Яростное_пламя_жизни._Глава_36__Вызов..docx
Яростное_пламя_жизни._Глава_36__Вызов..fb2
— Что… Где я? — Сквозь развивающуюся сонную пелену пробормотала растерянная Фелиция, ещё не успев осознать своего положения и вспомнить произошедший недавно с её участием инцидент. — Ох… Святые угодники!!!
Но вот до неё наконец-таки дошла вся соль случившегося и её попытка встать на ноги потерпела крах. Её колени подломились и она смешно плюхнулись на задницу, сведя голени вместе и прикрыв сокровенное, откуда от резкой смены положения и движений обильно хлынула сперма.
— Ой…
Приземление на пятую точку спровоцировала фантомные боли, а ещё извращённое сознание подёрнулось поволокой удовольствие. М-да…
— Кхм…
Будучи не намеренным оттягивать своё затянувшееся пребывание на крыше многоэтажки, я издал обличающий своё присутствие звук, чем привлёк внимание обескураженной Харди.
— Ооо… Мистер Смед… А мы тут… — Она судорожно подыскивала слова оправдания.
Её взгляд стал метаться по округе, а в эмоциях разразилась настоящая буря. Тут отметились и стеснение, и мрачное удовольствие, и кошачье, проказливое, мстительное удовлетворение, и ещё много чего.
— Не утруждайтесь, мисс Харди. Я объявился на крыше задолго до того, как Ваш акт «любви» подошёл к финалу и Вы потеряли сознание.
Но вместо того, чтобы окончательно определиться с эмоциями и полыхнуть стеснением, её чувственный дух разразился негодованием и извращённым возбуждением.
Мда… Кажется я несколько недооценил степень «испорченности» данной особы. От осознания факта моего присутствия во время их дикого траха, её либидо вновь активировалось. Сексуальное возбуждение овладевала её разумом и телом.
— А почему Питер в таком положении?
И как бы ей не хотелось высказать мне множество нелестных, но полностью лживых и наигранных слов, она не стала совершать глупость и дергать тигра за усы. Девушка прекрасно понимала когда и с кем ей можно себе позволить демонстрацию своей истинной натуру и характера. Я же, определённо, не тот случай.
— Потому что ему нужна моя помощь. Видеть ли, Питер умудрился где-то подцепить космического паразита и это не лучшим образом сказалось на его характере. Впрочем, тебя, по всей видимости, перемены в Паркера наоборот обрадовали. Не так ли?
Мне было весело гладить кошку против шерсти и провоцировать на яркие эмоции.
— Да Вы… Да я… Этот гад меня изнасиловал!
Задыхаясь от возмущение выплюнула Харди, не отрывая «гневного» взгляда от Паркера. Даже в такой ситуации она пыталась отыгрывать роль беспомощной жертвы.
— Мне-то не лги. Знаю, что тебе всё понравилось и ты сама спровоцировала Питера взять себя силой, получив от этого массу удовольствия.
И прекратив отвлекаться на кошку, которая пока ещё сама не разобралась в своих эмоциях, я взялся за дело, ради которого, собственно говоря, сюда и прибыл. Для разъединения Венома и Паркера мне не требовалось обращаться к громким звукам или огню. Будучи Богом Жизни, разорвать связь симбионта с носителем для меня не составляло особо труда. Всего-то и требовалось, что приказать телу Питера отторгнуть инородное, а у клинтарца подавить основополагающий инстинкт — крепко держаться за хозяина.
На всё про всё ушло не больше пары секунд. Плоть симбионта, уподобляясь вязкой, желейной массе, без каких бы то ни было проволочек и сопротивления, стекла с Питера, а как только Веном очутился вне тела обнажённого паучка, я сковав клинтарца своей властью забросил оного к себе в пространственный карман. Уж оттуда-то ему никак не выбраться. Находясь в моём личном домене, все его мыслительный и физиологические процессы замрут в стазисе. За сохранность же космического путешественника я тоже не переживал. Опыты по проверке безопасного нахождения живых организмов в моём пространственно кармане уже давно как были проведены и я точно знал, что никаких побочных эффектов ожидать не нужно. Всё с ним будет в порядке.
— Ну что, как оно в целом побывать на темной стороне? Понравилась вседозволенность и отсутствие моральных тормозов?
Не собираясь хоть как-то ободрять Питера, рубанул я правду матку, возвращая эксгибиционисту контроль над телом, попутно устранив избыточный и искаженный гормональный фон, приводя биохимические реакции к норме.
— Я… О боже… — Простонала жертва обстоятельств, хватаясь сперва за голову, но буквально через одно мгновение бросаясь к Фелиции, что всё это время поглядывала на Питера с непередаваемыми эмоциями на лице. — Прости… Я.я.я…
У Паркера от совершенного им час назад «ужасного» проступка на душе творился катастрофический хаос и бедлам. Ему было безумно стыдно, сердце обливалось кровью и в общем в голове зарождались самоуничижительные мысли.
Продолжать наблюдать за развитием драмы я желанием не горел, а потому, не особо заботясь о дальнейшем и не интересуясь планами парочки, посредством просьбы к Фениксу, закинул Фелицию и Питера прямиком в спальню пентхауса, где сейчас не находили себе место беспокоящиеся о Паркере девушки. Я не вызывался добровольно подтирать сопли кому бы то ни было. Впрочем, у меня хватила знаний характера каждого из косвенно или напрямую причастных к сегодняшнему инциденту персон. И на основании имеющегося без труда представлял направление в котором будет развиваться дальнейшие события. Гвен и Харриет слишком сильно любят своего героя, отчего достаточно легко и быстро войдут в положение Питера. Некуда им деваться — простят паучка. Что касается Фелиции, то она наоборот рада тому, как всё сложилось. Питер ей уже давно интересен. Но если совсем недавно, до «изнасилования», все её встречи и пересечения с Паркером в обществе проходили в игривой манере, — она наслаждалась подтруниванием и накалом атмосферы, когда демонстративно флиртовала с Питером, и всё это ради того, чтобы вывести из себя Гвен и Харриет, — то после случившегося у неё произошёл своего рода импринтинг. Гормональные подзуживание и подстрекательства Венома, сделавшие из Питера в её мироощущение альфу животного царства, привели к тому, что Фелиция на инстинктивном уровне запечатлела Питера как своего доминанта-самца. С Питером же и того проще. Его нравственные ориентиры попросту не оставляют ему выбора. Приснопамятный дядя Бэн крепко вбил в своего племянника железобетонные моральные принципы. А так как сделанного уже не воротишь, придётся Паучку взваливать на себя бремя ответственности за ещё одну девушку. Распечатал? Обрюхатил? Так о чём тогда вообще думать?
Я, конечно, мог бы закрыть вопрос беременности Харди. Но хорошенько подумав, отказался от этой мысли. Проблемы бы это всё равно не решала. Зато сейчас, когда Фелиция в положении, никакой дилеммы и быть не может, так как пути назад для Паркера уже нет. От ребёнка он точно не откажется, а значит от Фелиции ему никуда не деться.
«Домой?» — Раздался у меня в сознании голос Джин.
«Нет. Нужно ещё кое-куда заскочить. Подкинь до Летиции с Томом.»
Молодежь-то, уверен, сама разберётся, а вот родителям Фелиции, пожалуй, стоит разъяснить ситуации, правильно расставив акценты. Нельзя допускать возникновения напряжения между союзниками. Только-только всё наладил, а тут из-за случившегося, если я, конечно, не разрулю недопонимание, обязательно произойдёт конфликт между семейкой Озборн и Харди. А оно мне надо? Естественно, что нет!
Любимая исполнила мою просьбу и у меня ушло всего каких-то десять минут на введение в курс дела старшего поколения Харди. Я не обманывался по поводу адекватности и вразумительности Летиции и Тома. Быстрое принятие состоявшегося факта, отсутствующие обвинения в адрес Паркера и стоящего за ним Нормана, далеко не их заслуга. Они бы много чего сказали в адрес Питера, а также обязательно попытались бы организовать ему весёлую жизнь с целью причинить максимальный ущерб виновнику, но так как роль адвоката и защитника невольного насильника пришлось исполнять мне, они оказались вынуждены умерить полёт своей фантазии и запретили себе даже думать нелестно о паучке. Получалось у них это плохо. Я ведь честно и без сглаживаний поведал им обо всех подробностях и деталях. Само собой без ярких красок акта их жёсткой близости, но тем не менее.
— Но не лучше ли было разлучить Фелицию с Питер? Зачем ты их вместе забросил к Харриет и Гвен?
Летиция Харди после озвученных новостей ударилась в слёзы и была неспособна к адекватному восприятию разговора, а вот Том не терял нить моего повествования и помимо переживаний за дочь, шустрил шестерёнками, анализируя новые вводные и выстраивал будущий алгоритм необходимых реабилитационных действий, что должны помочь дочери справиться с произошедшим.
— Потому что она сама этого хотела.
— Бред…
Тряхнув головой проронил Том.
— Если непредвзято и по существу, то по факту и изнасилования никакого не было. Питер, находясь под влиянием космического паразита, хотел подавить и овладеть твоей дочерью, а Фелиция подсознательно мечтала отдаться сильному мужчине. Так что смирись Кот, твоя кошка нашла себе пару.
И оставив за собой последнее слово, я чисто по английски, не прощаясь, покинул дом Харди мгновенно переместившись к себе домой.
***** Три месяца спустя после инцидента на крыше. Малибу. Особняк Тони Старка *****
— Ты лучше ответь, когда ожидать результаты?
Нудел я стоя над душой у ушедшего в научный запой Тони, попутно подливая ему в стакан водку из своей божественной бутылки.
— Не быстрее чем через пару лет. — Прилетело мне в ответ после того, как Старк с горящим взором и одним махом опрокинул в себя содержимое тары. — Я только в начале пути понимания терминологии вакандцев. У этих чёрных расистов, в отличи от привычного мне, совсем иной понятийный словарь, а их научная база — это вообще что-то с чем-то! Считай я по новой изучаю физику, математику и прочие точные науки.
Эх… Что-то я совсем растерял трезвый взгляд на объективную действительность. Это только в кино учёные на коленке и за короткий срок словно конвейер клепают гениальный и передовые изобретения.
По моей наводке Джин адресно прочесала планету на наличие известных мне из комиксов и киновселенной Марвел видных учёных в сфере прорывных технологических открытий.
И как само собой разумеющееся вакандцы заняли первое место в списке приоритетных целей.
— Может тебе их оборудование и технику подкинуть? Всяко проще будет с его помощью познавать потребное.
— Тогда ещё вибраниума притащи пару сотен фунтов. Вся их наука жёстко привязана к этому металлу и базируется на его свойствах.
Тут же возбуждённо встрепенулась Тони, уставившись на меня взором горящим и сильно просящим.
— Хорошо.
Металла-то у меня хоть жопой жуй. Отправляя Джин в Ваканду, я поставил перед ней целых три задачи. И все приоритетные.
1. Пробраться в их закрытую библиотеку Наследия, где от неё требовалось скопировать всю имеющуюся там информацию.
2. Спереть несколько экземпляров сердцевидной травы.
3. Раскулачить склады со стратегическим металлом.
И моя ненаглядная со всем порученным блестяще справилась. Правда не особо заботясь о душевном самочувствие зажравшихся негров. Моё золотце экспроприировала весь запас почитаемого ими металла, попутно опустошив их священную «грядку» скомуниздив всю сердцевидную травку, что там произрастала. Так как я не обозначил Фениксу конкретных цифр, то она руководствовалась исключительно собственными критериями понимания допустимого на «благородном» поприще мародерства. А когда она явилась ко мне из африканского рейда, что занял у неё менее двух часов, и вывалила передо мной гору слитков вибраниума, а также огромный клочок почвы размером с половину футбольного поля, на поверхности которого с интервалом в несколько метров торчали соцветия уникального растения, я осознал, что в очередной раз прошёлся коварным сапогом по каноничному сюжету. Не то чтобы меня это сколько-нибудь серьёзно тревожило, — уж точно не теперь, после всего мною уже содеянного на ниве топтания бабочек, — но и оптимизма тоже не добавляло. Сетовать на свою забывчивость и недальновидность, конечно, уже поздновато, но зарубку себе на память я сделал. Впредь буду детально и подробно инструктировать свою ненаглядную, возникни у меня потребность её о чём-то просить.
Переполох в Ваканде, после конфиденциального визита к ним в гости моей супруги, вышел знатный. В одночасье лишиться свыше нескольких десятков тысяч тонн с таким трудом добытого ими государствообразующего элемента на котором построено благосостояние их нации, а также всего урожая священной травки — всё это вместе взятое сильно ударило по авторитету правящей династии и существенно дестабилизировало обстановку в стране. Со дня на день там вроде как должен начаться государственный переворот. Однако меня это нисколечко не беспокоило.
— А адамантия подкинешь?
— Без проблем, был бы толк. Сколько тебе нужно?
— Да пару десятков килограмм того и другого.
В предвкушении и мечтательно протянул запойный инженер-изобретатель.
— Вот, забирай. — И прямо в лаборатории, рядом с его инженерным столом материализовалось десять слитков вибраниума по двадцать килограмм каждый и технологичный термос в единственном числе, в котором плескалась сотня кило раскалённого и жидкого адамантия. Мой презент произвёл на Тони сногсшибательное впечатление. Он, будто бы боясь того, что металл может куда-то исчезнуть, подорвался из кресла и позабыв об оставленных на столе записях, с коими только что увлечённо работал, ломанулся за гидравлической рохлей с уже установленным на ней поддоном и самолично принялся загружать её слитками. Старк настолько был захвачен радостью от ценного приобретения, что совершенно позабыл о моём присутствии. Я же, оставшись вдруг не удел, обратил внимание на разбросанные по столу распечатанные чертежи электронных схем и технологических карт отдельных узлов какого-то многофункционального устройства, и зацепившись за них взглядом, вдруг неожиданно для себя увлёкся разгадкой головоломки. Тони, с трудом продираясь сквозь историческую лингвистику, по крупицам переводил тексты за авторством вакандских учёных, но передо мной таких сложностей с пониманием чужого языка не стояло. Но даже так, будучи с лёгкостью читающим и воспринимающим информацию на вакандском, это не особо облегчало мне задачу в понимании предмета излагаемого в документах техническом языком. Текст изобиловал специализированной терминологией относящейся к очень узким наукам в области различных разделов физики, математики и материаловедения.
Поэтому, даже не имея затруднений с чтением, я всё равно застревал в некоторых местах текста. Впрочем, то, что попадалось на глаза в записях и было мне незнакомо, разрешалось путём обращения к божественному понимаю сути вещей. Но каждый раз, когда от меня требовалось применение подобного метода, я впадал в прострацию и выходил из ускорения работы сознания. И такое издевательство над собой грозило неприятностями. Мне категорически воспрещалось нагружать разум и провоцировать у себя негативные эмоции. Вот только избежать этого никак не получилось бы, продолжи я дальше скакать из одного восприятия времени в другое, раздражаясь многочисленными препонами из-за которых приходится отвлекаться от построение в голове костюма Черной Пантеры.
А он, признаться, во многом превосходил доспех Железного Человека. Одно лишь наличие искусственного свергнутого пространственного пузыря, который в качестве кармана был «пришит» к ожерелью короля Вакандцев и позволял лидеру нации черных расистов по мановению ока облачаться в доспех из вибраниума, делало попавшую в мои руки информацию безмерно интересной и очень полезной.
У Венома кстати тоже имеется нечто подобное. Клинтарцы, после обретения носителя, по мере того, как набирают массу, параллельно с этим углубляют наличествующую связь с Пустотой, коей их облагодетельствовал и одарил их создатель — Верховный Бог Пустоты Налл. И именно туда они соскальзывают, когда скрывают своё присутствие от посторонних. А я ведь в бытность простым обывателем не раз задавался и ломал голову над решением вопроса каким это таким образом Питер Паркер и Эдди Брок, обретя симбионта, умудрялись не прибавить в весе?
— Можно?
Отвлёк меня от воспоминаний Тони, потянувшись за своими записями, что я сейчас держал в руках.
— Конечно. И я наверно пойду.
Освободив рабочее место Старка за столом, я отпрянув в сторону и махнул на прощаний рукой, переместился на кухню своего дома в Перу, где сразу попал под перекрёстный обстрел двух выжидательных и слегка встревоженных взглядов. Ороро и Джин прикладывали массу усилий, чтобы унять своё беспокойство, всячески пытаясь себя ободрить и отвлечь от грустных мыслей.
— Мммм… Потрясающий аромат! Надеюсь со мной поделитесь?
Сегодня мы с Джин собираемся наведаться в гости к правителю Муспельхейма. И без того я слишком подзатянул с Каггатом. Впрочем, ни разу об этом не жалею. Но не потому, что волнуюсь из-за предстоящего и хочу отдалить момент битвы с Суртуром. Просто за минувшие четыре месяца со дня разговора с Древней я много хорошего и полезного успел предпринять и сделать.
Стив на пять с плюсом справился с поставленной перед ним сложной задачей. На пару с Пегги он перетряхнул ЩИТ и вычистил детище Говарда от засилия шпионов Гидры. Итоги проделанной работы, конечно, не сказать, чтобы прямо очень радостные. Последствия вышли глобальными. Помимо убитых нацистов, что состояли в штате сотрудников ЩИТа, во время проведения дезинфекции погибло много хороших парней. Так что сейчас у ЩИТа жуткий недобор персонала. Свыше тридцати процентов недостача. Но мне ли об этом переживать? Главно, что больше не предвидится палок в колеса с той стороны. На остальное похер.
Картер, после свержения поддельного Фьюри, заняла должность и.о. директора. Омолодившись и свыкшись с возвратившийся резвостью, а также обуздав гормоны и взяв под осознанный контроль новоприобретённые кондиции тела, Пегги разошлась на полную. Её авторитета, репутации и управленческого таланта с лихвой хватило на то, чтобы взять всю агонизирующее в предсмертном припадке структуру в свои ежовые рукавицы и выдернуть обратно из пучину хаоса. Впрочем немаловажную роль в утрясании бедлама сыграл геройский Стив Роджерс вставший у неё за плечом. С таким таранным и непробиваемым лобби позади ни у кого даже мысли не возникло подвергать сомнению право Пегги быть во главе ЩИТа в такой сложный для него час.
— Тебе с чем?
Наш сегодняшний припозднившийся завтрак состоял из ломтиков домашнего, поджаристого хлеба испеченного из цельнозерновой муки крупного помола с потрясающей и хрустящей корочкой, сдобренных поверх обильным слоем душистого сливочного маслом с травами и рубленными вялено-копчёными помидорами, а также, в дополнение и в завершение натюрморта, несколько видов тонко нарезанной буженины из дичины на отдельной тарелке.
— Мне с олениной… И чая, пожалуйста.
Осведомившись о моём предпочтении Ороро принялась сооружать мне бутерброды с названным мясом. И зная о моём зверском аппетите, не ограничилась несколькими, а принялась собирать огромную тарелку устланную одурительными вкусняшками.
— Как обычно? — Это уже рыжик.
— Ага. Чёрный, крепкий и три ложки сахара с горкой.
Десять минут, покуда я с кайфом предавался чревоугодию, меня никто не отвлекал, но стоило последнему кусочку хлеба исчезнуть в моей бездонной глотке:
— Ещё?
Поинтересовалась моя хозяйственная, теплая, домашняя и всегда сердобольная шоколадка.
— Нет, спасибо. — Отказался я, стирая остатки пищи с лица салфеткой.
До сих пор во мне преобладают вбитые с детства привычки, которые я всё никак не споважусь искоренить. Зачем, спрашивается, делать какие бы то ни было телодвижения, когда способен провести гигиенические процедуры без привлечения сторонних предметов, всего лишь пожелав стать чистым?
— Вы прямо сейчас отправляетесь? — Теребя и комкая салфетку, выдавая нервозность, спросила Ороро.
— Да, — покинув стул и подойдя к мулатке, — и прекращай нервничать. Ты не в том положении, чтобы заниматься подобными глупостями. Не переживай за меня. Какой-то там задрипанный и зачуханный Одином демонёнок мне не соперник.
Непреклонным тоном постарался я внушить жене свою непоколебимую уверенность в успехе затеваемого.
**** Муспельхейм ****
— Эклетичненько…
Выдал я оказавшись в царстве смрадного пламени. В обители Суртура ничего кроме огня попросту не было. Ни атмосферы, ни камня, вообще ничего кроме вездесущего адского пламени в разных формах и, как бы это алогично не звучало, агрегатных состояниях. Куда бы не дотягивался мой взгляд, везде одно и тоже — обжигающий зрение перелив красок в ограниченном диапазоне цвета от красного до жёлтого всех известных мне оттенков.
— А мне нравится…
Ну кто бы сомневался. Феникс, очутившись в измерении огня, воспрял задором и бодростью. И плевать, что он инородный и запятнанный демоническими эманациями. Её суть всё равно радовалась окружающим просторам и доминированию огня. Поэтому неудивительно, что Джин оказалась не в силах удержаться от полного оборота, явив себя во всей красе хтонического чудовища.
Буквально только что со мною рядом стояла и говорила обворожительная богиня, а тут раз, совершенно незаметно для восприятия и словно бы по щелчку пальцев, без светопреставлений или каких бы то ни было других спецэффектов — и в перламутрово-алом небе парит огромная, не менее двух сотен метров, Жар-Птица!
— Ты… — Стоило моей птичке обернуться и высвободить свою ужасающую ауру, как будто бы из неоткуда объявился Суртур, возникший из огненного всполоха буквально перед нами. — Зачем припёрлись?
И хоть вопрос был задан с выраженной и с трудом сдерживаемой лютой ненавистью, но за ней скрывались опаска и страх. Суртур боялся Джин. Сильно. Не до дрожи в коленях, но достаточно ощутимо, что даже я, будучи эмпатическим кастратом в отношении огненного демона, всей кожей чувствовал исторгаемые Суртуром флюиды страха.
Говорил владыка Муспельхейма на демоническом диалекте асгардского. Об этом мне поведала понимание сути вещей. В остальном же моё божественное восприятие пасовало перед Суртуром. Для мироздания мы с тварью находились приблизительно на одном уровне, отсюда и отсутствие возможности познать его суть.
— Умолкни, головешка… — Разнёсся надменный клекот Феникса. Естественно моей любимой не понравился тон Суртура и об этом она незамедлительно дала понять своей однозначной реакцией. Пространство вокруг Жар-Птицы в радиусе многих сотен километров объяло довлеющее присутствие хтоника, которое очистило огненную материя от любого упоминание и даже намёка на демоническое происхождение. Своим поступком Джин избавила выбранный участок измерения от диктатуры Суртура.
Впрочем меня это не особо заботило. Уже на момент обнаружения Суртура моя природа берсерка подняла голову и прикипела вниманием к твари посмевшей встать у меня на пути. Ощутив рядом с собой сильный источник отвратительного происхождения, чьё естество было прямым конкурентом и антиподом жизни, моя ярость стала биться в припадке пытаясь вырваться из оков разума. Ей не терпелось выбраться на волю и разорвать ублюдка, единственное предназначение которого — это аннигиляция всего живого. И понимая, что долго мне не удастся сдерживать гнев и оставаться адекватным, я поступил совершенно логично, но прямолинейно и вызывающе.
В ситуации, в которой я находился, промедление обошлось бы мне слишком дорого. Поэтому, я не размениваясь на пустопорожние слова, без разбега, со всей доступной силой оттолкнулся от твердой поверхности под ногами и прыгнул навстречу своему оппоненту. Взятая мною скорость казалась бы вышла за пределы осуществимого, и мой кулак, столкнувшийся прямиком с лбом Суртура, спровоцировал ядерный взрыв раскидавший нас в противоположные от друг друга стороны.
Вложенная мною в удар сила помноженная на ярость рвала межатомные связи, порождая цепную реакцию распада материи на элементарные частицы. Но если противника это ошеломило, то я даже не почесал от прилетевшего отката. Наоборот, слегка восполнил потраченную энергию, поглотив часть радиационного излучения и кинетику ударной волны.
Вопреки многотысячилетним устоям сложившимся в данном измерении, сегодня во второй раз за всю историю существования Суртура и Муспельхейма кому-то (это я о себе) удалось свалить и дезориентировать владыку измерения. Первым подобный подвиг совершил Один. Но было это очень давно и уже мало кто из живущих помнил об этом событии.
— Уничтожу…
Проревел поднявшийся после падения трёхсотметровый великан, породив своим гневом огромное количество извержений «вулканов» и гейзеров взмывших ввысь застилая небо в багряный цвет. Отнесло Суртура очень далеко, но это нисколечко не помешало мне услышать гневный крик Владыки Муспельхейма.
— Выкидыш бездны… Я, Ильяс Смед, вызывая тебя демоническое отродье Суртур на Каггат!
Никакого крика, натуги и сверхъестественных танцев с бубном. Являясь Богом и Высшим существом в градации местного мироздания от меня не требовалось каких-то сложных усилий или специфических действий для того, чтобы быть услышанным вселенной. Всё мною сказанное нестираемыми скрижалями вписывалось и заносились в полотно летописи мира Марвел.
— Я принимаю вызов!
Прогремел ответ демона, а на моём лице расплылась торжественная улыбка.
Своего я добился. Вывел из себя Суртура и сподвиг к принятию вызова. Самовлюбленный демон не мог мне простить и спустить попрания своего авторитета. Тысячелетия на должности доминирующей силы в Муспельхейме не прошли бесследно для личности высшего демона.
Суртур не видел во мне достойного соперника. По праву рождения, являясь одним из древнейших существ, но при этом ничего обо мне не зная и не слышав, он посчитал, что я какой-то зарвавшийся, «новорождённый» идиот, которому возвышение до небожителя вскружило голову. И как в такой ситуации не воспользоваться подвернувшимся шансом? Будучи скованным клятвой данной Одину сидеть безвылазно в своём измерении, не помышляя о вторжении и экспансии в миры находящиеся в зоне ответственности Асгарда, Суртур всё проведенной взаперти время, находясь в вынужденном затворничестве, копил и лелеял свой гнев. Каггат же был для него удобным способом сбросить себя навязанные обязательства. Окажись он победителем, его душа трансформируется, а значит — лишится всех обетов и клятв, веригами терзающих и усмиряющих суть демона.