2022-06-14 23:27

11. Родственные неурядицы

В поместье хотел сожрать все пять кило мяса псоглавца в свою барственную харю: девчонкам без толку, разве что Люба забеременнеет вновь, чего не хотелось. А братец-с-с-студентик не заслужил! Но, по здравому размышлению, решил я с ним поделиться. Тренировать надо, а главное — я, блин, все эти пять кило хоть сожрать то смогу, но с третьего буду давится и страдать. Желудок справится, но оно мне нахрен не сдалось.

Ну а с утра вытащил я позёвывающего братца и поскакали мы в Росток. По дороге я зорко оглядывался и Зара теребил, на тему — на что он рассчитывал-то? В плане — сидеть в поместье, пока я тварей воевать буду, или как?

— Нет, брат, не оскорбляй меня так! — аж возмутился он.

— За-ме-ча-тель-но, — порадовался я. — Тогда скажи, Зар, как ты своими ухватками против людишек тварей воевать собирался?

— Дружину набрать мыслил. И мыслю! — вскинулся он. — Негоже нам, Стрижичам…

— Ой, дура-а-ак… — осенил себя челодланью я. — И скажи мне, братец, ты эту херь сам надумал?

— Не херь это! Многие в округе так живут! И наставники в гимназии…

— Людишки имперские? — ехидно осведомился я, на что Зар досадливо поморщился и кивнул. — Ну да, доки по тварям Пущи, куда деваться. А живут как Погибичи твои, ненаглядные, нашими силами прикрывающиеся и мошну набивающие?

— Не смей! Друзья они нам…

— Ты мне, братец, ещё поуказывай, что сметь, а что не сметь, — ласково улыбнулся я братцу, на что тот побледнел с чего-то. — Убеждать тебя я не буду, но поживешь пару-тройку седмиц в Логе, да сам поймёшь. Чай не идиот, а с-с-студент.

— Да чтож ты меня словом таки непотребным обзываешь? И что значит оно? — возмутился Зар.

— Очень даже потребное. Как раз про тебя, — хмыкнул я. — Школяр недоученный, знаний наглотавшийся, а применить их не могущий. Да и не понимающий до конца.

Парень надулся, аки трясинник на лихо, и отвернулся. Ну, блин, подкинула судьба родственничка, рассуждал скорбный я. Подросток в самом гормоне, да и вообще… Хотя я сам телом его на год старше, не более, мысленно хмыкнул я.

В общем, будем надеяться, что его пубертатность на осеменительных рудниках поможет. И к Погибишне я его пока, точнее её к нему, не подпущу. И так ветер в голове, а что дочурка жука-Погибича подростку на уши наплетёт и как ум за разум завренёт — никто не знает. И даже Небо, и даже Я.

И цацкаться с ним нельзя, тоже блин фактор, но и не перегнуть. Мне, чтоб его, соратник нужен: тогда и жизнь в Логе можно сносную организовать, причём с перспективами не худшими, да и на свои дела время останется.

А соратник — это не соплей подтирание. И ряд вещей Стризар сам должен понять, своим умом.

В общем, до Ростока доскакали в молчании: я мысли мудрые, полные педагогичности думал. Зар дуться изволил на мою во всём правую персону.

В городке даже не задерживаясь, подскакал к скупке, запчасти псоглавца продал, взглядом орлиным по расценкам пробежался, в плане, не налюбливает ли меня Мил. Так-то проверен и перепроверен, но мало ли.

Братец, судя виду ошарашенному, расценок не знал. Несколько раз пастью похлопал, глазёнки на переносице свёл и промолчал.

— А ты думал, Зар, откуда деньги на обучение твоё да и прочее?

— Так мы же в деньгах купаться должны, Гор!

— Должны, если самим продавать. А так явится раза два в год купчина, купит что сохранится по десятой доле скупки — вот и всё купание. Я полгода как в Росток выбираться стал — и то, считай Лог в постоянной опасности.

— А сейчас?

— А ты думаешь мы тут задержимся? — хмыкнул я. — Сейчас тебе кладенец купим, да в Лог.

— Ночью, брат?! — ошалело посмотрел на меня Зар.

— Ночью, брат. Ты Стрижич, леший подери!

— И на дружину денег завались, — буркнул в сторону парень.

— И из кого ты её наберёшь, Зар? А, главное, с тварями Пущи никакая дружина не справится. Из людишек наших? Так мало их! А в такой дружине после твари каждой убыль будет! Покамест — наша это ноша, Лог от тварей пущи беречь!

— И всё ж деньги решить вопрос могут!

— Не все вопросы, Зар, деньгами решить можно. Нам — да. А людишки наши на прокорм тварям пойдут. Я этого не желаю.

— Да и я не желаю! Но наёмиты есть, сильные! Да Хорсычей…

— Да ты, братец, совсем в своеё гимназии охерел, — констатировал я. — Мы, блядь, землёй владеем и людишками! Не пользуем их, а ВЛА-ДЕ-ЕМ! Уразумей! Не дар это, и не право! А долг и тягота наша, по праву и рождению Стрижича!

— Не поспоришь с тобой, Гор. И всё же…

— Ой, всё, — изящно завершил я диалог. — Сам всё увидишь и поймёшь, сейчас я тебе только ветром в уши дую. Месяцок в Логе поживи, подучись, посмотри. Вот тогда и спорить будешь. Вообще, дружину бы и можно… но только не нужно. То что у нас есть — получше дружины любой будет.

— Да что есть у нас…

— Увидишь, — отрезал я.

Завалились мы в лавку имперскую, я сходу кладенец хапнул, да и призадумался.

— А скажи, любезный, сулиманы есть у тебя?

— Есть, как не быть, господин. Лучший сулиман, для родовича благородного!

— Угу. Дай ка мне дюжину, — прикинул потребности Лога я.

Может пожже и больше возьму, а пока хватит. И в принципе — повесомее, чем стрекало аргумент енти сулиманы выходят, причём как раз для неодарённых.

— Сколько?!

— Да ты ухом слаб? — заботливо осведомился я.

— Нет, не слаб, простить прошу, господин…

— Прощаю. Сулиманы тащи.

— Но его один…

— Достал. Где сие написано? — демонстративно огляделся я. — Тащи дюжину, щучий сын! Или сразу говори, что родовича не уважаешь, глумишься бесстыже, ну и прочее там. Я тебя и излечу от недугов этих, — доброжелательно пообещал я.

— Уважаю, господин, уважаю, — продемонстрировал своё страшной силы уважение приказчик и побрёл на склад.

— А зачем тебе дюжина, Гор? — заинтересовался Зар.

— Рук себе дюжину отращу и буду тварей разить с силой необоримой, — изящно пошутил и блеснул аллегорическим подходом я.

Впрочем, с-с-студентик этого, похоже, не понял и опять надулся. Ну и хер с ним, как раз этот самый хер на днях понадобиться.

В общем, припёл мне приказчик дюжину сулиманов, нагрузил я их на печально квакнувшего Индрика, да и выдвинулися мы домой. Братец в седле елозил, наконец разинул клюв и вверг меня в челодлань, в очередной раз:

— Гор, ты людишкам хочешь сулиманы отдать? Так это оружие благородное, негоже…

— Иди в жопу, Зар, — отрезал я.

— Ну и…

— И не нуди — следи за округой. Смеркается.

Примолк, но башкой завращал. Хотя, по совести, скорее мне его оборонять придётся.

Впрочем, налетевшая на нас в ночи глухой стая сов — ночных хищников, с довольно неприятными звуковыми, “у-у-ухающими” атаками, показала что Зар не совсем пропащий: четвёрку из девяти он зарубил, причём сулиманом своим. И с щучины своей спрыгнул, как только та от звука блажить начала.

Этак мы из него и приличного Стрижича, со временем, сделаем, размечтался я.

И тут мечты мои были самым препоганым образом нарушены.

В нагрудные карманы доспеха, вызав гневный писк “моего” симурга, врезался семург тоже мой, но посланный Недумом. И противным (а, блин, какой может быть голос у послания, в ночи глухой, с окрестностей Пущи?!) голосенком начал причитать.

— Бесы, Стригор Стрижичь, бесы в Топляки ломяться! Тьма их, беда-горюшко!

— Пиздец, — ёмко охарактеризовал я ситуацию. — Так, скачем изо всех сил. Сколько бесов — леший знает, да и не углядят точно во тьме людишки. Если развалят ограду, поганцы — смерть Топлякам.

— С-скачем, — не стал возражать братец. — Гор, а что ты так о людишках убиваешься? При деньжищах таких и накупить можно?

Вот честно, хотел злобно рявкнуть, но блин нельзя и глупо. Тут вопрос именно миропонимания и мирощущения, который, как мне бы хотелось, чтоб братец воспринял.

— Первое, Зар: людишки эти нас кормят и поют. И не перебивай — знаю я, что денег на тварях столько, что ужраться и упиться можно. Но! Едим мы не денги, а еду. А за еду ту и труды свои людишки от нас подмогу получают и защиту. Не только они нам должны. Мы им тоже.

— Странно сие…

— Просто подумай, на досуге. Это нас Стрижичами, родовичами и делает. А не кичливось заносчивая и сила волшебная.

— Подумаю, — не стал спорить братец. — А вторая причина?

— Да вот леший знает, поймёшь ли ты меня. Но все мы в логе — родня близкая.

— Так это-то ясно, но всё одно — не родовичи.

— Не родовичи. А родня, всё одно. Свои, понимаешь?

— Не очень, Гор. Но есть правда в словах твоих, уразуметь только её надо.

— Ну вот со временем уразумеешь, — хмыкнул я.

В общем, скакали мы как на пожар, хотя ожидавшее нас бедствие было похйже. И вот какого беса эти бесы в Топляки-то припёрлись? Мёдом им там намазанно? Так Мёда в Весёлках, вообще-то, хмыкнул я.

А весёлого в бесах не было ни беса. Поуметровый кожаный мешок без костей, прыгучий, зараза, да ещё и слабым эфирным пламенем пыхающий. С костной челюстью, соединнённой с рогами этаким псевдочерепом. Рогами эта пакость тоже орудовала. И прыгала, и каталась, и огнём пыхала. И жрала принципиально человечину: хер знает, как в Пуще, но вне её — точно. Что живые коровы, к примеру, что туша — бесам похрен, рвутся к человечине.

Так то, от одного мужик со стрекалом отобьётся при толике везения. Вот только твари были стайными, или роевыми — Стригор не знал, а мне смотреть надо. Судя по всему — всё же роевыми, поскольку чем бесов больше, тем паразиты умнее. И атаки синхронизируют, сволочи.

То есть, если сейчас стая, положим, в пару десятков бесов (средняя для них численность) жжёт ограду Топляков, то к часу перед рассветом — ограды не будет. А на рассвете заночуют в домах новые обитатели. Не любят бесы солнца, прячутся от него, хотя вроде даже глаз толком не имеют. А шкуру их паскудную и кладенец не сразу берёт.

— Кладенец бери. И не коли им, как сулиманом ентим. Руби и режь, не стой на месте, гоняй своего Мудрозвона ленивого, — бросил я, мимоходом сшибая сову в пасть Индрику.

Индрик в ответ отмыслеэмоционировал: “Хозяин хороший! А бесы гадкие и невкусныые!” Было у акулыча с ними неприятное знакомство, припомнил я, аж шрамищи на губе остались. Бес подкатился, скакнул, Индрик по привычке пасть раззявил радостно — ну а чо, жратва сама в пасть прыгает, радость однако.

Вот только жратва рогами в верхнюю губищу вотнулась, стала нижнюю жевать. И изрядно пожевала, пока охреневающий от происходящего бардака Индрик не смахнул беса в пасть языком. Язычина у акула знатный, вполне можно как дубину использовать.

Так вот, помимо распаханных губ, заживающих почти седмицу, что для Индрика нонсенс, бес ещё и глотку акулу обжёг, пыхнув эфирным огоньком. Очевидно, оскорблённый попранием евонных прав на акулятину.

В общем, не любил акул бесов и охотился за ними с злопамятностью самого себя. Но аккуратно, поскольку знакомство было явно не самое приятное.

— Зар, чародейство у тебя водяное есть и световое? — уточнил я, вроде было в кругах, но в медитацию впадать явно не время.

— Есть, — буркнул братец. —

Бич водяной, коль вода рядом, да светляк ночной.

— Ну, насчёт воды — хер знает. А вот светляком в бесом потычь для пробы. Солнца не любят, авось и светляком проймёт, — выдал я.

— Как скажешь, Гор, — выдал родственничик.

Ну вот реально, надутый, как гимназистка. Его там, пардон, Погибыч не пользовал тишком? Впрочем, похрен, да и хрень я несу, из мира Мороза.

Те же триста спартацев, не скудоумными янки снятыми, а настоящие — вполне себе мужеложцами были, как впрочем и бабаложцами. Что им не мешало персияк, кстати всячески гендерно верных, а не в как в фильме дурацкой, злостно запинывать тысячами.

Ну да ладно, но вопрос в том, что какие-то у братца реакции чрезмерно эмоциональные. И не проверишь ведь толком — воздушный эфир не развеивается, а ассимилируется стрижичевым организмом очень быстро, хрен толком статистику соберёшь.

Но, вроде бы, всё же не опоён. А значит: просто засраты мозги. Ну а кем — гимназическими мозгоклюями, или Погибичами — совершенно пофиг.

Под эти мысли мы и поскакали в темноте к Топлякам. Бесов было до хрена, под четыре десятка, но я автоматом посчитав неверно оценил не прочность, а протяжённость ограды. Впрочем, сам факт бесовского присутствия это всё не отменяло. Так что, пустил я и так раззадоренного Индрика “мстить жгучим сволочам”. Сам же, тем временем, отслеживал краем глаза Зара. И создал кислородных хлопок, относительно небольшой.

Последствия — хреновые. Шкуру бесячью кислород не брал. И они, сволочи такие, похоже и не дышали — по крайней мере, оказавшийся в кислородном пузыре бес корчился от горящей травы, а не от кислорода, как такового. Впрочем, хреновость была несколько условной: первое, от вспышки окрестные бесы просто замерли и сжались. Хрен знает, временная реакция у них, на неожиданность, или вообще на свет. Но терять время было глупо, так что ускорил я Индрика и начал неподдатливую бесовскую плоть полосовать. Воздушные лезвия, кстати, на неё не действовали вообще — не уверен, что даже царапины оставались, уж очень эфиронасыщенная плоть.

Зар, тем временем, светил своим светляком, глуша им бесов и вполне успешно их кромсая. Индрик вкллючился в развлекалово, отвешивая тварям мощных пинков и давя их — жрать бесов, после давних событий, он опасался.

А я, встречая прыгающих из темноты бесов рубящими ударами кладенца, призадумался. И даже вошёл в полумедитацию: и да, мудрый я оказался прав. Бесы координировались, да фактически создавали коллективный разум стаи в эфире. Вот я вам сейчас малину то и подпорчу, порадовался я, портя бесам малину. И… чуть не угробил нас с Заром.

Дело в том, что после уничтожения эфирной связи, уровень интеллекта бесов упал до величин чуть ли не отрицательных. И вся эта пакость, без какого бы то нибыло порядка радосно запрыгала на нас. Но — отбились, хотя и с трудом. Мне ногу рогом задело, пробив доспех. Зару — руку, так же. Но все бесы были благополучно прибиты.

— Уф, — почти синхронно вырвалось у нас, улыбнулись, но братец тут же посмурнел.

— Гор, ты использовал огонь. Как? — требовательно уставился он на меня.

— Я — маг воздуха. И это мой воздух, — привычно, ещё со времён Отмороженного ответил я.

Братец надулся, как мыш на крупу, но я решил развернуть ответ.

— Это и вправду воздух, Зар. Постараюсь научить, — с некоторым сомнением выдал я.

Дело в том, что без чёткой НКМ в башке — хер знает, что выйдет. В данном случае я не собирался зажимать знания, уж по воздуху — точно. Но вот удасться ли донести до этого с-с-студента принцип работы с атомами отдельных веществ — жорун ведает.

Братец на мои слова скривился, покивал в стиле “верю, ага-ага”, но я решил пока не устраивать разбора полётов — реально не до того пока.

А тем временем из Топляков вывалила орда пейзан. Подпрыгивали, ликовали и славословили “господ Стрижичей”.

— Ты это, Трисил, — поманил я старосту. — Пожрать нам сообрази. Лошадям тоже. И доспехам не совсем уж дрянь — кости, кожу. Хер они бесами нажрутся, — констатировал я.

— Нежто попятнали, благой господин Стрижич?!

— Ты, бес подери, Трисил, не умничай, а веленное исполняй! — возмутился я.

Отчитываться ещё, блин, перед ним! И сам как будто слепой, не видит — в местах повреждений биодоспех горбился этаким шрамом, помогая телу и себя латая. Но пожрать ему после “травмы” нужно, а то срок жизни ощутимо сократится.

И вот, развалились мы уже в Топляках, питались, биодоспехи в кучу шкур и костей (да и мяса там хватало) скинули. Индрик тоже питался, так что за отсутствующими ушами пищало, да и щучий Мудрозвон что-то потреблял.

Пейзанство широко раскинулось вокруг нас, славословно гудя и негромко славословя. А я принюхался, хмыкнул, да и поманил Трисила.

— Во охотке девки-то, Трисил?

— Ой как в охотке, господин Стрижич!

— Ну вот и радость им, — счасливо улыбнулся я. — Зар, братец мой!

— Чего тебе, Гор? — настороженно уставился на мою лыбу с-с-студентик.

— Сыт ли ты, не тревожат ли раны? — проявлял заботу я.

— Благодарствую, сыт и не тревожат, — совсем занервничал парень.

— Ну и заебись, — обрадовался я, не столько ругаясь, сколько пророчествуя. — Трисил, сегодня семя Стрижичей… ну и всё такое, — завернул я излишний пафос. — Брат мой, Стризар Стрижич, дев осчасливит, с лонами ихними. Веди в избу ёбскую.

— Так сами побегут, Стригор Стрижич!

И вправду, пара десятков греющих ухи девок, оглядываясь, щеманулись к избе.

— Гор, я…

— Пойдёшь и отлюбодействуешь всех, — отрезал я. — Бремя наше, Стрижичье это. А коли разум приложишь — поймёшь зачем.

— Так отец же…

— Стривед помер от зелий да невоздержанности. А у меня всё по расписанию, раз в четыре седмицы деревенька. Мне что, уламывать тебя прикажешь?

— Да… ну… пойду я?

— Бегом!

И поскакал, горным козликом, феромоны тоже почуял. Вот и зашибись, растянулся довольный я на траве, положив под голову бочину довольного и сытого Индрика.

— А ты, Стригор Стрижич отчего…

— Отстань, Трисил, — продемонстрировал я старосте дулю. — Пусть братец отдувается. Ну а не справится — куда я денусь. Осчастливлю, дев с ихними лонами алкающими, — вздохнул я. — Но, думаю, справится, так что не мешай отдыхать.

— Понял, господин Стрижич, удалюсь, чтоб не мешать?

— Удаляйся, и остальных прихвати. Тут брата дождусь, — помахал я на пейзан лапой, в стиле кыш-кыш.

И вот, валяюсь я спокойно, с чувством глубокого удовлетворения, как не парадоксально это звучит, учитывая от каких трудов я откосил. Мысли думаю мудрые, расчёты в Архиве провожу, и прикидываю, а не вздемнуть ли мне.

И тут, значит, просто шибает феромоном женским, причём адресно, причём меня! Вот ведь, фигня какая, вскинулся я, стараясь вкатить выкатившиеся на рефлексе яйцы. И вижу, стоит значит давешняя девчонка, которая от “любодейства с жутким Стрижичем” ревмя рыдала и вообще. Смотри на меня, яйцы выкаченные и губы нервно облизывает.

— Ты знаешь, я бы спросил, надо тебе чего, — вздохнул я. — Но и так всё чую. Ты что, с тех пор в охотке?

— Да, господин Стрижич… я с вами хочу!

— Героиня воздержания, блин, — закатил я глаза. — Ладно, иди сюда. Будем эксбеционизмом и педагогизмом страдать, — вздохнул я, осознавая, что это даже не карма, а полный кармец.

И от повинностей осеменительных мне похоже откосить не удастся. Ну да ладно, одна, всё таки, а не толпа. Да и симпатичная и забавная, главное — не привязываться, у меня и так служанок полные покои, друг друга удоволетворяют, по причине занятости моей время от времени!

— А почем страдать, Стригор Стрижич? — испуганно округлила глаза девчонка, но всё же шагнула ко мне — у неё аж бёдра влажные были.

— Хорошо, я страдасть, ты наслаждаться, — дозволил барственный я.

И отымел её во все дыхательные и пихательные. Сама пришла, да и возбудила меня своим феромоном концентрированным! Впрочем, жертва имения, хоть и страдания стонами тихими проявляла, но после первого захода сама придвинулась и хобот потеребила. Ну, значит не прониклась, решил я, и проник по новой.

Впрочем, на фоне ударного осеменения прошлых раз, сегодня как-то вообще целомудренно. Даже в удовольствие, довольно потянулся я, когда девица, на подкашивающихся ногах и с ошалевей мордашкой брела к дому.

Интересно, там Зара насмерть не затрахают, лениво думал я, но забил: хрен с-с-студента затрахаешь. Она сам кого хочешь затрахает — меня вот, своей студентностью уже.

И, часика через два после рассвета, замето отощавший и шалой Зар выполз из ёбской избы. Проблеял что-то нечленораздельное, но на щучину свою взобрался бодро, на ёбскую избу оглядываясь.

Правда, я так и не понял — с ужасом или ожиданием? Хотя, по моему, и с тем и тем.

Отьеали мы от Топляков, братец снедь какую-то грыз, ну и решил я просвятится.

— Понял что сегодня?

— Больше трёх девок — боле мука, чем удовольствие!

— Бугагашеньки, — порадовался я. — Ну не совсем мука, но прав ты. — А ещё?

— Не думаю я, Гор, что к моему возвращению ты такое устроил.

— Естественно, делать мне нехер, тебе девок поставлять. Сам не маленький!

— И про отца речь вёл. Да и в охотке девки… И ты говорил — раз в месяц. Но всё одно не понял — на кой?

— Блин, вот ты с-с-студент. В Логе мы все родичи, сложилось так. И дети…

— Родятся редко. А у родовичей… — дошло до парня. — И постоянно?

— Раньше — да. Сейчас раз в месяц в деревеньке. И расчитываю, что с этим и ты братец справишься.

— А ты? Впрочем, коли раз в месяц, то труд не велик. Правда Поги… неважно.

— Ну, справишься — и отлично. А у нас тренировки предстоят, — по-доброму улыбнулся я, на что братец побледнел с чего-то.

Впрочем, перед делом, отловил я Мила, да и задал ему барственное ускорение в сторону Топляков: там бесовские черепа валяются, а они, между прочим, денежки стоят!

И начались у нас тренировки. Вообще, как я и прикидывал, делали из Зара в гимназии более дуэлянта, нежели бойца. А магия вообще — развлечение больше, нежели оружие. Довольно странно, если бы не одно “но” — гимназия лишь начальный этап. И, насколько я выяснил, родовичей из младших родов ждала столичная Академия. Где, очевидно, учили не только херне всякой.

Ну да парень он молодой, а что ныл “Сердце болит, мочи нет! Пощади, Стригор!” — это он по глупости. У меня тоже надсердечник болит, почти каждый день — но не ною же!

Правда, по моему, я немного переборщил — парень от меня шарахаться стал. Не бегать, да и хер от педагогичного меня убежишь, но дёргался и зыркад изподлобья.

Впрочем, решил я месяцок, точнее уже две недели подождать, до осеменительного визита в Стрибожье. И вот после, спокойно с ним поговорить ещё раз. А то, по моему, он считал что я свои многочисленные садистические склонности на непричёмистом ём матереализую.

Впрочем, разговор у нас случился несколько раньше мной намысленного. Причём не слишком удачно: предаюсь я, понимаешь, ради смены деятельности и вообще вдумчивому групенсексу с Олой и Любой. Как вдруг вваливается ко мне Зар. И стоит, празит такой. Ну я-то ладно, мне если не похер, то принципиально останавливаться не стал. А девчонки попискивают и вообще охотку теряют.

— Братец мой Зар, — ядовито обратился я. — Не видишь, заня-а-ат я! Погоди с пол… с часок у себя, будь ласков!

— Хорошо, — буркнул и удалился оскорблённо.

Тоже блин, это мне тут оскорбляться впору, хмыкнул я, возвращаясь к вдумчивому групенсексу.

А закончив дела побрёл к этому обломанному обломщику: ну не только же ради гадсти доброму мне он в покои вщемился.

В обиталище братца я аж присвистнул — Акулёныш, зверюга, вымахал до размеров круной понятины.

— Вот, — потыкал братец в индрика. — Здоров стал, не в моготу с ним.

— Зар, а я тебе на кой? Лениво самому, так слугам в конюшни отвести вели. Или тебе дозволение надо? — на что последовал кивок. — Ну, дозволяю, — дозволил добрый я. — И на кой оно тебе понадобилось-то?

— Кхм, эм, неважно, — охерительно понятливо ответил братец. — Брат мой старший Стригор Стрижич! Как старшего и главу, прошу тебе дозволить мне в брак вступить, с зазнобой моей, Погимудрой Погибишной.

— Ну ты, блин, даёшь, — хмыкнул я. — Нет, Стризар…

— Понятно, так и думал я, — помрачнел парень. — Прости…

— Не прощу нихера! Ты какого лешего меня не дослушиваешь?! Покамест нет. Полгода или год потребен.

— Ясно, брат Стригор, — опять с оскорблённой мордой поконился братец. — Отведу, с дозволения вашего, индрика на конюшню.

— Да что хочешь делай, и… А, похер, — махнул я рукой вслед удаляющемуся.

Вот, блин, непонятно, чего он хочет-то. И вообще, возникает ощущение, что живёт в своём мирке. Ладно, надумал — так и поговорю через пару недель.

Но и следующий наш разговор с Стризаром состоялся гораздо раньше, и в гораздо более напряжённых обстоятельствах. А началось всё с того, что наутро разбудил меня Управитель, сообщение что к вратам поместья приближается пара десяток человек.