• Александр Назаров

11 декабря 2159 г. 13:27 STE

Система Арктур.

Станция Арктур (строится), Палаты парламента.

Размеренными шагами я подошёл к Эндрю у перил самой высокой террасы, которая выходила на палаты парламента. Камеры были расставлены таким образом, что занимали три уровня террас, которые шли по всей длине помещения. Каналы всех камер были открыты для публики, чтобы наблюдать за происходящим. Пока мало кто смотрел, но это не имело ничего общего с незаинтересованностью в происходящем, особенно сегодня.

Планы относительно станции Арктур были разработаны много лет назад, но так и не были реализованы. Сначала, из-за того, что Рич находился достаточно близко к Земле, не было никакой немедленной необходимости в космической станции в системе Арктура. Даже учитывая, что эта система была чем-то вроде перекрестка — системой с несколькими первичными и вторичными ретрансляторами.

Но теперь, когда мы знаем, что другие цивилизации путешествовали по звездам и использовали ретрансляторы в качестве основного средства передвижения, потребность в защищенной станции в системе Арктура резко возросла.

В то время как Рич останется главной резиденцией вооруженных сил Альянса, станция Арктур станет резиденцией правительства Альянса, отчасти из-за символического значения, которое представляла станция.

Тот факт, что это была космическая станция, позволил легко показать, что Парламент Альянса представлял человечество на галактической арене, а не только один мир. В конце концов, было проще рассматривать космос как нейтральную территорию, чем как планету. Но станция Арктур не должна была быть только центром нашего правительства, нет, она стала бы чем-то большим.

Торговый центр, военная оборонительная станция, место для жизни, короче говоря, наша собственная имитация Цитадели. Это стало бы памятником нашим способностям, нашей гордости и, в зависимости от того, как вы на это посмотрите, нашему высокомерию. Именно так, вероятно, восприняла бы это другая галактическая цивилизация.

— …и из-за этого не может быть никаких сомнений в том, что это начало новой главы в истории человечества. Теперь наш долг — сделать ее одной из наших величайших глав!

— Похоже, речь Майкла все еще продолжается, да? –прокомментировал я, расслабленно прислонившись к перилам.

— Для вас это президент Порт, министр Денебрен, — беззаботно пожурил Эндрю.

У меня вырвался смешок, и я возразил:

— Если ты хочешь придираться, то, по крайней мере, делай это правильно. Это временный президент и министр. Вы единственный, у кого есть подтвержденная позиция, директор Кларк.

— Мы все знаем, что голосование за назначение Майкла президентом Парламента Альянса — не более чем формальность. Точно так же, как и то, что выборы через четыре года он легко выиграет. После этого? Что ж, посмотрим, кого мы сможем поставить в выгодное положение. А ваша позиция очевидна. Никто не знает экономических механизмов Альянса так хорошо, как вы, а Майкл совсем не глуп.

То, что говорил Эндрю, было правдой. Хотя и предстояло голосование о том, кто станет самым первым президентом Альянса Систем, решение было предрешено.Был еще только один кандидат, и я даже не был уверен, был ли он членом парламента, это мог быть уборщик, насколько я знал.

Не было ни одного человека, который всерьез хотел выступить против основателя Альянса. Они проиграли бы с настолько сильным отрывом, что это было бы даже не смешно. Подобный проигрыш можно было бы назвать политическим самоубийством из-за идиотизма. А с Майклом придет и вся его команда.

— Кстати, неплохо бы добавить пункт "должен отслужил пять лет в армии" в качестве требования для должности министра обороны. Надеюсь, это отпугнет большинство идиотов, — сказал Эндрю. — Нелегко было заставить нации и колонии согласиться на это.

— На самом деле, это было легко, — возразил я. — У большинства наций на Земле все еще есть свои собственные вооруженные силы, поэтому они думают, что смогут поставить на эту должность кого-то, кто им симпатизирует. Кроме того, в случае несогласия их граждане услышат только то, что они одобрили бы. Они, вероятно, снова устроили бы демонстрацию или бунт. Но времена изменились. Сегодня национальные правительства уже можно рассматривать как пережиток прошлого. Люди сами хотят жить в большом космическом государстве, а не собачиться из-за маленького клочка земли на Земле.

— А колонии?

— Просто нужно было спросить их, кого бы они предпочли на этом посту, кого-то, кто знает, что нужно делать, или избалованного гражданского с Земли. Иногда стереотипы бывают чертовски действенными.

— Стереотипы могут быть скользкой дорожкой, — предупредил Эндрю, его голос немного повысился и приобрел опасные нотки. — В моей работе это может привести к недооценке оппонентов, а это обычно означает поражение.

Я успокаивающе поднял руки и сказал:

— Я знаю, не волнуйся. Я никого не недооцениваю.

— Извините, — извинился Эндрю. — Кажется, я все еще немного обижен, что эти саларианцы избежали моей ловушки.

— С тех пор прошел год, и ты все еще злишься из-за этого?

Эндрю пробормотал что-то невразумительное, прежде чем ответить:

— Немного, да. Я недооценил их или стал самоуверенным, неважно, что именно, но это была моя вина, что они ушли. Я уверен, что они не получили от нас ничего важного, так что это плюс.

— Кроме того, — сказал я, — стереотипы — это просто способ для нас классифицировать мир вокруг нас. Когда они превращаются в предрассудки, это становится опасным. Потому что от предрассудков всего один короткий шаг до дискриминации.

— Тогда в чем разница между стереотипом и предубеждением?

— Эмоции, если быть точным, негативные эмоции, — объяснил я. — Если вам что-то не нравится из-за заранее определенного мнения, это предубеждение. Стереотип больше похож на ярлык, который вы навешиваете на что-либо. В большинстве случаев это ярлык, который вы навешиваете группе, чтобы обобщить их, отличить от вашей собственной группы. Это то, что люди всегда делали, и будут делать. Это часть менталитета "Мы против них".

Пальцы Эндрю ритмично постукивали по перилам перед ним, он на мгновение задумался, прежде чем спросить:

— И ты используешь этот менталитет в своих интересах, полагаю?

Но, прежде чем я успел ему ответить, он сам пришел к правильному выводу.

— Я вижу, как бы ты это использовал. Сделай себя и своего оппонента частью "Нас", а затем покажи ему, как ему противостоят, довольно изобретательно.

Ухмылка появилась на моем лице от такой дедукции Эндрю.

— Ты прав, — подтвердил я. — Это делает того, с кем вы ведете переговоры, более открытым для ваших идей.

На данный момент нам больше нечего было сказать, и между нами воцарилось молчание. Мы молча слушали речь Майкла, которую частично проигнорировали из-за нашего разговора. В конце концов, мы хорошо знали, что он скажет. Нам обоим пришлось прослушать эту речь дважды до сегодняшнего дня, потому, что Майкл хотел, чтобы эта речь была идеальной. И когда большой босс просит тебя об одолжении, ты не можешь отказать.

Тем не менее, слушать, как он тренируется, и слушать, как он исполняет это, были две совершенно разные вещи. На сцене все существо Майкла оживало, и не было ни одного человека, которого не захватили бы его харизма и энтузиазм.

— …не один. Наш первый контакт, возможно, был жестоким, но он не должен определять наш дальнейший путь! В конце концов, мы…

— Знаешь, — сказал я, возвращая внимание Эндрю к себе. — Я рад, что мы так быстро встретились с инопланетянами.

Эндрю поднял бровь на мой комментарий, а затем больше сказал, чем спросил: — Опять что-то связанное с менталитетом "Мы против Них"?

Как всегда, Эндрю быстро связал мой комментарий с моим предыдущим объяснением и сделал правильный вывод.

— Это ведет к этому, — согласился я и продолжил, задав ему вопрос. — Что было бы, если бы мы не встретили те другие галактические цивилизации, как ты думаешь? Что бы сделало человечество?

— Отдалилось друг от друга, — ответил он, подумав над моим вопросом несколько минут. — Каждая планета, которую мы колонизируем, со временем разовьет свою собственную культуру и образ мышления. В зависимости от их развития, это может привести к большому неравенству между ними, что, в свою очередь, возможно, породит неприязнь между более и менее развитыми колониями. Если эту проблему слишком долго не затрагивать, вполне может произойти вооруженный конфликт. Возможно даже гражданская война.

— Боюсь, что это могло произойти, — признал я. — Мы, люди, никогда не уклонялись от конфликтов, какого бы рода они ни были. Пока это остается политическим, философским или, черт возьми, борьбой друг с другом, то все в порядке. Проблема в том, что это всего лишь вопрос времени, когда один человек доведет это до крайности, и дальше все пойдет как по маслу.

— И виды Цитадели дают нам ощутимую причину держаться вместе. Мы, которые охватывают все человечество, должны позаботиться о том, чтобы не направить человечество к мышлению, которое рассматривает виды Цитадели как врагов.

— Верно, это было бы неблагоприятно.

Между нами повисло короткое молчание, пока я размышлял над этой проблемой, пока мне в голову не пришло слово, которое возможно, могло бы помочь нам решить эту проблему.

— Возможно, нам следует поощрять своего рода соперничество между нами и большинством видов Совета. На соперничество с ними в разных областях остановит большинство намерений изображать их врагами.

— Это, изменчивая идея в менталитете Нас против Них. Сохраняя наш взгляд на них достаточно гибким, чтобы когда-нибудь в будущем рассматривать их как потенциальных союзников, — заключил Эндрю, следуя нашему предыдущему направлению мыслей. — Но не думай, что я не заметил, что ты сказал «большинством видов Совета», но не все. Полагаю, ты думаешь исключить батарианцев?"

Я изо всех сил сдерживал взрыв раскатистого смеха при мысли о том, что мы будем мило жить с батарианцами через какое-то время. Тем не менее, у меня вырвался смешок и я увидел, что Эндрю борется с той же проблемой.

— Почему мы должны исключать их? — спросил я с удивлением. — Их "культурное наследие" делает батарианцев таким хорошим врагом, против которого стоит объединиться.

— Действительно, — фыркнул Эндрю. — Как будто галактика дала нам именно то, что нам было нужно.

— Я все еще не понимаю, почему Совет разрешил продолжать эту практику так долго. Я могу понять, что азари. Они думают, что они могут изменить батарианскую культуру, если будут ждать достаточно долго, но почему турианцы ничего не предприняли, это то, что ускользает от меня.

— Самодовольство, желание сохранить статус-кво, для этого есть масса причин. Из того, что я понял, батарианцы единственные, кто имеет какое-либо влияние в Системах Терминуса, в основном потому, что они приложили руку ко всему, что там происходит. Более того, азари и саларианцы, вероятно, останавливают любые действия турианцев в этом направлении, потому что у них есть колонии, расположенные не так далеко от границ окраинных систем. Но теперь, когда мы оказались близко к батарианской территории, Совет захочет втянуть нас в конфликт друг с другом, таким образом, им останется только следить за любыми вторжениями из Систем Терминуса.

— Вопрос в том, что мы будем делать в ответ на это, — сказал я и позволил своему взгляду блуждать по залам, наблюдая за представителями планет, принадлежащих Альянсу Систем.

— На мой взгляд, мы должны позволить этому случиться. Это будет хорошая возможность поточить наши клыки и показать галактике, на что мы способны, — рассуждал Эндрю. — Кроме того, это поможет нам в долгосрочной перспективе, когда мы решим добиваться места в Совете.

В логике Эндрю не было ничего, что я мог бы опровергнуть. Хотя я не был доволен тем фактом, что это означало бы, что батарианцы нападут на наши менее защищенные колонии, чтобы поработить их население, я также понимал, что они сделают это, несмотря ни на что. Если не сами по себе, то с использованием пиратов в качестве посредников, соблазн завладеть рабами, принадлежащими к недавно открытому виду, был слишком велик, чтобы его игнорировать.

— Я думаю, ты прав, — признал я, — но это не значит, что мне это должно нравиться.

— Мне это тоже не нравится, но мы должны признать тот факт, что это произойдет. Единственное, что мы можем сделать, это обратить это в нашу пользу и сделать возможное, чтобы защитить наши колонии и людей. Они — наше самое большое достояние.

Внезапно Эндрю нахмурился, все его поведение изменилось, как будто он подумал о чем-то неприятном.

— Раз уж мы заговорили о защите ценных активов, — начал он, — нам нужно поговорить о том, как мы сохраняем гибридный привод при себе. Это одно из лучших наших преимуществ. Возможность работать вне ретрансляционной сети — это просто потрясающе. Мы не можем позволить этому преимуществу ускользнуть у нас из рук.

— Это место безопасно? — спросил я оглядываясь, вместо того, чтобы ответить ему.

— Да, я убедился в этом лично. Поблизости от нас нет никаких "жучков", и я ношу с собой устройство, которое отключает направленные микрофоны. Единственным вариантом было бы записать видео, а затем вызвать специалиста по чтению по губам.

При его словах я наклонился вперед, поставив локти на перила и скрестив руки перед ртом. Эндрю сразу понял, что я делаю, и скопировал мою позу. Когда пытаешься сохранить что-то в секрете, делаешь все, чтобы уменьшить вероятность того, что тебя подслушают, и чем дольше я смогу сохранять в секрете информацию о гибридном приводе, тем лучше.

— С самого начала мы с Такахаши думали о том, как мы могли бы предотвратить попадание гибрида в чужие руки, и с тех пор внедрили множество функций безопасности. Мы разделили привод на четыре части, которые разбросаны по любому кораблю с гибридным приводом, навигационный компьютер, генератор энергии, устройство для открытия и закрытия пробоев и еще один компонент, о котором я вам не буду рассказывать. Если какая-либо из этих частей будет удалена без ввода правильных кодов, которые должны быть подтверждены нашей сетью, данные удалятся сами. Более того, это вызовет небольшие локальные взрывы, которые превратят детали в куски металлолома.

— А что произойдет, если кто-нибудь соберет достаточное количество разных частей? — спросил Эндрю, наши голоса были едва слышны, поскольку речь Майкла все продолжалась.

— Каждый диск является уникальной копией со своими собственными специализированными кодами, и если они не совпадают, наша сеть должна подтвердить комбинацию, иначе активируются функции безопасности. Более того, если кто-то попытается изменить коды, произойдет то же самое. Единственная уязвимость в системе безопасности — это когда кому-то удается эмулировать нашу сеть, но мы постоянно совершенствуем ее.

Закончив говорить, я сменил позу, чтобы дать Эндрю понять, что та часть нашего разговора, которая требовала строжайшей секретности, окончена. Увидев это, Эндрю тоже расслабился, и я увидел по его лицу, что он доволен шагами, которые мы предприняли для защиты привода. Но он все же должен был уточнить одну вещь.

— Даже при всем этом нет никакой гарантии, что никто другой не сможет воссоздать DR-привод. Будь то отечественный или иной, это будет только вопросом времени, — сказал Эндрю.

— Я знаю, но мы сделаем все возможное, чтобы оттянуть этот момент, — ответил я. — Это одна из причин, по которой мы перенесли наши производственные мощности на Рич.

— А без гиперпривода трудно путешествовать, чтобы добраться туда своевременно. Плюс, военные будут очень заинтересованы в том, чтобы гиперпривод остался только их игрушкой. Конечно, я сделаю все возможное, чтобы поддержать их начинание, — пообещал Эндрю.

Он посмотрел сверху вниз на членов парламента, и его глаза подозрительно сузились, когда он сказал:

— Но я не могу обещать, что те люди там, внизу, не попытаются наложить на эту технологию руки, чтобы продать по самой высокой цене. Независимо от того, люди они или нет, жадность и обещание власти иногда слишком соблазнительны, чтобы устоять.

Я забавно фыркнул при мысли об их попытках и ответил на незаданный вопрос Эндрю, когда он посмотрел на меня, приподняв бровь.

— Пусть попробуют, — уверенно сказал я. — Технология гиперпривода является собственностью не Альянса, а моей компании «Ad Astra». Мы с Такахаши не запатентовали чертежи привода, поэтому если они захотят продать технологию, то им, сначала, придется ее воспроизвести. Кроме того, у нас эксклюзивный контракт с военными Альянса. Если политики попытаются каким-либо образом заставить нас передать технологию, то быстро поймут, что этот путь ведет к политическому и финансовому самоубийству. Мои юристы и аналитики держат схемы и чертежи внутренней части под контролем, и даже если кто-то сможет воссоздать ее, моя команда разработчиков опередит их на годы, нет, десятилетия. Что касается других видов, ну, я не думаю, что нам стоит слишком беспокоиться в ближайшие пятьдесят лет, или около того.

— С чего вдруг такой срок? — скептически спросил Эндрю, и я не мог винить его за этот скептицизм. — Я бы подумал, что, по крайней мере, саларианцы смогут создать его.

— Они будут, — согласился я и задал вопрос в ответ, — но будут ли они использовать технологию каким-либо образом, который может быть опасен для нас?

Прежде чем Эндрю смог придумать ответ, я продолжил излагать ему свои мысли по этому поводу.

— Насколько я понимаю, есть только четыре вида, которые были бы заинтересованы в воспроизведении гиперпривода. Пять, если считать волусов, которые более или менее следуют за турианцами.

— Дай угадаю, азари, саларианцы, турианцы и батарианцы.

— Именно так, — подтвердил я. — Элкоры будут слишком пассивны, чтобы что-либо предпринять, а ханаров не интересует ничего, что не исходит от Великих, как о называют протеан. Дреллы последуют примеру ханаров, так что никаких проблем. Батарианская гегемония попытается прибрать их к рукам, отчасти потому, что они захотят расширить свою территорию и использовать их для получения большего количества рабов.

Эндрю кивнул, слушая мои объяснения. У него все еще были некоторые оговорки, но он был готов позволить мне объясниться полностью, прежде чем добавить свои собственные мысли.

— Они никогда не будут просить или вести переговоры, чтобы получить хотя бы один привод. Их высокомерие не позволит этого. Вместо этого Гегемония попытается украсть корабли с приводом. Вероятно, с помощью пиратов, чтобы к ним ничего нельзя было отследить. Возможно, я их недооцениваю, но я не думаю, что их ученые и инженеры достаточно опытны, чтобы воссоздать гиперпривод только с одним украденным кораблем. Им понадобятся десятки, возможно, даже сотни кораблей. И это число еще и не включает корабли, которые пираты попытаются оставить себе вместо того, чтобы отдать их Гегемонии.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, но как насчет Совета? У них определенно есть средства, чтобы воссоздать технологию, — поинтересовался Эндрю.

— Совет, ха, — повторил я и задумался, с чего начать. — Давай начнем с азари. В конце концов, прямо сейчас они являются наиболее технологически развитым видом в галактике. Они, безусловно, заинтересуются этим, но поскольку это чисто человеческий замысел, то они отвергнут его с самого начала. Азари почти так же фанатично, как ханары, верят в превосходство протеан. Только после того, как они больше не смогут отрицать его полезность, они попытаются заполучить его в свои руки.

Я на мгновение остановился в своем объяснении, чтобы подумать, могу ли я сейчас намекнуть, что у азари есть работающий протеанский маяк. Если бы кто-то еще обладал этими специфическими знаниями, это дало бы мне повод знать, когда мне придется использовать их в любых переговорах с азари. Кроме того, иногда эффективнее дать понять оппоненту, что группа людей знала ваши секреты, но ничего с ними не делала, а не только один человек, которого легче заставить замолчать. В конце концов, я решил не намекать, по крайней мере, на данный момент. Позиция Альянса была недостаточно сильной, чтобы противостоять любому открытому скрытому выпаду, который азари могли нанести нам.

— Долголетие азари действительно замедлило бы их реакцию. Мы также видим в человеческом обществе, что пожилые люди медленнее реагируют на изменения, чем молодые, — сказал Эндрю, воспользовавшись моментом моего созерцания, чтобы добавить свои мысли. — Более того, азари чувствуют себя в безопасности в своем положении самого развитого вида в галактике, даже саларианцы не смогли оспорить это положение за тысячелетие. Но как насчет двух других видов Совета?

Его вопрос вывел меня из задумчивости, и я продолжил излагать свои мысли о двух оставшихся видах Совета.

— Турианцы увидят потенциал гиперпривода, и не только с военной точки зрения. Миры, основанные на декстроаминокислотах — редки, и без соединяющего миры ретранслятора только вокруг Палавена их могут найти десятки. То же самое с планетами с определенной концентрацией газа, необходимой Волусам. Как только они услышат о возможностях гиперпривода, они выделят ресурсы на создание своего собственного, но они будут слишком горды, чтобы попросите нас о помощи или даже украсть у нас, новичков на галактической сцене. Им потребуются годы, пока они получат рабочий прототип. Их знания, в технологиях, основанных на нулевом элементе, станут помехой, поскольку привод очень далек от всего, что связано с этими технологиями. Кроме того, у нас будет союзник, который будет заинтересован в задержке турианцев.

— Кто… — начал спрашивать Эндрю, прежде чем к нему пришел ответ. — Саларианцы, конечно! Они не захотят, чтобы у турианцев появилась эта технология, пока они сами не будут превосходить в этом все остальные расы. Или, по крайней мере, средства пока у саларианцев не появится способов для наблюдения за передвижениями на гиперприводе. Крупнейшая военная сила в галактике, способная появляться везде, где они захотят. Определенно, саларианцы не захотят, чтобы турианцы имели такую возможность.

— Я тоже так подумал. Мое впечатление о саларианцах таково — им нравится контролировать все, а то, что они не могут контролировать, они откладывают до тех пор, пока они не смогут.

— Меня бы это не удивило. Никто не может сказать, что между видами Совета царит любовь и доброта. Теперь, поскольку мы уже упомянули их, что ты думаешь о саларианцах?

— Я не сомневаюсь, что саларианцы могут и будут копировать гиперпривод, возможно, даже в ближайшие десять лет, — сказал я, и на моем лице появилась ухмылка, которая смутила Эндрю, — но я также знаю, что их первые эксперименты с ним, вероятно, закончатся катастрофой.

— Катастрофой? — в голосе Эндрю слышалось замешательство, которое отразилось и на его лице тоже.

— Катастрофой, — подтвердил я. — Знаешь ли ты, что одна из причин, по которой наши корабли медленнее своих турианских аналогов, заключается в том, что они тяжелее. Корпуса наших звездолетов стали плотнее и толще. Знаешь почему?

— Я смутно помню, что слышал, что это из-за радиации, но что это за радиация, я не знаю.

— Отчасти это из-за космических лучей. Более тонкие корпуса справились бы с этой задачей не хуже, но наши первые проекты были громоздкими, потому что мы хотели убедиться, что ничего не может случиться. Однако, с тех пор как мы создали гиперпривод, мы сделали корпуса еще более толстыми, чем раньше. В дальнейшем мы планируем сделать их еще толще. О чем это вам говорит?

Я видел, как Эндрю размышлял над моим вопросом, вспоминая каждую крупицу имеющейся у него информации о гиперприводе и явлении, которое позволяло нам путешествовать с его помощью между звездными системами.

— Внутри Разлома есть какое-то излучение, не так ли? — воскликнул Эндрю.

— Бинго. Внутри разлома зарегистрировано четыре вида излучения, с которыми мы никогда раньше не сталкивались. У них пока даже нет официального названия. Дело в том, что это излучение может быть смертельным для людей или любого живого существа, у которого нет металлического панциря, как у турианцев, но даже в этом случае долгосрочный урон гарантированно приведет к смерти, если они будут подвергаться воздействию слишком долго. Плотности корпусов турианских кораблей едва хватит. Но есть еще одна проблема, и я искренне рад, что мы разобрались с ней до того, как что-то случилось, — сказал я и глубоко вздохнул.

— Нулевой элемент медленно дестабилизируется, если подвергается воздействию излучений внутри разлома.

— Что ты сказал? — резким шепотом спросил Эндрю, не совсем веря в то, что он только что услышал.

— Дестабилизируется внутри разлома, и это может привести к сбоям в работе в лучшем случае и взрывам в худшем. Чем глубже погружение в разлом, тем сильнее излучение, и тем быстрее происходит взрыв. Интересно, что чем чище (нулевой элемент) НЭ, тем быстрее он дестабилизируется, и это одна из причин, почему до сих пор ничего не происходило, поскольку наши способы очистки пока не настолько совершенны. В сравнение с расами Цитадели, — мрачно объяснил я.

— Что вы с Такеши теперь делаете? В связи с новыми данными?

— Мы проверяем каждый корабль и, при необходимости, обмениваем нулевое-ядро. Это уже стоит нам миллионы, и это число будет только расти, но это должно быть сделано. Дестабилизированный элемент в настоящее время хранится на отдаленных складах. Несколько моих ученых анализируют его, проверяя, возможно ли снова использовать его в двигателях или сделать из него оружие.

— Похоже, у тебя проблема под контролем, и ты неплохо справляешься с тем, чтобы не раскрывать ее. Я даже не слышал об этом ничего, — сказал Эндрю недовольно. — А ведь я начальник разведки Альянса. Но как это соотносится с катастрофой, которая постигнет саларианцев?

— У турианцев корпуса кораблей примерно вдвое тоньше наших, но и их родной органический панцирь имеет металлическую основу. Он может спасти их только от смерти от радиации, но их ноль-ядро все равно дестабилизировались бы.

— И это корабли построенные для прямого боя. Саларианские кораблями построены не для прямого боя, а с учетом тайных операций и маневренности. Их корпуса слишком тонкие, чтобы удерживать излучение разлома. С чистым гиперприводом они сразу же спустятся слишком глубоко и корабль погибнет. Со смешанным гиперприводом корабль проживет немного больше. Чтобы использовать привод, корпуса нужно сделать толще, что приведет к большей массе и меньшей скорости, что противоречит саларианской военной доктрине, — заключил Эндрю с улыбкой на лице.

— В лучшем случае, они используют привод для колонизации каких-нибудь неотдаленных планет или для ограниченного количества кораблей-невидимок. Тем не менее, с этим мы можем справиться в будущем. Но, безусловно, они будут скрывать тот факт, что у них есть гипер-привод, от других представителей Совета. Для них это будет таким же преимуществом, как и для нас. Тем не менее, это все просто разговоры, прямо сейчас мы не должны терять бдительность. Все, что я сказал, может быть надуманным, — предупредил я, и Эндрю кивнул, понимая мою точку зрения.

Наш разговор резко оборвался, когда громовые аплодисменты заполнили зал парламента. Взглянув на трибуну, я понял, что происходит. Майкл, наконец, закончил свою речь, и люди поднялись на ноги, аплодируя.

— Похоже, ему снова это удалось, — прокомментировал я и получил фырканье от Эндрю в ответ.

— Ты ожидали другого?

— Нет, не совсем, — признался я. — С этого момента мы оба будем заняты. Сегодня утром я уже получил приказы от Майкла.

— Я слышал о них, снова отправиться в Цитадель звучит забавно, но вести переговоры о торговых сделках и о том, как адаптировать нашу валюту к галактическому кредиту, это не мое, — пошутил Эндрю.

Он был прав, мне это тоже показалось невеселым, но кто-то должен был это сделать, и тот факт, что я получил эту работу, был хорошим знаком. Если у меня все получится, это поможет мне в будущем, когда я решу, что пришло время побороться за должность посла человечества в Цитадели.

Тем не менее, на Земле и в колониях все еще оставалось много вещей без присмотра. Теперь, когда Майкл стал президентом Системного альянса, он мог приказать разместить ODP в системе обороны Земли, чего до сих пор не происходило.

Хотя ODP в данный момент могли стрелять только с мощностью легкого крейсера, это было временно. При повышении мощности появлялась, слишком высока отдача. Это смещало станцию на орбите. Более того, моделирование показало, что если ODP попытается выстрелить мощью дредноута или даже просто тяжелого крейсера, сила выстрела уничтожит сам ODP. Над этой проблемой все еще работали, но даже сейчас они все могли стрелять так же быстро, как фрегаты.

В конце концов, это не помешало нам создать 40 из них и повесить по десять из них на орбитах Рич, Терра Нова и Шанси. Последние десять были отложены для Земли.

— Кстати, — сказал Эндрю, который вежливо хлопал Майклу в ответ на речь, — у меня есть список людей, которые могли бы помочь вашим научно-исследовательским группам. — Возглавляет список доктор Константин Шейл, инженер, биолог, эксперт по робототехнике и еще в нескольких областях, которые входят в сферу его компетенции. В общем, отличный ученый.

— Почему ты отдаешь этот список мне? — спросил я в замешательстве. — Я, конечно, благодарен за это, но почему бы не нанять их в исследовательский отдел Альянса?

Между мной и разведчиками талантов Альянса было соглашение, что каждый из нас будет искать новых сотрудников самостоятельно, не используя ресурсы другого. Поэтому я был озадачен. Эндрю дал мне список, явно составленный с помощью ресурсов Альянса.

— Из-за этих парней, — сказал Эндрю и указал вниз, на членов парламента. — Политики, карандашники и им подобные будут контролировать бюджет Альянса и то, как он используется. Если проект кажется слишком дорогим, его вообще не будут запускать или отменят на полпути. У тебя нет такой проблемы, и я знаю, что Альянс сильно выиграет, если ты будешь разрабатывать новые технологии и развивать свою компанию. Итак, возьмите список, а взамен ты не хватаешь каждого студента в университете, который демонстрирует высокий потенциал.

Я не мог удержаться от смешка, когда Эндрю сказал это. В конце концов, это правда, что я отбирал лучших выпускников для своих компаний. С улыбкой я дал ему согласие. Если бы все получилось так, как я планировал, мне бы это все равно больше не понадобилось. Через несколько лет лучшие и одаренные студенты поступят в университет, который я планировал построить на Терра Нова. Университет, который станет одним из самых известных сначала в пространстве Альянса, а затем и на всей территории Цитадели.

Зачем искать таланты, если их можно воспитать?

Коротко взглянув на часы, я сказал Эндрю:

— Отправь список моему секретарю, он позаботится о наборе их. Мне нужно идти, еще много чего нужно сделать, прежде чем я отправлюсь на Цитадель.

Я протянул руку, и Эндрю без колебаний пожал ее.

— Я желаю тебе удачи на предстоящих переговорах.

Попрощавшись, я направился к выходу из зала парламента, мысленно перебирая несколько фрагментов информации, которые могли бы дать мне преимущество в торговых и валютных переговорах.

— Да, это могло бы сработать, если бы я нашел подходящего противника, — пробормотал я себе под нос и увидел в зеркале лифта, как тень улыбки промел на моих губах.

Мы живем 12.epub