2022-02-15 18:03

9. Инквизитор и праздник

Первым делом, окинув округу взглядом, я отметил нестандартный сервочереп. Вообще, невзирая на задолбанность, отреагировать на появлении этой приблудины на периферии зрения я должен был и неосознанно, вот только сработала психологическая установка, сложившаяся ещё с первых лет моего бытия Инквизитором: череп — значит свои и безопасно. Вполне оправданно? по большому счёту, учитывая что человеческий череп как символ? был одним из основных знаков Империума, в вот в частностях не очень. Так и прохлопать пастью могу сервочереп еретика какого, автоматом пометив в сознании как “свои”.

А ещё череп был явно нестандартным, имел деформированную нижнюю челюсть с выступающими на три сантиметра нижними клыками. Насколько мне было известно, у волчар клыкастость была признаком даже не имплантов, а генетической коррекции на предварительном этапе. И, со временем, из пара сантиметровых зубьев вырастали лютые клычины, а судя по черепу, бывшему череповладельцу было не менее четырёх сотен лет.

Ну да ладно, закладочку я себе сделал, мысленно приготовился, вздохнул и повернулся. И предстал предо мной Рагги Бронсон, вожак стаи товарищей, лейтенант, если соотносить с орденской структурой, как он есть.

Здоровая орясина, на голову, а то и полторы меня повыше, с зубьями, торчащими из пасти. В доспехе меховой мантóй из волчьей шкуры, пришпиленной к воротнику. И здоровый, зараза такая, оценил я не только рост, но и ширину сантиметров на пятнадцать поболее меня.

Мордой был Рагги с одной стороны смятён, с другой стороны — гневен. Подергивал веками буркал так, что даже простой человек заметил бы. И мацал этот тип, взирая на меня, рукоять какого-то меча на поясе. Ну и ответа на свой аопрос явно ожидал, с нетерпением. И если не отвечу, начнёт, паразит такой, меня убивать. Не факт, что выйдет, но получиться может весьма неприятно. Но, что соврать психу я не придумал, так что решил не врать.

Плавно поднял руку (а то ещё кинется, псих такой!) с наручным рельсотроном. наведя его мимоходом на пузо волчары. Металлический болт на сверхзвуке прилетающий в пузо — весьма удачный аргумент в диспуте с психами бешеными, мудро отметил я про себя. Ну и явил из поднятой руки голограмму аквилы, приподнял ехидно бровь и выдал:

— Вы, господин Бронсон, меня с кем-то спутали, — ровно и спокойно произнёс я. — Я — Терентий Алумус, Инквизитор Империума Человечества. Приветствую вас, к слову, — проявил я вежливость. — Вы явились доложить о захваченных предателях и передать их для допроса? — полюбопытствовал я.

Волчара же пребывал в смятении: буркалы свои жёлтые свёл на переносице, лоб нахмурил, но остальной мордой лица был гневен и подозрителен. При этом, в голограмму он вглядывался пристрастно, ну и подделать её даже в видимом человекам спектре практически не реально, а уж со зрением астартес сомнений как в подлинности аквилы, так и её принадлежности мне по праву, не возникало.

А, с третей стороны, перебегающие с переносицы на аквилу и обратно буркалы имели промежуточную остановку на моей физиономии. И каждый взор на неё вызывал у волчары большую нахмуренность. Всё это сопровождалось, на скорости астартес притом, мацанием рукояти ковыряла на поясе, вдобавок Рагги то вытаскивал клинок из ножен на несколько сантиметров, пырясь на мою морду, то загонял его в ножны, взирая на аквилу.

Продолжались эти мечевые фрикции довольно долго для астартес, я даже боялся подумать (чтоб не заржать) об их итоге. Впрочем, когнитивные мощности Рагги нашли выход из затруднительного положения. Помацав левой рукой висюльку из клыков, меха и перьев, явный артефакт рук рунного жреца, волчара убедился в неглючности представшего ему зрелища. А потом Рагги ещё немного подумал. После чего, просияв челом, этакой злобной радостью, он простёр в мою сторону перст и выдал:

— Ты астартес!

— Астартес, — покивал я.

— Астартес не могут быть Инквизиторами! — злобно ликовал этот тип, вытащив ковыряло наполовину и рявкнул: — Назови свой Орден, обманщик! Или легион? — ехидно процедил он последние слова.

— Вы, Бронсон, плохо услышали? Единственный Орден, в котором я состою: Орден Инквизиции. А насчёт того, что я не могу быть Инквизитором. У вас сомнения в подлинности инсигнии? Или… — хищно оскалился я, — сомнения в правах её носителя?

— Нет у меня сомнений, — буркнул Рагги, перестав надрачивать своё ковыряло и сложив руки на груди. — Всё равно так не бывает, — изрёк мудрость он. — И рожа твоя, Инквизитор, больно похожа на рожи тех, которых я тебе привёл, — блеснул кеннингом волчара. — И не бывают Астартес Инквизиторами!

— Отрицание объективной реальности, Бронсон, не самый лучший метод взаимодействия с ней, — несколько расслаблено выдал я.

Раз уж ещё не начал охреневать в атаке, а разговоры разговаривает — можно расслабиться. Относительно, конечно, а то мало ли какие дикарские извивы мозга астартного СБ-шника выплетут. Но, что главное: инсигнию он признал, факт моего владения ей принял. А сейчас ершится и ерепенится, стараясь понять, а как таковое, не укладывающееся в его понимание, возможно.

— Перед вами объективная реальность в моем лице: я и Астартес и Инквизитор, это раз, — продолжил я. — Далее, Бронсон, уж не знаю, как вам на Фенрисе отмораживают мозги, но хочу вам напомнить, что все, подчёркиваю, ВСЕ Астартес носители крови Императора.

В этом, конечно, было некоторое лукавство. В смысле, я озвучивал “общеизвестную и общепринятую истену”, что примархи — прямые генетические потомки Импи, не способные вместить всего его величия, соответственно вмещающие часть, отражённую в характерных особенностях.

Как разумному человеку, данная “истена” мне смотрелась приизрядным бредом: закреплённые как в предварительной генетической коррекции, так и в имплантах особенности легионов были столь разнообразны и противоречивы, что если бы создавались на основе одного биооргнанизма, да ещё и гуманоида родственного человеку… Ну, как минимум, на золотом троне бы сидела лютая химера, с десятью ногами, десятью рогами. Человеческими, относительно, но всё же.

Однако “общепринятая истена” была в том, что Астартес — прямые внучки Импи. И, соответственно, я на основании этого и собирался оттрахать волчару в мозг.

— Соответственно, Бронсон, даже если предположить, что моё генетическое родство с подразумеваемым вами легионом несколько ближе, чем с прочими братьями, — на что надрачивание клинка возобновилось. — Даже если это так, хотя это и не вполне так. — изящно выразился я. — То предателем меня это не делает. Поскольку, как я уже не раз вам указывал: единственный Орден, к которому я принадлежу: Орден Священной Инквизиции Империума Человечества. Так что ваши невнятные обвинения, полировка мечом ножен и неудобоваримые вопросы — неуместны. Я — Инквизитор, защищающий в данный момент данную систему от предателей и еретиков. То, что я астартес — вторично. А уж в какой степени и какие генетические линии во мне переплелись, — навёл я тень на плетень. — Дело вообще не ваше, никого кроме меня не касающееся, — веско подытожил я.

— Неправильно это… — наконец выдал Рагги. — Ну да пусть, не могу я решить, пусть старшие решают. Доложу им! — с вызовом уставился он на меня.

— А мне похер, Бронсон, на ваши доклады, кроме являющихся тайной Империума и Инквизиции, — любезно отвествовал я. — И на старших ваших симметрично, — не стал я разводить реверансы. — Как и на их решение. Пока не лезут в мои дела, не проявляют агрессии, — уточнил я. — А если подобное случится — станут предателями сами. До момента пока я Инквизитор, конечно, — дополнил я.

— Ладно, — хмуро буркнул Рагги. — Привёл я тебе предателей. Не все целые, но живые, — уточнил я. — Узнаю, что на воле окажутся — не сносить тебе головы!

— Я головы не ношу, я ей обладаю, — отпарировал я. — И не окажется, а что еретики — это хорошо, выясню про еретика. Передайте предателей аколитам, — бросил я, раздавая воксом указания.

— Передам, — проскрипел волчара и утопал, бросая на меня весьма не полные любви взгляды.

И передал, чем меня окончательно успокоил, как оказалось — рано. С клыкастой мордой, полной ликования и дикарского, фактически попуасьего, если бы не колёр, коварства, подвалил этот тип к моей персоне через пару десятков минут после передачи пленных. Оченно мне вид коварный волчары не понравился, но не бегать же от него с визгом и писком, в конце-то концов?

— Почтенный Инквизитор, Терентий Алумус, — аж засочился коварством Рагги. — Чтобы загладить прискорбное недоразумение, для невзникновения обид, после уничтожения предателей приглашаю тебя на Тьялд, на праздничный пир, — выдал этот тип. — Как Инквизитора и Брата-Астартес, — елейно подитожил он, но вышло это с клыкастой протокольной рожей весьма неубедительно.

А вот я, помимо того, что совершал героический подвиг непроизнесения: “волк тамбовский тебе брат”, призадумался. Дело в том, что волчара думал, что меня “поймал”, а на деле, скорее, наоборот.

Итак, он пользуясь как своими дикарскими тройдициями, так и общепринятым в Империуме “культурным кодом” предложил совместную трапезу. В целом, отказаться не комильфо и по имперским традициям, а уж по волковским, насколько я знал, чуть ли не в открытую назвать себя “недругом”. Впрочем, варп бы с ним: то что “традиционно” — не есть “обязательно”. А уж на ритуалы самих волков можно было бы вообще плюнуть слюной и даже, теоретически, кислотой, хотя варп у меня выйдет: импланты нужные есть, а рефлексов ни хрена, так что остаётся мне только слюной и плеваться.

Так вот, плюнуть-то можно, но… не нужно. Ентот Рагги, гарантированно, доложит своим клыкастым и мохнатым начальникам об “странном Астартес-Инквизиторе”, это к гадалке не ходи. И, ежели я волчару с его приглашением пошлю, то автоматом стану “недругом” волчарам. Ещё и “проверять” могут затеять, что как не нужно, так и вредно. И конфликт никому не нужный может быть.

А вот в логове стаи товарищей, которое Тьялд, меня будут “проверять”. Скорее всего, тот самый Сьёффан-плетельщик, псайкер врущий, что он “не такой”. И проверять меня этот рунный жрец будет на скверну варпа. И, как понятно, скверны ни варпа не обнаружит, что либо переведёт доклад в доклад о “странном казусе”, либо вообще и доклада-то не будет.

То есть, бегать за волчарами и доказывать, что я не баран, точнее не тысячный сын, я не стал бы. Но, заскочить на пару часов, постебаться по садистски, скушать волчие сосиски, ну и эль их ядрёный попробовать — а почему бы и да?

При том, в чём самоподстава волчары: он-то приглашая мне гарантирует неприкосновенность и безопасность, согласно СВОИМ нормам. Ну и отправлюсь с Кристиной, так что если что просто сбежим из логова и расстреляем напавших предателей (а, в случае нападения на мою огнесжигательную персону — волчары однозначно становятся таковыми) из мортир Милосердия.

Погонял я в голове намысленное, ну и признал этот вариант оптимальным, из всех возможных: риск умерен и приемлем, а польза — несомненна.

— По окончании расследования и гибели очищения системы Вулкан от предателей — почту за честь принять ваше приглашение, Борнсон, — выдал я, на что волчара морду не удержал, брови задрав и очи сведя в кучу.

Ну, естественно, он считал что я его с егойным приглашением пошлю, ну и поскачет Рагги радостно стучать волчарным Лордам: что вот есть такой Терёха, казёл, не друг, да и вообще, мордой своей — предатель предателем.

Но фигу тебе, волчара позорный, мысленно откомментировал я, широко лыбясь в рожу офигевающего Рагги.

— Прекрасно, буду ждать, эль будет литься рекой… — довольно кисло отвествовал Рагги и срулил вдаль.

Видимо, предаваться разгульным размышлизмам на мою тему и рассуждениям, как со всем этим дальше жить.

Ну а у меня, если разобраться, на Вулкане оставалась одна задача, точнее две с половиной, но в одном, причём текущем месте. А именно, разобраться с полком вообще и с комиссарами полка в частности (нерастрелянными, на расстрелянного “мыслителя” мне, признаться, плевать). С арбитрами, точнее бывшими арбитрами и их главой, олицетворению понятия “сатрап и самодур”.

И, признаться, я ещё когда только начинал наводить шорох, были у меня мысли решить всё это купно, благо, возможность таковая была. Расстреливать, вешать и пихать кого-то в газовую камеру у меня желания не было, мою кровожадную душу удовлетворило сожжение аристо. Причём так что мне ещё восстанавливать свою нежную душевную организацию, игрой на органе, общением с Кристиной в разных ориентационных положениях и вообще.

Но решать вопрос было надо, а оставлять его как есть неверно, так что собрала моя огнесжигательная персона офицерьё как полка, так и арбитров, ну и самих полковника и главного арбитра Кристина наскоро в себя привела. Ну а лечить их “глубинные психические травмы” у меня не было никакого желания.

— Итак, господа, видимся мы второй раз, — начал я перед довольно обширной аудиторией слушателей, явно видевших казнь и обращение и весьма не желающими стать героями второй серии. — Повторять, что на Вулкане был бунт я не буду. Это было, прямые виновники его большей частью понесли наказание, скоро понесут все. Да и косвенные без внимания не останутся, — радостно улыбнулся я слушателям, отчего от них в свете и ветре шибануло натуральным ужасом. — Но, давайте по порядку: вы, Глад, и вы Силлиан, — указал я на главнюков армейского и арбиторского. — Присутствовали на собраниях заговорщиков. Одобряли, прямо или косвенно, бунт, мятеж, убийство законного планетарного губернатора. В общем, нарушение Диктатес Империалис, бунт, саботаж и прочие деяния, перечислять которые мне лень. И, вы бы составили компанию на казни бунтовщикам, если бы не одно “но”. А именно, вы оба находились под псионическим контролем.

— Аквила, — потеряно пискнул бывший арбитр.

— Не панацея, Глад. Кроме того есть нюансы, ныне не важные. Расследование установило, что это так, и я это утверждаю, — окинул я ехидным взором присутствующих, ну и воплей “Всё ты врёшь!” не узрел. — При этом, расследование установило… факт вопиющей некомпетентности. Начнём с вас, Глад. Вы, своим руководством, стремлением к “беспрекословному послушанию” превратили отряд Адептус Арбитрес, хранителей Закона, Судей и Палачей Империума в сборище боевиков. Приводить детали и описывать причины я нахожу излишним, ныне это так. То есть, Арбитры отделения Вулкана некомпетентны, поголовно, и это ВАША вина, Глад, — тыкнул я перстом в щёлкающего клювом типа. — Итак, как я уже говорил, отделение Адептус Арбитрес расформировывается. Вопрос с арбитрами на Вулкане пускай решает Адептус Арбитрес секторального или выше уровня. За назначение вас, Глад, главным арбитром, виновный так же будет наказан, но да не суть. Вы лично вступаете в полк гвардии. Рядовым. Служите и искупайте свою вину. С остальными арбитрами пусть разбираются офицеры полка, но вы, Глад — рядовой и никак иначе на десять лет. И благодарите Императора, что живы и не сервитор, — бросил я. — Далее, разбираемся с вами, — повернулся я к передёрнувшимся военным. — Вы, Силлиан… не нахожу даже слов. Итак, полковником вы не будете в ближайшие годы. Пока, временно, до назначения Астра Милитарум нового полковника, вы назначаетесь временно исполняющим обязанности, в чине капитана. Вас, — окинул я взглядом офицеров, — я хотел поголовно разжаловать на звание, но передумал: пусть этот вопрос решает новый полковник. Теперь вы, — воззрился я на пару зеленоватых комиссаров. — Итак, вам я просто высказываю неполную некомпетентность, — обозначил я. — Вы, относительно молоды, и преступный старший комиссар воспринимался вами как авторитет. Хотя был дураком, саботажником и некомпетентным преступником. Служите комиссарами, пока. Далее, Официо Префектус определит вашу судьбу. Естественно, мои указания и наблюдения будут направлены в ваши руководящие организации. Ознакомьтесь вы, бывшие арбитры, вы, комиссары и вы, офицеры Ну и подпишите протоколы, — несколько устало бросил я. тыча перстом в две кучки бумаг и пару листков.

И прикидывал я, пока озвученные копошились и подписывали. Но в принципе, выходило нормально. Излишне “милосердно”: это я и сам понимал, надо было главного арбитра, по уму, расстреливать в варп, устраивать проверки и чистки… Но, честно, не лежала у меня к этому душа. Кроме того, на планете останется (как сам врёт, но тут это на его совести) Марк, охотник на ведьм, вот пусть и разбирается.

Так что дождался я подписей на протоколах и послал орду в варп. А сам связался с попом, уведомив, что вот у него, на ближайшее время, появился персональный полк гвардии. Пока не прибудет его начальство — может командовать.

— А что мне с ними делать? — несколько растерянно выдал кардинал.

— Не знаю, пусть улицы метут, грядки копают, убийц и бунтовщиков расстреливают, — отвествовал я. — Кстати, экклезиарх, как вопрос с поисками убийц? — решил напомнить я.

— Да как-то не до того пока было, — был мне ответ.

— Зря, если сейчас не найдёте — придётся расстреливать каждого десятого, — посетовал я.

— Найдём, Инквизитор! — взбодрился поп.

И всё таки, хороший человек, задумался я по окончании беседы. Вот бывает же такое, констатировал я, да и забил.

Оставалось ещё одно дело, а именно пленные предатели. Марк, незримой тенью следовавший за мной всё это время, оживился, лапки попотирал и предложил свой “пул специалистов”.

— Благодарю, но излишне, коллега, — улыбнулся я, а на приподнятую бровь пояснил. — Дознаватель, — указал я на Кристину, кивнувшую мне. — Да и не так мне много надо узнавать, — признал я. — Вы же грозились занятся “последствиями пребывания еретика”, — не без ехидства напомнил я. — Вот и занимайтесь, а мне от захваченый нужны только детали по еретику.

— Вы так говорите это, Терентий, как будто прощаетесь, — выдал Марк.

— Ну в целом — я именно это и делаю, — не стал скрывать я. — Дело Инквизитора Ордо Малеус по большому счёту закончено, дождусь конца “окна предсказаний”, благо, до него пара дней, — на что коллега понимающе кивнул. — И покину систему. Милосердие нуждается в ремонте, а еретик — в поимке, и вот именно он, невзирая ни на что, моё дело.

— Варп-буря, — понимающе кивнул Марк.

— Если бы только она, Марк, — вздохнул я. — Вот КАК по вашему еретик взорвал базу Астра Милитарум?

На этот вопрос коллега, явно ранее воспринимающий происходящее расследование как “иногда интересное кино”, а объектом наблюдения для него, несомненно, являлся я, задумался. Поэманировал в свете и ветре афигом, повзирал на меня. И выдал:

— Понятия не имею, коллега. Выходит что и не мог никак, но сделал, мерзкий еретик. Или еретик не один, но кто? Вы же, по вашим словам, проверили спасшихся? — уточнил он.

— Всех и пристрастно, Марк. Милосердие болталось вокруг базы сутками. Все спустившиеся на планету, гвардейцы и станционарии проверены. То есть, либо это группа опытных самоубийц, с навыками техножрецов, — на что коллега слегка ухмыльнулся оригинальному определению, ну и закончил за меня.

— Либо Апполинарий использовал неизвестное колдовство, а, скорее всего — демона, — заключил Марк. — Как ни невозможно бы казалось это, вероятность намного выше, чем еретики-самоубийцы механикус. Или он, всё же, гораздо более высокоранговый псайкер, нежели демонстрировал? — задумался он.

— А вот варп знает, буду разбираться, — ответил я. — Собственно, потому это и “моё дело”. Ну а ваше, — ехидно оскалился я, жестом указывая на планету.

— Да, ваша не амбициозность известна, коллега. Что ж, давайте разбираться с предателями.

И начали мы с предателями разбираться. Четыре человека, три астартес. В названия банд я не вникал, но легионы — тысячесынные и императорасынные, слаанешиты и тзинчиты, если по “купившим” предателей.

И никого высокорангового: даже как они оказались в одном налёте пойманные не знали. Был приказ старших, как выяснили мы с Кристиной, которая ломала мозги предателям не особо церемонясь. Про еретичеще принесённые слыхом не слыхали, знамом не знамали.

Посмотрел я на куски, местами без ручек-ножек (стая товарищей постаралась, без сомнения), с парой слюнявых идиотов (тысячесынные, противились псайкерству Кристины), ну и сделал любезный жест коллеге, мол “эти остатки — ваши”.

Марк на любезное приглашение поморщился, видно не только мне пришла в голову ассоциация с объедками, но свою “прикомандированную свиту” на подследственный материал напустил.

Ну а я стал и вправду прощаться: делать мне, по большому счёту, на планете нечего. Войска из Стеропа почти переместились на Милосердие. Кай шлёт победные реляции, на тему того, как он замечательно, разнообразно и императороугодно оттрахал “косячников” в мозг, вселив в их рукосуистые сердца (и насосы) страх инквизиционный и империумный.

— Составить вам компанию у Космических Волков? — полюбопытствовал Марк.

— А смысл? — пожал плечами я. — Этот Рагги хочет меня показать своему псайкеру, убедится в отсутствии скверны. Не более и не менее. Разумно прибыть, показаться, настроение себе поднять, — оскалился я, получив понимающую ухмылку. — Если нападут — возможность мгновенной эвакуации есть. А в Империуме станет на одну стаю меньше: бунтовщики и предатели, — уточнил я, на что коллега задумчиво покивал. — Да, передам распоряжение оставаться в системе до окончания варп-бури, на всякий случай, — уточнил я.

— Весьма дальновидно, коллега, — согласно кивнул Марк.

— Вам кардинала отдать… в смысле, познакомить, чтоб вам не пришлось проводить мизансцену “явление Инквизитора, акт второй”? — любезно уточнил я.

— “Отдайте”, коллега, сэкономит время, — был мне ответ.

“Отдал” я попа Марку, в смысле связался, потыкал пальцем в коллегу и уверил попа, что это коллега. Что слушать его надо и прочее. По моему, судя по морде лица святоши, наша чехарда вселила в его сознание “габаритную дифференциацию” Инквизиторов, мол, чем больше, тем главнее.

Ну да и варп бы с ним, с молодцом этаким, мысленно заключил я, поручкался с коллегой, подозвал Агнессу и, не скрываясь, велел жучков с Марка прибрать — не фиг добром разбрасываться. Ванус, с физиономией индифферентной, жучков в коробочку прибрала и отошла.

— А я всё думал, снять или оставить, — откомментировал ничуть не удивлённый Марк. — Но решил оставить: мне не мешают, а вам, коллега, спокойнее.

— Инквизиция благодарит вас за понимание и содействие, Инквизитор, — чертовски изящно пошутил я, на что собеседник фыркнул. — Я вас увижу на Сиянии?

— Скорее всего да, — был мне ответ. — Но, скорее всего, не узнаете, Терентий, — ехидно оскалился Марк.

— Скорее всего, узнаю, Марк, — ещё более ехидно оскалился я.

Посверкав друг на дружку зубищами, мы всё-таки распрощались, вполне благожелательно. А я иронично думал, что понятно, что “Инквизитор Марк” — личина. Но уж что-что, а душевный лик коллеги я изучил с пристрастием, так что смена внешности, возраста и даже пола (хотя, последнее вряд ли, слишком “маскулинные” реакции и ощущения) меня от похлопывания астартячьей лапой по плечу, со словами “Привет Марк, а ты сильно изменился за лето!”, не удержат.

И вот, выхожу я значит из пыточных казематов, роль которых выполняло здание, реквизированное под штаб, вздыхаю с некоторым облегчением, думаю направить стопы свои и аколячьи в направлении космодрома, как зрю я весьма занимательную картину.

Итак, аколятня моя, в прочих делах не занятая, как и телохранители, ошивались, значиться, у входа. Кстати, половину беседы с Рагги я потратил на приказы воксом, придурка этого смертью не убивать, сам справлюсь если что. Очень уж с точки зрения преторианцев “падазрительна!” было волчище. Но да не суть, а суть в том, что вместо того, чтобы заниматься каким-нибудь своим делом, этот космоволк ошивался в округе, явно поджидая меня “чтоб не сбежал”, паразит такой!

Далее, просто “ждать”, бодрому Рагги не восхотелось, кроме того, насколько я знал, после боя и сильных душевных переживаний (а было и то и то, факт), у и так несколько разболтанного организма СБ-шников едут гормоны. Не до съехавшей крыши и прочего, невзирая на явные “недоделки” волчар, откровенных “ляпов” Импи не творил. Но “выпить и потрахаться” у волчар в таких раскладах, судя по мной изученного, чуть ли не обязательная практика.

Ну, надо и надо, вот только в качестве объекта “сударыня, позвольте вам впердолить!”, волчара выбрал Моллис Педитес, Мягкую, чтоб её, Лапку, зоофил такой!

Впрочем, и сам зверообразный, но всё равно зоофил, поскольку вид, род и прочие моменты совсем разные. Ну да варп бы с ним, более того, если впердолил бы волчара Лапке — я бы не возражал. Более того, это бы решило некоторую потенциальную проблему с чувствсами аколита.

Но “вдувание” должно быть по взаимному согласию. А в картине, представшей моим гляделкам в материуме и ощущалкам света и ветра, варп знает где, взаимностью не пахло. Нет, волчара не валил Лапку на землю и не ставил на четыре кости силой, с понятной целью. Попробовал бы — и без меня преторианцы оторвали бы астартес что-нибудь ненужное, член или голову, например. Поскольку приоритетность и установки “своих” у них были мной обозначены, а обижать моих аколитов категорически не можно!

Но, не применяя насилия, этот дон волчан нудно, противно, явно и очевидно против воли Лапки до неё домагивался, великодушно игнорируя слово “нет”.

Выглядело это как протягивающий к девице шевелящиеся пальцы похотливец бормочет “ну душенька, ну всего разочек, ну тебе понравиться!”, в ответ на что мохнатая девица ловко уворачивалась от похотливых лапок со словами “Пойдите прочь, вы мне противны, мряу!”

Может и воображение разыгралось, но Лапка мотала ушами, мрявкала “нет” и всячески выражала “несогласие с впердолить” и у меня на глазах. А Рагги это было до лампады, так что продолжал он своё “ну разочек”.

Нет, это не дело, вынес я веский вердикт. Ну серьёзно, не хрен к моим аколитом домагиваться, заведи своих и домагивайся! А ещё лучше профильного специалиста найди, вот зуб Рагги даю, на Логове этих специалистов нужного полу и настрою — тьма.

Причём Агнесса была готова Лапке помочь. В своей, профессионально-социопатической манере, судя по ощущениям от ассасина — примерялась она как волчаре в доспех напустить жучков с ядами и нейротоксинами, да и замыкание ему, приставале, устроить до смерти.

Ну а преторианцы “мониторили уровень угрозы объекту защиты” и пока выходило, что “потенциально опасный индивид” устранению не подлежит, не в должной степени грешен.

Так что я, широкими шагами, дотопал до парочки и громогласно осведомился:

— Меня ожидаете, Бронсон?

Лапка пискнула и феерически быстро и ловко проскользнула за мою спину. Судя по ощущениям — показывала язычину Рагги, но взгляд сервочерепом показал, что нет, просто эмоции (ну да, интересно стало).

— Э-э-э… кхм, да, тебя жду, Инквизитор, — прозапинался волчара. — На пир в честь победы, — покивал он.

— И зря, — ехидно отвествовал я. — Я сейчас на свой корабль, выпью чашечку рекафа, приму ванну, тогда к вам и направлюсь. Кроме того, я сказал “по окончании расследования”, кто вам сказал, что оно кончено? — приподнял бровь я. — Или вы намеревались меня караулить? — на что Рагги принял вид столь невинный, что я бы его принял за еретичеще, не будь расследование в текущей стадии. — Понятно, — откомментировал я. — В общем, занимайтесь своими делами, Бронсон. Прибуду я на ваш Тьялд, как освобожусь, — выдал я вызвав подозрительный и неверящий взгляд. — И что у вас с моим аколитом? — уточнил я, обнаружив лапы Лапки на своём плече, при учёте спрятанности и выглядыванию из-за спины.

— Трахнуть я её хотел, никогда не было у меня фелинидок, — с обескураживающей честностью выдал этот тип. — И ведь в охотке, чего ломается — ума не приложу, — откомментировал он, узрел лапкины лапки на моей лапке, ухмыльнулся и выдал. — Кошка, твой мастер на твои желания не ответит, не сможет, — выдало это быдло.

— Господин Большой Терентий всё может! Он прекрасный и неутомимый любовник, только занятой очень… ой, — прервалась выдавшая эту тираду из-за спины Лапка.

А я к волчаре повернулся тылом (и не до него, и сервочерепом приглядывал) ОЧЕНЬ внимательно вглядываясь в разглядывающих небо аколита и дознавателя. Прикинул последствия разборки, сейчас или в обозримом будущем, буркнул “Понятно”, поскольку и вправду было всё понятно, ну и мужественно отвернулся от ентих баб, воззрившись на волчару. Волчара в альфа-самцовости утратил, взирая на меня с сомнением и не столь подозрительно, как ранее. Скорее заинтересованно, да и пробормотал под нос “и вправду что ли гибрид? Совсем эти Инквизиторы сбрендили”.

Сам ты слово такое неприличное, и дикарь, и хамло, и быдло, внутренне возмутился я.

— Бронсон, я с вами прощаюсь. Как освобожусь — свяжусь с Тьялдом вокс-связью, если ваше “приглашение”, — процедил я, — ещё в силе. На этом позвольте откланяться.

И потопал я в космопорт. Кристина, трепачка такая, любовалась небом, пылью и преторианцами, делая вид, что не при чём.

Лапка просто лапками прикрыла морду лица, нервно дёргая хвостом и на меня из-под лап позыркивая.

Вот ведь, нашли время и место. И Кристина нашла что обсуждать с симатизирующей мне… женщиной. И своей ученицей. Блин, нафиг, это бабство: пока оно не критично. А, возможно, найдёт себе кого из оперативников посмазливее и помоложе, с зоофильскими склонностями, мужественно решил я. Разумно поручив сам себе, на всякий случай, уточнить у генеторов на судне, насчёт снижающих гормональный фон и либидо препаратов. Не факт, что пригодятся, не факт, что понадобятся, но знать надо.

Добрались до Милосердия, где от троицы аколитов я принял доклад о Стеропе, боестолкновениях и результатах “вселения страха империумного”.

Итак, потерь мои силы вообще не понесли, имеется ввиду совсем потерь. Довольно удачный подбор техники и тактики, этакие летучие, в прямом смысле слова отряды, “раздёргивающие”, кусающие и отбегающие. Ну а антидемоническое снаряжение показало себя против потуг псайкеров вполне пристойно. В общем, в боевом плане всё на загляденье, воеводы молодцы, правда, похоже, произойдёт некоторая ротация кадров: часть поломанных штурмовиков пойдут в скитарии, благо, к Богу-Машине эти несколько более чем лояльны. А вот несколько технопровидцев-боевиков перейдут под руку Сина, поскольку “духи техники” штурмовиков им чрезвычайно “зашли”, а Эльдинг против такой ротации не возражал.

А вот Кай, довольный как слон после семиведёрного счастья (реально доволен был, инспектор-энтузиаст!) детально расписывал, как отлавливал стеропских власть предержащих на косяках. Отдельно похвалив и поблагодарив Целлера, ну и цапнув ладошку Агнессы и чмокнув её, “в благодарность за неоценимую помощь”. Ну, судя по тому, что наша социопатка руку не отдёргивала, да и ощущения в свете и ветре от неё, может и сложиться парочка. Киборгов-аналитиков, весьма остроумно отметил я, с лёгкой улыбкой.

Правда, Эльдинг откомментировал деяния Кая в стиле “устроил пожар, в собственноручно устроенном борделе, посреди собственноручно же сотворённого наводнения”.

— Магос Сентенций Сигма получил сердечный приступ, — констатировал артизан. — Причём сам удивился, что у него есть сердце: по его словам, был уверен, что давно поставил аугментику.

— Судя по “его словам”, этот магос не помер, — логично заключил я, на что люменен кивнул. — Ну значит всё прекрасно. А ты молодец, Кай, — с искренним уважением воззрился я на аколита.

Довести распекаемого до сердечного приступа, без прямых угроз и рукоприкладства (что Кай особо подчёркивал, притом правдиво) — это талантище! Смех смехом, но очень мне удачно под руку этот инспектор-интендант подвернулся.

После чего, разобравшись с аколятней, я прихватил Кристину, Кристиной астральную гончую, а уже из тварюшки стал с пристрастием вытрясать, куда подевался еретичеще. Не в плане “гоняться за ним”, пока, а в плане “а не сидит ли этот Апполоша где-нибудь в системе”. Крайне маловероятный, но отнюдь не невозможный вариант.

На что попытавшаяся бездарно симулировать обморок гончая потыкала носам “в варп”. Ну, значит, после займёмся, довольно заключил я, развалившись в апартаментах и попивая рекаф из пятилитровой кружечки.

— Терентий, я… Моллис, она… — начала мяться тереньетка.

— Ты — это ты. Она — это она, — покивал я. — Кристина, я не очень сержусь, что ты обсуждаешь темы подобного толка с подружкой. Вот только твоя ученица испытывает ко мне интерес, о чём ты сама знаешь.

— Знаю, Терентий, и я только за…

— А я против, — отрезал я. — Точнее, скажем так: не вижу в этом смысла, не испытываю к Моллис тяги. Да и мохнатая она, — хмыкнул я.

— Она может…

— А вот этого точно не надо! — отрезал я. — На заданиях — это одно. Но вот то, что невзирая на окружение обычных людей, она гордо носит свой настоящий облик — скорее достоинство. По крайней мере я её за это искренне уважаю. И прости, менять внешность… Ради чего?

— Она любит вас, Терентий, — был мне ответ.

— Глупости, Кристина, — усмехнулся я. — Кому как не тебе знать, что есть эта “любовь”. Какие механизмы и прочее. Кроме того, я прекрасно чувствую ЧТО испытывает аколит. И даже страстью там не пахнет. ПОКА не пахнет, лишь интерес. Который ты, дознаватель, подобными темами в разговоре с ней, лишь подогреваешь. А это излишнее.

— А некоторым оперативникам она очень нравится! — заявила тереньтетка, на что я с улыбкой покивал, в стиле “совет и любовь”. — И… и я вас люблю! — надулась она.

— Ты и меня — да, — не мог не признать я. — Я, кстати, тоже не испытываю к тебе непреодолимого отвращения. Но, Кристина, природа эмоций и чувств, испытываемых тобой, далека от простого биологически-гормонального механизма, — на что задумчивая Кристина покивала. — Да и я к тебе привязан скорее душевно, да и то… — в ответ на что послышалось “сухарь бесчувственный”, причём ТОЧНО послышалось. — В общем, наши с тобой отношения несколько выбиваются из общих схем, — изящно свернул я тему. — А Моллис… Скажем так, если она найдёт себе мужчину, я за неё только порадуюсь. Если нет, а то, что выглядит как интерес, ощущается как интерес и чувствуется как интерес — невозможная страсть… Я поговорю с ней и решу. Я с ней, Кристина, а не ты и прочее. И, более, вопрос НАШЕЙ с тобой жизни в разговорах с аколитом не поднимай. Это, если желаешь, прямой приказ.

— По слову вашему, — буркнула Кристина. — А вот мне её шёрстка нравится, — совсем в сторону буркнула девица.

— Нравится — я не против, — с похерчелом выдал я, так же в сторону буркнув. — Зоофилка этакая. И променяла нас с тобой, Котофей, на какую-то приблудную кошатину.

На что Котофей с укоризной воззрился на хозяйку, развернулся, задрал хвост и гордо покинул апартаменты.

Кристина изволила на нас дуться, я изволил внутренне веселится, что, в целом, не помешало отмокнуть в немалом бассейне, заменяющем мне ныне ванну, собраться и направится к вокс-рубке, оповещать волчар.

А оповестив Тьялд в стиле “вот вы нас не ждали, а мы сейчас будем”, я, прихватив раздувшуюся Кристину под руку, направился к челноку.

Ну и добрались мы до волчьего логова, где мою персону встречало несколько волчар в виде “почётного караула”, ну и Рагги, собственной персоной.

— Здравия тебе, Инквизитор, — умеренно-недоброжелательно поздоровался он, поводил носом и очами и осведомился: — А где?

— Лечит нанесённые вами её психике травмы, Бронсон, — ровно ответил я, внутренне хмыкнув. — И вам здравия, — культурно ответствовал я.

— Проведу в пиршественную залу, только с бабами нельзя! — выдал он.

— Значит, тут покушаем, — широко улыбнулся я. — Госпожа Гольдшмидт, в первую очередь, дознаватель Инквизитора, а уже потом всё остальное. И в самом конце весьма длинного списка, как вы изволили выразиться, “баба”.

— И пахнет от него противно, Моллис говорила, — хулигански прошептала мне на ухо госпожа дознаватель, что поморщившийся Рагги астартьими ухами прекрасно услышал.

— Тролль с тобой, привереда! — выдал волчара. — Сделаем исключение, — сделал сам себе одолжение он.

И направились мы в недра Тьялда. Встречных астартес нам не попадалось, только простые люди. А я с интересом, в свете и ветре, вглядывался в покрывавшие стены Логова руны. В принципе, на том же Рагги они тоже были, в смысле на его барахле, но чтобы разглядеть, даже в свете и ветре, нужно было подойти почти вплотную. Чего несимпатичная мохнатая персона желания не вызывала.

А вот на фоне стен они были вполне видны, что как уверило меня в том, что это имматериум, а не какая-то там “воля Фенриса”. Но вот принцип воздействия я толком не понимал: те же литании и ритуалы были направлены на обращение к разумным, условно разумным, в общем, просто живым обитателям имматериума. Артефакты либо имели ограниченный срок жизни, либо требовали жертву в определённом виде: не гекатомбы трупов, но каплю крови, ещё что-то такое, что самовольно и в большинстве своём безболезненно извлекали из использующего их. Самый “продвинутый” же артефакт это вообще демон или иная тварь имматериума, заключённый в предмет.

А вот с ентими рунами варповыми я понимал, что они делают, но не понимал “как”. Похоже, напитанная энергией имматериума краска, или царапины, искажали сам имматериум, обращаясь непосредственно к нему, а не к его обитателям. Что, насколько я знал, было исключительно свойством как раз таки живых — тех же псайкеров, демонов и прочее. А тут закорючки. Магия, как она есть, мысленно похмыкал я.

Ну и довелись мы до довольно староскандинавского зала, где волчары пьянствовали спиртное, жрали мясное, ну и лапали сновавшее женское. Я хотел было возмутится, но вскоре понял, что Рагги имел в виду: к кристининой попе несколько раз тянулись волчьи клешни, на протяжении пути к центральному столу. Несколько раз не дотягивались, один раз по клешне прилетело псионическим разрядом, на что послышалось злобное шипение “проклятая ведьма!”, но более клешней не тянулось.

Поместились мы за стол уставленные пожрать-попить, ну и Рагги зарядил речь, на тему того, что вот мы ловили, ловили и наконец заловили противных тысячу сынов. Ура нам.

Стая товарищей на сей спич разразилась довольными криками, мол, ай да мы, ай да молодцы, а Рагги вообще всем молодцам молодец, давайте по этому поводу нажрёмся, напьёмся и натрахаемся.

И приступила группа волков с обозначенному, хотя насчёт последнего пункта — свечку не держал. Мясо было ничего, фенрисский эль, или мёд — действительно пробирал. Правда на вкус был гаже палёной водки, а человеков, общеизвестно, отправлял на тот свет. В общем, на фиг такую гадость пить, постановил я после пробных пары литров.

Довольно комичный диалог произошёл в процессе пиршествования. Кристина заинтересовалась, ну и протянула руку к трёхлитровой кружке. К чести Рагги, он хотел предупредить. Правда грабли свои тянуть не стоило, впрочем, лапа наткнулась на телекинетический барьер, а Кристина вопросительно взглянула на волчару.

— Фенрисский эль не для людей, ведь… девица, — выдал ощупывающий барьер тип. — Не пей, сожжёшь требуху насмерть. Ну, я предупредил, — развёл он руками, после чего отвалил челюсть.

— Слабовато, да и на вкус довольно посредственно. Чистый прометий приятнее, — с видом заправского сомелье выдала веселящаяся девица, отхлебнул литра полтора.

И принялся Рагги опять штопать треснувший шаблон. Как бы это у него в привычку не вошло, волчара-швея — излишне экстравагантно, отметил я.

В этот момент отслеживаемый мной в свете и ветре неслабый псайкер, ранга гамма плюс, ближе к бете, направился к столу нашего пиршествования. Подрулил, и слова дурного не говоря (хорошего тоже, молчал, гад такой), плюхнулся рядом и уставился на наши персоны.

— Сьёффан Плетельщик Волн, главный Рунный Жрец Тьялда, — вполголоса (на удивление, обычно орал, как сволочь) отрекомендовал псайкера Рагги.

А на нас пырился демонскими гляделками весьма ветеранистый астартес. В морщинах, седой как лунь. Тут, кстати, сказывалась “кривая генетика” волчар: они, в отличие от большинства Астартес, старели. Прочие космомаринады доживали до нескольких тысяч лет (больше не доживал не один, губила чистая статистика и вечная война, разве что дредноуты были постарше), а вот волчары натурально старели к тысяче лет. Был сей дед под три метра ростом, с клычищами, торчащими из нижней челюсти на пяток сантиметров, спорящими за место под факелами с лютыми седыми усищами, заплетёнными в косицы. И пырился в нас с Кристиной сей пенсионер буркалами выцветшими, почти до белизны, с пяток минут. А потом разверз пасть и выдал вердикт:

— Ведьма, сильная. Странная какая-то, но чистая ведьма, без скверны, — невежливо ткнул пальцем пенсионер в Кристину.

Прищурился в мою безмятежно улыбающуюся морду, слегка склонил голову и выдал:

— Не отродье одноглазого, Рагги. Похож, можно спутать, но другой. Ведьм, сильный, но совсем необученный. Скверны нет, — поставил вердикт он. — Почему не учишься? — вопросил он меня.

— Приветствую вас, почтенный Сьёффан, — отвествовал я. — Полное отсутствие чувствительности к имматериуму. Совсем, — широко улыбнулся я. — Могу продемонстрировать.

— Не надо! — быстро выдал старый хрыч, полыхнув в свете и ветре опасением.

— Ну не надо, так не надо, — философски пожал плечами я. — Мне, конечно, мог бы помочь метод оперирования варпом иного типа. Например, рунами. Вот только, знающие этот способ, его скрывают, — широко улыбнулся я, с прищуром взирая на старого пердуна. — И ведьмами обзываются, хотя как этих скрытных назвать… не буду их называть, как они заслуживают. Потому что в гостях.

Пердун на это перекосился, пастью похлопал, но что изречь не нашёл. Посидел как на угольках и проскрипев отговорку в стиле “старость — не радость” ускакал вдаль, на зависть радостным молодым.

Ну а посидев ещё полчаса, я стал с Рагги прощаться: “проверку” я прошёл, выпивка у них, прямо скажем, дерьмо. Ну а клыкастые рожи волчар и общая атмосфера мне не слишком нравится. Впрочем, моя физиономия так же не была “желанным украшением стола”, разве что, возможно, отдельно от меня всего. Так что Рагги ломаться не стал, да и стал нас провожать, хотя, скорее выпроваживать.

Однако, покинув залу, на удивление тип перешёл на деловой тон.

— Инквизитор, твои гвардейцы имеют странное оружие… хорошее оружие, — выдал он.

— Да, рельсотроны, — кивнул я.

— Как у поганых Тау, — скривился волчара.

— Это у Тау поганые рельсотроны, — определил я поделку ксеносов. — А на Грифоне Прайм Сегментума Темпестус творят хорошие, правильные, имперские рельсотроны, — воздел перст я.

— Пусть так, — не стал спорить волчара. — Стая заинтересована в этом оружии.

— Рад за стаю, — нейтрально ответил я. — Впрочем, получить их в ближайшие несколько затруднительно, — припомнил я. — Мир-Кузня закрыт, как и окрестный сектор. Экспедиция Ордена Инквизиции, — пояснил я.

— Жаль, но запомню. Грифон Прайм, говоришь, — на что я покивал.

Идём мы значит, идём и тут я слышу… скрипку! Натуральную скрипку, варп подери! Прислушался я, аж встал на месте, а на удивлённый взор провожатого выдал:

— Эти звуки, откуда они?

— Эти? — поморщился(!) волчара. — Да трелл пищит, утомил уже. Грозил уже сломать заунывную пищалку, да без толку. Сломаю на обратном пути, — вслух решил он.

— Погодите, Бронсон, говорите трелл? Раб? — уточнил я.

— Ну, не совсем раб, — поморщился Рагги. — Не должно фенрисцу ведьмом поганым быть! А если ведьм, то не карл он, а трелл поганый!

— Псайкер, — констатировал я. — Слушайте, Бронсон, он мне нужен.

— На кой тебе ведьм? У самого вон, ведьма могучая в подручных, — тыкнул он в Кристину невежливым перстом.

— Надо, — не стал я раскрывать свих планов всяким мохнатым.

— Не отдам, — подумав, выдал Бронсон. — Он на картинках гадает. Ерунда, на рунах лучше, но полезен бывает, — сложил он клешни на груди.

— Варповидец, — констатировал я, расплываясь в хищной улыбке. — Он мне НУЖЕН, Броносон.

— Не отдам, — с некоторым опасением воззрился на мой оскал Рагги.

— А вам интересны и нужны рельсотроны, — прикинул я, на что в очах собеседника пробудился интерес. — Так вот, Генерал-Фабрикатор потребного Мира-Кузни мой добрый друг. И, хоть сектор закрыт, сможет выполнить заказ, доставив его в нейтральную систему. Не бесплатно, конечно, причём не тронами. Ресурсами, но сможет. Интересно? — искушал я.

— Интересно, — признал волчара. — Значит дружинники получат доброе оружие, — задумался он.

— Не только, — продолжал искушать я. — Для астартес тоже есть вариант, — похлопал я по наручному рельсотрону.

— Так вот чем ты мне в пузо тыкал! — взмутился волчара.

— Нормальное ведение переговоров. И вообще, в пузо же, а не в голову, — отметил я.

На последнее волчара надулся, аж мордой покраснел… и заржал.

В общем, договорились. Я связался с астропатами Грифона, а через десяток минут, через астропатов же, с Редуктором. Отклик, через “ретранслятор” был чуть ли не в пару минут, но вполне терпимый. В итоге, Валлиос оказался весьма заинтересован в распространении его “товара” среди Астартес, даже пришлось увеличить самовольно ему потребное: а то меценатствовал, ну а волчары не обеднеют. Ну и обменялись парой слов, я грозился навестить в ближайшие годы, что и так и так думал сделать, правда, с Кристиной и “полу тайно”.

Ну а за мою суету Рагги отдал мне трелла. Точнее, довольно пожилого дядьку со скрипочкой, вполне натуральной хоть и потёртой. При виде последнего, Корин Хеддвиг, как звали дядьку, прижал скрыпочку к груди и попробовал упасть в обморок, но я не дал.

А прихватил дядьку, и под недоумённые взоры Рагги и заинтересованные Кристины стал выпытывать из дядьки, а откуда скрипка-то?

И поведал Корин, что скрипка его — память о наставнике, его личном, из Схоластики Псайкана. Откуда последний родом Корин не знал, но уже не столь важно, мысленно потирал я лапки. Скрипка, как образец, есть. Умеющий играть — тоже, остальное дело практики и желания, а последнего у меня хватит на всех.

Ну и варповидец, но это потом, думал я уже в челноке, на пути к Милосердию. Скрипочник забился в уголок, переживая внезапные пертурбации в окружающем мире, но я решил ему дать отдохнуть, а поговорить потом.

Ну и на Милосердии поймал я Боррини, да и выдал такую речь:

— Франциск, Милосердие получило ряд повреждений. И не знаю, восстановимы ли повреждения мортиры, но с этим разберёмся. Надо лететь чинится, вопрос в том, куда? Имеет смысл лететь к Кипра Мунди (Крепость Сегментума Обскурос, ну и Мир-Кузня с орбитальными верфями, как я заодно выяснил), либо есть подходящее место поближе?

— А отчёт? — полюбопытствовал Боррини, знающий мои привычки.

— Подождёт, — резонно ответил я. — И Марк этот, ну и сдам я при случае. Пока займёмся Милосердием, — на что капитан довольно закивал.

— А насчёт стоит ли… Вы знаете, наверное, стоит, Терентий. Вопрос сроков — смещение текущих заказов для ремонта в Крепости Сегментума будет не критичным, с учётом общих мощностей. А на Мире-Кузне обычном, мы либо прервем конкретное строительство, либо придётся немало ждать.

— Значит, курс на Капра Мунди, — подитожил я. — Из зоны варп-бури нас выведет Кристина, а дальше посмотрим. И мне напрячься надо, — подумал вслух я, поскольку гасить “колебания бури” воздействующие на технику придётся мне.

В общем, вместо игры на органе и разборкой с Корином, сидели мы с Кристиной на мостике и ждали входа в бурный имматериум.