• Nalsur Оbscurus

• наруто
• naruto
• багровый дьявол

— Кап-кап-кап… — слышался время от времени стук капель, отражающийся эхом от стен зала. — Кап-кап-кап… — он перестал раздражать меня, наверное, после первых двух десятилетий, проведенных тут. — Кап-кап-кап… — и ведь как синхронно и постоянно. Тройная капель не изменилась ни на миг со времени моего тут появления. — Кап-кап-кап… — Сейчас этот звук больше всего напоминает мне слезы. Слезы, что источает камень в стенах моего узилища. А еще, что-то из далекого прошлого…

— Кап-кап-кап… — падают капли утренней росы с ветки дерева, но не успевают их товарки последовать за первой троицей, как их прямо в полете сносит белый ураган в человеческом обличье, а точнее — пятилетний ребенок в белых одеждах с символами лунного полумесяца и звезды на спине…

— Быстрее, братик Хаму, — я бегу вниз с холма, быстро перебирая маленькими ножками. — Ха-ха-ха, вот увидишь, я обязательно в этот раз успею до колодца первым! — заливисто кричу, не оборачиваясь назад, чтобы не отвлечься на бегу и не споткнуться, а то уже бывало, что скатывался кубарем.

— Даже не старайся, Хисора! Тебе никогда не победить в этом забеге даже через тысячу лет! — задорный мальчишеский голос звучит буквально у меня за правым плечом. Ой, он уже тут! Скашиваю глаза и действительно — вижу как Хамура обходит меня. При этом из-под его белой хламиды с гербом нашего клана не видно движений, отчего его обгон выглядит излишне неторопливым и ленивым. Будто стоячего обходит, показушник! Ну я тебе сейчас…

— "Великая техника быстрых ног"! — мои пальцы на ходу складываются в жесте концентрации, заставляя чакру быстрее бежать по телу, напитывая мышцы силой и снимая усталость, которую я еще даже не успел ощутить в полной мере.

— Эй, так нечестно! — в ответ на возмущенное лицо старшего брата я лишь высовываю язык, когда скольжу по мокрой траве, вновь возглавив гонку. — И вообще, не существует такой техники!

— Ха-ха! Тогда глотай несуществующую пыль, старший брат! — за задором я почувствовал некую неправильность в видимом пространстве, сопровождающуюся слабой резью в центре лба, будто бы от пореза. И когда успел? Но тут я заметил, что Хамура напитал ноги чакрой и вот уже начал стремительно сокращать расстояние между нами. Так, чтобы еще придумать?! Думай голова, чакру волью… От усилившейся боли я стал терять концентрацию, но это, как ни странно, практически никак не сказалось на моем контроле. Даже более того, моя скорость на немного, но увеличилась, а зрение словно перешло на новый уровень. Я, как будто, видел сразу несколько путей, правильные, ошибочные, вовсе невозможные… Как странно… но это неважно, сегодня я смогу победить в нашей гонке! Отбросив все сомнений и заглушив болевые сигналы, я воспользовался подсказками своего необычного зрения и стал ступать на определенные места и поверхности, которые мне советовала интуиция. И это помогло — я существенно прибавил, где-то скользя, а где-то и сокращая путь. Моя дорога стала будто легче, дыхание — свободнее, а тело — невесомее. Как будто вся окружающая нас природа помогала мне в преодолении расстояния. Я уже забыл про гонку и соперничество с братом, наслаждаясь своим единением со стихией… Когда неожиданно боль резко достигла апогея и заставила мир мигнуть. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы я потерял равновесие и полетел вперед в уже совсем не планируемом падении. Последовавший удар выбил из меня воздух и сознание.

— Хисора?! Хи-тян! — я слышал обеспокоенные голоса словно сквозь вату. Темнота постепенно рассеивалась, но четкость зрения все еще оставляла желать лучшего. Лишь какие-то белые пятна на синем фоне. — Скажи что-нибудь, брат! Где болит?! Демоны!

— Не паникуй, Хамура, лучше вспомни, чему нас учили! — резкий голос перебил причитания брата. Да, теперь я уже различил их — старшие братья рядом. Зрение также постепенно нормализовалось, показывая вместо смазанной картинки лица склонившихся надо мной Хамуры и Хагоромо. Первое — обеспокоенное и виноватое, и сосредоточенное и строгое — второго. Как обычно, один слишком близко воспринимает все случающееся, а другой — отстранен и старается быть "голосом разума" в нашем дурдоме. Хагоромо даже в играх почти не участвует, предпочитая заниматься с учителями и матерью. Хотя в последнее время их уроки похожи на споры, но это же Хагоромо! Наконец, боль почти прошла, а инородное воздействие чакры братьев ушло из моей системы циркуляции, оставив легкость и слабость, как после хорошей физической тренировки.

— У-а-ах! — я аж потянулся с наслаждением. — Было круто, надо повторить, а братик Хаму?! — и весело улыбнулся в его обеспокоенное лицо.

— Дурак! — подзатыльник вышел обидным, но я видел, что старший брат испытал сильное облегчение от моих слов, а напряжение изгладилось из его лицевых мышц. Ну и хорошо. — Чтобы больше такого не было! Ты мог себе шею свернуть!

— Вы оба поступили безрассудно. Как дети малые! Вам дана такая сила, а вы тратите ее на глупые игры и забавы! Может уже стоит взяться за ум? Наша сила может дать гораздо большее, чем пустое времяпрепровождение на краю мира! Вы… — ну началось… Старший брат бредит всеми этими применениями чакры и путешествием по миру для… чего-то там. И что мы там не видели? Те же деревни, люди, земли и реки. Да и вообще…

— Ой, Хагоромо, хватит этих твоих умничаний. Не на уроке с наставниками! — мои мысли поддержал Хамура. Он всегда понимал меня! — Если у тебя все в порядке, — посмотрел он уже на меня, подавая руку, — то давай, вставай и пошли!

— Как? Уже? — я принял его руку и встал рядом.

— Да, мама звала. Хм? А что у тебя на лбу?

— А? — я провел там пальцем и почувствовал влажную полосу поперек центра лба. Поднеся его к глазам, я увидел, что на нем была кровь. Хм, странно, а ранки не было. Даже царапины или шрама. Зажило? Странно, но надо успокоить Хаму, пока он меня не замучил своим беспокойством. — Да ерунда. Это я зацепился где-то во время бега… Скорее всего, когда мимо дерева пробегали, — и улыбнулся, чтобы окончательно успокоить брата.

— Эх, вечно у тебя все не в порядке, братик, — я ждал, что мне снова прилетит подзатыльник, но он всего лишь растрепал мои волосы. — Но нам и в самом деле пора. Идем, не будем расстраивать маму, ей и Хагоромо хватает.

— Хех, это точно! Наш зануда… — так нарочито громко перешучиваясь в спину задравшему нос брату мы и прошли мимо того дерева на холме, пока с него продолжали падать капли росы. Кап-кап-кап…

— Кап-кап-кап… — одно из приятных воспоминаний. Детство. Веселое, беспокойное, полное глупостей и открытий… — Кап-кап-кап… — время, которое хочется сохранить в себе навечно. Жаль, что это все уже в прошлом. Далеком прошлом, наполненном кроме прочего слезами сожалений…

— Кап-кап-кап… — я сам не замечал, как слезы звучно капали на ковер. В моей голове был только один звук — крик и удар. — Почему? Почему они так? Зачем старший брат так разозлил маму? Почему она его ударила? Мы же семья! — я утер рукавом слезы и прислонился к кровати, закрывая глаза. Но сколько бы ни старался, даже в темноте опущенных век я видел недавнюю сцену…

"— Замолчи, Хагоромо! Ты еще слишком мал и не понимаешь, что говоришь! — громкий голос матери привлек мое внимание, пока я возвращался с кухни. Желание попить и при этом не попасться слугам или маме было велико, но любопытство оказалось сильнее чувства самосохранения. Да уж, рука у нее тяжелая, аж сидеть больно несколько дней после этого… — Я сказала — нет! Ты просто… — и все-таки, с кем она так спорит? Хотя… неужели брат снова ее доводит? Но обычно они не спорят настолько неприлично громко. Осторожно подходя к двери комнаты, я активировал недавно изученные колебания чакры внутри головы, а также еще кое-что… Мой секрет, который я планировал показать семье на завтраке. Наследие нашей матери… Так, ну-ка… ага… точно, вижу внутри маму и Хагоромо. Тот сидит прямо, будто шест проглотил, но выражение как всегда упрямое. А вот мама сохраняет осанку с большим трудом, а на лице первые проблески сильного гнева. — …это прямое нарушение всего, чему я вас учила!

— Но это неправильно, мама. При правильном использовании нашей силы, мы сможем направить этот мир…

— Направить? Мы — не хозяева мира, а защитники. Наша сила создана для одного — оберегать людей от опасностей внешних… и внутренних. Сила не должна быть оружием, иначе мир ждет хаос непрерывных войн! Как ты не понимаешь, сын?!

— Это ты не желаешь меня слушать, мама. Посмотри на нас. На себя. Ты говоришь о защите, но разве мы теперь не превратились в диктаторов и тиранов? Люди в окрестных поселений боятся одного нашего имени. Это ли не путь страха? Но я все продумал! Если мы сможем найти верных сторонников и поделиться с ними частью нашей силы… — его слова обрели невиданную ранее мной горячность и страсть. Он по настоящему увлечен этой идеей. А вот маме, похоже, она пришлась совсем не по вкусу, раз та вскочила и теперь давит на Хагоромо всей своей статью.

— Забудь! Никогда! Слышишь меня, Хагоромо?! Никогда люди не получат нашу силу! Они звери! Безумные, одержимые жаждой насилия, животные, делающие все в угоду своим страстям и инстинктам. Я жила среди них. Я знаю. Я пыталась не вмешиваться, проповедовать мир и невмешательство. Даже полюбила самого достойного из всех — Тенджи, вашего отца. И что он сделал!? Предал меня! Предал вас! В угоду своим интересам он не пожалел своих детей, которых я носила под сердцем! Это ли достойные разумные? Это ли те, кого можно гордо именовать людьми?! Они и живы то были лишь по воле Шинджу. И по его же воле сейчас живы мы и делаем то, что должно Богам — направляем людей по пути мира и…

— … и крови! Или ты забыла про то, что люди вынуждены приносить жертвы твоему Шинджу? "Во имя мира", конечно же, — сарказм можно было черпать из воздуха ложкой. — Мы не Боги, а самые настоящие демоны, упивающиеся болью и страданием людей! А все во имя чего? Чтобы упиваться своей силой и властью?! — Хагоромо сам вскочил и сошелся в противостоянии взглядов с матерью. — Мы можем все изменить! Я все продумал! Все просчитал! Мы дадим избранным свою силу. Мы будем помогать людям в мирных делах — усиливать всходы на полях, лечить травмы, защищать от болезней, от падежа скота. Они увидят и поймут, что это не проклятие, а то, что должно сделать их всех лучше и величественнее. Шагнуть на одну ступень с истинными богами, что живут за пределами мира! Мы создадим мир, в котором люди сами смогут стать богами, а Шинджу будет не нужен!

— Дурак! Ты сам не понимаешь, что говоришь! Твои намерения может и благие, но ведут лишь в сторону еще большей крови, чем сейчас! Они извратят все, что ты им скажешь. Они вместо плуга предпочтут мечи, а вместо лекарств — яды. Таковы люди! Верные друзья и соратники предадут тебя за блеск золота, за красоту дворцов и одежд. Для них будет лишь одно мерило — твоя сила! И ждать они будут только одного — твоей слабости! Я вижу, что совершила ошибку, позволив тебе привязаться и увлечься теми детьми; что ж, мне же ее и исправлять, — мать внезапно успокоилась, от чего мне стало еще страшнее. — Я запрещаю тебе выходить за пределы поместья. Я лично займусь твоим обучением. Что же касается той компании, то, видимо, они совсем забыли о том, чем мне обязаны, раз смеют настраивать против меня моих же собственных сыновей. Сейчас же иди к себе, за завтраком…

— Нет.

— Что? Ты собираешься ослушаться моей воли?

— А то что? Тоже отправишь меня в пищу своему обожаемому Шинджу?! Отца ты ему скормила с удовольствием, — я видел, что брата понесло, но не мог ни двигаться, ни говорить, а все из-за зловещей тени, что легла на лицо матери. Братик, пожалуйста, замолчи! — И от него же у тебя получился новый ребенок! Совершенный, не то, что мы с Хамурой, — что?! О чем он?!

— Замолчи, Хагоромо, — голос матери стал напоминать шипение, ее халат стал развеваться в полном безветрии комнаты, а волосы напоминали живых змей, что извивались вокруг ее головы.

— А что? Я снова неправ? Глуп? Или это ты настолько привыкла всем врать?! Я прекрасно знаю, кто стал отцом Хисоры! Что? Решила, что мы с братом недостаточно совершенны для твоей божественности?! Ну как же, дети от животного! Зато от этого демонического Древа, которое по какой-то прихоти назвали божеством, ты получила такого красавца. И лицом он на тебя похож, и глазами, и силой! Вот только знаешь, как его называют?! А тебя?

— Хагоромо!

— Ублюдок Древо-Демона! А тебя — Демоном Кроликом! А уж сколько историй, как ты смогла такого как он произвести на свет от дерева… *Шлеп*

— Никогда! Не смей! Называть! Своего! Брата! Этим! Словом! Убирайся с глаз моих, позор семьи!

— Это, значит, я — позор?! Что же… — Хагоромо выпрямился после пощечины матери, и я увидел, как с уголка губ на его белоснежные одежды падают капли крови. Его язык слизнул их, впрочем, никак не уменьшив истечение. — Я уйду, но не думай, что сможешь вечно прятать от всех правду. И силу, которая тебе не принадлежит."

— Братик… мама… Почему?! Зачем вы так?! — но ответов в тишине комнаты я так и не услышал. На следующий день мы узнали, что Хагоромо сбежал из дома. Мать… показывала нам свое спокойствие, но я чувствовал, что оно было напускным. Обстановка в доме стала гнетущей. Я же так и не решился демонстрировать семье Ринне Шаринган, который не столь давно смог полноценно держать открытым секунд пять. Вместо запланированного праздника, это выглядело бы скорее насмешкой. Я еще долго с того дня продолжал видеть перед внутренним взором картину, как капли крови брата падают с его подбородка: кап-кап-кап…

— Кап-кап-кап… — знал ли он тогда, что сделает в дальнейшем? На что он готов будет пойти ради своих желаний для осуществления собственных целей? Догадывалась ли об этом мама? Могла ли она предположить дальнейшее? — Кап-кап-кап… — впрочем, эти вопросы были актуальны лишь на то время. Я ими задавался и после… вплоть до того времени, когда их сменила сначала боль, а затем был только гнев. Неутолимая ненависть и жажда мести! А в голове по прежнему звучало лишь… — Кап-кап-кап…

— Кап-кап-кап…

— А-а-а-а-а… — я слышал ее, даже захлебываясь собственным криком. Звук капающей с пальцев крови. Моей крови.

— Брат! Что ты сделал?! Мы же договаривались! — я слышал каждое слово того, кого раньше называл братом, но мой мозг воспринимал их не лучше природного шума.

— Так нужно, брат. Ты ведь прекрасно знаешь, что нам вдвоем просто не хватит сил справиться с ней. С ее проклятыми глазами наши не сравнятся. Тут нужны такие же божественные глаза. А они есть лишь у него. Да и что ты волнуешься? Он жив и здоров…

— А глаза?! Ты понимаешь, что мы только что наделали?! Ты обещал, что не причинишь ему боли! Ты поклялся, Хагоромо!

— А ты согласился с моим планом и привел его, воспользовавшись доверчивостью нашего маленького братика. Так что виноват ничуть не меньше меня. Да и чего ты так распереживался? Он нам даже не настоящий брат.

— Мне плевать, Хагоромо. Он наш брат. И если ты не хочешь получить себе врага в моем лице, ты вернешь ему их! — я даже сквозь боль ощутил перекатывающиеся рядом со мной два очага силы, что начали вырабатывать огромные объемы чакры.

— Хорошо, Хамура, но не раньше разговора с Кагуей. И ты мне поможешь, если не хочешь лишних жертв.

— Только разговор? Или ты вновь планируешь меня обмануть, как в случае с Хисорой? Учти, Хагоромо. Я тебя предупрежу лишь раз: если я посчитаю, что твои действия идут людям во вред — ты пожалеешь об этом. Пожалеешь перед тем, как умрешь.

— Не стоит так говорить, брат. Это же наша общая мечта — нести мир и процветание всем людям. Без исключений и предпочтений. Я не буду таким эгоистом, как Кагуя.

— Мама. Она в конце концов наша мать, как бы ты к ней не относился.

— Называй ее как хочешь, сути это не изменит. А сейчас я тебя попрошу вживить их мне, и поскорее, пока она не натворила глупостей от своей паранойи.

Они ушли, а я все пытался осознать произошедшее. Мои братья оказались предателями. Хамура, которому я так доверял, предал меня, передав в руки Хагоромо, который меня и за брата не считал. Они ослепили меня, вырвав глаза, доставшиеся от матери и Шинджу, а теперь собираются напасть на нее. Причинить ей вред во имя своих эгоистичных целей. Неужели они не слушали ее рассказов и уроков?! Не понимают, что этим лишь выпустят на волю все то зло, что спало в людях, сдерживаемое силой мамы?! Самовлюбленные дураки! Они не видят дальше собственного носа! Еще бы — у них нет тех глаз, что позволяют заглянуть за кромку. Даже забрав их у меня, они не смогут ими воспользоваться в полной мере. Но я должен… должен успеть… и мой глаз бога поможет мне в этом! Поток чакры в голове сформировался в течение Онмьетона и после легкой рези, которая была фактически незаметна на фоне боли от опустевших глазниц, я открыл свой глаз Бога. Ринне Шаринган. Мир передо мной расцвел новыми красками, вот только преимущество было у багрового, цвета свежепролитой крови. Цвета предательства. Но теперь я хорошо видел и чувствовал свой дальнейший путь, по которому и побежал, используя все известные приемы для ускорения и повышения выносливости.

Я торопился, но все равно опоздал. Уже на подходе к нашему поместью, я услышал чудовищный рык, за которым последовало излучение столь же чудовищной чакры необычайной силы. Я знаю ее! Но… раньше она была ласковой и доброй, а сейчас обжигает и придавливает к земле. Сила Шинджу, вот только сейчас это и правда не бог, а демон. Очень злой демон.

Мой глаз уловил происходящее вдалеке, так как приблизиться я не смел, да и не мог. Мои старшие братья атаковали огромного монстра, в которого превратился Древобог, а внутри его единственного глаза — полной копии моего — я видел мать. Но Хамура и Хагоромо были не одни. Я видел их помощников — проклятых лягушек. Я чувствовал гнилую чакру, которой они были переполнены. Эти твари атаковали Шинджу и прикрывали от его ответных атак предателей, давая им шанс контратаковать. Но даже так я чувствовал, что у них нет и шанса. Сила двух богов превышала все то, что могли им противопоставить пусть и сильные, но люди, даже с поддержкой демонов и украденных глаз.

Вот-вот. Еще чуть-чуть, и этот бунт будет подавлен в зародыше. Братья получат справедливую кару за все совершенное, демонов изгонят в их пространство, а мы снова заживем семьей. На мои губы легла счастливая улыбка… да так и застыла. Нет! Я не верю! Это иллюзия! Они не могли! Но… Что это за странная техника?! Хагоромо и Хамура каким-то образом смогли прорваться сквозь защиту Шинджу во внутреннее пространство его Ринне Шарингана и коснуться какой-то сложносоставной техникой мамы. Вспышка… и она начинает превращаться в камень. Ее нежная кожа, шелковистые длинные волосы до пят, прекрасные глаза… все это становится грубым камнем. Последним за неживой маской скрылось лицо. Мне показалось, что в последний момент она увидела меня и ее губы что-то прошептали… Мой глаз видел это и перевел для меня: "Беги, Хисора. Ты должен выжить, сынок…" А затем лишь кристальная слеза стекла по окаменевшей щеке.

На Шинджу легла тень. Под действием этой неимоверно сильной техники плоть Бога Древа перекручивалась и рвалась. В конце концов, глаз вместе с запечатанной матерью был вознесен на небо, но я чувствовал, что проблема не только в расстоянии, но и ином… зрении?! Да, они искривили пространство силой Риннегана и той своей техники, чтобы отдалить эту тюрьму. Сколько не смотри, но достигнуть ее не получится, даже умей я летать. Большая же часть Шинджу была впитана Хагоромо с помощью свитка той жабы. Вот только я заметил еще кое-что. Или кое-кого. Одно из томоэ отделилось от Ринне Шарингана Джуби в момент обращения матери в камень и стекло в землю. Я видел это и почувствовал его присутствие неподалеку. Достигнув того места, я заметил человекообразную фигуру, состоящую из темной плоти, от которой так и несло силой матери и гневом Бога. Он также заметил меня и посмотрел точно в мой глаз.

— Ты ведь ее сын? — его голос казался сухим и шершавым для моих органов слуха.

— Да. Я — ее единственный сын.

— Вот как? Что же… — его голова склонилась к плечу, а на лице нарисовалась ухмылка. — В таком случае, у нас одна цель. Как насчет небольшого расширения в семье? — и он протянул мне свою руку. Вот только после предательства братьев я уже не мог так слепо доверять всем подряд. Конечно, то, что его создала мама перед своим запечатыванием, говорило в его пользу… Ладно, в любом случае, сейчас нам обоим нужно уйти, пока бывшие братья не пришли в себя, а там посмотрим.

— Если только ты окажешься полезен, брат, — я голосом выделил последнее слово, все же протягивая свою руку в ответ. Он на это лишь сильнее растянул то, что заменяло ему губы, будто прочитал мой намек и мысли, царившие в голове, а затем буквально перетек на мое тело, заняв буквально его половину. — Что это значит?

— Ну, я подумал, что в первую очередь нам бы пригодилась скрытность, а ты фонишь чакрой матери на километры вокруг. И ладно бы здесь, где прошла битва, но уже за ее пределами найти нас для Хагоромо станет легче, чем щелкнуть пальцами. А это уже моя специальность. И зови меня Зецу, брат.

— Хорошо, Зецу. Но больше никаких фокусов, — я еще раз взглянул на поле битвы, на котором в весьма потрепанном виде валялись Хагоромо и Хамура. Лягуха видно не было, да и не чувствовалось — скорее всего сбежал в свое измерение. Как бы легко сейчас было подойти и перерезать им глотки… Такое искушение… Но впечатление обманчивое. Даже в таком их состоянии я им не соперник. Не сейчас. Не со столь ограниченными возможностями. Но ничего, я подожду. Год, десятилетие или века. Столько, сколько понадобится, чтобы вернуться и вернуть свою мать. И тогда… тогда они заплатят за предательство. Я развернулся и с новыми силами мчался прочь, стремясь проработать планы по повышению своих сил и разработкой новых умений. Это было особенно актуально в виду отсутствия пары глаз. Ринне Шаринган, конечно, был полезен и хорош, но он не заменит их полностью, даже с условием того, что я могу его удерживать гораздо дольше, чем ранее. Сейчас же я вновь видел этот мир, но он теперь был окрашен цветом багровых тонов. Цветом моей ненависти. И только последние слезы в моей жизни стекали на развороченную землю, где ранее находился мой дом:

— Кап-кап-кап…

— Кап-кап-кап… — да, моих слез больше этот мир не видел. Только смех. Смеялся я много. Сильно, всей душой. От ярости. От жажды крови. От исступления и безысходности того, что не могу добраться до главных виновников своих душевных мук. — Кап-кап-кап… — Как я слышал, Хамура поругался со своим братом — может власть не поделили, может еще что-то — мне уже все равно. В итоге остался лишь Хагоромо Ооцуцуки, или же, как его стали называть, Рикудо Сэннин. Ха, Мудрец. Он вор, мошенник и братоубийца! — Кап-кап-кап… — он искал меня с тех пор, но не нашел ни одного следа. Не в последнюю очередь благодаря помощи Зецу. Вот только стоило его паранойе утихнуть и озаботиться собственными проблемами, как мой союзник стал не слишком надежен. Его отлучки приобрели иной окрас, а еще чувство слежки там, где ее быть не могло ни от кого другого… Вот только мой "брат" забыл, что я истинный сын своей матери, а мои сенсорные возможности превосходят таковые у любого иного пользователя чакры, быть может только за исключением родительницы. Его гнилостный запах стал раздражающим. — Кап-кап-кап… — В итоге же я сбросил последний поводок с себя и ушел в свободное плавание-путешествие по миру. О, это были славные деньки! Еще более славными они стали в тот момент, когда до меня дошла весточка о том, что сыновья Хагоромо переняли его же проклятие в своей крови. Такие же братоубийцы, как и их сволочной папочка. Жаль, что я не успел к его похоронам… Эх, с каким бы удовольствием я расписал ему будущее его рода, а еще более — крах его целей и достижений. Что все, ради чего он пошел на подлость и предательство, обернулось против него же самого. Все, что говорила мать в ночь их спора — сбылось. Получив силу чакры, возможность пользоваться ей невозбранно и бесконтрольно, люди использовали ее лишь ради одной цели — войны. — Кап-кап-кап… — клановые войны — как много в этом слове…

— Кап-кап-кап… — стекала кровь с моих волос вниз. Но этот звук слышал лишь я. Причем по двум причинам. Первая — никого живого поблизости просто не осталось. Вторая же…

— Ха-ха-ха-ха-ха… — я просто заливался счастливым смехом безумца, радуясь тому, что избавил этот мир от еще одного кусочка наследия Хагоромо. Да, я осознавал то, что давно уже сошел с ума, но ничего не имел против. Моя единственная отдушина в беспросветном мраке. Мир давно уже не различался на цвета, став серой хмарью. И только кровь имела свой цвет.

Я много путешествовал с тех пор, как покинул родину. Уже не помню, сколько границ довелось пересечь, да и годам потерял счет. Единственное, что я делал — изучал свою силу и убивал шиноби. Первое — от необходимости, второе — для удовольствия. Они напоминали мне уродливые пародии на нашу семью. Имели силы, но не имели ни желания, ни воли, ни ума, чтобы использовать их по назначению. С каждым поколением я видел, как их гены медленно, шаг за шагом, вырождаются. Сыновья Хагоромо, их свита и прочие сильные шиноби владели всеми пятью основными стихиями — в разной степени, но все же; уже их дети хорошо если имели способности к двум. Распространившись по миру, они изучили только что-то одно, что было им интересно и предпочтительно, забыв о прочем. Даже кланы создали за счет того наследства, что им оставили предки. Жалкие ничтожества. И я обожал доказывать им это вновь и вновь.

Тем не менее я имел и иное направление деятельности — вечное саморазвитие. Так меня учила мать. Постоянно совершенствовать самого себя. Пределы физических способностей, силы или контроля чакры — для меня это все было лишь пустыми словами. Даже отсутствие глаз не стало препятствием для меня — мое внутреннее око дало мне зрение совершеннее, чем у потомков Хамуры, которых я все же отыскал. Сейчас они называют себя кланом Хьюга — якобы лучшие сенсоры. Слепые ублюдки, только и могущие, что вылупить глазки. Еще можно отдельно сказать о Сенджу и Учиха — кланах сынишек Хагоромо. Первым достались усиленные гены, позволявшие превосходить прочих в физическом плане, да и с объемом чакры было получше прочих. А вот вторые каким-то образом смогли перенять часть моего наследия. Их глаза были ущербнее Риннеганов, что забрал у меня Хагоромо, но позволяли им опережать иные кланы и давали невиданный контроль. Если же сюда отнести то, что в плане объема чакры они не слишком уступали Сенджу, то становится понятно, что эти кланы были естественными конкурентами за право именоваться наследниками Ооцуцуки.

Да, мои глаза. Этот ублюдок, Асура, уничтожил их. Со своей порочной философией, посчитал себя недостойным носить дар своего отца, но не мог и допустить того, чтобы ими завладели прочие. Хе, представляю, какие у всех были лица, когда увидели, что в то время, как тело Хагоромо гниет, "его" глаза смотрятся как новые. Я долго пытал тогда какого-то из дружков Асуры, что был свидетелем его боя с Индрой за право именоваться наследником. Жалко ли мне было итога? Сначала — очень. Ведь я уже мечтал о том, как верну свои глаза, и мои силы умножатся и выйдут на уровень матери. А там и до ее освобождения было бы недалеко. И вот — этот путь был закрыт навсегда. Я чуть было не пошел уничтожать под корень потомков Хагоромо, но Зецу переубедил меня. В итоге я выплеснул свою злость на попавшемся шиноби и ушел, убедившись, что не оставил следов.

Как же этому существу удалось меня остановить? О, он оказался не таким уж и дураком. Ага, а еще весьма хитрым говнюком, но это ладно. Он обратил мое внимание на то, что глаза можно получить и иным способом. Ведь как было ранее? У Хагоромо и Хамуры глаза были схожи с Бьякуганом, но превосходили его, тем не менее не дотягивая до могущества Риннегана. Хамура их еще называл Тенсейган. Но, уже украв у меня глаза, старший брат не мог ими пользоваться столь же свободно, как и я. Только то, что он сделал с Шинджу, позволило ему стать тем самым Мудрецом. И то, он не смог полностью удержать силу Бога, потому вынужден был разделить его на девять частей. Так появились Биджу. Можно сказать, что это родственники Зецу, только посильнее его. Вдобавок, их силы стали весьма узкоспециализированными и имели градацию в мощи. Как их там звали? Так, Шукаку — однохвостый енот с властью над песком, Мататаби — двухвостая кошка с силой огня, Исобу — треххвостая черепаха, управлявшая водой, Сон Гоку — четыреххвостая обезьяна с плотью из лавы, Кокуо — пятихвостая корова, только с шестью рогами и выпускающая из себя кипящий пар, расплавляющий все, во что попадет, включая более слабые техники, Сайкен — шестихвостый слизень с самой противной способностью — собственно, слизью, Чоумей — семихвостый мотылек со своими нитями чакры, Гьюки — восьмихвостая помесь быка с осьминогом, испускающая чернильную чакру и, наконец, Курама — девятихвостая лисица, самая буйная и сильная из всех биджу.

Так вот, по рассуждениям Зецу, Риннеган вполне можно получить, если дать объединиться генам сынков Хагоромо, а затем добавить получившемуся смеску геном всех биджу. Если так подумать, то вполне себе жизнеспособная версия. Хотя долго такой носитель не проживет, да и не сможет выдержать, раз даже Хагоромо издох. Ну еще бы — не ему замахиваться на силу бога. А вот мне стоило бы быть поближе к месту действа, чтобы в нужный момент взять все в свои руки. В тоже время мне претила мысль просто ждать и смотреть. Хотелось участвовать. В конце концов, просто украсть пацана из одной семейки и девку из другой — получить от обоих потомство, затем лишь выловить биджу — и вуаля. Но нет, Зецу все нужно было проверить в "естественных" условиях. Да только я видел, что он сам что-то замышляет. В итоге, хоть и переняв кое-какие его идеи, решил избавиться от напарничка. Понятия не имею, как у него дела сейчас, но при первой же возможности следует избавиться от него — больно себе на уме. Ненадежен.

Размышления и воспоминания настолько увлекли меня, что я перестал смеяться, и сам не заметил, как вновь достал свой посох и ушел медленным шагом с поля бойни на тракт. Да, это мой образ для всех — слепой путник, не вызывающий никакого беспокойства или опасения. Я научился за время своих скитаний скрывать свою систему циркуляции чакры настолько хорошо, что могу легко изобразить любую картинку, и даже сенсорикой или сканирующей техникой этого не определить, если только не копаться непосредственно в моем организме. Да и внешность моя давно уже стала отлична от первоначальной. Нет, истинный облик мой застрял на возрасте, когда я смог овладеть чакрой на новом уровне. Следует поблагодарить за это Хагоромо… А потом вновь убить, и так раз за разом. Его глупое Ниншуу, как он стал именовать переделанное им учение мамы, даже рядом не стояло с реальной силой ее дара. Ну и неудивительно, простым людям никогда не овладеть ею полностью. Для меня же путь чакры стал путем Бога. Истинного, каким была моя мать. Это не просто владение некой силой для своих целей. Нет. И даже не впитывание сил природы, как это делают сэннины, проклятые воры и контракторы демонов. Это реальное соединение моей воли с волей мира. В таком союзе нет лишних деталей или промежуточных посредников — только единый организм, с единой волей и разумом. За счет этого я не только могу делать все то же, что и любой шиноби, но и выдавать их техники на недосягаемом уровне. Например — иллюзии. Удобная штука, позволяющая затуманить взор, слух или вовсе — все чувства, включая интуицию и чакру, если ею оперирует сильный шиноби из Учиха. Да только это все равно будет иллюзией. А вот мои иллюзии вполне себе материальны. Они не просто изображают, но и являются тем, чем я хочу. Даже каждый элемент сложного организма будет выполнять свои функции без моего прямого контроля и с полной аутентичностью. Одна проблема — если убрать подпитку — то иллюзия просуществует ровно столько, насколько хватит моей чакры. Потом мир начинает отторгать инородное тело, которое не имеет связи с ним через меня. Конечно, это не касается тех иллюзий, что я накладываю непосредственно на себя. Могу предстать ребенком, юношей, старцем — и даже мои иллюзорный морщины будут самыми настоящими. Воздействие посторонней чакры никак не развоплотит их. Лечение зарастит иллюзорные раны, а поражающие техники — создадут раны в искусственной плоти, но стоит мне пожелать — и все это сойдет, как снег по весне. Но не все так радужно.

Главный недостаток — мое зрение, так и остался со мной. Я без сомнения сильнее посредственностей, что называют себя шиноби, но вот против уникумов могут возникнуть проблемы. Да и с отловом биджу не все будет так просто. Они — как, никак — плоть от плоти Шинджу. Но я пошел иным путем. Создал то, что будет превосходить все прочие техники, одновременно сочетая и объединяя в себе преимущества оных. Фуиндзюцу или техника печатей. Но овладеть ею не так просто. Просто для копирования простейших печатей достаточно и чакры с идеальным ее контролем, но вот создавать новые, изменять существующие или же пользоваться ее высшими техниками без вреда для себя могут лишь те, кто имеет ту же связь с миром, что и я. Или подобные маме с Шинджу. Хагоромо мог бы овладеть подобным с его терпением и кропотливостью, но в связи с тем, что не было нужды так себя ломать, получая все на блюдечке за счет ворованных глаз и гена матери, то и не думал о подобном.

Вот только с каждым годом мне все чаще приходит мысль и том, что мне нужен спутник. Мое безумие постепенно становится все более неуправляемым. Все сложнее удержать себя в руках без живого общения. Без возможности поделиться своими мыслями или переживаниями. Без возможности не думать о том, чтобы прикрывать себя со всех сторон, включая спину. Если так пойдет и дальше, то я просто окончательно уйду в кровавую вакханалию, убивая все живое и уподобившись худшим из людей, которых презирал и ненавидел. Но что я имею в альтернативе, если лишь кровь шиноби дает почувствовать себя живым? Если лишь один цвет различают мои глаза?

За такими рассуждениями я добрел до нового места трагедии. Тут уже явно поработали те самые шиноби. Судя по расположению тел и следов — одна группа напала на караван, а другая его защищала. Стандартно. Все стандартно. Все в крови людей. Что необычно, так это то, что я не вижу, чтобы разграбили товар. Тюки с тканями, мешки с провиантом и еще какие-то сундуки хоть и повреждены, но в ходе битвы, а не мародерства. Что же такого ценного взяли нападающие, что ушли гружеными? Хм… стоит ли полюбопытствовать, ведь было это не столь давно? Эх, кого я обманываю — все равно же пойду, а любопытство — лишь повод пролить еще больше крови шиноби. А, судя по обилию следов от огня, поработали скорее всего Учиха, что также склоняет меня к желанию добить победителей. Решено!

Стоило мне так подумать, как я уже заскочил на ближайшую ветку и направился по следу ушедших нападавших. Догонять их прошлось недолго — те устроили привал в часе бега пользователей чакры. Караулы, ловушки, секреты — все как положено. И в самом деле Учихи. Но меня заинтересовала палатка в центра лагеря, а также клетка неподалеку. Хм, а вот эти, хоть и имеют систему циркуляции чакры, но выглядят иначе, чем шиноби. Да и обучены по другому, с ориентацией на усиление тела и ближний бой. Да, вспомнил, встречал подобных людей. Их еще называют самураи. Точнее, так себя стараются именовать все, кто хоть как-то может держать меч в руке и не отрезать при этом себе руку или ногу, но только обученные мастера меча, что могут пользоваться чакрой, именуют так себя с полным правом. Обычно подобные стоят на страже правителей стран или провинций, но есть и исключения. В прямом бою могут составить конкуренцию средним по силе шиноби, но не тогда, когда те бьют из засады или устраивают ловушку. Сейчас же они охраняли подходы к той самой палатке, а также стояли возле клетки на телеге. Пустой клетки.

В этот момент полог соседней палатки отодвинулся, и из нее вышло пятеро — двое шиноби, двое самураев и один явно гражданский. Ткань и вышивка на одежде говорят о том, что это — сановник из верхов. И он явно не очень доволен прошедшим разговором, хотя скорее всего — торгом. Ведь это и есть наниматель. Лидер же шиноби держит маску полного равнодушия и презрения ко всем окружающим, но не столь явно — бойня ему тут не нужна.

Вот они подошли к большой палатке, и сановник дал команду. Пара самураев зашли внутрь, и из нее начали вылетать по одному связанные люди. Так я и догадался — захват рабов. Только зачем ему шиноби? Да и пленников маловато — всего-то пятеро. Две бабы не первой свежести, старик и пара сосунков. Сомневаюсь, что такие усилия прилагали ради захвата первых — для постели — стары, для борделя — дешевы. Старик может обладать важными сведениями, но для чего остальные? Да и молодежь… Может, заложники для кого-то? Да нет, вон, этот хмырь оглядывает их весьма собственническим взглядом. Да и ищет кого-то явно. О как! А один из парней оказался совсем не парнем. Все понятно — вот и цель захвата. Сановник радуется и начинает что-то ей расписывать, а деваха ждет момента, чтобы кинуться на него и… ну, не знаю, расцарапать глаза?! Ладно, я узнал, что хотел. Пора бы и приступить к тому, ради чего я пришел сюда!

Одновременно с моим прыжком к ближайшему часовому заказчик дал знак лидеру отряда шиноби и указал на остальных пленников. Но не успели они даже двинуться, как счетчик моих жертв начал свой отсчет. Использовать против них ниндзюцу я посчитал ниже своего достоинства. Да и мокнуть лишний раз последышей Хагоромо в грязь было веселой забавой. Взмах выпрямленной кистью руки и пара голов отлетают в сторону от тел. Не слушая крики и команды, на полной скорости подбегаю к следующим трупам, которые еще об этом не подозревают. Обмен тычками, попытка наложения гендзюцу с помощью своих красных буркал с несколькими томоэ — у двоих по два и у одной — три. В момент появления на их лицах удивления от несрабатывания их жизни обрываются: двум крайним клановым мои руки пробили грудь, превращая сердца в кашу, а центральному нога смяла гортань и сломала позвоночник. Оп, перекатом пришлось уходить от нескольких техник Катона, но это все баловство. Ни Великий Огненный Шар, ни Огненные Выстрелы меня не задели. Зато под прикрытием буйства стихии Учихи лишились еще нескольких своих людей. Хм, где следующие, а то мне становится скучно?!

— Биджу, что это за демон?!

— Кто это такой?!

— Вы его видели?! Это просто невозможно!

— Заткнитесь — это всего лишь один человек! Соберитесь и деритесь, пока я сам вас всех не перебил, трусы!

О, командир подал голос. Ну да, меня бы тоже достало такое нытье. Как же — "великие" Учихи и испугались "всего лишь" одного человека. А самое главное — это все видел заказчик. С чем после этого смешают их репутацию — понятно даже таким идиотам, как их лидер.

— Ха-ха-ха-ха… — но даже так, не могу не посмеяться над их наивностью. Неужели еще надеются выйти живыми из этого боя?! Как же весело! Надо бы заодно пощипать самураев — может с ними станет еще лучше?

Метнувшись в центр лагеря и снеся по дороге пару выскочивших наперерез шиноби, я врезался в строй мечников. Их движения были чуть лучше, и с оружием они действительно обращались чуть ловчее… хромоногих калек. Да только результат вышел тот же — умирали так же охотно, как и их коллеги со знаками веера на спинах.

— Нет! Остановите его! Сделайте хоть что-нибудь! Я за что вам плачу?!

А это заказчик подал голос. Ну и визгливый! Достал!

— Заткнись уже, свинья! — выдранная катана полетела ему в брюхо вместе с руками незадачливого самурая — некогда было выколупывать рукоять из пальцев холодеющих кистей. — А теперь, шиноби, повеселите меня! Хватит сдерживаться! Неужели это все, что могут такие жалкие ничтожества, кичащиеся своим воинственным характером и силой?! Ваш папаша, Индра, небось в гробу юлой вертится… а, нет, извините — он же вроде в отхожем месте нашел свою могилу, так что там тепло и уютно! Никакой смазки не нужно!

— Ах, ты — ублюдок! Вместе! Огненный Барьер, а затем — Песня Огненных Драконов! — ого, а они, похоже, капитально разозлились! То, что нужно!

— Да, давайте! Ха-ха-ха…

Чтобы связать меня боем, несколько человек бросились на ближнюю дистанцию, применяя свои кривые навыки тайдзюцу. К тому времени, как оставшиеся смогли возвести Формацию Пламени, в живых из них осталось только двое. Следом по месту моего "заточения" ударило сразу несколько техник Огненных Драконов, которые не просто увеличили свое количество, но и взаимно усилили температуру и качество друг друга. Такой удар был бы опасен даже для так называемых шиноби S-ранга.

— Готово!

— Да, мы покончили с ним!

— Просто демон какой-то! Кто это вообще мог быть? Вы успели его разглядеть, Макоро-сама?

— Хм, я не уверен…

— Ха-ха-ха-ха… Да! Это было по настоящему весело! Но мне уже наскучило с вами играть, Учихи! Пора вам увидеть единственную красоту этого мира, которую вижу я!

— Нет, это демон! Демон!

— Невозможно! Он не мог выжить! Никто не мог!

Когда я вылетел из бушующего пламени, гордые наследники Индры продолжали квохтать как курицы. Даже их командир застыл с открытым ртом и горящим Мангекье. Но мне было наплевать на это — пора бы уже мне увидеть единственный цвет, что мне видится — цвет крови…

— Ха-ха-хах-ха… — я продолжал посмеиваться, жонглируя вырванными глазками этих мразей. Они подарили мне еще несколько забавных мгновений, но ничего нового. По настоящему сильных среди них не было. Даже близко с сыновьями Хагоромо не стояли. Впрочем, не удивительно.

— Г-господин? Из-звините, господин… — подрагивающий голос в нескольких шагах от меня заставил прервать развлечение, из-за чего Шаринганы упали на землю. Легкое движение ногой — и они растираются в кровавую жижу, что на фоне залившей всю поляну крови не будет так сильно бросаться в глаза. Хм, это та самая жертва заказа? Выжила-таки? И не одна. Вон еще трое за ней — подросток, старик и баба.

— Чего тебе? — я не мог видеть ее обычным зрением, но легко мог прочитать ее организм. С этой позиции она была довольно неплохо сложена, здорова и, возможно, даже привлекательна. Но особенно сильно меня заинтересовали ее волосы. Я обычно могу "видеть" лишь один цвет, так что глаза, одежда и волосы, если не были испачканы в крови, были для меня однотонными — скучно-серыми. Но не в ее случае. Ее волосы имели мой любимый — насыщенно красный цвет. Как интересно. Не то, чтобы меня это так уж сильно привлекло…

— Господин, могу я узнать ваше имя? Не подумайте, просто хотелось бы поблагодарить…

— Оставь свои пустые слова при себе. Не нужна мне твоя благодарность. Я хотел с ними поразвлечься — я это сделал. Твое существование мне вовсе не интересно.

— Вот как… — и даже не покоробило ее от моих слов. Только задумалась на секунду, но тут же что-то придумала. — А что вы скажете, если я предложу вам еще более интересное развлечение?

— Госпожа Мейко…

— Я знаю, что делаю! — оборвала эта мелкая пигалица предупреждение старика. Не боится меня? Того, что я сделал? Странная. Смелая. Интересная.

— Развлечение? — я мгновенно переместился к ней за спину, заставив вздрогнуть, но не отшатнуться. Хи-хи, поиграю. Чуть-чуть… — Уверена, что твои слова окажутся правдой? — я приблизил лицо к ее шейке и втянул носом запах. Ох, да, действительно, пахнет моим любимым ароматом — горячей кровью. Не той, что разливается после меня. Другой. Эта еще в жилах, но не застоялая, а жгучая, пряная…

— Если вдруг солгу — вы же в любой момент сможете меня достать. Я полагаю свою жизнь залогом в том, что говорю, — а твердости и упертости ей не занимать. Как и глупости. Но послушаем. Я уже нормальным шагом вышел из-за ее спины и встал перед ней, дав отчетливее себя рассмотреть. — Я предлагаю вам сопроводить меня до столицы Страны Елей. Гарантирую, что в ней вас ждет много… много развлечения! — ее голос в конце фразы стал более низким, но совсем не некрасивым. Наоборот, приобрел влекущие нотки, с шипящими оттенками. Она взалкала чей-то крови там. Хм, а это не тот городок, которому принадлежал заказчик?! Хотя мне уже наплевать — глупо отказываться от предложения такой женщины (назвать ее после такого девушкой язык не повернулся). Пожалуй, сделаю, как она хочет. Да и действительно развлекусь — самураев должно быть там прилично. Может даже встречу караул из шиноби… Заодно и присмотрюсь к этой… кстати:

— Принимается. Как тебя зовут?

— Мейко. Мейко Узуки. А вас?

— Узнаешь, если развлечение и в самом деле окажется стоящим… — и я развернулся в сторону разгромленного мною лагеря Учих. Может, и правда скажу. Потом. А пока понаслаждаюсь последними приятными звуками, которые наполняют округу — капающей кровью потомков Хагоромо:

— Кап-кап-кап…

— Кап-кап-кап… — продолжалась капель овеществленной чакры, что тонким слоем заливала пол пещеры. Новые воспоминания, что несли с собой новый вид счастья — горячий, страстный и дикий. — Кап-кап-кап… — развлечение действительно оказалось неплохим — в итоге я не просто уничтожил папашу того заказчика вместе со всем семейством, но и оставил на месте города знатное пепелище. Мейко не дрогнула и не отступила. Стояла и смотрела ровным взглядом на дым и огонь. Я даже не пробовал понять ее чувств — они мне в любом случае показались бы чуждыми. Но вот ее счастливая улыбка и капающие слезы оказались столь прекрасной картиной на фоне заката и пожаров, что я не выдержал. Приблизился и поцеловал ее. — Кап-кап-кап… — девушка ответила. Страстно. Сильно. Это была моя первая близость с женщиной, как и ее — с мужчиной. Незабываемое воспоминание. Я остался с ней. Сначала — для новых впечатлений и попытки унять свое разросшееся безумие. В дальнейшем — из-за любви. Да, я влюбился. Как молодой дурак. Но ни на миг не пожалел об этом. Она узнала меня, мою историю и цели. И приняла все это. — Кап-кап-кап… — Мы ушли далеко ото всех. На край континента — на острова, вблизи которых были часты водовороты. Из-за этого естественного явления добраться до нас было весьма проблематично, даже если знать расположение. Образовали семью, быстро разросшуюся до клана. Узумаки. Наши прекрасные дети — две девочки и мальчик. Они так быстро выросли. — Кап-кап-кап… — моя сила передалась им. Крепкий организм, сила чакры, а еще — волосы. Эти замечательные волосы, которые мне так полюбились у Мейко. Благодаря моим умениям я смог сделать так, что эти черты станут доминантными в любом поколении, если только не стараться вымывать ее посторонней кровью до десятого колена подряд. — Кап-кап-кап… — кроме прочего, я подарил своему клану свое детище — Фуиндзюцу. Искусство печатей, что было могущественнее любых иных техник ниндзя. Мы стали выделяться не только этим, но и собственной философией. Внутри клана никогда не было склок и ссор, как и дележа за наследство и прочее. Мы все были семьей, единой и неделимой. Узумаки из Узушиогакуре. Наш клан почитал жизнь, поклоняясь Шинигами в храме. Я даже смог заключить сделку с Богом Смерти и получить от него Маску — клановый артефакт. Но со смертью Мейко от старости, ко мне вновь вернулась скука. — Кап-кап-кап… — я мог утолить ее лишь одним способом — в бою. Благо, наша сила и богатства уже тогда стали известны на континенте. Клановые войны были в самом разгаре, так что на перспективный кусок нашлось очень много охотников. О, с каким удовольствием я водил клановые рейды на таких зазнавшихся идиотов, заставляя умываться кровью. Мне даже прозвище дали — Багровый Дьявол. За то, что после боя мои волосы всегда были окрашены кровью. Да и у потомков было аналогично. Замечательный все же цвет, да-а-а… Но не всем нравилась подобная капель. — Кап-кап-кап…

— Что это значит, Казуро? — хотя его ответ мне уже не очень нужен. Я и так уже понял — меня решили устранить. Вот только… — Решил предать семью? Забыл все то, чему тебя учили? А что твоя сестра? Родители?

— Наоборот, — взгляд мужчины был твердым. Его твердое лицо, испещренное начавшими прорезаться морщинами и парой легких шрамов смотрело на меня сквозь развернувшуюся печать. — Я действую на благо клана. Это вы, Старейшина, уже давно потерялись в прошлом. Времена меняются, а вы, к сожалению, нет. Мы должны думать о мире и будущем, а не о том, как проливать больше крови.

— Мире? Будущем? Вот как? Мои потомки так быстро забыли все те несчастья, что принесли проклятые шиноби этому миру вообще и нашей семье в частности?! — у меня даже не было сил злиться на него. Мы не раз дрались плечом к плечу. Он не был трусом или слабовольным. Такого не сбить с пути и не заболтать. Оттого еще больнее предательство. Этот подлый удар в спину. — За сколько вас купили? Что посулили в обмен на мою жизнь? Деньги? Девок? Чего тебе не хватало, малыш Казуро, что ты стал торговать честью Узумаки?

— Никогда. Никогда клан и семья не были для меня предметом торга! — хо, задел-таки его за живое. Кулаки сжаты, дыхание учащенное, но и не думает отменить действие печати. Я же все сильнее чувствую стягивающие меня путы сложнейшего фуин. Хм, вряд ли его сделал он. Тут как минимум постарались несколько мастеров, в том числе мои ученики. Значит, меня предал клан. Что же, быть посему. Я успокоился, чтобы воздействие потоков печати было как можно более щадящим — я успел уловить, что при резких действиях отток станет лишь сильнее. Я вообще рискую остаться выжатым полускелетом в этой тюрьме. — Но если бы мы продолжали действовать в том же кровавом угаре, на нас объявят охоту. Мы уже стали изгоями в большинстве стран континента. Нас еще не режут напропалую только из-за страха. Но что будет, когда боязнь перевесит? Мы не выстоим против всего мира. Даже с вашей помощью. Сейчас же у нас появился шанс наладить договора. Мы наладим контакты с соседями, откроем лавки по торговле низшими фуин, станем не проливать кровь шиноби, а беречь ее. Можете считать меня предателем, но я действую исключительно на благо клана, учитель. Прошу не держать на меня зла, — он склонил голову в уважительном прощальном поклоне и уже развернулся к выходу, как мои слова заставили его остановиться.

— Глупец. Ты и все остальные. Думаете, бросите кланам кость и они отступятся? Что будет дальше? Вас начнут прижимать все новыми и новыми требованиями. Сейчас — торговля, потом потребуют крови Узумаки в виде наложниц. А когда и с ними наиграются, то заберут тайны фуин. С такой политикой Узумаки перестанут быть Узумаки. А в таком случае, зачем вы будете нужны? Сегодня вы сделали первый шаг в пропасть. Что же — запомните и этот день, и это ваше решение. Вы начали свой путь к миру с предательства. Сделали из меня эдакую страшилку для всех, или ты думал, я не пойму, для чего понадобился вам живым в этой клетке?! Ха-ха, идиоты. Вы еще слишком недальновидны. Но и моя вина есть, раз проглядел змею рядом с собой, — тут мой веселый тон изменился на шипящий. — Но запомни, мальчишка, и передай остальным. Когда вам вновь понадобится моя помощь и моя сила — а она вам понадобится — я потребую платы. И ты знаешь, что ею станет. Мои глаза видят лишь одну достойную — кровь. За предательство Узукаге ценой может быть лишь кровь всего клана. Я ведь не зря учил тебя, что этот пост тяжелее той горы, что нависла над нашим домом. Слово Каге — слово клана. За ошибки Каге — платит клан. А теперь убирайся. Я, пожалуй, заслужил отдых.

Голова Казуро и плечи поникли сильнее, но он вышел не сказав ни слова. Я же уже забыл про него, оценивая печать и ее действия. Что могу сказать — настоящий венец искусства фуин. Ни одной ошибки или помарки. Печать следила за тем, чтобы вся моя чакра шла на одно — невидимые путы, что будут сдерживать меня в этой пещере, под дворцом правителей клана. Впору гордиться — даже сокровищница охраняется менее грозно. Сейчас же стоит успокоиться, а то я слишком возбужден и могу наделать ошибок. Побеситься еще успею, когда освобожусь. Главное для меня сейчас — терпение.

Я сел в позу медитации и погрузился в себя, ощущая неприятный зуд в чакроканалах от действия печати. В то же время сенсорика показывала, что выпитая ею из меня чакра начала собираться в ограниченном пространстве пещеры и преобразовываться в физическом плане. Сначала это было невидимое излучение, затем легкий пар, стелющийся вдоль пола, а затем…

— Кап-кап-кап… — интересно, как быстро мне приестся это звук… — Кап-кап-кап…

— Кап-кап-кап… — приелся он быстро. Или же нет? Тут сложно судить о времени. Год ли прошел или десятки лет — для меня все застыло в тот миг, когда меня предали. Еще несколько раз кто-то спускался — видимо, проверяли действия печати. Даже пробовали заговорить, но я не реагировал — просто незачем. — Кап-кап-кап…

— Топ-топ-топ… — хм, мне показалось, или шум капель чакры изменился? Странно. Нет, наверное, показалось.

— Кап-кап-кап…

— Топ-топ-топ…

Или нет. Да, я улавливаю приближающийся легкий топот босых ног. Слишком легкий. Опытный шиноби так не передвигается. Ребенок? Я не успел додумать мысль, как, впрочем и вообще сам факт такого посетителя, как тот уже стоял перед входом в пещеру. Действительно, ребенок — я это четко ощущаю даже не напрягая свои способности, которые за время сидения в печати заметно обострились.

— Ух ты! Дяденька, а вы ведь охраняете демона?!

— Кап-кап-кап…