2024-03-22 21:02

Вернувшийся во мрак (Глава 8)

Скачать все главы одним файлом можно тут

Глава 8

Утром проснулся сам, как-то интуитивно ощутив, что вот-вот будет всеобщая побудка. А значит, времени мало.

Быстро умылся (небольшой запас воды носил специально для такого случая), справил нужду и зажевал кусок эльфийского корня. Лишь когда подходил к палатке, столкнувшись с Косстоном, который выругался, а потом попытался отвесить мне подзатыльник — не вышло, я пригнулся, — сообразил, что всё это время действовал в режиме скрытности. Ха-ха и правда смешно! Привычка постоянно использовать энергию стала автоматической, даруя возможность использовать способности бессознательно, прямо на ходу. Причём я не только ушёл в скрытность, но ещё и использовал энергию для наполнения ею головы и глаз, увеличивая чёткость зрения и реакцию. Потому-то и сумел увернуться от удара опытного Стража, который, хоть и не ставил себе целью именно что попасть по мне, был куда более умел.

Уже собрав вещи и закинув в рот походную полоску солонины вместо завтрака, заметил Лорса, выбравшегося из палатки.

— Зиркирт, — хрипло, со сна, произнёс сержант. — Собирай людей, выдвигаемся.

О, как. Впервые мне поручили какое-то более-менее серьёзное занятие!

Улыбнувшись, порадовался тому, что все вещи уже были сложены на мула, так что помчался по палаткам, поднимая как всё ещё продолжавших спать Стражей, так и обычных «Гончих». Было желание заглянуть в палатку мага и Элиссы, но… я ведь не враг самому себе? Ограничился парой громких слов, стоя возле порога, после чего вокруг щёлкнул невидимый купол, дав понять, что только что произошло снятие заклинания заглушения звуков. Почему именно оно? Так я сразу же разобрал кряхтение старика и шебуршание одежды, а ранее из палатки не раздавалось ни малейшего шороха, будто бы она была пустой!

Такие дела… Хмыкнув про себя, направился дальше. Про именно эти чары я уже знал, ведь маг не в первый раз их применял. Как было понятно, Харт не желал, чтобы остальные могли подслушать его с Элиссой разговоры. Конечно, «Гончие», среди тех, кому я поведал истинную картину событий и отсутствие кровного родства мага и девушки (сведения не точные, но они всё равно умудрились укорениться), поговаривали, что за обучение колдун наверняка потребовал плату в виде её сочного и аппетитного тела, однако этому я не верил. Не было между этой парочкой такого отношения, не демонстрировали они ничего, выходящего за рамки отца и дочери, даже случайно, ни намёком, ни словом, ни жестом.

От начавшейся активности почти все представители артели и так успели проснуться, но на всякий случай я проконтролировал и пересчитал всех, получив сухой кивок Лорса и пару его же ехидных замечаний. Дескать, действую как курица-наседка, а на тропе надо вести себя жёстче.

— Впрочем, — хмыкнул сержант, — это у тебя быстро пройдёт.

Даже не знаю, радоваться этому или огорчаться? По идее, дополнительной жёсткости и, скажем так, твёрдости характера, мне и правда не помешает обрести, однако становиться таким же беспринципным отморозком желанием не горю.

«Гончие» почти не переговаривались, когда закончили со своими утренними делами. Молчаливо, лишь периодически ругаясь себе под нос, экспедиция навьючила мулов и двинулась в сторону Марзагара.

Дорогу, которую лорд Суртон обозначил как Нижнюю, можно было назвать как угодно, но только не низкой. Мало того, что она была достаточно узкой и в некоторых местах туннель, казалось, едва позволял веренице мулов двигаться вперёд, не цепляя боками каменные стены, так ещё и чаще уходила вверх, чем наоборот, отчего создавалось ощущение, будто бы мы возвращаемся на поверхность. Впрочем, вскоре проход последовал именно что вниз, выводя нас в очередную, достаточно обширную пещеру.

Здесь я, заранее договорившись с Гешреном, вместе с ним направился на «глубинную охоту».

— На Глубинных тропах обитает дохера и больше разной живности, — рассказывал охотник. — Главное, уметь её ловить. В основном все здесь ориентируются на слух, а вот зрение, в полной темноте, зачастую атрофируется банально за ненадобностью. Поэтому запоминай, новичок, — хмыкнул он на последнем слове, — нужно максимально маскировать именно собственный шум: шаги, дыхание и даже биение сердца. Во вторую очередь идёт запах, но тут, — он демонстративно втянул носом воздух, — ты, благо, знаешь о гигиене, чем максимально радуешь меня. Однако даже такой запах лучше маскировать. Ну и последнее, — следопыт серьёзно на меня посмотрел, — необходимо следить за потолком. Если встретишь паутину, сразу говори мне. Если увидишь гигантского паука — тоже. Эти суки обожают нападать из засады.

Вскоре мы наткнулись на искомую живность. К счастью, это были не пауки.

— Наги, — шепнул мне Гешрен, обдавая запахом пива. Когда это успел выпить?!

Я помнил этих забавных зверушек ещё по игре. Нечто среднее между кроликом и свиньёй. Мой наставник выдал по ним краткую сводку: небольшие, но довольно жирные создания, килограмм под пять-десять весом. Предпочитают проживать стаями и питаются растительной пищей и насекомыми. Но вообще, по природе всеядны и способны, при нужде, сожрать и падаль. Крайне неприхотливы и пугливы, быстро бегают и умудряются забиваться в очень узкие норы, которыми испещрены все Глубинные тропы. Почти слепые, но очень острый слух.

— Основная добыча в этих лабиринтах, — закончил на этом он, как раз завершая процедуру надевания тетивы на лук. — Иди, попробуй кого добыть. Всё равно после первой же стрелы стая броситься убегать.

— А ты сможешь подстрелить кого-то, если я случайно их спугну? — серьёзно спросил его, на что Гешрен лишь выругался и ещё раз указал на животных. Что же, суть понятна.

Применив скрытность, я влил в режим чуть ли не максимум собственной энергии. Таким темпом минут за пятнадцать полностью себя обнулю, но надеюсь управиться быстрее!

Часть энергии также шла и в усиление зрения со слухом, который я сделал не направленным, а общим, дабы оценивать все копошения нагов и прикидывать шебуршания, исходящие от самого себя, несмотря на использование сверхспособности.

Ха-а… а зачем я такой упор делаю именно на сокрытии от зрения, если они почти слепы? Ладно, сейчас не время менять покров, попробую заняться этим потом, во время пути, когда будет возможность.

Я шёл предельно аккуратно, тщательно высматривая, куда поставить ногу. Скрытность работала, заглушая редкий скрип сапог или шорох камешков, которые могли бы меня выдать. По пути успел пожалеть, что не овладел искусством стрельбы, но тут, как и везде, надо выбирать: ближний бой или дальний. Нельзя стать мастером сразу всех направлений. Я, например, вряд ли смогу в ближайшее время бить с той же силой, как, скажем, Роксмар. Однако и он, сомнительно что сможет столь же филигранно прятаться в тенях (и не только тенях).

Подкравшись на расстоянии удара меча, который был зажат в моей правой руке, я сделал резкий рывок вперёд, успевая полоснуть первого нага, прежде чем вся стая, в едином и пищащем порыве бросилась бежать. Мимо пролетела стрела Гешрена, поражая ещё одного нага. Я же, ускорившись и перебросив всю энергию из скрытности в усиление тела, догнал третьего, успевая порезать и его, прежде чем стая с поразительной точностью и скоростью распределилась по узким, едва заметным норам, тут же пропадая из поля зрения.

— Фух, — положил руку себе на грудь, ощущая, как бешено бьётся сердце. — Не слабо я выложился!

Тут же направил собственную кровь, чтобы привести организм в тонус и вывести молочную кислоту из мышц, которые получили столь высокое напряжение, словно я не преследовал добычу, а сражался за собственную жизнь.

— Отличная работа, — ухмыльнулся Страж. — Сразу двоих завалил!

Всего у нас получилось три нага. Тушки, навскидку, весили килограмм по шесть-семь, однако опытный охотник сказал, что не меньше четверти будет непригодно в пищу: кости, шкура и разная дрянь. Например, их желудки.

— Жрут всё подряд, — Гешрен махнул рукой. — Поэтому либо их потроха готовить по особому, по-гномьи, в несколько этапов, либо рискнуть здоровьем, понадеявшись на Жрицу, либо выкинуть ко всем чертям.

Остатка явно было маловато для трёх десятков человек, но, как и ожидалось, пища на ближайшем обеде разошлась лишь на командующий состав и Серых. Лотшиль ещё поделился куском с Элиссой, на которую смотрел столь нежным и проникновенным взглядом, что самому тошно стало.

После обеда продолжили путь. Вскоре, пробираясь по сети туннелей, добрались до ещё одной, огромного размера пещеры, в дальней части которой можно было увидеть нужную нам расщелину, которая оббегала всё выступающее основание тейга Марзагар. Дорога тут была достаточно дрянной и неудобной, но какие бы причудливые препятствия она ни выстраивала, расщелина неизменно показывалась вновь и вновь, увеличиваясь в размерах, становясь всё темнее и всё зловещее, по мере того как открывались всё новые черты её облика.

Никакой живности в пределах досягаемости не было. Я не поленился и сбегал вместе с Гешреном по окрестностям (неплохая замена тренировкам!), обнаружив лишь голые камни, на которых не росли даже глубинные грибы, отчего приходилось направлять в глаза больше энергии.

Ага, как мне и говорили: оказалось, мы тоже не сверхлюди, хоть и близки к этому. Имею в виду, что глазам нужен хотя бы минимальный источник света, которым, во время пути, зачастую выступали глубинные грибы, факелы или лампы. Имея такой, даже расположенный достаточно далеко, было удобно использовать энергию и видеть почти как днём. Но сейчас… Грёбаные Тёмные пещеры соответствовали своему названию!

Кроме того, мне казалось, что чем ближе к Марзагару мы подходили, тем холоднее становилось. Чего уж, у меня возникло ощущение, будто бы вся колонна дрожит. Все, кто когда-то были живыми.

Это влияние прорванной Завесы? — гадал я про себя, но даже толком обсудить ситуацию не имелось возможности. Людям было не до разговоров.

К нужной расщелине добрались уже ближе к вечеру (примерно, ибо солнечного света, увы, не завезли). К этому времени вход в Марзагар, его величественные ворота и что-то типа зиккурата, до сих пор сохранившегося перед тейгом, увеличились с едва заметного пятнышка до огромного объекта колоссальных размеров. Один его вид заставлял разговоры робко умолкнуть. Все «Гончие», включая меня, брели вперёд в каком-то оцепенении. Забыта была Сокровищница, как и другая будоражившая мысли приманка — бёдра Элиссы. Чего уж, лично я перестал думать даже о татуировках на теле Жрицы! То ли всеми нами овладела смиренность, при виде того, как потрясается опора существования, когда сама земля, разрушенная и истерзанная, встала откосами и склонами, вздыбилась до таких высот, что могла затмить солнце и облака — если бы находилась на поверхности, — не то что надежды ничтожных людей. То ли дух сокрушала тяжесть невыразимого, давил жёсткий костяк мира, который вздымал здесь свои рога, распявшие полог уходящих во тьму вершин. Титанические пропасти, расстояния, повергающие воображение в прах и устремляющиеся в даль пространства…

Невообразимая картина! Я даже и представить не мог, что в этом мире существует нечто подобное!

Оглянувшись на лица остальных людей, увидел шок и долю паники. Каждый из них по-своему понимал, что перед нами первообраз, которому, неуклюже копируя богов в своих делах, пытались следовать тираны, вместо гор создающие монументы, а взамен движения сил природы устраивающие шествия и парады. Жалкая попытка хоть как-то приблизиться к истинному могуществу. Да-а… гномы и правда легендарные строители. Во всяком случае древние гномы.

Подобное сооружение может сравниться разве что с колоссальными небоскрёбами моего прошлого мира, зданиями, которые устремляются в небеса так высоко, что на пешую дорогу до вершины может уйти несколько дней.

Здесь будто бы представал изначальный порядок, мир как таковой — слишком огромный и стихийный, чтобы называть его божественным и священным. Однако, от мысли о том, что всё это было создано разумными существами, без какой-либо техники и технологии, разве что при помощи магии, невольно слабели колени, как при виде всякого истинно величественного зрелища. Я не мог представить, каким образом эти низкорослые коротышки сумели сотворить подобное сооружение! Пожалуй, даже величественные пирамиды древности не вызывали столь бурных чувств, ведь были просто… менее впечатляющими и более понятными. Историки предоставляли вполне себе достоверную информацию о способах стройки, обо всём процессе и чуть ли не готовую инструкцию. Здесь же… здесь было иначе.

Это строение, этот зиккурат, стал не просто объектом, наподобие горы, скорее идеей, выраженной не в призывах и монументах, но в грандиозности, в чертах, которые вобрали в себя мудрость и внушали человеку: «Ты ничтожен…» Мал и ничтожен.

И теперь я и остальные охотники за головами по доброй воле шагнули в промежутки между этими древними пальцами какого-то давно павшего титана. Хех… надеюсь, это лишь моя случайная аллегория…

Вершина пещеры, которую самые глазастые могли рассмотреть, добавив в зрения побольше сил, сжалась до узкой, мутной щели. Даже воздух, казалось, поменял свой вкус, отдавая сухостью и тленом.

Неварриец Косстон первым заметил, что мы идём по остаткам какой-то старой дороги. Самое странное — никто не замечал этого изначально! Будто бы всю артель поразил некий причудливый обман зрения, но как только люди различили признаки дороги, невозможно было поверить, что никто и ничего не замечал раньше.

— Чертовщина, — едва слышно буркнул я, отчего на меня сразу же посмотрел Равар.

Какие-то потоки — возможно подземный ручей, — оставили длинный извилистый желоб, который шёл вдоль тропы и временами пересекал её, размыв широкие плиты некогда, вероятно, помпезного пути для процессий.

Последнее открытие не вызвало особого восторга. Как мне показалось, «Гончих» тревожило, что все мы шагаем по следам пышно разодетых правителей и блестящих армий некогда огромного города, а не простых путников, вроде нас самих. И я прекрасно их понимал. Обычная тропа придаёт спокойствия, уверенности в том, что мир, по которому идёт человек, не смеётся над ним.

Прошло несколько часов, прежде чем группа завернула за последний поворот, где мы увидели очередной раздел «культурного памятника». В этот раз то была огромная потрескавшаяся стена, которая вздымалась так высоко, что в попытках её осмотреть сводило шею. Эта громада потрясала, как могут потрясать только нерукотворные чудеса. Причудливые линии разломов и следы тысячелетнего выветривания. Камень, вылепленный случайностью и тайной. Чёрные гранитные выступы обросли зарослями мха. В длинных трещинах покачивались чахлые глубинные грибы (всё-таки росли!) и вездесущая плесень. И в середине всего этого, словно алтарь разума и воли — огромной величины обсидиановые ворота, возвышавшиеся над руинами древнего тейга.

Вся артель сгрудилась на плите перед вратами. «Гончие» замедляли шаги и целыми группами останавливались, раскрыв рот. Те, кто мог в должной мере использовать зрение, беспрерывно крутили головами и я не отставал от них.

Да уж, хоть Харт и поведал вдоволь информации, отчего невольно создал должные ожидания, но к тому, что открылось перед глазами, мало кто оказался готов. Я видел это по тому, как вытягивались шеи моих новых соратников, как округлялись их глаза, будто у посланцев какого-нибудь дикого, но гордого народа, которые стараются побольше разглядеть, преодолевая свой восторженный ужас.

Проход в тейг Марзагар был открыт — овал непроницаемой черноты (с трудом поддающийся даже наполненному энергией взору!) в углублении под огромным арочным сводом, отделанном резьбой, которая создавала обрамление для других, более глубоко расположенных барельефов, да так, что изображённые на них сцены обладали пугающей силой. Все поверхности покрывали картины фигур гномов, стёршиеся настолько, что едва можно было отличить, кто одет в доспехи, кто обнажён, а кто застыл в древних триумфальных или в церемониальных позах. Пастухи с домашними нагами на плечах. Воины, отражающие нападение Порождений Тьмы. Пленники, подставляющие оголённые шеи под мечи знати. И прочее, и прочее. Вся жизнь древних жителей в миниатюре.

Справа и слева от порога стояли четыре колонны. Две внешние достигали высоты метров пятидесяти (навскидку), но были полыми, имея широкий проход, позволяющий войти внутрь, чем напоминали собой огромные цилиндры из переплетённых фигур и лиц. Две внутренних были сплошными, и их обвивали три дракона, головы которых терялись высоко в сводчатом полумраке, с трудом разгоняемом отблесками факелов и ламп, которые несли некоторые «Гончие». Заканчивали же колонны шипастые выступы хвостов, что образовывали трёхопорное основание каждой из них.

Тишину наполнили проклятия. Кто-то бормотал вполголоса, кто-то довольно громко. Почти всех уставших от долгой дороги путников потрясала изысканность и богатство фигур и деталей. Чего уж, изображения, казалось, были не созданы, а открыты, словно скалы вокруг — это грязь, смытая с окаменевших картин. Даже наполовину разрушенные, врата были слишком велики, слишком прекрасны, деталей было слишком много и слишком много было вложено в них труда — это великолепие тяжко было выносить, оттого что оно предъявляло непомерно высокие требования для наших простых и бесхитростных душ. Здесь хотелось бороться и победить.

Отчего-то лишь сейчас я в должной мере осознал всю отвратительную неприглядность предательства Теристара. Если, конечно, Харт рассказал нам правду. Наверное даже правильно, что этот эльф погиб, не сумев достичь желаемого. Так ему и надо.

— Это что, у всех гномов так? — спросил меня ещё один эльф, Равар.

— Я, по твоему, был у них в гостях? — приподнял бровь, взглянув на него.

Парень фыркнул.

— Мало ли, — пожал он плечами.

— Нет, — между тем, ответил Ателард. — В Орзаммаре всё не так… величественно. Хотя город тоже по своему впечатляющий. Я был там, — ответил сержант на невысказанный вопрос. — Пусть и давно.

— Что мы делаем? — тем временем, шёпотом спросила стоявшая рядом Элисса. Не меня, если что. Харта. Просто так получилось, что мы оказались рядом.

— Вспоминаем прошлое… как мне кажется, — пробормотал маг.

— Смотрите, — безо всякого выражения произнёс Гешрен. — Ещё артели… — он кивнул на левую «драконью» колонну: на нижних кольцах были выцарапаны символы, выглядевшие на потёртых чешуйках камня белыми детскими каракулями. — Это знаки разных групп Стражей.

Мы все собрались в кружок, стараясь не нарушить воображаемую черту вдоль обращённой ко входу стороны колонны. Следопыт опустился на колено между двумя хвостами, которые поднимались, как корни — каждый толще человеческого торса. Он провёл всей ладонью по каждой отметине, как проверяют, идёт ли ещё тепло от погасших углей. «Гончие» вслед за ним по очереди называли экспедиции, которые узнавали в символах. На изображении двустороннего топора (лабриса, который имел лезвие с обоих сторон), он задержался.

— А этот, — со значением оглянулся он, находя глазами капитана, — нарисован позже всех.

— «Топоры», — нахмурившись, сказал Нарсиан. — Значит вот куда Годфрид ушёл?

— Может, в то время уже завалило проход к Морской Трещине? — спросил Роксмар.

— Ему то туда на хера? — удивился его друг. — Порождений в Орлее бить?

Установившееся молчание длилось дольше, чем следовало. Что-то щемящее было в этих украдкой выцарапанных отметинах, что-то беспомощно-детское, отчего древние строения, возносящиеся до самого потолка бесконечно огромной пещеры, казались громоздкими и непобедимыми. Царапины. Дурашливые картинки. Они явно были оставлены представителями низшей расы, обязанной победами не благородству оружия и разуму, а вероломству и превратностям фортуны.

Люди… они как эльфы. Такие же подлые и мерзкие. А гномы? Кунари? Кто-то из разумных вообще может назвать себя благородным?

— Гляди, — услышал я шёпот Ателарда, обращённый к Лорсу. — Вон…

Посмотрев в сторону, куда он показывал пальцем, я увидел нечто напоминающее треугольный щит, вытянутое и узкое изображение которого было нарисовано на нижних кольцах обвивающих столбы драконов.

— «Высокие Щиты», как я и говорил, — произнёс Ателард.

— Да не они это, — резко ответил Лорс, как будто от одного произнесения вслух слова́ могли стать верными. — Их кости лежат возле тейга Кадаш.

После этого седой сержант нагнулся и взял под ногами камешек. На глазах у всех он начал царапать на спине одного из драконов знак «Кровавых Гончих»: челюсть с зубами.

— Хотел бы я знать, — сказал Лорс, чей скрипучий голос на фоне величественных сооружений прозвучал тонко и резко, — как так могло получиться, что мы добрались сюда только сейчас?

Его мысль была понятна. «Гончие» были легендой, так же как и это место, а все легенды рано или поздно притягиваются друг к другу — этот мотив пронизывает всё сущее. В этом была своя логика.

— Вот уж тропа так тропа, ребятки! — лицо его сморщилось в довольной усмешке.

Аркуэнэ тем временем вышла вперёд, легко пересекая бесплотную границу, которая удерживала остальных, и не спеша повернулась по сторонам, осматривая окрестности.

— Где вы все?! — выкрикнула он так яростно, что вздрогнул и я, и даже самые стойкие из «Гончих». Никто не предполагал, что в этой хрупкой на вид фигурке может быть столько злобы. — Ворота без охраны?! И это когда надвигается Мор и мир становится темнее? ЭТО возмутительно! Позор!

Несмотря на свою изящность и утончённость, на фоне зияющей вокруг неё чёрной пасти девушка казалась беспомощной яростной букашкой. Только полыхание колдовского ореола вокруг выдавала её силу.

— Это… женщина? — дёрнулась Элисса, только сейчас осознав этот факт. — Но почему… — и растерянно оглянулась, похоже не понимая, отчего тогда на неё была столь острая реакция.

— Майеле! — гремела Жрица, впадая в неистовство. — Эдрахиль! Куорнос! Отзовитесь, андоран атиш’ан! — последнее, видимо, было какое-то эльфийское ругательство или нечто подобное.

Капитан подошёл к ней и постучал по плечу.

— Они мертвы, дура, — жёстко сказал он. — Давным-давно мертвы.

Обрамлённая капюшоном чернота на месте лица развернулась к Суртону, внимательно посмотрела на него лишённым глаз взглядом, потом повернулась вверх, словно изучая, как лежит свет на окружающих склонах. На глазах у собравшихся Аркуэнэ, впервые за всё время похода, взяла и обеими руками стянула назад кожаный капюшон. Движение выглядело бесстыдным, порочным, насмешкой над какими-то местными представлениями о благопристойности.

Она повернулась и посмотрела на нас, своих товарищей-охотников, улыбаясь так, будто наслаждалась изумлением, проявляющимся на лицах. Её татуировки, этот сложный растительный узор, казалось, сверкали даже несмотря на тьму. Зубы влажно блестели за приоткрытыми губами. Абсолютно чёрные глаза, без радужки и зрачка, пялились словно никуда и одновременно на всех. Белая и гладкая кожа с копной светлых волос ощущались странно неуместной в этом месте. А черты лица молодой девушки, будто бы только-только вышедшей из подросткового возраста, казались тонкими линиями, нарисованными в безупречных пропорциях.

Она ни капли не походила на «обычных» эльфов. Внешность выглядела слишком идеально, слишком странно. Слишком… Просто слишком. Это было лицо существа, с которым поработали демоны или… нечто более опасное.

— Да, — сказала она, прикрывая украшенные длинными ресницами веки. Через миг, когда Жрица подняла их, чёрные глаза показались мне огромными, как монеты, и сверкающими, как огонёк пламени в ночи. — Да! — прокричала она, заходясь смехом. — Это правда! Они все умерли!

После такого было трудно сосредоточиться, но постепенно, особенно с учётом того, что Аркуэнэ более ничего не говорила, я, как и все остальные, начали собирать лагерь, решив остаться здесь ночевать, как и приказал капитан.

Добыть материал для розжига было нелегко: поблизости почему-то не росло почти ничего. Поэтому в конце концов вся экспедиция сгрудилась вокруг одного-единственного костра. Люди казались мне подавленными нависающим над нами сооружением, отчего я держал язык за зубами, лишь периодически посматривал на эльфийку, уже успевшую спрятать лицо за привычным капюшоном.

Короткие бессвязные разговоры прореживали тишину, но никто не встал и не обратился ко всей группе в целом — чтобы, не знаю, поднять боевой дух? — не считая, конечно, Лорса, который имел обыкновение раздавать свои заявления во все стороны. Он даже пытался привлечь меня, но получилось отделаться парой фраз. Я чувствовал, что не нахожусь в настроении ни для болтовни, ни для «наработки репутации».

Большинство охотников просто сидели, обхватив колени руками, и глядели на тысячи ромбовидных лиц и фигур у себя над головой — их чёрные контуры в неровном бело-жёлтом свете.

Внешние барельефы образовывали раму для внутренних, и пламя костра заставляло панно искажаться и двигаться, как живое. Некоторые «Гончие» клялись, что какие-то сцены и впрямь изменились. Но Лорс, как всегда, не замедлил высмеять говоривших.

— Видишь, вон там картинка, где один низенький, перед строем высоких, с кувшином в руках, наклоняется набрать воды? Видишь? Теперь отвернись, — раздавал он указания. — А теперь смотри обратно. Видишь? Гляди-гляди! Вон тот большой вставил член маленькому в задницу, ей-богу!

Смех был искренний, но всё-таки сдержанный. Страх, казалось, обступил нашу группу со всех сторон, и Лорс нёс бдительную вахту, следя, чтобы он не завладел людьми окончательно.

— Вот ведь сраные пидоры эти гномы, а, Жрица? Жрица? — бубнил сержант.

Эльфийка лишь улыбнулась. В отсветах костра её лицо было бледным, как у призрака. Краем глаза я заметил, что не я один бросаю на неё взгляды. Аналогично поступал, как минимум, Харт. Не знаю, о чём он думал, но вот у меня в голове проносилась его история. Об эльфах, которые штурмовали тейг Марзагар. О тысячах и десятках тысяч жертв. О демонах, которые облюбовали это место.

Марзагар и Аркуэнэ… Она была одной из тех, кто принимал участие в восстании? Именно тогда ей овладел демон? А потом просто сидел здесь тысячи лет? Но что случилось дальше? И был ли это именно демон? Может, оставшись тут, Жрица каким-то образом вернула утраченное эльфами бессмертие, отчего сошла с ума? Лишилась памяти? Или так и ведут себя те, кто обрёл вечную жизнь? Утрачивают разум?

Между тем, Элисса прижалась к плечу волшебника, тоже посмотрев на эльфийку. Я видел вопрос в её глазах. Она будто бы нашла кого-то, с кем сможет поговорить не опасаясь итога этой беседы. Однако не решалась не то что говорить, то даже лишний раз бросать на Аркуэнэ взгляд. Вместо этого брюнетка вскоре начала негромкий разговор с Лотом, который сидел рядом с нею, скрестив ноги и разглядывая свои ладони, как застенчивый поэт.

— Что-то мне не по себе, — шепнул мне на ухо Равар, оглядываясь вокруг.

— Вспомни мои слова, которые я говорил возле таверны, ещё в Иджхолле, — усмехнулся я, устремив взгляд в костёр.

— По поводу того, чтобы остаться там? — хмыкнул он. — Да, что-то такое было.

— Уже не кажется глупостью, а? — наклонил я голову. — Вот только поздно сворачивать назад.

— Кто говорит о сворачивании? — эльф начал храбриться. — Сокровищница сама себя не обнесёт.

— Вот уж точно, — вздохнул я. — Как говорится: «Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе».

Отчего-то мои негромкие слова вызвали резкое вздрагивание Элиссы, а потом на меня посмотрели с таким удивлением, страхом и попыткой что-то увидеть на лице, что на миг я даже растерялся.

— Это где так говорится? — задумался Равар, почёсывая затылок. — Ты, кстати, откуда?

— Возле Южных Пределов, деревня Веспрел, — пожал плечами. — Слышал о такой?

— Не, — отмахнулся он, а Элисса, между тем, когда Лотшиль легонько её толкнул, озабоченный отсутствием реакции, снова сосредоточила на нём свой взор.

Когда эльф замолчал, начав задумчиво жевать сухарь, я покосился на Элиссу, прислушавшись к её беседе. Что-то странное мне показалось в той реакции на мои слова… на мою поговорку.

— У тебя внешность и манеры знатной дамы, — говорил в это время Лот, оглядывая девушку нежным взглядом.

— О, да. Мать успела привить их, пока выбирала отцов, — фыркнула она, отчего Харт неприязненно на неё посмотрел.

— Да что такое происхождение, в сущности? Я вот, например, сжёг свою родословную, и давно, — рассмеялся Лотшиль.

Элисса нахмурилась, но отчего-то мне виделось в этом притворство.

— И это тебя не пугает? — спросила она.

— Пугает? — не понял Серый.

— Оглянись вокруг, — указала та рукой. — Позволю себе предположить, что все эти люди, даже самые отъявленные злодеи, хранят воспоминания о своих предках.

Я заметил пару ухмылок у «Гончих». Всё-таки мы сидели очень близко друг к другу, имея возможность слышать каждое слово даже без применения энергии.

— А почему это должно меня пугать? — поморщился Лот.

— Потому, — ответила Элисса, — что они связаны с неразрывной чередой своих отцов, идущей глубоко в туманное незапамятное былое. И когда они умрут, целое войско придёт подхватить их души. — На этом моменте брюнетка пожала плечами, словно бы показывая, как она скорбит о судьбах остальных обречённых. — А ты… — пристально взглянула на аристократа, — ты просто бродишь между одним забвением и другим, от рождения из небытия до небытия смерти.

Очередная глубокая мысль, — про себя посмеялся я. — А впрочем, почему бы и нет? Никто не знает, что будет после смерти. Разве что… новое перерождение?

В общем, теория как теория. Единственное, что меня смущало, это юный возраст озвучившей её девушки. Она не была похожа на ту, кто смог бы вообразить нечто подобное. Сколько ей? Наверное… как мне?

В голове будто ударил молот, отчего я едва не застонал. Схожий возраст, оказались в одном месте, ведёт себя старше, чем выглядит и странно отреагировала на мою поговорку, которой (вроде как) нет в этом мире, зато очень распространена в прошлом! Только не говорите мне, что Элисса попаданка!

Сложилось ощущение, что у меня резко заныли зубы.

— Брожу между одним забвением и другим? — тем временем уточнил Лотшиль.

— Плывёшь, как обломки кораблекрушения, — лукаво дополнила она.

— Обломки кораблекрушения? — по-дурацки переспросил парень.

— Да, — кивнула брюнетка. — Разве тебя это не пугает?

Неинтересно, — подумал я, отвернувшись от беседы ни о чём. Куда больше меня задевали собственные мысли. Хотел бы я, чтобы Элисса оказалась попаданкой из моего мира или нет? А что мне это, в сущности даст?! Претендовать на её задницу я попросту не рискну. Тут такая конкуренция, что сомнут и не заметят! К тому же, девчонка сама не ищет компании, это читалось буквально сходу. И вообще… Элисса, конечно, симпатичная и всё такое, но…

Задумавшись, я хмуро разглядывал мрачные процессии, высеченные в верхней части стены. С каменных картин глядели вниз бесчисленные лица. Их глаза были выдолблены слепыми углублениями, носы истёрлись, превратившись в точки над безгубыми подбородками. Священник около заколотого бронто (подземные животные гномов, смесь лошади, быка и носорога). Ребёнок у колен кормящей матери. Воин с разбитым щитом. Из тысяч фигур, поддерживавших темноту над нашим костром, сотни смотрели на тех, кто смотрел на них, как будто мгновения, в которых застыли герои барельефов, не занимали их внимания.

Бр-р… От вида всего происходящего аж мороз по коже идёт! Нелёгкое испытание силы духа, но, несмотря на мурашки, я выстою. Уверен, всё не так уж и плохо. Нет, я не стал резко верить Лорсу, понимая, что сержант скорее пытается поднять боевой дух отряда, однако и упрекнуть в безрассудстве всех остальных как-то не получалось. Ну не верилось мне, что тот же Суртон поведёт нас всех на столь тупую смерть! Уж точно не ради пары сундуков золота, которые лежат неизвестно где.

Оторвавшись от изучения картин, снова посмотрел на Жрицу, которая, как и прежде, всматривалась в провал входа. Прошло несколько секунд, прежде чем, будто бы повинуясь моему пристальному взгляду, её гладкое лицо с какой-то неотвратимостью повернулось в мою сторону. Я не был уверен, куда смотрят эти чёрные глаза, но почему-то считал, что именно на меня.

Между нами словно промелькнула вспышка некой неоформленной силы, наверное более от усталости, чем от внезапно всколыхнувшегося расположения. Я вглядывался в её глаза, в лицо, в татуировки, изучая каждый миллиметр кожи. Остальные «Гончие» (и Элисса в том числе), сидевшие по краям, словно бы размазались в моём восприятии, теряясь где-то там, в потоке совершенно не интересных вещей. Кровь забурлила, начиная быстрее течь по артериям и венам. Сердце застучало чаще, а мы всё продолжали смотреть. Секунда, вторая, третья… Она не моргала, застыв, будто статуя, в то время как я начал ощущать незримое давление, которое словно стало испытывать меня не прочность. Ещё! Ещё!..

Я не знаю, сколько это длилось, но вот, в какой-то миг, словно получив некий, тайный приказ, мы одновременно разорвали взгляд.

Тут же прикрыв глаза, я опустил голову в ноги и протяжно, хоть и негромко, вздохнул. Ух… только сейчас ощутил, что весь покрылся пóтом.

Аркуэнэ… кто ты, чёрт подери, такая?

— Наверное, да, — услышал я Лотшиля, который, похоже, всё это время думал о том, что ответить Элиссе. Пф-ф… уже не раз замечал, что этот человек постоянно делает ошибку, когда дело доходит до проявления честности. Всегда раскрывает слишком много.

— Пугает? — уточнила Элисса, видимо как и я, успевшая подзабыть суть беседы. — Ещё бы.

Вскоре все разговоры окончательно затихли, и мы распределились по палаткам, хотя некоторые решили остаться спать на неровной каменной плите, расстелив на неё собственные спальники. Камешки, которые они поддавали ногами, клацали в ночной тишине. Тьма, разбавляемая постепенно гаснущим костром, всё больше сгущалась над нами, отчего местность вокруг погружалась во мрак, казавшейся неподвижным, бескомпромиссным и абсолютным.

Он внушал подсознательный ужас. Впервые за всё время пребывания на Глубинных тропах, я ощущал столь неприятное чувство!

Долгое время не мог уснуть, да и вообще, мало кто спал спокойно. Я постоянно слышал, как люди вставали то поссать, то попить, то просто ворочались, не в силах найти правильное положение.

Лично мне казалось, что чёрная пасть входа в тейг тянет и тянет к себе, высасывая и свет, и решимость.

Минусом был тот факт, что в голову постоянно лезла разная чушь. То воспоминания о драконе, который, вроде бы, по словам Ателарда, обитал где-то в Марзагаре, то история Харта, то убитый капитаном Орбелл, то чёрные глаза Жрицы или странная реакция Элиссы. Я ощущал себя не в своей тарелке, чувствовал мошкой, которая вот-вот залетит в паутину, став кормом паука. Впервые за всё время пребывания в этом мире, я ощущал себя столь неприятно. Побег от Порождений не в счёт, там у меня не было даже возможности как следует подумать — все мысли выдувало воздухом от быстрой скачки. Сейчас… всё иначе. Я лежал в кромешной тьме и мог лишь думать. Крохотная искра сознания на бесконечной глубине. И мы собирались войти в место, где властвуют демоны. Ха-а… почему-то мне кажется, что они будут не столь милыми, как девушка-ангел!

Проснулся с трудом. Ощущал себя разбитым, но быстрая разминка, совмещённая с комплексом зарядки и опрокинутой на голову фляжки с водой, позволила в должной мере прийти в себя. Плюсом ко всему, закрутил кровь внутри организма, отчего моментально ощутил прилив бодрости. Интересно, это мне во вред или всё работает как-то иначе? Не случится ли такого, что я перегружу собственное сердце?

Ответа, увы, не знал, поэтому собрал вещи, привычно обменялся парой слов с Раваром и Нидо, а потом, повинуясь жесту Лорса, направился проследить за остальными.

Руины, представшие перед нами после ночёвки, с более свежей головой и какого-никакого отдыха, в свете сразу нескольких факелов и ламп, казались скорее печальными, чем зловещими. При внимательном изучении, руки фигурок на барельефах оказались стёршимися и напоминали лапы. Головы показались круглыми, как гладкое яйцо. Выяснилось, что многослойные панно ещё больше испещрены трещинами и изрыты щелями, чем нам показалось вчера. Все «Гончие» будто бы только сейчас заметили мелкие куски отвалившегося камня, лежащие на плите, как щебень. Вчерашние страхи превратились в старые, залитые мутным светом обломки.

И всё же завтракали мы в относительном молчании, перебивавшемся лишь негромкими комментариями вполголоса и смешками, которыми обычно сопровождаются воспоминания о тяжёлых попойках. Нарочитая обыденность как способ унять беспокойные нервы.

Небольшой костерок прожёг немногий оставшийся розжиг раньше, чем я успел вскипятить себе воды для чая, однако, заметив мою проблему, проходящий мимо Харт создал немного огня, доводя воду до кипения.

Поблагодарил его молчаливым кивком, на что он точно также молча кивнул мне в ответ. Вот и поговорили…

Пока я пил чай, наслаждаясь букетом настоящих трав, а не опилок, как в прошлом мире, следопыт Гешрен о чём-то тихо переговорил с лордом Суртоном. Невольно я задумался, стоит ли помучить мужика, узнавая у него детали или капитан пока что останется для нас запретной темой? М-м… лучше лишний раз о нём не говорить, чревато.

Вступление в Тёмные пещеры тейга Марзагар мы не отметили даже словом, не то что помпой, которой люди обычно сопровождают начало опасных предприятий. Собрались, навьючили мулов и цепочкой, в тридцать пять душ, пошли вслед за Жрицей и капитаном.

Оглянувшись напоследок, конечно же используя энергию, я осмотрел пещеру. В щели между нависающими над нами стенами расщелины, одиноко мерцали угли непотушенного, догорающего костра, словно сигнальный маяк для всего высокого и открытого… Последний зов к тем, кто отважился войти в исподние миры.

Секунду посмотрев на него, я последовал за вереницей фигур, исчезающих в куда более глубокой тьме.

Древность. Древность и мрак, — думал я, осматриваясь вокруг. Невольно в голову пришла мысль, что для Ферелдена, как и, наверное, для всего Тедаса, Песнь Света была главным мерилом истории. Спроси рядового крестьянина, так он скажет, что до неё не было ничего. И не могло быть. И всё же, сейчас мы шли по залам, которые были старше, чем даже сам язык Песни Света — во всяком случае, об этом обмолвился Харт.

Говорить о чём-то постороннем в подобной ситуации казалось кощунством. Лично у меня язык бы не повернулся. Чего уж, судя по виду остальных, «Гончие» не могли даже вообразить, что в такой ситуации и обстановке кто-то начнёт рассказывать об оставшихся на поверхности друзьях, семьях, детях или долгах. Нет, всё было посвящено новой реальности, которая сомкнула вокруг нас свои когти.

Время от времени я бросал взгляды на старого волшебника, желая, чтобы он поведал ещё немного подробностей об этом месте. Но не в плане праздного интереса, скорее для собственного успокоения. Слова Лорса тут не работали, я был слишком умён, чтобы верить в лозунги, хотя некоторым этого, безусловно, хватало. Но маг молчал.

В воздухе будто витала нерассказанная история, тайны и легенды. Я чувствовал её запах, примешивающийся в окружающей пыли. Ощущал, как она вползает в слабеющие конечности и присмиревшее сердце. Да-а… здесь царила слава, равной которой не в состоянии снискать ни один человек, ни одно племя и народ. Уверен, не только я один, но и все остальные охотники трепетали от сопричастности. Вид у них, во всяком случае, был достаточно запуганным и дёрганным. Мне казалось, что я читал их лица, словно открытую книгу: сжатые в линию губы или открытые в изумлении рты, шарящие по сторонам глаза, отсутствующий взгляд задир, осознавших безрассудство своего предприятия. Даже эти люди, так легко пускающиеся в грех и разврат, считали, что по их жилам течёт кровь богов. Марзагар, храня молчание, возвещал иное.

Просторная галерея, которую я посчитал входом, оказалась подземной дорогой. Наша вереница быстро разделилась на две колонны: первая направилась во главе со Жрицей, вслед за её парящей в воздухе точкой колдовского света, а другая выстроилась за Хартом, аналогично создавшем должное освещение. Зачем, если можно было использовать энергию во взгляде? О, причина та же, какая и ранее, ещё на подходе к Тёмным пещерам (вот уж говорящее название!): тут было слишком темно. Имею в виду… у тьмы есть градации и чем её больше (то есть, чем меньше света), тем больше приходится тратить сил на поддержку зрения. Тут же, внутри тейга, пока что не росло даже глубинных грибов.

Первое место, где сил на возможность что-то видеть уходило столько, что половина обычных «Гончих» свалилось бы без энергии уже спустя час. Вот капитан и постановил запрячь магов (в запасе имелись лампы и факелы, но их решили приберечь на крайний случай). Благо, что со светом жить стало куда как проще, да и маны, как я специально уточнил, он требует самые капли.

И вот, крутя головами, экспедиция направлялась вглубь заброшенного древнего тейга, имеющего самую отвратительную репутацию в окрестностях. Остаётся лишь молиться тому, чтобы проскочить его не нарвавшись ни на драконов, ни на демонов. Ха-ха, это в игре подобное — «халявный опыт», в реальной жизни мне ни капельки не хочется его получать! Обойдусь тренировками.

Первое время группа не шагала, а скорее шаркала ногами, тупо таращась по сторонам и мучительно ощущая себя непрошеными гостями. Во всяком случае, я не думал, что являюсь уникумом, которого единственного из всех посетили эти мысли. Когда же кто-то заговаривал, от одного звука голоса головы невольно втягивались в плечи. Наш путь устилали какие-то осколки, возможно — костей. Щиколотки туманом окутывала пыль. Я был уверен, нечто подобное присутствовало в уже упомянутых мной пирамидах. Хм, а ловушки тут имеются? По идее, это город, так что не должны, но мало ли? Всё-таки до самого города мы ещё не добрались, а бродим по каким-то грёбаным коридорам!

Изображения. Повсюду. Ими были испещрены все поверхности, нетронутые, как свежевырытые могилы, пропитанные мраком векового одиночества. Стиль повторял оформление ворот: по стенам полосами шли многоуровневые барельефные картины, внешний ряд которых составлял искусное обрамление для внутреннего, уходя вверх метров на двадцать. По каменной крошке под ногами — угольно-чёрным завиткам с вкраплениями серого, — было понятно, что барельефы высечены из цельной скалы. Целые участки камня блестели, как тонированное стекло.

Оказавшись между двумя движущимися источниками света, стены поистине оживали и словно бы приходили в обманчивое подобие движения. В противоположность воротам, каменные украшения зала куда меньше подверглись естественной порче. Детальность изображений поражала глаз, от кольчуг воинов-гномов до волос их слуг. Среди них, кстати, были замечены и эльфы. Судя по изображениям, жилось в тейге «гостеприимных гномов» им не так уж и сладко. Может, их восстание было в чём-то оправдано? Угу… гадай, Зир…

Но всё-таки… я будто бы смотрел не на каменные барельефы, а на детализированную картинку! Можно было различить даже костяшки пальцев, покрытые шрамами или ручьи слёз на щеках у молящихся. Всё было передано с маниакальной подробностью. Когда видишь подобное, да ещё и в таком объёме, уже не думаешь о шедевре. Скорее начинаешь думать о том, что или кому-то было нечего делать или тысячи невольников сотни лет занимались ювелирной работой, приводя эти стены в то состояние, которое мы видели сейчас. Бр-р… Стоп, а почему невольники? Может, мастерам платили хорошие деньги! Я этого не знаю, Харт, судя по охреневшему виду, тоже, а спрашивать у Жрицы… Нет, спасибо. Мы ещё слишком мало знакомы!

Ладно-ладно, я точно это исправлю… Или ну её? Кстати, звучит как отличная идея! Может, ну её? Психованная магичка с отбитыми мозгами, которую, вполне возможно, какое-то время контролировал демон — это точно то, что мне надо? Тц, да я бы и не посмотрел на неё, если бы не была такой красивой! Красота — страшная сила, ой страшная… Красивая, сука, но страшная. Вот от чего бежать надо.

Мотнув головой, отогнал лишние мысли и снова сосредоточился на стенах. Как по мне, изображения получились чересчур правдоподобными: слишком перегруженным было их скопление. Картины не столько превозносили и живописали, сколько проникали в самую суть, так что больно было смотреть на тянущийся мимо калейдоскоп образов, на бесчисленные шествия, целые армии, прорисованные до последнего солдата, до каждой жертвы. Беззвучные сражения, как против Порождений, так и против друг друга, от которых не доносилось ни звуков дыхания, ни лязга оружия.

— Думаю, это Первый Мор, — едва уловимо шепнул я Равару, который, как и все остальные, не отлипал от этой наскальной живописи.

— С чего это? — спросил эльф скорее по инерции, чем с должной степенью раздумья.

— Колдун, — кивнул на старика, — говорил, что всё произошло во время Второго Мора. Или перед ним? — я почесал затылок. — В общем, не думаю, что гномы успели бы быстро сделать такое, а значит, это точно был Первый Мор.

— Наверное ты прав, — кивнул мой спутник и ткнул пальцем в дальний угол, где был изображён огромный покрытый разными струпьями дракон. — Архидемон.

Рядом с ним я рассмотрел множество других фигур. Приспешников? Похоже, так и есть, это были представители Порождений Тьмы. Его избранные. Альфы? Они были облачены в доспехи и стояли среди трупов, в окружении своих сородичей, а ещё крылатых чудовищ с уродливыми конечностями, подробно вырезанными свисающими щупальцами и черепами, растущими один из другого. Это выглядело достаточно мерзко даже на картине, что говорить о том, если подобное и правда когда-то существовало в реальности? А ведь… возможно и существовало. Имею в виду: гномы вырезали всё остальное столь дотошно и точно, что становилось жутко, так с чего бы им врать именно здесь?

— До чего же тут всё… — где-то сбоку прошептала Элисса.

— Древние гномы, — тихо ответил Харт. — Этот тейг был заброшен несколько тысяч лет назад. Тогда были другие нравы, другие законы, другие порядки.

— Например, изображать всю свою жизнь в виде картинок как в ком… — она откашлялась, — книге.

Оглянувшись, заметил, что девчонка смотрела прямо на меня. Это был намёк? Оговорка про комикс была реальной или мне лишь показалось?!

— Это их память, — продолжил волшебник. — В то время они уже почитали Совершенных вместо богов. Тех из них, кто сделал нечто выдающееся для их народа. Такие гномы навсегда занимали место в их памяти. Именно тогда в практику вошло вырезать своё прошлое на стенах, чтобы сделать его бессмертным, — последнее слово маг произнёс со странной, непохожей на него тоской.

Лица ещё нескольких охотников повернулись к нему: одни, как и я, ожидая продолжения, другие с раздражением. Слова произносимые не шёпотом казались табу, как злословие при свете погребального костра.

Прищурившись и напоследок ещё раз оглядев Элиссу, я отвернулся. Надо будет, по возможности, поговорить с ней. Но как начать? Может, спросить что-то на русском? Ха-ха, и никто не заинтересуется неизвестным языком, особенно, если она ответит на нём же! Да мне весь мозг выколупают! К тому же, что если она иностранка? Хм… но ведь про гору и Магомеда поняла… И всё равно, лучше избегать демонстрировать подобное, мало ли что посчитают остальные? Я и сам здесь без году неделя и только-только начал набирать хоть какой-то статус. Будет хреново по глупости всё потерять. Как потерять? Сморозить чушь, чтобы узнать истинное положение дел с Элиссой, а потом врать другим, когда спросят. Тут ведь, увы (или наоборот, этому стоит порадоваться?) совсем не дураки, быстро всё сопоставят и… лишат меня доверия. Это чревато не просто сложностями при контакте с группой, но и самой настоящей смертью.

Значит, надо намекнуть как-то иначе… Использовать слова, характерные лишь для современного мира? Допустим, но проблема в том, что у них нет аналогов устного языка этого мира. Например, роботы. Я могу сказать это слово лишь на русском, потому что языки Тедаса не имеют ни одного термина, которое может быть похожим. Разве что големы… Кхм, во всяком случае, я не знаю других.

Нет, это глупо. Надо подвести к теме как-то иначе… Стоп, а что если спросить напрямую? Не совсем в лоб, а… Скажем, верит ли она, что после смерти можно переродиться в другом мире? Ха-ха, это должно сказать очень многое! Впрочем, если она ответит «нет»… Ой, да плевать, идея мне нравится, а значит так и сделаю. Осталось лишь добиться возможности оказаться если не наедине, то хотя бы с минимумом народа вокруг, потому что мало ли как она отреагирует?.. Ещё бы, на всякий случай, придумать вариант-другой на тему того, что мои слова будут проигнорированы или не поняты. Мало ли? Ещё какой-то способ…

Под эти мысли я шёл вслед за остальными, всё больше углубляясь в нутро Марзагара. Путь был долгим. Несколько километров не было ни тупика, ни развилки, одни только воюющие стены, изрезанные на глубину, мать её, целой вытянутой руки! Впереди из темноты едва проступала дорога. Магические шарики света казались звёздочками, одиноко мерцавшими в пространстве, заполненном абсолютной чернотой. Угу, я решил отключить «поддержку» зрения. Энергия хоть и уходила помаленьку, но таким темпом за час потрачу десятую часть всего запаса. Не хочется рисковать фактом оказаться без ста процентов сил на случай… чего-либо. Неспокойно мне как-то. Лучше спущу её на привале. На тренировки, естественно!

И вот группа всё шла и шла, пока впереди, с пугающей внезапностью, не возникли вторые ворота. В застоявшемся воздухе раздалось несколько удивлённых восклицаний. Экспедиция запнулась и встала.

Перед нами стояли два высоченных волка (или пса?), стоявшие подобно людям по обе стороны ещё одного открытого прохода, с глазами навыкате и высунутыми языками. Контраст был разителен. Ушла вычурность подземной дороги, сменившись более древними, тотемными представлениями.

Фигуры были… по меньшей мере странными, по большей — пугающими. Изначально я посчитал их церберами, но потом осознал, что ошибся. Статуи состояли из нескольких… м-м… образов? Каждый волк был вырезан из камня в трёх разных временах. Каменные головы были высечены в трёх различных положениях, а выражения на мордах символически изображали целую гамму чувств, начиная с тоски и заканчивая звериной злобой, как будто древние мастера хотели запечатлеть в одном окаменевшем мгновении всё животное бытие.

Основание каждой статуи кольцом огибали письмена, плотно собранные в вертикальные столбцы: пиктограммы, изящные и примитивные одновременно, похожие на памятные зарубки. Они немного напомнили мне фарси или же персидский, как его ещё называли, но более грубый.

— Кхазалид, — произнёс Харт, кивнув на роспись. — Так называемый «первый язык», такой древний, что сами гномы забыли, как читать и говорить на нём. Теперь они помнят лишь отдельные слова и фразы.

Кто-то негромко хмыкнул, без слов комментируя его фразу. Я же мысленно присвистнул, поражаясь как месту, где оказался, так и познаниям старика. Вот ему-то откуда это знать?!

Хех, да уж, попал туда, где всё свидетельствовало о зарождении в грубых первобытных душах понимания тонких премудростей таинства творчества…

Впрочем, восхищение угасло так же быстро, как и вспыхнуло. Артель снова начала оглядываться, осматриваться и тихо переговариваться. Элисса хмуро обхватила себя руками, недовольно уставившись на статуи, будто бы они внезапно ожили и нассали ей на ноги, а сам волшебник словно покачнулся.

Что-то вспомнил? Нехорошо…

Несколько мулов отчего-то испугались, стали бить копытами и рваться с привязи, отчего к ним, грубо ругаясь, бросилось несколько человек, спешно пытаясь успокоить живность.

— Как же тут атмосферно, — едва слыша сам себя, произнёс я. На губы сама собой выползла кривая ухмылка.

В воздухе веяла не просто боль веков, было нечто ещё или… скорее отсутствие чего-то. Перпендикуляр к геометрии реального, изгибающий её прямые своим губительным притяжением. Что-то шептало из черноты между каменными зверями. Нечто потустороннее. Мне казалось, что ворота еле заметно колебались прямо на наших глазах, а проход напоминал портал в грёбаный ад.

Свет, зажжённый Жрицей, вдруг стал набирать силу, выбелив каменные стены доверху. От огромных волчьих морд в вышине поползли тени. Перед входом эльфийка обернулась, залитая ярким светом. Слишком ярким. Пришлось добавить в глаза энергию, уже не для придания им чёткости зрения, а скорее защиты.

Таким оказался не я один, но остальные предпочли заслониться от сияния своими руками.

Фигура эльфийки была освещена со спины, превращаясь в размазанный силуэт чистой тьмы.

— На колени… — гулко пророкотал голос Аркуэнэ. Нежные женские интонации, которые так приятно было слушать, обратились в тон, которым отдают приказы: беспрекословный и уверенный. На бесконечно краткий миг я ощутил в ногах слабость, словно они, по своей собственной воле, решили предать меня и пасть ниц.

Прищурившись, я чисто по инерции коснулся перевязи с мечом, пока поражённые «Гончие» глядели на Жрицу абсолютно молча. Эльфийка, тем временем, рухнула на колени сама. Несколько секунд её глаза горели невидящим огнём, а потом она обратила взор на нас, стоящих вокруг, и лицо девушки стало мрачнеть. На её лбу возникли хмурые морщинки, словно от боли.

— На колени! — пронзительно выкрикнула она, но снова никто не последовал этому приказу, хоть я и видел, как некоторые «Гончие» находились опасно близко к тому, чтобы исполнить её слова. Уверен, если бы кто-то упал, показав пример, тут же повторили бы остальные. Вряд ли все, но…

Лорс хихикнул, хотя улыбка, которая разделила его острую бородку надвое, отнюдь не была шутливой.

— Жрица. Ты, это… — начал было он.

— Эта война сломала нам хребет! — прогремел её голос. — Вот… Вот! Все истинные перворождённые, отцы и дети, собрались под медными штандартами Фен’Харела и нашего немилосердного короля. Изумрудный Легион! Наш тиран-спаситель… — она запрокинула голову и захохотала. Слёзы оставляли на её щеках две полосы. — Это наш… — Аркуэнэ сверкнула белыми ровными зубами, на которых мелькнула кровь — прокусила губу? — наш триумф.

Она осела и словно целиком съёжилась в своих сложенных ладонях. Девушку сотрясали беззвучные рыдания.

Я отвёл взгляд. Чёрт… девчонка реально больная. Мозги не на месте… А в душу запала. Шикарно… И чего с такой делать?

Краем глаза заметил, как остальные начали смущённо переглядываться. Мало того, что свет, который Жрица создала, был слишком ярким, отчего каждого из нас окутывал блеск его сияния, так ещё и в этом ярком свете было что-то неживое, жутковатое и бездушное. Будто бы в хоррор-фильме, где идёт сцена в заброшенной лечебнице. Яркий свет, который тухнет и включается сам собой… Вот именно его напоминал мне шарик, созданный эльфийкой. А сама она — одного из пациентов этой самой лечебницы… Психбольницы, сука.

Почесав подбородок, я задумался о перспективах и понял, что всё ещё слишком мало знаю. М-да. А сама Аркуэнэ что-то знает? Может, знает Харт или капитан?

Впрочем, возможно в мрачности света (как это звучит!) были виноваты чёрные стены или белые блики, отражавшиеся от полированной поверхности множества фигур, отчего казалось, что тени существуют сами по себе и ни с кем не связаны. Как будто каждый человек стоял в своём, особом свете собственного утра, полдня или сумерек. То ли из-за принадлежности к своей расе, то ли из-за позы, но на своём месте казалась только Жрица.

Лорд Суртон присел рядом с ней на корточки и положил руку на её спину, что-то неслышно заговорив эльфийке на ухо. Ателард опустил взгляд в пол. Лорс озирался и шнырял глазами по сторонам, явно больше обеспокоенный этим проявлением дружеской доверительности, чем содержанием слов Аркуэнэ.

— Да! — выдохнула Жрица, как будто вдруг осознала нечто важное, что прежде упускала из виду.

— Поганое место, — проворчал Лорс. — Ещё одно поганое место…

Это чувствовали все, — понял я, вглядываясь в потрясённые лица. Какая-то грусть, подобная дыму от скрытого, испуганно затаившегося огня, снедала народ вокруг, сковывая мысли… А может, это влияние порванной Завесы?

— Нет, — мотнул головой Харт, когда я адресовал ему сей вопрос. — Никаких чар не ощущаю, а даже самые тонкие заклинания несут на себе следы искусственности, отпечаток магии. Здесь — ничего, за исключением запаха древнего, давно умершего колдовства.

— И что это тогда? — спросил я скорее у самого себя, чем у кого-то ещё. — Разве вы не чувствуете это? Дерьмо, которое творится вокруг!

Марзагар, словно лихорадочный бродяга, разносил заразу своей старой трагедии по всем залам и тем живым существам, кто осмелился вступить внутрь. Он был чем-то знаковым. Местом, где преисподняя наступала на этот мир.

С каким-то тупым осознанием заметил, что продолжаю пялиться на Харта, который крепко сжимал за руку Элиссу и выглядел столь же задумчивым и потерянным.

— Демоны, — проговорил он, отвечая на мой взгляд. — Это место…

— Тише! — выкрикнул Ателард, как человек, внезапно на что-то решившийся. — Все — придержите языки! Вы видели знаки на воротах, отметки всех артелей, которые сгинули тут. Согласен, у них не было с собой нашей Жрицы, — кивнул он на эльфийку, — не было провожатого, — теперь на Харта, — но, как ни крути — сгинули. Может, сбились с пути, может, их прикончили Порождения. Как бы то ни было, это тропа, ребята, и такая же беспощадная, как и все остальные. Чем глубже мы будем забираться, тем больше нам надо быть начеку, понимаете? — под конец мужчина почти успокоился, как сам, так и остальные. Во всяком случае, его речь позволила мне выдохнуть.

Всяко сработал лучше Лорса, — мысленно хмыкнул я.

— Он прав, — подал голос Гешрен, из полутёмных последних рядов. Следопыт сидел на корточках у стены, с высоким тюком на плечах, упёршись в колени закованными в кольчугу руками. Пошарив перед собой в пыли, он поднял длинную кость, похожую на собачью. — Дохлый гарлок, — сказал он.

Гешрен поднял кость к свету, потом посмотрел сквозь неё, как через подзорную трубу: утолщения с обоих концов были отломаны. Он повернулся к остальным и пожал плечами.

— Какая-то тварь хотела жрать, — при этом широко ухмыльнулся.

Словно ожидая этого момента, народ начал оглядываться, сыпля проклятиями при виде костей, разбросанных повсюду, как остатки какого-то давнего потопа или занесённые илом палки.

С некоторым раздражением я легонько пнул какую-то костяшку, которая отлетела на пару метров.

Лорд Суртон, между тем, всё шептал что-то на ухо Жрице, что-то резкое и полное ненависти. Отчётливо донеслись слова: «убогая паскуда». Хм… а он не сделает хуже? И вообще, это правильная тактика, шептать девушке на ухо злобные оскорбления? Впрочем… сколько они уже вместе? Причём, по словам остальных, Жрица, хоть и является некой «частью» капитана, но их отношения далеки от постели. Очень странно…

Ладно, хватит, Зир. Признайся! Давай!

Уф… хорошо… В данный момент я бы не рискнул ответить Аркуэнэ взаимностью, даже если бы она сделала первый шаг. Боязно что-то. Как бы одним «приятным» утром не проснуться от ножа в печень. Мало ли?!

Отведя взгляд от не слишком приятного, во всех смыслах, зрелища (не люблю, когда симпатичных мне людей усиленно унижают), я… нашёл кое-что куда более жуткое: чёрный провал между гигантскими волками. Чем больше я туда смотрел, тем больше копилось ощущение, что в любой момент может случиться… что-то…

Что это может быть? Конечно же какая-то тварь, которая вылезет оттуда, попытавшись нас сожрать, верно? Хех, не зря говорят: «Чем больше всматриваешься в бездну…»

Прикрыв глаза, я увидел орду визжащих Порождений, которая изредка продолжала посещать мои сны. Нет, бред, я, как Серый Страж, ощутил бы их на расстоянии!

— Это же кости тварей! — выкрикнул Дюрс, один из «Гончих», не имеющий в крови скверны. То есть, не состоящий в наших элитных рядах Серых Стражей. Может, это даже хорошо? — Кто жрёт этих уродов?

Он был, пожалуй, одним из самых младших наёмников. Фигура парня ещё сохраняла нескладность долговязого подростка.

А ведь у остальных было одно и то же! — осознал я. — Все люди, которые шли этой дорогой, все наёмники, все Серые, все охотники за головами, которые оставили свой знак на самых первых воротах, все кому хватило смелости сунуться в эти залы. Все они… хех, все — уверен в этом! — останавливались у этих разбитых ворот, возле волков и терзались теми же самыми предчувствиями. И всё же двигались вперёд, неся с собой войну. Углублялись в тейг всё дальше, дальше… И больше не возвращались.

Дерьмо. И ведь обратно я сдать не могу. Как минимум потому, что меня убьют свои же. «Предательство» и всё такое… К тому же, стоит только подумать о том, как я проделаю весь обратный путь… один… в темноте… Сука!

— А двери где? — вдруг спросил Нарсиан. Он задиристо обвёл всех нас глазами, как делают иногда, чтобы скрыть свой страх. — Это как? Открытые ворота, причём без створок?!

Но вопросы всегда приходят слишком поздно. Сперва события должны миновать точку невозврата: лишь потом люди начинают задаваться мучительными думами.

— Привал! — объявил лорд Суртон, поднявшись с колен, где стоял над Жрицей, оставляя её одну.

Эту ночь мы провели в роскошной зале за «волчьими» воротами. Харт повесил колдовской свет высоко в воздухе — смутно различимую точку, освещающую потолок и ребристый верх колонн, уходящих вверх у нас над головами. Покосившись на этот шарик, сразу вспомнил тот, который наколдовала Аркуэнэ. По сравнению с тем, свет старика словно нехотя опускался донизу, достаточно тусклый, чтобы не проникать через закрытые веки, но расходящийся весьма широко, дабы создавать иллюзию безопасности.

— Может, так оно и правильно, — буркнул я себе под нос, а потом направился тренироваться.

— Не выкладывайся на полную, — сурово заметил Ателард, поняв, куда и зачем я направился. — Мало ли какая херня случится?

— Так точно, — улыбнулся я, вновь поймав взгляд Элиссы.

Я был единственным, кто вообще подумал о тренировках в такой ситуации, но… это помогает. Во-первых, вымотавшись, уже не получается думать о том, что ты добровольно решил зайти в местный филиал грёбаного ада, во-вторых — как ни странно, помогает расслабиться, а в-третьих — навыки сами себя не наработают. Я слишком слаб, чтобы уверенно чувствовать себя не только в этом местечке, но даже в каком-нибудь городе, типа того же Иджхолла. А ощущать свою никчёмность на фоне остальных я не любил ещё с прошлого мира. Всё-таки на работе я был ведущим специалистом!

Учитывая, что тренировался один, то сразу взял свой стальной меч, который выдали ещё в Башне Бдения. Стандартный одноручный клинок, крепкий, качественный, но не представляющий собой ничего особенного. Я бы оценил его на пять из десяти. Впрочем, главная функция у него какая? Убивать. Вот с ней он справлялся. Проверено, хе-хе, на Порождениях, встреченных ещё в путешествии по Южному Пределу, а потом и на подземных нагах.

С высоты за мной сурово следили необычные фигуры, а углубления в рельефах вокруг были залиты непроницаемой чернильной темнотой. Я представлял себе, будто бы оттуда на меня в любой миг выпрыгнет какая-нибудь тварь, типа того же крикуна, отчего тренироваться получалось немного более активно. Каждое моё движение словно рубило чьи-то кости, пронзало кишки или резало сухожилия.

Кровь в теле бурлила, помогая держать контроль и лучше двигаться. Она просила, умоляла нанести неглубокий порез и выпустить её наружу, используя как дополнительную конечность и ещё одно смертельно опасное оружие. Отчего-то я был уверен: нанести грубый и опасный удар у меня получится легко и просто. Это тонкие манипуляции, типа создания отмычки (научился ведь!) выходили туго. Простой удар же… простой, какой бы тавтологией это ни звучало.

— Фух, — на исходе второго часа вытер я пот тыльной стороной ладони. Хорошо ещё, что снял с себя верх, оставшись лишь в лёгких штанах и сапогах. Тело горело приятным огнём усталости. Мышцы ощущали терпимую и даже в каком-то смысле успокаивающую тяжесть. Глубокое дыхание не сбилось, не потеряло ритма, я ощущал, что при нужде готов принять тяжёлый бой или продолжить поход, однако… нет. Надо отдохнуть. Клинок опустился в ножны. Надо бы поточить его…

Между тем, Ателард организовал посменное дежурство и расставил часовых по всему периметру света. Жрица в одиночестве сидела на запылённом камне, вглядываясь в проход, по которому нам предстояло пойти, когда все проснутся. Лорд Суртон растянулся на циновке и мгновенно заснул, хотя рядом с ним, поджав ноги, уселся Лорс и беспрестанно бормотал какие-то глупости, останавливаясь только чтобы похихикать над кульбитами собственного остроумия.

Остальная часть артели мрачными группами расселась на полу и вскоре я присоединился к ним, попросив Харта наколдовать воды. Маг немного удивился, но просьбу исполнил, отчего удалось в должной мере смыть пот, порадовавшись, что волшебнику знакомы такие чары. А то ведь у Опплиса подобных навыков не было!

К этому моменту часть «Гончих» уже ворочалась в спальниках, но некоторые продолжали сидеть и вполголоса переговариваться. Все мулы стояли рядом в тени и выглядели несуразно на фоне окружающего величия. Воздух по-прежнему был довольно прохладен и превращал глубокий выдох в туман. Я уселся немного в стороне ото всех, прислонившись спиной к колонне: достал меч, начав его точить, одновременно отдыхая и обсыхая, а ещё посматривал на всё вокруг, используя остатки энергии, которые не выплеснул на тренировке. Да, Ателард просил экономить силы, но… я не стал. Наверное глупо, однако ничего поделать с собой не смог.

Взгляд обращался то к точке серебряного пламени, то к Аркуэнэ, то к Харту и Элиссе, то пробегался по немногим, всё ещё неспящим «Гончим». Момент показался мне подходящим для того, чтобы попробовать расставить все точки над «и», наконец узнав у Элиссы правду.

Убрав меч, решительно поднялся и подошёл к магу с девушкой.

— Я хотел бы поговорить, — негромко сказал им, усевшись рядом.

— Говори, — благосклонно кивнул старик.

— Не с тобой, — слабо хмыкнул я.

Харт нахмурился.

— Там буквы, — хрипло, как после долгого молчания, произнесла Элисса, будто бы не замечая меня. Она указала на основания статуй волков, которые нечётко, но различимо отображались в свете шара. — Можешь прочитать? — вопрос, как уже понятно, относился к магу.

— Нет, — качнул он головой.

Брюнетка едва слышно фыркнула.

— Всезнающий волшебник…

— Их никто не может прочитать, — с долей обиды возразил старик. — Я ведь говорил, это кхазалид, язык, что старее мира.

— А-а… Я-то испугалась, что переоценила тебя, — ехидно заявила она, после чего, наконец, взглянула в мою сторону. — Чего хотел?

Вид у неё был столь незаинтересованный и словно бы равнодушный, что все ранее придуманные мною теории показались глупыми. Какое перерождение, какая вторая попаданка?.. Это просто глупая девчонка, которая попёрлась за стариком-магом, в попытке освоить собственные, скудные способности! А ты уже надумал чёрте что.

— Мне кажется, мы встречались раньше, — заявил я. — Словно бы в прошлой жизни, в каком-то ином мире, с самоходными каретами, с ящиками, которые показывали события, происходящие на другом конце земли и разными штуками, позволяющими общаться на любом расстоянии. Скажи, так ли это, или я дурак, которому по пьяни приснилась какая-то чушь?

— Дурак, определённо, — прищурилась Элисса. — Скажи ещё, что люди там расплачивались за товары и услуги нарезанными бумажками, вместо нормальных денег, да к тому же летали по воздуху в железных гробах.

— Определённо, это был самый бездарный подкат к девушке, — кивнул я, поднявшись на ноги. — Прошу за него прощения, более не потревожу…

— Останься, — слабо улыбнулась Элисса. — Твои истории хотя бы смешные. В таком месте этого не хватает.

— М-да, — почесал я висок, на миг задумался, а потом снова присел рядом, хоть Харт и недовольно покосился на меня. Впрочем, недовольно он смотрел вообще на всех, кто смеет открыть рот в сторону Элиссы.

Что же, я подтвердил свои догадки. Вот она, сидит рядом, ещё одна попаданка. Что мне с этого? Чем это мне помогло? Ха-а… да ничем! Зато хотя бы ясна глупость. Девчонка, похоже, совершенно не осознаёт, что происходит вокруг. Думает, что станет волшебницей и сразу получит «невообразимую силу». Бред ведь… Бред…

— Запомни всё это, Элисса, — тем временем произнёс Харт, делая вид, что меня рядом нет.

— Что запомнить? — откровенно не поняла она.

— Это место, — махнул маг рукой.

— Зачем? — нахмурилась девушка.

— Оно древнее. Древнее древности, — улыбнулся колдун.

— Древнее, чем она? — спросила Элисса, кивнув в сторону Жрицы, сидящей в сумраке между колоннами.

Похоже, Харт успел просветить девчонку в ситуацию. Впрочем, какое мне до этого дело?

— Намного, — пригладил старик свою бороду.

Прошло несколько секунд, наполненных звенящей пустотой передышки перед очередными словами, готовыми сорваться с её уст. Какое-то ощущение неотвратимости! Впрочем, Элисса хотя бы была понятна. Более того, теперь она стала мне намного более понятна, чем раньше. Аркуэнэ же, напротив, будто отдалилась. А ведь должно бы наоборот, ибо с каждым днём, по идее, мы обязаны были узнавать друг друга чуточку сильнее. Но нет. Я понял лишь немногое, например то, почему никто из «Гончих» даже не задумывался о варианте начать отношения с этой эльфийкой.

И теперь Элисса исподтишка её изучала.

— Что с ней такое? — наконец прошептала она.

Харт ощутимо помрачнел. Похоже, как-то обсуждать эту тему он не горел никаким желанием, в чём я его отлично понимал. Помню ведь слова Лорса об одержимости. Путешествовать с таким человеком (или эльфом) кажется весьма опасным, однако… мы путешествуем. Что это? Глупость? Надежда на капитана? А с какого хрена Теллер обязан всё знать? Он что, бог? Нет. Значит, мы… — хотя правильнее будет сказать «я», — находимся в постоянной опасности. Что если однажды ночью Аркуэнэ обратится чудовищным демоном, который моментально убьёт половину отряда? Что делать дальше?

— Тише, — с привычным уже всем раздражением сказал старик. — Эльфы слышат гораздо лучше нас.

— Правда что ли? — не удержался я.

Что я вообще здесь делаю? Обдумываю проблему, будто бы могу изменить ситуацию! Нет, не могу. А значит, надо идти спать. Уверен, нас поднимут весьма рано. Эх, надежда лишь на кровь, которая продолжает давать мне чуть больше. Может, попробовать немного потренировать и её? Уже несколько дней этим не занимался, всё как-то руки не доходили…

— У тебя ведь друг эльф, — покосился на меня Харт. — А ты не в курсе?

— Равар даже в голову энергию плохо проводит, — пожал я плечами. — Постоянно просит меня что-то посмотреть или послушать, так что я не думал, что в физиологии людей и эльфов вообще есть различия, не считая ушей.

Колдун задумчиво пожевал губу, пока я с опозданием сообразил, что снова применяю слова, которые не часто можно услышать даже от умудрённых целителей, не то что от «какого-то деревенского Серого Стража».

— Есть, — наконец произнёс маг. — Даже у простых, — сделал он акцент на последнем слове. — Чего уж говорить про наш уникальный случай.

На этом моменте моё любопытство потеряло стимул. И правда, какая разница, если демон может за мгновение изменить тело до почти любого состояния? Наверное не каждый демон на такое способен… Если я правильно помню события игры, то большая часть демонов превращали тела захваченных людей в какие-то гротескные кучи плоти, но видимо, при практике и умениях… Ох, мой крылатый ангелочек, «Высший демон Желания», сколько же времени ты провела в мире людей и скольких сумела убить?

Элисса тоже не испытывала к теме интереса. Она сгорбилась, сидя на циновке, и молча смотрела себе под ноги. По резным каменным пустотам распространялась глубокая и монументальная тишина. Я сидел неподвижно, а когда поднял глаза, то был почти уверен, что заметил, как лицо Жрицы отвернулось от нас прочь, вновь обратившись к непроницаемой черноте Марзагара.

Так, а теперь хороший такой вопрос: что будет, если я сейчас встану и подойду к ней? Сяду рядом и просто попробую поговорить. О чём-нибудь. Что случится? Не выпотрошит же она меня прямо на глазах всех остальных? Кхм… м-м… ладно… а если не она, а капитан? Не нарушу ли я опять какие-то там законы тропы? Надо бы про них расспросить кого… Лорса?..

— Зиркирт, как ты попал в «Гончие»? — неожиданно для меня спросила Элисса, сбивая поток мыслей.

Почесав подбородок, кратко поведал свою историю: о том, как прошёл Испытание, потом провёл разведку у Южных Пределов, полетал с демоном и вернулся в Башню Бдения, откуда Дункан, с целью спасти мою жопу, направил меня в Иджхолл.

— Тебе очень повезло, — прокомментировал волшебник мой рассказ, на что я кивнул. Это и правда было везение.

— У меня в чём-то ситуация схожа, — рассмеялась девушка.

Харт бросил на неё долгий взгляд, который был настолько угрюм, что не оставлял места для удивления. Похоже, там и правда есть какая-то история, которая слишком уж сильно его напрягала.

— Я спать, — сказал колдун, а потом покинул наше общество. Не знаю, о чём он думал, но пока старик ещё не успел уйти, я бодро вскочил на ноги, не желая оставаться с девушкой наедине.

— И правда, заболтались, а завтра наверняка придётся рано вставать, — улыбнулся я, махнул рукой и направился к себе, провожаемый взглядами «Гончих», Элиссы, Харта и Жрицы. Спина, сука, горела!

Интересно, девчонка обидится, что я не послушал её историю? Признаться, я вообще подошёл из праздного интереса, а не с какой-либо целью… Ох, ладно, просто не буду об этом думать, вот и всё.

Ожидаемо, утром я недоспал. Не хватило, кажется, всего чуть-чуть, но всё равно неприятно. Одно дело проснуться самому, а другое — от ехидного смеха Лорса, который отмочил, кажется, десять шуток подряд, все из которых касались моей вчерашней «охоты на свежатинку».

А я что? Не дурак ведь всё отрицать! Вместо этого хмыкал и отшучивался, стараясь отвечать на сержантский юмор максимально необидно и немного наивно. Потому что если начну зубоскалить, как привык перекидываться острыми фразочками с коллегами по работе, то, боюсь, дружеское ко мне отношение весьма быстро улетит в трубу. Оно мне надо? Нет уж, «остро шутить» я могу позволить себе, максимум, с Раваром и Нидо. Ну, может, с кем-то из рядовых «Гончих». С Серыми уже нужно быть более корректным, а с командующим составом уважительным, не оскорбляя их интеллект неуместными замечаниями. Чревото-с… В случае же капитана — смертельно.

И вот, спустя полчаса мы зашли в тёмный провал, который сходу начал ветвиться. Замечательно, тут ещё и грёбаный лабиринт! Шансы на успешное возвращение обратно, в случае чего, таяли как забытое на солнце мороженое.

Не пройдя и сотни шагов по проходу, выбранному для нас Жрицей, наткнулись на мумию мальчика. Неплохой знак! Пожалуй, ещё более наглядно была бы чёрная кошка, пробежавшая перед нашей колонной. Но да и так замечательно. Сразу, мать его, настраивает на позитивный лад!

Мальчик лежал спиной к стене, свернувшись, как будто обнимал щенка. Он пережил самое большее тринадцать или четырнадцать лет. Во всяком случае, так предположил Гешрен, который внимательно рассмотрел мертвеца и даже поведал мне пару тонкостей изучения трупов. Угу, сегодня я снова ходил вместе со следопытом.

Вот только даже Гешрен не мог определить, сколько времени пролежала здесь мумия, хоть и указал на искупительные монеты, которые были положены мальчику на бок и на бедро: три медяка, два серых от пыли, а один ещё блестящий. Дары для небесного покровителя — не монеты, но сами акты их дарения.

— Видно, другие экспедиции тоже проходили нашим путём, — произнёс он под конец, разгибая спину.

Лотшиль, окружённый столпившимися вокруг него артельщиками, опустился на одно колено и добавил четвёртую, прошептав короткую молитву Создателю. После чего начал оглядываться, ища глазами Элиссу, словно желая признания своего благородства.

Кажется, после моего вчерашнего «успеха», остальные «Гончие» решили как можно более активно включаться в «игру» по поиску одобрения этой девчонки.

Обнаружилась Элисса достаточно быстро. И место, где она находилась, показалось мне одним из самых неприятных: прямо за моей спиной. Почему неприятным? О, не потому, что я ей не доверял, а потому, как на меня посмотрели остальные. Словно бы я каким-то образом, за один-единственный вечер, умудрился набить с ней пару десятков «очков дружелюбия».

— Что можешь сказать о своём соратнике? — вполголоса спросила Элисса, кивнув на Лота.

— Я знаю его немногим больше недели, — не стал сдерживать возмущения.

— Надо проследить за ним, — произнёс подошедший Харт, бросив на меня полный подозрения взгляд. На меня-то почему?! Или тоже наслушался историй от остальных?

— Во-во, — кивнул я магу. — Следи. Удачи тебе в этом нелёгком деле, а я, если что, в компании дам не заинтересован. Дал обет целибата и вообще, планирую обходиться без женщин.

— Смешно, — фыркнул волшебник не поверив ни одному моему слову.

— Вот уж за кем следить не нужно, так это за Лотшилем, — прокомментировала Элисса предыдущие слова старика. Голос у девушки звучал достаточно утомлённо и с хорошо заметной слабостью. Тц… а вот это уже не очень хороший признак! В женской усталости таится опасность — мужчины подсознательно это понимают. — Следить обычно надо за тихими. Теми, которые ждут, что за ними захлопнется дверь…

Звук чужих голосов проник в наше молчание. Рядом разразился спор о судьбе и происхождении мёртвого ребёнка. Как ни странно, мальчик и тайна его гибели привели народ в чувство.

— Меня этому научила… старая жизнь, — горько добавила Элисса. — Источник моей мудрости.

Кажется, лишь я один в должной мере понял смысл сказанных ею слов. Ха-а… а сколько ей лет? По настоящему сколько?

Экспедиция направилась дальше: скопление бледных лиц в нескончаемом мраке. Разговор необъяснимо свернул на то, какие ремёсла тяжелее всего сказываются на руках. Нарсиан настаивал, что хуже всех рыбакам, с этими их узлами и сетями. Гешрен описывал тростниковые поля Вольной Марки: бесконечные километры полей возле могучей реки Минантер и то, как долговые рабы вечно ходят с кровоточащими пальцами. Позднее все сошлись на том, что если учесть ещё и ноги, то самые несчастные — это сукновалы.

— Представь, каково — изо дня в день топать во всякой дряни — и не двигаться ни на локоть! — воскликнул Джултон.

Потом перешли на то, кто чем занимался до момента взятия в руки оружия. Кто-то пас скотину, кто-то пахал землю или же с самого детства тренировался, дабы стать полноценным солдатом. Да, были и такие. Один из самых тренированных, во всяком случае на словах, оказался Лотшиль, который заявил, что его, как аристократа, начали обучать работе с мечом прямо с трёх лет. Эти слова вызвали лишь бурю смеха.

— Ты тогда ещё сидя ссал или уже гордо стоял на ногах? — поинтересовался кто-то из молодых «Гончих».

Нарсиан тут же изобразил коротышку, машущего воображаемым оружием, отчего люди вокруг едва не зашлись хохотом, лишь Лот гордо проигнорировал всех.

— Как ты меч вообще поднимал? — поступил ему новый вопрос.

— За меня слуга сражался, видишь ведь, белоручка я, — злобно ответил парень, но его слова вызвали лишь ещё больший поток насмешек. Я уже успел усвоить, что отряду нравилось шутить над этим парнем.

— В Антиве оружие… — начал Роксмар, но договорить ему помешали.

— Само всех рубит, — воскликнул Нарсиан. — Да-да, всё это мы знаем!

— Ничего подобного, — рассмеялся бывший убийца. — Оружие там выдают даже совсем мелким детям и уже лет с десяти приучают к его весу. Потом мы совершаем набеги на Глубинные тропы и дерём три шкуры с Порождений…

Общий взрыв негодования и смеха снова помешал ему закончить.

— Тогда понятно, почему ты задолжал мне столько серебра! — выкрикнул Джултон. — «Мастер рубки Порождений»!

Так продолжалось бесконечно. Даже я рассказал пару историй о своей жизни. То есть, выдуманной жизни, ведь почти не имел памяти о событиях жизни своего тела в деревне. Благо, что какое-то время я жил в посёлке, пусть это и происходило в прошлой жизни, в самом детстве. Но куча историй-то сохранилась! А уже более-менее разбираясь в местных реалиях, попросту переложил их на нынешний лад, вызывая веселье собравшихся людей. Даже парочку анекдотов под это адаптировал, отчего «Гончие» едва ли не хрюкали, утирая слёзы смеха.

Судя по выражению лица Элиссы, её веселила вся эта болтовня, что не осталось для охотников незамеченным — особенно для Лотшиля, который незаметно пристроился ей под бок, комментируя звучащие шутки и время от времени шептал что-то на ухо.

Харт же, напротив, с трудом, временами, выжимал из себя улыбку — как правило, в тех случаях, когда остальные ничего смешного не видели. Или у старика дерьмовое чувство юмора, или мыслями он был где-то очень далеко.

Впрочем, сам я тоже не слишком-то предавался веселью и, когда закончил с очередной историей, великодушно уступил место «шута» Равару, которого стали расспрашивать о жизни в эльфинаже. Следующим на очереди явно будет Нидо. Хасинд уже нервно оглядывался, словно надеясь найти путь отступления, дабы не отвечать на десятки вопросов.

И вот, под слова эльфа, интерес в которых для меня практически отсутствовал, я снова начал думать о нависшей вокруг черноте и о том, какими заметными и какими уязвимыми мы должны казаться тем, кто прислушивается из глубин. Твою же мать… а ведь мы со стороны — всё равно что стайка гомонящих детей. И кто-то наверняка слушает нас. В этом можно было не сомневаться. Кто-то или что-то.

Жрица, рядом с которой держался, не отставая, лорд Суртон, водила нас какими-то лабиринтами. Коридоры. Залы. Галереи. Некоторые поражали ровными, как по линейке выведенными стенами, другие закручивались непредсказуемой формы витками, как черви на крючке, или напоминали письмена жуков-древоточцев под корой мёртвых деревьев. Всё звенело под толщей камня, который пробурил эти залы: казалось, что стены наклонились, полы изогнулись и от давящего веса потрёскивают потолки. В какой-то момент впечатление того, что вся наша группа находятся в гробнице, стало физически ощутимым.

Марзагар стал миром клинообразных деталей, огромных провалов, невероятных изгибов, которые удерживали прочность камня и хитроумие древних. Не раз мне приходилось ловить ртом воздух, как будто кто-то сжал горло непреодолимой хваткой. Повсюду витал запах склепа — каменных сводов и вековой неподвижности, — но воздуха было в достатке. И всё же какое-то животное чувство кричало внутри, страшась задохнуться.

Наверное, это оттого, что не хватает неба, — подумал я. О недавних своих предчувствиях старался лишний раз не размышлять. Ну его…

Разговоры затихли до полного молчания, и остался один лишь неритмичный перестук шагов, время от времени перемежающийся протяжными жалобами мулов. Звук воды вырастал из тишины исподволь, и, когда мы наконец заметили его, он оказался неожиданным.

Стены и потолок прохода, которым шла группа, расширились, как раструб украшенного причудливой резьбой рога, и в свете двойного источника колдовского света стали ещё тусклее. Через несколько шагов стены совсем расступились, и мы вышли на широкое открытое пространство. Побледневшие точки света едва пробивались сквозь дымку, освещая обрывы и пустоты — какую-то необъятную пропасть. Пол превратился в подобие каменного помоста, скользкого от плесени ржавого цвета. Внизу алмазным потоком, нарушаемым только тенью от помоста, бурлила вода, подскакивая и катясь в пустоту. От этого непрерывного движения мне показалось, что опора уплывает прямо из-под ног — отчего быстро отвернулся, не желая, чтобы закружилась голова, — а за спиной били копытами и ржали мулы.

Свет, зажжённый Жрицей высоко вверху, сконцентрировался и свернул в пустоту нового коридора. Но, как оказалось, это был не коридор, а вход в какое-то святилище. Помещение было не просторно и не тесно — с молитвенный зал храма. Его низкий круглый потолок напоминал колесо со спицами. Стены отделывали фрески — изображения оборотней со множеством голов и конечностей, — но уже без той вычурности, как прежде.

— Посланцы Фен’Харела, — шепнул Равар, а потом, как и часть других «Гончих», прошептал молитву Создателю.

— Неужели работа эльфов? — удивился я, но не получил ответа.

Честно сказать, эти изображения вызывали у меня те же ощущения, что передавалось от фигур у волчьих ворот. Со стен глядели не чудовища, а скорее слитое в единый образ многообразие обликов обычных зверей.

Могло ли быть так, что эльфы, глядя на гномов, также решили воплотить на камне собственное искусство? Хм… они будто бы были одержимы тайнами времени, и особенно тем, как удаётся настоящему нести в себе и прошлое, и будущее. Может, это мучило их в связи с потерей собственного бессмертия? — на этом этапе размышлений остро захотелось взглянуть на Аркуэнэ. Ах, если бы она имела ясный и здоровый ум!

Пока я и ещё десяток человек топтались под нависающими над головой низкими потолками, Лорс и Ателард организовали пополнение запасов воды. На свет были извлечены кожаные вёдра, которыми обычно черпали воду из горных речек. Поставили живую цепочку, и вскоре по всей пещере сидели на корточках вооружённые люди и наполняли бурдюки.

— Это проще, чем тратить ману на создание воды, — объяснил мне Харт. — Кроме того, не каждый волшебник владеет подобным приёмом.

— Правда? — я знал это, но всё равно удивился, думая, что Опплис был скорее исключением, чем правилом. — Будь я магом, то постарался бы изучить этот фокус первым. Мало ли как жизнь сложится? Хотя бы запас воды нужно иметь всегда. Кстати, а еду также можно организовать?

— Если ты готов грызть землю или отведать мяса призванного демона, — хмыкнул старик.

— Можно попробовать собственную плоть, если потом применить чары лечения, — предположил я, после чего Харт серьёзно посмотрел на меня холодным взглядом и молча отошёл в сторону фресок. И чего это было? Что я такого сказал? Неприятно, конечно, наверняка очень больно — если нет каких-то чар анестезии, — но при наличии магии лечения, вариант кажется рабочим!

Колдун, похоже, так не считал. А может он просто не захотел делиться со мной собственными тайнами — не имею ни малейшей догадки.

— Кому здесь молились? — между тем спросила Элисса. Благо, что не у меня. И без того хватает нежелательного внимания.

На её вопрос Харт оглянулся, безошибочно уставившись на Жрицу, которая стояла в дальнем конце зала, склонив блондинистую голову к земле. Перед ней возвышалась высеченная в стене большая статуя: властного облика мужчина, чьи уши скрывались непонятного назначения головным убором, отчего было непонятно, эльф это или человек. Хотя… это, вроде как, святилище эльфов и я сомневаюсь, что они решили бы поклоняться человеку. Плесень покрыла камень чёрными и малиновыми пятнами, но помимо этого фигура выглядела нетронутой и сурово глядела в пространство невидящими глазами. Вместо ответа колдун махнул рукой и повёл Элиссу за собой, мимо толпы охотников, туда, где стояла Аркуэнэ. Из интереса я последовал за ними, хоть и держался позади.

— Ир абилас, ма ве’нан, — говорила Жрица, прикрыв глаза и лоб ладонью с длинными пальцами.

Едва взглянув на неё, у меня сложилось понимание: она явно говорила с самой статуей, а не молилась тому, что она воплощает.

— Ма гилахна мир дин’ан… — продолжала эльфийка.

Заметив Равара, я встал рядом, а потом толкнул его плечом и кивнул на Жрицу.

— Не знаю я языка, — раздражённо фыркнул он. — Наверное что-то на долийском или какая-то иная древняя херня. А я всю жизнь в эльфинаже рос!

— Спрашивали уже? — улыбнулся я, сходу расшифровав причину его повышенной колкости, на что Равар лишь вздохнул и молчаливо кивнул.

Харт, однако — вот совершенно не удивлён! — оказался тем, кто понимал этот язык, после чего зачем-то начал переводить её слова для остальных. Правда по сравнению с гармоническими переливами речи Аркуэнэ, его голос звучал сухо, как старый сухарь, забытый на дне рюкзака.

— Ты, о душа величественная, чья длань сразила тысячи… — забубнил старик, сосредоточив на себе внимание всех собравшихся поблизости людей.

— Тир мийил ойтолли, кун ри мурсал ари’лил хи… Тир… — звонко и чисто произнесла Жрица.

— Ты, о гневное око, чьи слова раскалывали горы… Ты… — продолжил Харт.

— Тирса хир’гингалл во’ис? — вопросительно закончила она.

— Где ныне воля твоя? — аналогично завершил маг.

Эльфийка залилась своим безумным хохотом, опустив подбородок к груди. Глянув на Харта, она, загадочно, как всегда, улыбнулась пухлыми губами и склонила голову, словно уворачиваясь от тяжёлого маятника.

— Где она, а, волшебник? — спросил Аркуэнэ насмешливым тоном, каким часто отвечала на шутки Лорса. Лицо её блестело, как натёртая до возможности видеть своё отражение серебряная монета. — Куда девается воля?

Вдруг, не сказав ни слова, Жрица развернулась и одиноко побрела в темноту, потянув за собой, как шлейф платья, свой призрачный свет.

Люди удивлённо смотрели ей вслед, я же… не просто озадачился, скорее задумался. У меня возникла мысль, что эта девушка, чей возраст стремился к долбаной бесконечности, может быть не просто той, кто пережила эти руины, но той, кто остался их частью. Столь же зловещей, тёмной и непонятной, как этот лабиринт.

Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))

Следующая глава (Глава 9)

Предыдущая глава (Глава 7)