• Д.Д. | GLIWI

_______________________________________________________________

Прошло еще несколько дней, но поднятый шум в Британии о возможной гибели Принца совсем не утихал, а даже наоборот — усилился. В газетах и журналах появлялись все новые и новые статьи и репортажи, посвященные этой теме. Люди на улицах обсуждали случившееся, высказывая свои предположения и версии. Некоторые, особенно среди аристократов, надеялись и верили в то, что Принц действительно погиб, другие же считали, что это всего лишь слухи и провокация. Но власти Британии продолжали расследование, пытаясь выяснить, что же на самом деле с ним произошло. Были привлечены лучшие следователи и даже Дамблдор, который просто не мог не отреагировать на произошедшее. Но, несмотря на все усилия, никаких конкретных результатов пока не было достигнуто. И с каждым днем вера в то, что он погиб, лишь укреплялась, особенно после горького вердикта директора Хогвартса, что на месте кратера, судя по остаткам магии и радиусу поражения, использовались очень могущественные чары, после которых никто бы не смог уцелеть. Но он все равно верил в то, что Принц жив. Установить личности тех, кто вошел в его владения, не составило особого труда, из-за чего Поттеры, в особенности Лили, которую видели в тот день, почти не покидали Министерство Магии и подвергались ежедневным допросам. Но особенно большую свинью подложил им Джеймс, содержимым писем, которые он банальным образом даже не удосужился куда-нибудь убрать или сжечь, а просто скомкав, бросил на пол. В нескольких неотправленных он не раз жаловался на «их» бездействие, оскорблял Принца и желал ему смерти, а также предлагал множество способов, как хорошенько подпортить ему жизнь. Но вот с кем переписывался молодой мужчина было неизвестно, да и ответных писем, за исключением одного, о встречи в Лютном переулке для «решения вопроса» не нашлось. Хоть и было доказано, что его родителям и Лили ничего не было известно о действиях сына, но ищейки министерства и не только, продолжали «копать» в надежде достучаться до правды. А статус Принца пока не спешили переводить из «пропавшего без вести» в «мёртв», то же касалось и Джеймса. А вот уже на четвертый день в Британию прибыли оперативно-следственные группы из других стран, но особенно большую делегацию прислали Соединенные Штаты. Все-таки, за эти годы Принц стал слишком важной шестеренкой во многих отраслях и вел он дело не только со своей страной, но и с другими. Хотя последних, не особенно волновала жизнь самого волшебника, куда больше их интересовало все то, что после него останется. Именно поэтому, те уже на следующий день затребовали разрешение на доскональный обыск его ячейки в Гринготтсе, лавок в Косом переулке и, конечно же, в городе, который в данный момент спокойно продолжал «жить», словно никакой новости о возможной гибели его хозяина и не было. Но Министерство магии, прекрасно понимая это, даже несмотря на давление других стран, «встало грудью» за частную собственность Принца, который еще не был официально признан мертвым, а без его разрешения на обыск, исходя из его особенного положения, они и сами не имели права. Да и даже если бы его признали мертвым, в течение следующих трёх лет правительство всё равно не могло конфисковать, а тем более приватизировать его имущество. Так было прописано в контракте, который подписывал сам Министр Магии. Поэтому, данный вопрос зашел в тупик, но иностранные волшебники продолжали бороться…

Неизвестное место. В то время как в стране «бурлила» жизнь, глубоко под землей, в пещере, в которой не осталось ни одного кристалла с чистой магией, а почти все оставшиеся хранилища магии опустели, сам виновник творящегося в стране хаоса подошел к заключающему этапу слияния. Душа была самым сложным элементом в слиянии, так как она не обладала материальной формой, в отличие от ядра и тела. Поэтому во время их объединения приходилось быть максимально внимательным и осторожным, чтобы не нарушить баланса между элементами, так как любой перекос в одну из сторон мог привести к совершенно неизвестным последствиям, вплоть до разрушения всей сущности, то есть окончательной смерти. В этот момент, даже несмотря на действия зелья, Грид был очень напряжен. По сравнению с третьим этапом, который напоминал легкую прогулку, четвертый был настоящим испытанием на прочность. Душа, словно обретшая разум, сопротивлялась этому, в то время как слившиеся ядро и тело, наоборот, пытались поглотить её. Огромное давление шло на него с обеих сторон. Хоть волшебник и ожидал, что ритуал затянется на несколько дней, но он даже и предположить не мог, что понадобится больше недели и всё пройдёт настолько не по плану. Грид был сильно вымотан и только благодаря поддержке чистой магии, продолжал слияние. С каждым часом, ему становилось всё сложнее сдерживать и направлять их. Но, у него даже мгновения не было, чтобы задуматься об этим. Он был полностью отрешён от лишних мыслей и эмоций.

И пока «Магистр» продолжал слияние, в пещере, в которой до этого стояла гробовая тишина, вдруг прозвучал странное, но тихое: ~ Хм… А уже через несколько секунд, из каменного пола, выплыл небольшой, сияющий голубым огонек с двумя белыми точками, который поначалу стал вертеться на одном месте, при этом несколько раз остановив две точки на хранилищах магии, пока под конец они не замерли на белом коконе, в котором в данный момент находился Грид. Огонек, неспешно подплыл к нему и начал наворачивать круги вокруг кокона. Но, уже через короткий миг, за первым огоньком из пола выбрался второй — красный, третий — зеленый, четвертый — коричневый и пятый, последний — белый, но в отличие от остальных две точки у него были черными.

Те, в свою очередь, так же, словно осмотрев это место, задержав короткий «взгляд» на хранилищах, подтянулись к первому: — Αυτό το τελετουργικό… (Этот ритуал…) — отозвался в пространстве на неизвестном для жителей этого мира языке удивленный, приятный, бархатный, женский голос. — Ναι, — αυτό το τελετουργικό της σύντηξης, (Да, — это ритуал слияния), — прозвучал другой, более грубый, но спокойный, мужской голос. — Τώρα είναι σαφές τι μας ξύπνησε από τον ύπνο μας… (Теперь понятно, что нас пробудило ото сна…) — Μια εξαιρετική απόδοση του τελετουργικού, αλλά δυστυχώς, είναι καταδικασμένη σε αποτυχία, (Прекрасное исполнение ритуала, но увы, он обречен на провал), — зазвучал полный сожаления голос. — Επομένως, δεν πρέπει ποτέ να είστε πολύ άπληστοι. (Поэтому никогда не стоит быть слишком жадным). — Ορζάτ, δεν είναι για σένα να μιλάς γι ' αυτό, (Орзатт, не тебе об этом говорить), — обратился к предыдущему оратору ровный голос, которому в ответ «хмыкнули», а тот проигнорировав это, продолжил: — Αφήστε τον Ritheed να αποφασίσει τι να κάνει μαζί του. Αυτή τη φορά είναι η σειρά του, (Пусть Ритхид решает, что с ним делать. На этот раз его очередь), — и все огоньки развернулись к белому, в ожидании его ответа.

Тот, около минуты молчал, а те в свою очередь беззвучно ожидали его ответа: — Δεν… είναι συνδεδεμένος με αυτόν τον κόσμο, (Он… не связан с этим миром), — прозвучал глубоко задумчивый, старческий голос. — Τι?! (Что?!) — Αλλά πώς είναι δυνατόν αυτό…? (Но, как это возможно…?) — и все огоньки, потрясённо вновь развернулись к кокону. — Δεν ξέρω. (Я не знаю). — Αυτή είναι η τέλεια απόδοση του τελετουργικού… θα μπορούσε να είναι…? (Это идеальное исполнение ритуала… может ли быть…?) — Όλα είναι δυνατά, (Всё возможно), — спокойно протянул белый огонёк. — Τότε πρέπει…! (Тогда мы обязаны…!) — Αυτό είπες τότε και τι έγινε; Έπρεπε να επέμβουμε ξανά και να τον σταματήσουμε ως εκ θαύματος! Αυτή τη φορά δεν υπάρχει βιασύνη! (Ты так же говорил в тот раз, и что произошло? Нам пришлось вновь вмешаться и чудом его остановить! В этот раз нам нельзя торопиться!) — твёрдым голосом произнёс названный Орзаттом. — Αυτή μπορεί να είναι η τελευταία μας ευκαιρία. (Возможно это наш последний шанс). — Και δεν είναι στο χέρι μας να αποφασίσουμε, (Да и не нам это решать), — подержала предыдущего оратора единственная среди них женщина, после чего, они вновь развернулись точками к белому огоньку, который в свою очередь не спешил отвечать.

Возможно, так бы продолжалось ещё некоторое время, если бы вдруг не прозвучало тихое: ~ Мяу? — и все огоньки тотчас перевели взгляды на источник звука, которым оказался маленький котёнок, окружённый тёмной аурой. Пригибаясь к земле, прижав ушки и выпрямив хвост, он не спускал с них оценивающих, широких, ярких глаз. — Πότε κατάφερε να…? (Когда он успел…?) — изумлённо воскликнул Орзатт, который, как и остальные, даже не ощутил его появления, — Και τέλος πάντων, τι είδους πλάσμα είναι αυτό; Αντελίζ, έλα, μαγικά πλάσματα είναι στη γραμμή σου. (Да и вообще, что это за существо? Аделиз, давай, магические существа это по твоей части). — Είναι αδύνατο να γνωρίζουμε όλα τα μαγικά πλάσματα. Όσο υπάρχει ζωή, κάποιοι θα εξαφανιστούν και άλλοι θα εμφανιστούν, (Всех магических существ знать невозможно. Пока существует жизнь, одни будут исчезать, а другие появляться), — бросила ему та в ответ, а после задумчиво продолжила: — Μα… Μοιάζει με σκιώδη γάτα, αλλά είναι δύσκολο για μένα να πω τίποτα για τη μαγεία που τον περιβάλλει. Αυτή είναι η πρώτη φορά που έχω συναντήσει κάτι τέτοιο… (Но… внешне он напоминает детёныша сумрачного кота, но об окружающей его магии мне сложно что-то сказать. Впервые сталкиваюсь с чем-то подобным…) — Δεν συμβαίνει… (Не может быть…) — прозвучал сдавленный, волнительный голос Ритхида, от которого все потрясённо уставились на него. Если этот старый чудик чем-то удивлялся, то это точно было чем-то невообразимым. ~ М-р-р-р-р-я-у… — с нотками угрозы прорычал Лаки, ведь, как они его, так и он их не мог ощутить. А то, что эти говорящие на непонятном языке огоньки стояли настолько близко к его раб… то есть, человеку, повышал уровень угрозы этих непонятных существ до предельного. — Τι είναι αυτά που λες; (О чём ты?) — не могли понять остальные. — Θα καταλάβετε όταν θυμάστε την ίδια μέρα που συναντηθήκαμε για πρώτη φορά στη μάχη… (Вы поймёте, когда вспомните тот день, когда мы впервые сошлись в битве…) — и после этих слов, белый огонёк, прямо на «глазах» у остальных, стал расщепляться на ещё меньшие частицы и разлетаться по пещере. Хранилище магии, которые к концу этого дня, уже должны были полностью опустеть, за считанные секунды, наполнились волшебством и стали испускать ещё более яркий свет, чем до этого.

И только после того, как каждое хранилище было наполнено, он вновь собрался в небольшой огонь, но уже немного поменьше: — Αν μπορεί να δαμάσει αυτό το τέρας, τότε δεν έχουμε τίποτα να παρέμβουμε και να τον βοηθήσουμε. Αυτό είναι περισσότερο από αρκετό. (Если ему под силу приручить это чудовище, то нам не за чем больше вмешиваться и помогать ему. Этого более чем достаточно). — Δεν μπορεί! (Да не может быть!) — вырвалось у Аделиз, а после и остальные вспомнили, из-за чего они тогда чуть ли не сошлись насмерть. — Και παραλίγο να πεθάνω γι ' αυτό?! (И ради этого я чуть не сдох?!) Лаки, хоть и не понимал язык, на котором они говорили, но по тону их речи и «взглядам» он был уверен, что его точно оскорбляют. А такое отношение к своей персоне он не мог стерпеть…