• Rorshas

• victoria сruenta

Знаю, в это сложно поверить, мои дорогие читатели, но я опоздал… Да, да, я прямо таки вижу всю ту бездну неверия на ваших лицах, но так оно и есть…

Эх, ладно, отставить шуточки. Если серьёзно, то меня, похоже, всё таки доконал мой график и погода за окном — проснулся, уже, получается, вчера, с лютой мигренью, да такой, что даже из дома выйти не смог. Как итог — стал беднее на полпачки нурофена и весь день провалялся в постели. К вечеру, слава Богу, вроде бы отпустило, и я сразу взялся за Главу, которую вам и представляю.

Ну а не отшибло ли мне последние мозги, как и всегда — на ваш суд.

---

Гранд Лайн. Остров ЗАСЕКРЕЧЕНО. Семь недель спустя.

---

Всматриваясь в сухие строчки отчёта, Комил с трудом подавил рвущийся наружу тяжёлый вздох.

С бумаги, край которой был украшен печатью с грифом «Только для Внутреннего Пользования», на него смотрело суровое, словно выточенное из камня, лицо, лишённое даже намёка на эмоции. Безжалостный, холодный взгляд багряных глаз давил через фотокарточку, что само по себе было тревожным звонком. Но как будто этого мало, содержание личного дела тоже не сказать чтобы радовало взор.

Нет, с одной стороны присутствовало множество пометок о высокой результативности, проявленных личных качествах и крайне низкой смертности среди вверенного экипажа, что рисовало перед глазами образ весьма достойного Дозорного, верного Долгу, но думающего о товарищах. Именно последнее качество Комил ценил в людях превыше всего. Что уж тут скажешь — профессиональная деформация. Идти в разведку, прямо в логово врага, можно только с тем, кому по-настоящему доверяешь, в ком не сомневаешься ни секунды. И Вице-Адмирал был готов заявить, без ложной скромности, что прямо сейчас, на этой Базе, он готов доверить свою жизнь любому офицеру и матросу! Тут собрались отнюдь не лучшие, но достойнейшие! По крайней мере, так было до недавнего времени.

Джерико Свейн одним фактом своего появления, сам того не зная, поднял целую бурю. Фруктовик не из последних, хоть и не логия, и не мифический зоан. Принятый по специальному приглашению, причём исходило оно не из Главного Штаба, но из одного из подразделений Конторы. А это не могло не насторожить главу Внешней Разведки Флота. Всё же его ведомство, де факто, было прямым конкурентном Сайфер Полу, хоть на людях частенько обе службы и заявляли о плодотворном сотрудничестве. Однако реальность была далека от высокопарных лозунгов, и Комил совсем бы не удивился зашли к нему такого агента — это ведь только кажется, что шпион на виду — находка для разведчика. На деле же, имея доступ к высшему офицерскому составу и полномочия, такой агент мог саботировать многие проекты одним своим наличием, не говоря уже о доступе к секретной информации, который он получал автоматически со званием. Не ко всей и не всегда, но лиха беда начало. По этой, и по многим другим причинам, Комил и решил озаботиться поиском дополнительной информации, по столь нежданно свалившемуся ему на голову офицеру. Дабы развеять все охватившие его сомнения, или подтвердить худшие опасения.

И вот, несколько раз к ряду прочитав довольно небольшое личное дело от корки до корки… он так ни к чему и не пришёл.

По сложившемся у него впечатлениям, Свейн был результативен… и точка. Это слово буквально просилось на язык, сметая всё остальное. Никаких вредных или просто ярко выраженных привычек молодой Коммандер не имел. Никаких связей, в том числе и личного характера, за пределами сложившегося круга общения, не обнаружено. Никаких иных увлечений, именно что увлечений, а не простого повышения уровня грамотности, не выявлено. И это было странно. Очень странно и подозрительно, но… Смотря на количество разгромленных пиратских команд на счету Джерико, Комил, кажется, находил причину всем этим неувязкам.

Свейн жил работой. То, с какой легкостью вчерашний гражданский встроился в жизненный уклад Флота, просто поражало. Он словно был рождён для того, чтобы носить погоны, и кажется сам был прекрасно об этом осведомлён. Подобное рвение, вперемешку с ярко выраженным прагматизмом, дополненным холодной головой и толикой личной харизмы, да ещё и помноженное на призвание… рисовало страшную картину. Неудивительно, что молодой офицер столь быстро взлетел в звании, с таким-то характером и складом ума.

И вроде бы — чего ты дурью маешься, старый болван! Вот он перед тобой, молодой, но уже нюхнувший пороху кадр! Бери, пока другие не очухались! А там, кто знает, может уже твой ставленник накинет на плечи Адмиральский плащ! Конечно, говорить о таком рано, но глуп тот, кто не смотрит в будущее, хотя бы в пол глаза. Уж себе-то можно было признаться, что лучшие годы давно уже остались позади, как и все возможности, что они столь щедро предоставляли. И не сказать, что Комил не распорядился ими как следует, но… Хотелось большего. Не для себя — для новых поколений! Этих юнцов, с горящими глазами, полных надежд и веры в правое дело! Сколько он таких уже повидал? А сколько вернулись назад?

Новая Эпоха уже окрасила Моря в алый, Гранд Лайн похож на адский котёл, а Новый Мир просто бездна, из которой даже Легенды рискуют однажды не вернуться. И в такое время, в рядах Флота начали зарождаться очень опасные настроения и идеи.

Столкнувшись с жестокой, словно сошедшей с ума реальностью, Дозор тоже стал жёстче. Сам Комил понимал необходимость подобного — суровые времена требуют суровых решений, но уж слишком часто жёсткость начала превращаться в жестокость. Не раз и не два он ловил себя на мысли, что из оплота Справедливости и Чести, из защитников невинных, Дозор всё чаще стал брать на себя роль палача, неумолимо карающего оступившихся. И вроде бы различие невелико, но в этом и заключается всё страшное коварство новых веяний! Грань, отделяющая добро от зла, с каждым годом всё истончается, и отличить одно от другого уже не каждый сможет. И что особенно плохо, никто и не собирается что-либо менять. Старики ушли на покой, уже не в силах что-то изменить, или забрались повыше, откуда многие проблемы не видны, а новое поколение… Три новых Адмирала не нашли отклика в душе Комила.

Борсалино он помнил ещё юнцом, всё же его работа с Научным Отделом во многом проходила через его ведомство, и с тех самых пор он мало изменился. Всё такой же тяжёлый на подъём, исполнительный, но совсем не инициативный, через чур инертный. Но сильный, этого не отнять.

Сакадзуки же воплощал собой наглядный пример того, чего Комил так опасался. Фанатично, слепо преданный, притом не Делу, но Людям, что отдают приказы, смысл и суть которых не имели для него решающего значения. Такой человек был сродни натасканному псу, что разорвёт на части любого, на кого только укажет перст хозяина. Но с каких это пор Дозор стал чьей-то шавкой? Да, Флот подчинялся Мировому Правительству как высшей инстанции, но это не означало, что у них не было права голоса! Многие, очень многие вопросы Дозор решал сам, не уповая на милость и указания сверху. И это что-то значило. Видимо даже слишком много, раз подобное всеми силами стараются изжить.

Последний же из нового поколения Адмиралов, был, пожалуй, главным его разочарованием. Молодой Кудзан мог бы стать тем знаменем, тем примером, что с подвиг бы прочих свернуть с опасного, ведущего вникуда пути. Для этого у него было всё — сила, харизма, амбиции и запал… Которые пропали бесследно в один миг.

О’хара, сколько страданий и боли в этом слове. Сам Вице-Адмирал не знал деталей произошедшего — дело целиком и полностью вёл Сайфер Пол, а все участвующие подписали договор о неразглашении и на долгое время попали под пристальный надзор. Но даже когда цепкий взгляд Конторы чуть померк, никто не торопился поведать товарищам деталей произошедшего. Всегда, кого не спроси, одна и та же реакция — туманный взгляд, сжатая челюсть и рвущийся наружу крик, что застрял в глотке. Кудзан исключением не был. Из О’хары вернулся уже совсем другой человек, не сломленный, по крайней мере в это Комил искренне хотел верить, но потрясённый до глубины души. И оправиться от удара судьбы молодой Адмирал так до сих пор и не смог, да и ещё вопрос сможет ли вообще. А ведь подобный нарыв, он как проказа, медленно пожирает тебя изнутри, лишая сил, что обязательно не достанет в самый нужный, самый важный момент! … Нет, на нынешнего Кудзана, несмотря на все его былые заслуги, Комил не рискнул бы сделать ставку.

Что же до Джерико Свейна… Увидеть в нём потенциал было не сложно. Всё же мало кто может похвастать столь впечатляющей и стремительной карьерой, как у него! Сила… тут всё сложнее, но как бы то ни было, это всё приходящее, тем более что целеустремлённости молодому Коммандеру явно было не занимать. А если это стремление направить, помочь амбициям взрасти и огранить данный природой талант… Могло что-то и выйти, по крайней мере никого столь же яркого в этом выпуске не наблюдалось. Но… всегда это чёртово но.

Свейн мог бы забраться на вершину. Шансы невелики, но в таком вопросе вообще нельзя быть уверенным наверняка хоть в чём либо. Главное, что они есть, остальное в руках человека и Небес. Вот только, какого человека? Жёсткого, самодостаточного, эффективного, прагматичного. Как не посмотри, а перечень больше подходит машине, нежели существу из плоти и крови. И именно так Свейн и выглядел в глаза Комила — машина, отлаженный механизм, что делает то, для чего был создан. Столь же совершенный, сколь и бездушный. По крайней мере никакого проявления человечности, привязанности или просто доброты, он в Коммодоре так и не увидел, сколько бы не пытался. Отчёты и личное дело рисовали лишь холодного, непредвзятого исполнителя, что без сомнений шёл на крайности, если того требовали обстоятельства.

Первая полоса газеты полуторамесячной давности не даст соврать. Огромное панорамное фото в пол оборота, на котором запечатлены три десятка тел, безвольно болтающихся на виселицах. Страшное, пробирающее до костей зрелище, а на переднем фоне спокойный, как морская бездна, офицер, всё также смотрящий в объектив холодным взглядом багряных глаз. Фото в личное дело, или фото у эшафота, где он только что отдал приказ о казни трёх десятков человек — складывалось впечатление, что для Джерико эти события равнозначны по своей сути. И тут важно уточнить, что сам Комил наверняка поступил бы также, разве что приказ о расстреле рядовых бойцов был явно лишним — Импел Дауна оказалось бы более чем достаточно. Но тут первую роль играет мотив. Почему Свейн сделал то, что сделал? Потому что это было рационально? Потому что одним этим фото, он показал всем и каждому ту цену, что неизбежно заплатит любой рискнувший переступить через грань дозволенного? Или же тут крылось нечто большее? Как бы странно не звучало, но даже личный, чёрт бы его побрал, даже корыстный мотив Комила бы устроил! Любой исток, только бы он показал в Коммодоре человека, а не конченого социопата, каким его выставляли многочисленные отчёты и доклады очевидцев. Вот только…

Закрыв папку с делом, он без сожалений отправил её в ящик стола, по привычке наводя порядок на рабочем месте перед встречей.

Ответить на такой вопрос, как не крути, через призму бумаг и печатного текста просто невозможно. Они слишком сильно искажают итоговую картину и никогда не поймёшь в какую именно сторону. Потому, требовалось поставить точку лично и решить для себя, раз и навсегда, кто же всё-таки такой этот Джерико Свейн. Благо что сделать это было не трудно, всего-то и надо, что задать один вопрос, ответ на который всё и прояснит.

В дверь кабинета постучались. Пара тихих но настойчивых ударов, чей ритм Комил не сразу узнал, но оно и не удивительно, всё же Коммандер лишь позавчера был приписан к его ведомству, так что запомнить его маркеры поведения было проблематично:

— Войдите. — бросив мельком взгляд на стоящие у стены часы, Вице-Адмирал только хмыкнул — стрелки как раз показали шестнадцать часов — почти саркастичная точность.

— Джерико Свейн, по вашему приказанию, прибыл. — голос у его нового подчинённого был тихим, но сильным, хорошо поставленным, с ярко выраженными бархатистыми нотками, за которыми умело пряталась сталь.

Одет офицер был не по форме, но всё же явно на военный манер — тяжёлый походный плащ, перешитый на инаковытай манер китель, рубашка, плотные штаны и высокие сапоги. Всё в чёрных тонах, с редкими вкраплениями алого. Привычка? Стиль? Или очередная попытка давления?

— Рад видеть вас, Коммандер. Как вы у нас устроились? Может быть есть какие-то жалобы или предложения?

— Никак нет, сэр. Ваш кадровый отдел работает без нареканий, тоже самое могу сказать и о службе снабжения. Об иных ведомствах, к сожалению, не могу выразить цельной картины, поскольку не был ознакомлен с их работой.

— Вот оно как. А как вам База? Должно быть несколько непривычно видеть такой размах после Саут Блю? — всё ещё пытаясь выйти на какое-то откровение или спровоцировать офицера на эмоции, продолжал Комил, впрочем уже предвидя тщетность своих попыток. Свейн держался сухо, уверенно и просто, явно не в первый раз имея дело с высоким начальством. Оно и неудивительно, учитывая его конфликт на предыдущем месте службы.

— Масштаб действительно впечатляет. Мне ещё надлежит досконально ознакомиться с территорией, но уверяю вас, это не станет проблемой.

— Вот оно как. Хорошо. В таком случае, я бы хотел перевести тему в куда менее приятное русло. Коммандер Свейн, вы ведь в курсе что месяц назад по вашему делу состоялось закрытое совещание?

— Так точно, меня оповестили о факте его проведения.

— А результаты собрания вам сообщили?

— Никак нет, сэр.

— Понятно, в таком случае, спешу вас уведомить, что ответственность в принятии решения была переложена на меня, так как по факту, на момент свершения вами противоправных действий, вы уже проходили под моим началом, как служащий G-2. — сделав небольшую паузу, Комил хотел было оценить реакцию офицера на сказанное, но быстро бросил это дело. То что Коммандер прекрасно владеет лицом, он и так знал без всяких дополнительных подтверждений. — Собственно, для того чтобы убедиться в верности принятого мною решения, я и вызвал вас сюда. Вы догадываетесь почему?

— Насколько я могу судить, — последовал безучастный ответ. — Единственное что сподвигло бы вас на такое — желание прояснить какой-то момент, который вы сочли недостаточно раскрытым в моём рапорте и показаниях команды.

— Весьма точное замечание. Собственно, так оно и есть. Видите ли, во всех отчётах говориться о неком «источнике», чьё анонимное послание и сподвигло вас устроить этот рейд. Однако никакой конкретики я так и не нашёл. Можете прояснить этот момент для меня?

— Я бы хотел уточнить, что именно вас интересует? Сам информатор или содержание послания?

— Всё вместе, полагаю. Мне необходимо знать, что именно побудило вас к столь активным действиям, и почему этот «катализатор» всех последующих событий не был приложен к материал дела? Такого уточнения вам достаточно?

— Более чем, сэр. — на угловатом лице Коммодора не дрогнул ни один мускул. — В таком случае, я думаю для всех нас будет проще, если я сначала дам вам ознакомиться с сами посланием, уже после прояснив все заинтересовавшие вас детали. — запустив руку во внутренние полы плаща, Джерико извлёк из них помятый конверт, что тут же лёг на стол перед Комилом, позволив оценить улику во всей красе.

— Вы взяли его с собой… Знали что понадобится?

— Предполагал.

Хмыкнув на столь категоричный ответ, Вице-Адмирал взял пергамент в руки, и одним ловким движением извлёк его содержимое на свет. Быстро пробежался глазами по содержимому письма… Потом ещё раз. И ещё раз. И ещё. Он вчитывался в несколько рваных строчек, словно пытаясь углядеть там двойное, если не тройное дно… которого не было.

Наконец, спустя пару минут напряжённого молчания, нарушаемого лишь тихим тиканьем часов, помятый листок был аккуратно отложен в сторону:

— Вы ведь понимаете, что это просто смешно?

— Нет, сэр. Лично я нахожу это печальным.

— Вот значит как. Однако, вы не можете отрицать тот факт, что… подобное, нельзя назвать весомой причиной, из-за которой Старший Офицер Флота может позволить себе сорваться на другой конец мира, лишь для того чтобы после провести несанкционированные массовые репрессии.

— Если это действительно так, сэр, мне придётся кардинально пересмотреть свои планы на будущее.

От подобного заявления Комил аж поперхнулся. Вот жешь… пострел! Вот как так можно — парой слов сломать все заготовки, все заранее спланированные реплики и фразы, всю тщательно выверенную линию диалога! Хотя… очевидно, причина нынешнего конфуза кроется в нём самом. Старость что ли подкралась незаметно? Как иначе объяснить тот факт, что он вдруг совсем перестал разбираться в людях? Настолько ошибиться в выводах сложно даже специально! А него, гляди ты, получилось. Кому расскажи — не поверят. Впрочем… всё что не делается — всё к лучшему.

— Я бы на вашем месте не стал торопиться. Мне было бы очень обидно терять столь перспективного подчинённого, едва он поступил под моё командование. Да и, кто знает, возможно, что текущий уклад удастся изменить. Может быть даже именно вам, Коммандер.

— Может и так. Всё зависит от того, какое решение вы сейчас примите, сэр.

— А какое здесь может быть решение? — тугой узел внутри Комила наконец распустился. Этот своенравный юнец, принесёт ему ещё кучу проблем, это он видел как никогда явно. Наверняка, благодаря его стараниям, позиция Вице-Адмирала в Главном Штабе сильно покачнётся, да и сам новоиспечённый офицер был не подарок, как и все те, кого он собрал под свои крылом. Но… — Вы безусловно нарушили Устав, за что я вынужден сделать вам устный выговор и указать на недопустимость подобного в дальнейшем, потому как полномочий для осуществления смертного приговора, без предварительного суда, у вас нет, Коммандер. Для этого вам нужно дорасти хотя бы до моих высот.

— Приму к сведению, сэр.

— Рад это слышать. В остальном же, ваши своевременные действия оказали неоценимую услугу как всему Флоту, так и делу Справедливости. Я рад, что такой человек будет служить под моим началом. Потому, хоть и с запозданием, приветствую вас на Второй Базе Морского Дозора, Коммандер Джерико Свейн! Надеюсь, мы с вами сработаемся.

— Я тоже, сэр.

---

Дверь кабинета закрылась за моей спиной почти неслышно, пока отзвук шагов звонким эхом разносился по пустому коридору этажа.

По хорошему, мне стоило ещё раз осмыслить ход прошедшей беседы, разложить всё от и до, поскольку даже видимый успех мог нести в себе угрозу, но вместо этого перед глазами стояла картина полуторамесячной давности.

Во мраке каюты, озаряемой лишь светом небольшого фонаря, замерли два мужских силуэта, неотрывно смотрящие на небольшую кровать, где, посапывая и завернувшись в одеяло по самые уши, мирно спасли две девчушки:

— Вы не беспокойтесь, — голос шерифа Кокояси звучал чуть слышно и хрипло, пока испещренное свежими шрамами лицо исказилось в гримасе скорби. — Мы за ними присмотрим, даже не сомневайтесь. Даю слово, они ни в чём не будут нуждаться.

— Я знаю. — не сводя взгляд с кровати, сухо отозвался хозяин каюты. — Однако, думаю небольшая помощь вам не повредит. Я открою счёт в банке, куда ежемесячно буду переводить деньги на их содержание. Думаю, пятидесяти тысяч должно хватить, на первое время.

— Вы не должны… — вскинутая рука оборвала шерифа на полуслове.

— Не должен, но буду. Это не обсуждается.

— Ясно… А вы не думали о том чтобы…

— Стать их опекуном? — в этот раз Гэндзо мог бы поклясться, что в голосе Дозорного сквозила горькая усмешка. — У меня нет ни дочерей, ни сыновей — один солдаты. Я ничего не знаю о том, как правильно воспитывать детей. К тому же, не пройдёт и декады, как я отправлюсь на Гранд Лайн, а это не то место, где можно позволить себе беззаботное детство. И что важнее всего — я для них никто. Просто знакомый матери — не более.

— При всё уважении, Лейтенант. Сейчас вы для них вообще всё, и вряд ли со временем это измениться. Таковы уж мы — люди. До последнего цепляемся за тех, кто нам дорог.

Дозорный ничего не произнёс в ответ, лишь чуть поправил соскользнувшее одеяло.

Встряхнув головой, я отогнал воспоминания в сторону. Сейчас для них было не место и не время.

В связи с переходом в иную часть, работы было хоть отбавляй. Необходимо было поставить всю команду на достаток, сдать списки и опись имеющегося имущества, провести смотр, уведомить канцелярию и просто войти в рабочий ритм нового места службы, что кардинально отличалось от старого. Об остальном можно будет подумать позже… Если на то будут предпосылки… и желание.