ей к нему обратиться с подобным вопросом и рассказать о своих особенностях, то ничего хорошего её не ждёт.
Довольно потянувшись, но не открывая глаз, Норико продолжила цепляться за негу и растягивать приятную истому.
«Ух… И всё же интересно, с чего бы мне вдруг себя так прекрасно чувствовать?» — Задалась я вопросом, выныривая из омута памяти.
Ошибки быть не может. Сейчас несомненно рассвет. Врождённые биологические часы, которые всегда при мне и никогда не ошибаются, уверенно утверждают об этом.
«В чём причина?»
Не люблю сюрпризы. Поэтому пыталась разобраться и понять, что со мной происходит. И в поисках ответа обратилась к последним воспоминаниям.
«Ох… Как же стыдно…»
Вдруг неожиданно на сознание Норико обрушилась медовой патокой тягость воспоминаний об очень откровенном и постыдном сне. Картинки любезно подкидываемые памятью, как никогда прежде, что было нехарактерно для её сновидений, оказались красочными и весьма подробными. В фантазиях обличенных грёзами, она, как распоследняя распутица, воспользовалась своим беспомощным братом…
Хотелось бы сказать, что это непростительно и подло, но почему же тогда у меня по коже пробежался табун мурашек, а ноги свело сладостным спазмом?
Предаться самобичеванию отчего-то не получалось, и виной тому противоречивое и беззаботное смятение, стреножившее стыд и смущение. Но продолжительного самоанализа не вышло по причине прозвучавшего рядом голоса.
— С добрым утром, любимая…
* * *
Из широко распахнувшихся омутов карих глаз сестрицы моментально исчезла вся настороженность, сменившись калейдоскопом осязаемых эмоций.
Шок, неверие, а затем ни с чем не сравнимая радость захлестнули разум Норико, стоило ей установить личность возмутителя утреннего спокойствия.
— Братик! — Огласил комнату радостный вопль и на меня налетел разрушительный ураган в лице Норико.
Моё лицо подверглось сдавливанию в тисках нежных, но сильных ладошек сестрицы и вслед последовала беспорядочная очередь из поцелуев, но под аккомпанемент слёз, которые обильно орошали мою грудь и шею.
— Ты пришёл в себя… Очнулся… уиии — Сдавленно, захлёбывалась словами, констатировала очевидное Норико, влюблённым взглядом пожирая моё ответное умиление происходящим.
— Как видишь. — Ухватившись за плечики егозу и разделяя общую радость, ответил сестрице, чуть отстранив ту от себя поодаль.
И тут-то до Норико дошло, что она только что порывисто исполнила, а также она наконец оценила свой внешний вид, отчего её алебастровая кожа лица, шеи и даже плечиков вспыхнула алым цветом. Примеченное рядом скомканное покрывало по волшебству обернулось вокруг сестрицы, укутав Норико с головы до пят. Только её сверкающие стыдом глазища и розовый носик остались на воле.
Реакция, бесспорно, ожидаемая от любой другой порядочной девушки воспитанной в строгих правилах, но как по мне уж слишком бурной она вышла у сестры. Вспоминая её ночную податливость и раскрепощённость, так вообще всё как-то чрезмерно. Никакой наигранности в её действиях или лукавства не обнаружено. Её на самом деле сейчас трясёт от стыда и неловкости.
Странно…
Ведомый желанием разобраться в данном вопросе, заглянул в сознание сестрицы. И в той шальной кутерьме сосуществующих в унисон противоречивых мыслей и эмоций, что там преобладали и сметали логический порядок, я отыскал ответ.
Всё что между нами произошло минувшей ночью она воспринимает как красивый и сказочный сон.
«Хм… Пожалуй так даже лучше…» — Наскоро, покуда сестра ещё не обрела адекватность мышления и не успела трезвым взглядом оценить окружающий нас бардак, я быстренько и незаметно восстановил футон, а также удалил все прочие следы наших ночных развлечений.
Пускай по первости она считает нашу близость своей фантазией, плодом воображения. Это облегчит мне задачу налаживания контакта и позволит без отвлечения на преодоление неловкости ввести девчонку в курс дела — провести правильную психологическую накачку, а затем рассказать о перипетиях судьбу, с которыми мне за свои несколько воплощений пришлось столкнуться.
— Я тебя оставлю ненадолго. — И видя, как она резко и испуганно встрепенулась, я не давай ей вставить ни единого слова, продолжил речь. — Пойду и подготовлю всё к завтраку, а ты, пока я занят, приводи себя в порядок. Надеюсь получаса тебе хватит. В общем, буду ждать тебя в беседке во дворе.
А закончив оглашения своих планов, быстро поднявшись на ноги, я развернулся на выход и поспешно покинул комнату, оставив Норико в недоумении. По мере просветления её разума у сестрицы появлялось всё больше вопросов ко мне.
Откуда мне известно кто она такая? Каким образом я так быстро прошёл реабилитацию? После года в коме невозможно сразу же встать на ноги. Почему я себя так уверенно чувствую в незнакомом месте и так легко в нём ориентируюсь? А ещё ей очень хотелось узнать откуда взялся комплект, что был сейчас на ней.
Допрос с пристрастием меня не то, чтобы не пугал. Наоборот, был рад непосредственности сестрицы и присутствию у неё желания выяснить всю мою подноготную. Конечно, она далеко не историю о развоплощении бога и его последующей реинкарнации в Саджи ожидает услышать. Но я не собирался щадить Норико и был намерен честно ответить ей на все имеющиеся у неё вопросы, ничего не утаивая и не скрывая. Любая ложь — это трусость и признак слабости, в последующем всегда выходящая боком лжецу. Признак и маркер страха перед последствиями.
Спасибо почившему отцу за то, что на раннем этапе, когда я только начал воспринимать себя как самостоятельную личность, втемяшил в мою неокрепшую и податливую детскую психу эту простую истину. Лжа до добра не доведёт.
С думами о том, как и с чего начать свою исповедь, я покинул поместье. Выстраивая в голове план конструктивной беседы с Норико вышел на задний дворик, где в пятидесяти метрах перед собой увидел беседку-пагоду расположившуюся в центре небольшого, искусственного пруда. Свежий, уже не морозный, но прохладный воздух щекотал нос прохладой и терпким запахом хвои, внушая благостную безмятежность.
«Мммм… Лепота…»
Под сдавленный смешок, прозвучавший едва различимым и коротким сипом, широко улыбнулся новому дню.
Вот чего у азиатов не отнять, так это умения окружать себя пасторальной симфонией. Как это сочетается с их жестокостью и фатализмом, не понятно, но что есть, то есть. К сожалению, но европейская цивилизация в целом и культура в частности разучились вписываться в гармонию природы. Туда, куда вступила нога белого человека ничего хорошего в большинстве случаев не ждёт.
Неспешно миновав узенький, деревянный мостик, я очутился в эстетике старой Японии. Из беседки открывался шикарный вид на горное ущелье устланное буйной вечнозелёной растительностью. Теперь понятно почему дед любил проводить тут время. Оказавшись в беседке собственнолично, я понял с чего ему так нравилось здесь коротать часы за чашечкой чая или за рисованием. На целых пятнадцать минут я выпал из насущных забот, оставив все тревоги где-то далеко позади себя, полностью разминувшись с проблемами на этот краткий миг, но неумолимый бег времени беспощаден. Сенсорика оповестила, что Норико чуть ли не в вприпрыжку спешит ко мне в беседку и не позднее полуминуты уже будет здесь, а это значит, что мне пора озаботиться завтраком.