2023-12-29 21:02

Моя выдуманная жизнь (Глава 9)

Небольшое пояснение, так как очень часто возникают подобные вопросы: работа не моя. Я — соавтор, который занимался редактурой вычиткой и правками. Фактически, в каком-то роде, я переписал текст заново :) Но при этом, суть сюжета, персонажи, идеи и прочее было придумано другим человеком.

Скачать все главы одним файлом можно тут

Глава 9. Дьявол кроется в деталях

Диего не слишком горел желанием рассказывать, от кого прячется и почему вообще это делает. Однако, мне нужно было знать, во что я ввязываюсь, так что пришлось надавить.

— Или я буду в курсе, или можешь валить отсюда, — жёстко сказал ему. Это сработало. Я узнал, что причина довольно тривиальна: Диего занял приличную сумму денег у людей, с кем лучше не связываться, а теперь не может их вернуть.

— Недавно этот человек попал в больницу, — продолжил мужчина, не называя никаких имён, — я подумал, что у меня есть шанс отыскать всю сумму до того, как он вернётся домой. Сказать, — махнул рукой, — типа… «чувак, я решил не беспокоить тебя, пока ты в таком состоянии, а так, всё нужное уже давно было в наличии».

— Замечательно, — ехидно усмехнулся я. — Вопрос лишь один: где ты достанешь нужную сумму?

Точное число я не спрашивал, но понимал, что речь вряд ли о сотне-другой баксов.

— На днях намечается сделка, — Диего поставил локти на мой кухонный стол, где у нас и шло обсуждение. — Она сумеет обеспечить мне необходимое количество нала.

— «На днях» — звучит предельно размыто, — ответил ему. — Можно чуть конкретнее по срокам? Насколько помню, ты говорил, что останешься у меня на: «День, максимум два».

— Ну-у… ещё пара дней? — скорее спросил, чем произнёс он.

Рауль, в это время, изучал мои дневники с записями снов, причём так тщательно, будто готовился к контрольной по ним! Причём парнишка не просто читал, но и задавал вопросы. Он спрашивал меня, как у собаки может быть душа? Почему судьба и совпадение — одно и то же? Почему вор отдал кошелёк, после того, как украл его? Где на самом деле заканчивается вселенная и где она начинается?

Пока Диего болтал с кем-то по телефону, мы с Раулем зацепились языками, обсуждая мои сны. Правда сам парень и не подозревал, что это сны. Он думал, что это короткие рассказы, которые имеют скрытый смысл и некое послание к читающему их.

Прошло уже три дня, как эта парочка у меня поселилась. Я ещё жив и даже не ограблен. Чудо из чудес… Но вообще, ребята мне не мешали, продолжая вести себя тихо и спокойно. Диего регулярно уходил и приходил, а почти всё свободное время висел на телефоне, который едва ли не постоянно находился на зарядке. Впрочем, возвращаясь, он обычно приносил пакет с продуктами или какие-то интересные мелочи, типа упаковки дорогой кондитерки. Поэтому сказать, что мне их общество в тягость — быть не совсем объективным. В какой-то мере они не сильно мешали мне, а Рауль, своим интересом, так и вовсе позволял посмотреть на собственные сны под другим углом. Ещё никто и никогда не читал мои дневники! Тем более, с таким интересом!

Вчера вечером, когда я смотрел телевизор, по новостям передали, что в моём районе произошло ещё одно убийство и причиной снова стали наркотики. Неужто бандитский мир продолжает лихорадить? Впрочем, если ранее пойманный член группировки начал болтать, то логично, что преступная организация будет спешно сматывать удочки, пытаясь переждать интерес полиции. Скорее всего, причина в этом. Кто-то что-то не поделил перед побегом, либо нарушил какие-то договора.

Люди убивают людей… Иногда я задаюсь вопросом, совершают ли животные убийства «просто так» или это чистая придумка человека? Люди «открыли» для себя эту дорогу: из зависти, мести, удовольствия…

Сегодня утром, поболтав с парнями, я оставил их одних, а сам направился к Мишель, матери Джима, ведь сегодня именно тот день, на который мы договаривались. Скучная поездка и недавний разговор с Раулем, заставили меня вспомнить один сон, который я видел то ли два, то ли три года назад.

Во сне я летел в самолёте, но салон был совершенно пуст. Не было никого, кроме мужчины, который сидел слева от меня и рассказывал про эволюцию человека, о том, как люди впервые освоили речь и начали более углублённо общаться друг с другом. В конечном итоге, он закончил собственную мысль тем, что все формы языка — лишь некая «внешняя» проекция разума, что бы это ни значило.

— Вопросы, которые мы задаём, — объяснял мой сосед, — то, как реагируем на те или иные события — это показатель нашей истинной личности. Нельзя, услышав интересную для себя тему, хотя бы мысленно не задаться про неё вопросами. Не попробовать что-то предположить или поискать потом информацию самому.

Его слова показались мне логичными. Ведь если задуматься, то так оно и есть. Встретив красивую и симпатичную нам девушку, разве не поинтересуемся мы, хотя бы мысленно, есть ли у неё парень? Или сколько ей лет? Или делала ли она пластическую операцию? Имеет работу, а может, находится на содержании своего парня или мужа? Мы проявим интерес, а через него — вопросы. И это самый примитивный пример! Такое же состояние у нас будет со всем, что нас заинтересует! Вкусная еда — кто производитель, интересная книга — кто автор, есть ли у него другие работы и прочее-прочее.

Я кивнул, а мужчина, тем временем, продолжил:

— Мозг человека работает в весьма интересном режиме, — наклонился он, — есть определённая часть, которая взаимодействует со всем, что находится вне тела, а есть та, которая сосредоточена только на нас самих. Эти функции родились именно в процессе эволюции, из необходимости в выживании человечества, как вида.

Здесь я уже не мог сходу ни согласиться, ни опровергнуть его. Только принять за веру. Однако, учитывая, что прежняя мысль показалась мне весьма разумной, я решил дать ему этот кредит доверия.

Далее, как и зачастую во снах, мы будто бы перескочили огромный кусок беседы, после чего, оказалось, что речь уже зашла о религии.

— Бог… — слегка нахмурился мужчина, — я знал его. Когда-то мы дружили, — он вздохнул. — Но потом, череда разногласий создала между нами настоящую стену! Хотя помню, у нас был один интересный проект…

Он поведал мне, что когда их проект уже подходил к концу, между ними возник спор, стоит ли наделить все формы жизни, которые они создадут, свободной волей или загнать в определённые рамки.

— Бог настаивал на первом варианте, — объяснял мой сосед, — но я прекрасно видел, что он сам не верит, что от этого получится хоть что-то путное! — мужчина рассмеялся. — И без того очевидно, что если создание будет иметь волю творить всё, что захочет, то рано или поздно, оно уничтожит само себя. Либо и вовсе, умудрится загубить весь проект.

Помолчав пару секунд, он снова начал говорить:

— Я искренне старался его образумить! — мой собеседник произнёс это с таким выражением, будто бы я обвинил его в недостаточном усердии. — Даже напомнил, что истинный творец, который создал уже нас, — указал рукой на самого себя, — позднее заявил, что ошибся, дав нам, своим созданиям, свободную волю. А раз так, если даже он, — выделил мужчина интонацией последнее слово, — так сказал, то какие могут быть сомнения?

Почти сразу махнув рукой, сосед продолжил:

— Скорее всего, уже повторённая ошибка должна была повториться снова. Думаю, она будет повторяться из раза в раз. Наш проект создаст новый проект, которому также даст волю. А он — следующий и прочее-прочее. И каждый будет ошибаться в этом. Но может… когда-нибудь… эта череда ошибок, наконец, будет остановлена.

Он продолжил рассказывать, что они с Богом так и не пришли к общему мнению и по итогу разделились, пообещав друг другу отложить проект на потом, когда всё-таки сумеют доказать верность какого-то одного мнения. Вот только Бог нарушил договор и в одиночку завершил проект, наделив своих созданий свободой воли. Это страшно разозлило моего соседа, который был вне себя от ярости.

— Я ворвался к нему, едва ли не высекая молнии, — усмехнулся мужчина. — Стоя прямо перед ним, я поклялся, что раз у ЕГО проекта теперь полная свобода воли, то я научу этих созданий самым мерзким вещам, которые только можно вообразить и они станут повторять их по СОБСТВЕННОЙ воле. Конечно же он не согласился со мной! — сосед рассмеялся. — Но потом, когда я начал действовать, Бог уже не был так уверен.

Он рассказал, что годами и десятилетиями воплощал своё обещание, по итогу взрастив грехи до такого уровня, что ему более не было нужды продолжать доказывать собственную точку зрения. Творения Бога стали столь испорчены, что сами учили своих детей путям греха и сейчас всё продолжается само по себе.

— Самое смешное, — улыбка моего собеседника, однако, была больше грустной, чем смешной, — Бог ни разу не помешал мне. Чего уж, он никогда не показывал своего лица ни одному из своих созданий. Ни разу не вмешался в ход их жизни! Его проект уничтожал сам себя, а ему было плевать! На каком-то моменте, — голос мужчины стал тише, — меня уже волновала не эта форма жизни, а мысли Бога. Что он задумал?

Почесав подбородок, сосед откинулся на спинку сидения и поднял взгляд в потолок. Помолчав какое-то время, он продолжил:

— Я учил их, что Бог — лицемер. Что ему плевать на них всех. Что никто не придёт и не поможет… Чего уж, я сам говорил ему это. И никогда не получал ответа. С тех пор мы не разговариваем, — мужчина хмыкнул. — Я всё ещё жду, что он мне ответит на ТЕ САМЫЕ слова.

Пожав плечами, мой собеседник отвернулся от меня и вздохнул.

— Впрочем, зная Бога, он наверняка снова придумал что-то замудрёное. Может и вовсе решит «дать ответ своими творениями», а не собственным языком.

— Как ты вообще познакомился с Богом? — наконец спросил я.

— Когда-то я был одним из Его Ангелов, — надменно улыбнулся мужчина.

— Тогда… скажи, — прикинул я, — что было, если бы вместо Бога проектом управлял ты? Стала бы жизнь лучше? У людей, — да, я уже давно понял, о чём он говорит, — не было бы свободной воли, но может, так им жилось бы лучше?

— Конечно, — легко и просто согласился мой сосед. Не было и тени сомнения на его лице. — Я был бы куда как лучше, чем Бог. И мне удалось бы сделать вашу жизнь куда как приятнее. Вы бы жили по правилам, установленным мной и не было бы никого, кто их нарушит. Ваша воля была в узде, не позволяя творить то, что захочется. Мир шёл бы по тем рельсам, куда я бы направил его. И пусть в каких-то направлениях он бы отставал от того, что есть сейчас, но в глобальном итоге пришёл бы к тому же самому, но с куда как меньшими жертвами.

И мы начали обсуждать с ним этот вариант, оговаривать самые разные направления развития мира и перспективы человечества, но тут, снова короткий переход и мы уже на совершенно иной теме!

— Что если ты ошибаешься? — спросил у мужчины. — И Бог всё-таки вмешался в ход истории? Он ведь говорил с Моисеем и послал на землю Иисуса.

— Бог никак не влиял на этих людей, — скривился мой собеседник. — Моисей и Иисус были обычными смертными, которые родились от самых простых людей без малейшей воли Бога. Они, также как остальные, убивали, воровали и обманывали. Именно эти двое оказались чуть ли не главными лжецами за всю историю человечества, ведь в их обман верят до сих пор! — он расхохотался. — А всё из-за свободной воли, данной им Богом!

— А как же люди, с которыми говорил Бог, такие, как Авраам? — уточняю у него.

— То были фанатики, которые лишь придумали себе образ Бога, — фыркнул мужчина. — Кто-то под наркотиками, кто-то в религиозном экстазе, кто-то, как вышеназванные, просто наврали. Говорю же — Бог ни с кем не общался.

Внезапно рядом с нами появился ещё один человек, который склонился над моим ухом:

— Ты разговариваешь с Дьяволом, — тихо прошептал он.

— Я знаю, — кивнул ему. — Но как же он похож на Иисуса! — в тот момент я припомнил, как ранее имел диалог с Божьим Сыном.

— То лишь маска, такая же, в которой нахожусь я сам, — столь же тихо добавил подошедший мужчина.

На этом сон завершился. Я очень долго думал над ним в последствии, но так и не смог разгадать истинный смысл сказанных слов.

Тем временем, автобус остановился и я покинул его. Представление о дальнейшем пути у меня имелось, отчего вскоре уже добрался до дома Мишель, заняв место рядом с ней, на диване, за кружкой чая.

Признаться, я до последнего гадал, с какой целью она позвала меня. Мы смотрели старые фотографии Джима, она показывала и рассказывала о своей семье, муже, родителях… Лишь в самом конце я осознал, что она просто одинока и ей не с кем поговорить. Похоже, с тех пор как умер Филипп, она почти ни с кем не общалась.

Я понял, что единственные близкие отношения которые были у этой женщины в прошлом, закончились весьма плачевно. Всё из-за грехов её сына, а также смерти мужа. Друзья, которых за годы жизни не могло не быть у Мишель, оказались достаточно религиозными людьми, чтобы отвернуться от их семьи, узнав о ситуации с Джимом. И я имею в виду не кóму.

Конечно, это случилось не сразу, но понемногу Мишель и Филипп стали париями, которых перестали куда-либо приглашать.

И всё же, я не думаю, что из-за подобного стоит ставить на себе крест. То есть, всегда найдутся люди, которым будет плевать ни то что на ориентацию сына, но даже на твою собственную. Эти люди всегда могут поддержать тебя, стать настоящими друзьями и принять таким, какой есть.

Однако, на данный момент Мишель страдала от внутренней скованности. Как и другие представители нашего общества, она окружена миллиардами форм жизни, но при этом умудряется чувствовать себя одинокой. Вот и сейчас, в момент своего отчаяния, метафорически просит у меня руку помощи.

Сейчас, своим разговором, своими неуклюжими попытками найти общий язык, она просит прощения. Но не у меня, не у Джима и даже не у Бога. Мишель просит прощения у самой себя.

Я думаю, у неё получится встать на этот путь. Принять себя такой, какая есть. Пусть она не нашла в себе силы, чтобы воспротивиться решению Филиппа и тем, кто осудил её сына, но никогда не поздно измениться.

— Когда Джим очнётся, — сказала она со слезами на глазах. — Я буду рядом. Я приму его, каким бы он ни был, потому что остаток своей жизни хочу прожить без мук и угрызений совести. В мире с ним и самой собой.

Думаю, это не просто слова.

— Может, — продолжила Мишель, — мои слова покажутся тебе глупыми. Всё-таки у тебя нет своих детей, но поверь, это то, через что должен пройти каждый родитель.

Не только детей. У меня никогда не было и жены. Я далеко не стар, чтобы переживать из-за этого. Я не чувствую в себе нужды как-то это менять. Моя жизнь абсолютно устраивает меня и я приложил немало усилий, чтобы достичь именно этой её формы.

И даже сейчас, поддакивая женщине, я осознаю, что не хочу быть чьей-то жилеткой для слёз. Не хочу решать чьи-то проблемы, не желаю ввязываться в разные приключения и участвовать в этой… жизни.

Пусть из раза в раз я сталкиваюсь с этими трудностями, то с Джимом, то с Элис, то с Мишель, то с Диего… но это скорее исключение, чем практика. Те, немногие камешки, которые всё-таки попали в ботинок на моей собственной дороге жизни, полной одиночества и размышлений.

Да, я помогаю им, но сколько из людей никогда не получат моей помощи и даже взгляда?

Наверное, это потому, что моё сердце больше наполнено ненавистью, чем любовью. Похоже, мать всё-таки сумела заразить меня мизантропией. Я ненавижу других людей.

По дороге домой, я решаю свернуть и провести ночь в доме моих родителей. Потому что в моём доме развелось слишком много дураков и незваных гостей. Такие люди, как Элис, которые просят помощи в саду. Такие как Джим, которые без спросу вписывают чужие контакты в анкету для экстренной связи. Такие как Диего, которые ищут убежища, а потом пытаются скрыть правду и лгут прямо в лицо. Такие как скудоумная Хэлен, от одного вида которой уже хочется рычать.

Мой дом стал местом, которому я не принадлежу. Проклятые связи опутали меня, заставляя сближаться с другими людьми. Старые знакомые всплывают откуда ни возьми, переезжают новые соседи, начиная налаживать контакт. Люди внезапно открываются с новой стороны, тем самым обнажая мои чувства, заставляя испытывать новые эмоции, которых я попросту не желаю!

Теперь я сижу здесь. В пустом отчем доме, где вырос. Но даже тут я не ощущаю какой-то причастности. Похоже, для меня вообще нет места в этом мире, полном людей, которых я не могу назвать приятными мне даже на ничтожный, жалкий процент.

Засыпая, я вспоминал свою утопию. Место, которому действительно принадлежу. Где я могу найти людей, похожих на меня.

Вот только вместо старого города, в голове возник образ Элис, которая улыбалась, глядя на меня, а потом тихо и мирно спала на диване, положив голову на моё плечо.

Утром я некоторое время не мог понять, где нахожусь, но икона с изображением Иисуса, висящая прямо напротив меня, напомнила о решении провести ночь в доме родителей. Вместе с тем, я начал вспоминать и только что виденный сон.

— Фрагменты, — поморщился я. — Жаль.

Такое бывает. Разумеется, я запишу и их. Вполне возможно, какие-то повторятся или раскроются с новой стороны. Пока же остаётся лишь это.

В одной части сна Мишель и я приходим к Джиму в больницу. Там она предложила мне жвачку, которую я взял, хоть и не люблю, поэтому кладу не в рот, а себе в карман. Следующее, что я помню: как склоняюсь над телом Джима, чтобы прочитать, что написано на его армейских жетонах, но те оказались пустыми.

— Короткие и небольшие фрагменты, — пробурчал я.

С собой не было дневника, но я обошёлся куском бумаги, который обязательно перепишу дома.

Умывшись и позавтракав, я прибрал за собой, застелил кровать и немного прибрался в доме, где поддерживаю идеальный порядок, время от времени вызывая клининг, который всё здесь чистит. Были мысли сдать дом в аренду, но пока что особой нужды в деньгах у меня не было.

Вернувшись к себе, встал перед собственной входной дверью и зачем-то попытался посмотреть в глазок снаружи, попытавшись что-то в нём высмотреть. Конечно же оно так не работает и кроме черноты я не видел ничего. Досадно… Но и логично. Глазок — как дорога с односторонним движением. Нельзя просто взглянуть в него и ожидать увидеть всё также легко и просто, как с обратной, правильной стороны.

— И всё же, — тихо произнёс себе под нос, — иногда нужно посмотреть на ситуацию с другой точки зрения.

Или глазами другого человека. Возможно, если вы видите лишь темноту, то нужно довериться кому-то, кто может видеть сквозь неё? Кто поведёт вас вперёд, как проводник?

Тут я услышал хлопок подъездной двери, а потом тяжёлые шаги. Кто-то поднимается по лестнице. Отчего-то смутившись своего занятия, начинаю рыться в кармане, будто бы ищу ключи.

По ступенькам поднялся мужчина. Это Дэн. То есть — Денис. Я почти уверен, что он русский, но это всё, что я о нём знаю. Он покосился на меня и кивнул. Я кивнул в ответ, после чего он прошёл мимо, поднимаясь выше.

Как только мужчина ушёл, я перестал изображать поиск ключей и продолжил смотреть в глазок, но продолжал видеть только тьму. Не знаю, зачем я вообще это делаю, но мне очень хотелось увидеть что-то ещё. Какой-то иной оттенок цвета, кроме чисто чёрного.

— Что ты делаешь? — внезапно услышал я знакомый голос, отчего даже подпрыгнул и резко обернулся.

Конечно же это была Элис. Женщина держала корзинку белья. Похоже, была в прачечной. Проклятье, она столь маленькая и хрупкая, что я даже не услышал её шагов по лестнице!

— Перевернул глазок, чтобы заглядывать в квартиру, перед тем, как в неё войти, — с серьёзным видом ответил ей. — Вдруг туда заберётся грабитель, который захочет напасть на меня? В таком случае, я увижу его заранее!

Элис рассмеялась этим своим искренним смехом, который заставил меня начать смеяться наравне с ней.

Кажется, — возникла мысль, — я делаю это всё чаще. Правда лишь в компании с этой женщиной.

— Что же навело тебя на такую гениальную идею? — с широкой улыбкой спросила она.

— Хм, — почесал затылок, — это анекдот из старого телевизионного шоу. На самом деле глазок не перевёрнут, — ткнул в него пальцем, будто бы предлагая убедиться самой.

Признаться, была мысль, что она продолжит вопросы, но Элис лишь снова рассмеялась, покачала головой и направилась к своей квартире. Вот только… проходя мимо меня, зачем-то остановилась, обернулась и странно посмотрела. Её взгляд был на редкость задумчив, будто бы женщина что-то прикидывала.

— Хочу тебе кое-что показать, — по итогу произнесла она, а потом схватила меня за руку и потащила за собой. Я не сопротивлялся.

Мы зашли в её квартиру, прошли через гостиную, где работал телевизор (похоже, Элис вышла совсем недавно и даже не выключила его) и завернули прямо в спальню. Перед глазами предстала широкая кровать и я не могу не думать о том сне, где я развлекался с проституткой, а потом убил её и отрубил ногу.

Честно сказать, мысли свернули именно к теме физической близости, но Элис прошла мимо кровати и указала на стену. Если точнее — на картину, которая там висела. На ней была изображена белая роза и солнце, которое даровало ей жизнь.

В памяти возникли слова Элис, что белая роза означает невинность и чистоту, а также молчание и тайну. Это… не соответствует тем чувствам, которые я ощущаю к этой маленькой, но сильной женщине. Если бы не отсутствие страсти и желания затащить её в постель, я бы назвал их любовью, а так… больше похоже на одержимость, пусть и замаскированную праздничной обёрткой.

Однако, Элис позвала меня сюда явно не за тем, чтобы мы переспали или начали разговор о собственных чувствах. Пожалуй, с какой-то стороны, я жалею об этом, но лишь с какой-то.

Впрочем, моргнув, окончательно сосредоточился именно на картине.

Какое-то время я увлекался искусством, хоть никогда и не занимался им сам. Тем не менее, успел осмотреть весьма много самых разных работ, включая и знаменитых художников, с не менее знаменитыми картинами. Более того, многие из них считались величайшими, но я никогда не ощущал от них чего-то такого, о чём говорили другие люди. У меня не было эмоционального потрясения ни от картин, ни от скульптур, ни даже от музыки.

Возможно, нужно увидеть или услышать шедевр именно в определённое время, в нужном месте, при правильно выбранных обстоятельствах и верном настрое. Только тогда можно по-настоящему понять, что же предстало перед вами. В такой момент всё на мгновение обретает смысл, картина смотрит на тебя и приходит понимание. Осознание. Восхищение. Эмоции.

В данный момент всё это оказалось точно в цель. Я замер, рассматривая картину, которая будто бы заговорила со мной. Я почувствовал её. Ощутил всей глубиной своей души.

— Ты сама нарисовала её? — спросил Элис, ощущая, как охрипло горло.

— Да, — улыбнулась она, заметив мою реакцию. Кажется, ей понравилось… — Я вообще с детства рисую, — дополнила женщина.

Она ещё и рисует, — мысленно хмыкнул я, продолжая смотреть.

— Рисование похоже на садоводство, — с некоторой долей сомнения, словно не зная, стоит ли раскрывать эту тему, произнесла она. — Идея для картины — как маленькое семечко. Нужно посадить его и ухаживать. Поливать, любить, лелеять. Лишь тогда оно проклюнется. Когда же я начинаю рисовать… то будто бы создаю свою вселенную, для которой нет никаких границ, — её лицо приобрело на редкость мечтательный вид.

«Своя вселенная», — мысленно повторил я. Да… это знакомо. Когда художник рисует, то просто расширяет собственный мир. Наполняет его тем, что подсказывает сердце. Аналогично с писателями или музыкантами.

Элис продолжала рассказ, но кое-что отвлекло меня, коварно пробравшись прямо в уши. Причём отвлекло столь сильно, что я прервал женщину на полуслове и вернулся в гостиную, прямо к включенному телевизору. Удивлённая Элис последовала за мной.

— …тринадцать тел, которые были найдены в подвале заброшенного дома, — говорил диктор новостей. — По предварительным данным, все убитые принадлежат к мексиканскому наркокартелю «Синалоа». Полиция проводит следствие…

Тринадцать тел. Я не могу не задаться вопросом, работа ли это серийного убийцы или копы просто нашли «могильник» куда складировались самые разные трупы?

— Ничего себе!.. — удивлённо пробормотала Элис. Мы с ней встали возле телевизора, обсуждая ситуацию, да так обстоятельно, что пропустили весь остальной выпуск новостей.

Вернувшись обратно к себе, обнаружил, что Диего куда-то ушёл, но Рауль продолжал оставаться здесь, изучая мои дневники.

Удивительно, что они заинтересовали его больше, чем собственный телефон или телек. Разве современных подростков интересует что-то, кроме видеохостингов и социальных сетей?

Ха-а… говорю, словно сам стал стариком.

— Где твой брат? — уселся я на стул, рядом с Раулем.

— Ушёл, — пожал он плечами. — С кем-то болтал всё утро, а потом свалил. Сказал, чтобы я торчал здесь, — парень вздохнул.

— Не привык к такому? — улыбнулся в ответ. — Больше нравится на улице?

— Не то чтобы, — Рауль усмехнулся. — Но дома время провожу редко.

Типичная ситуация.

— Что читаешь? — закинул я ногу на ногу.

— Тут рассказ, где главный герой понял, что кошмары, которые мучили его несколько недель подряд, на самом деле являются подавленными воспоминаниями о всяких мерзостях, которые он совершал в прошлом, а потом заставил себя забыть, — хмыкнул парень.

«Ты видел Мелиссу?» — промелькнуло воспоминание в моей голове. К чему это? Зачем я о ней вспомнил?

Рауль рассказал отлично знакомую мне «историю», где главный герой осознал, что его сны весьма похожи на воспоминания. Один из этих снов был о том, что родители этого человека погибли в доме, где внезапно начался пожар, но на самом деле именно он устроил этот пожар.

Сон был достаточно старый, но как только Рауль рассказал суть, я сразу вспомнил все подробности. Мы немного обсудили ситуацию, но потом тема сменилась к более актуальным:

— Перекусить не хочешь? — уточнил я.

В конечном итоге мы заказали пиццу. Пока ждали, продолжили болтовню и Рауль мимоходом упомянул то, что я и так знал: Диего врал мне. Парень поздно спохватился, но я уже вцепился в него, как бульдог, начиная «раскручивать» всё больше и сильнее. Ему ничего не оставалось, кроме как начать признаваться, ведь уйти, нарушив наказ брата он не мог. Да и пиццу уже привезли… Под неё разговор пошёл бодрее.

Я узнал, что Диего на самом деле никому и ничего не должен, он просто пытался избежать той бойни, которая проходила среди наркоторговцев в южной части города.

— Сейчас в среде наркобизнеса началась целая волна убийств. Настоящая война, — сообщил Рауль. — Всё заварилось с того, что две банды не поделили одного «кита». Это… — махнул он рукой, — так называют людей, которые тратят на что-то кучу денег: донаты, покупки и прочее. «Киты» в одиночку делают едва ли не месячную выручку. В общем, этот клиент сливал огромные деньги на наркоту: закупал на всю свою рок-группу и на самые разные мероприятия с концертами. Чуть ли не килограммами в неделю. В конечном же итоге его сманили в другую банду, давая скидки и более качественную дурь. Потом барыги из первой банды, в отместку, убили парня, который сманил «кита», из второй. Вторые, в свою очередь, устроили налёт на один из клубов первых, перебив кучу народа. Те, разумеется, не остались в стороне и пошлó-поехало…

Через какое-то время то за одних, то за других, начали вступаться иные группировки. У кого-то убили брата или сестру, кто-то потерял девушку или парня, отчего колесо ненависти закрутилось с новой силой, набирая оборот.

Далее парень поведал, что конечно они старались действовать аккуратно, но шила в мешке не утаишь. Вскоре конфликт перестал быть локальным и в него оказался вовлечён чуть ли не весь город. Копы сбились с ног, проводя серии арестов и налётов. Остатки уничтоженных банд, а также новых наркокартелей, решивших под шумок завалиться к нам, разбежались по всем углам. Таким образом убийства начали происходить и в нашем районе. Да-да, тот «пьяный мужчина», который, вроде как, не поделил наркоту с другом — это «первая ласточка». Потом произошло и второе…

— Стоп, — наконец прервал я Рауля. Если поначалу парень говорил явно нехотя, то чем больше было сказано, тем бодрее и веселее он продолжал. Ну и пицца, конечно же, сыграла свою роль. — Откуда ты знаешь такие подробности? Ты… слишком юн, чтобы иметь хоть где-то из этих преступных группировок какой-то вес.

— Я — да, — согласился он, чем заставил меня грязно выругаться.

— Значит, Диего, — прикрыл рукой глаза. — Он?..

— Один из лидеров, — Рауль пожал плечами. — Это брат забил телами тот подвал, о котором сейчас болтают из всех утюгов, а также убил мужчину в этом районе, — парень ткнул пальцем себе под ноги. — Тогда-то и вспомнил, что где-то поблизости у него проживает «друг».

— Грёбаный ублюдок, — мрачно выдохнул я.

Мой собеседник рассмеялся.

— Диего такой. Повсюду приносит проблемы, словно собака блох. Подвергает всех опасности только за то, что люди с ним общаются.

— Но теперь к нему, должно быть, приковано целая куча внимания, — уже медленнее произнёс я. — Ты говорил, что всё утро он провёл на телефоне?

— Верно, — кивнул Рауль. — Я тоже думаю, что это из-за тех трупов, которые нашли. Скорее всего, такое число заставит копов поднять свои жирные задницы и провести показательное расследование, иначе их капитана ждут проблемы.

— Следовательно, Диего отыщут, — постановил я.

— Вряд ли он сюда уже вернётся, — вздохнул парень. — Максимум — позвонит через одноразовый телефон.

Ситуация немного напоминала мне один старый сон. В нём я носил военную форму и шёл по грунтовой дорожке вместе с группой других солдат. Путь был долгим, но в конце концов мы остановились у порога дома, где стоял крайне неприятный, очень специфичный запах.

К нам подошёл полицейский, который начал распределять солдат, окружая дом. Меня и ещё одного парня направили вперёд, прямо через главную дверь. Прямо перед тем, как выбить её, я взглянул на жетон напарника: «Джеймс Ховард».

Выбив дверь, нашим глазам предстало месиво разлагающихся, полусгнивших тел, покрытых мухами и личинками. Вонь стала непереносимой. Казалось, что она физически осязаема. У меня даже заслезились глаза, я чихнул и проснулся.

Сон заставил меня задуматься, действительно ли мир, где мы живём, столь плох? Всё-таки некоторые решения, которые приняло человечество, оказались достаточно гуманны и принесли много хорошего.

В библии сказано, что первое в истории убийство совершил Каин. Он из зависти убил своего брата, Авеля, потому что Бог принял его дары, но не принял подношение самого Каина.

Первый убийца был показан в библии грешником, злобным и расчётливым. Но так ли это на самом деле? Вероятно, истинной причиной было пробуждение гена ревности или гнева — а может и всего вместе. Так или иначе, это стоило ему жизни.

В данной ситуации я мог надеяться лишь на то, что у Диего не включатся его негативные гены, что привело бы мужчину к смерти. Пусть он обманул меня, но какого-то вреда не причинил. Я бы не хотел, чтобы он по глупому умер.

Да-да, он убил кучу народа, но что с того? Лично мне он зла не делал, только обманул один раз, хоть и не слишком серьёзно.

Хех, ладно, кого я обманываю? Диего крутится в криминальной среде, где чтобы выживать, надо постоянно держать «внутренний переключатель» на активном гене гневе, ненависти, мести и злобе. Значит, он уже обречён.

В дверь постучали. Но это не Диего, не полиция и даже не Элис. Это была Мишель.

Мысленно вздохнув, хотел сказать, что сейчас не лучшее время для неожиданных приходов в гости, но так и не смог это сделать. Чем чаще я её вижу, тем более немощной она кажется. Рауль ушёл обратно в комнату, так что я остаюсь с Мишель наедине. Женщина снова подняла тему Джима, но в этот раз заглавной строкой шло не «прощение», а «спасение».

Я не из тех, кто любит чесать языком. И более того, я никогда не относился к тем людям, с которыми можно обсуждать тему семейных отношений и собственных переживаний, но Мишель совершенно не понимала этого, как и то, что кто-то может отнестись к «столь важному вопросу», без должного внимания.

Спасибо тебе, Джим, что втянул меня во всё это дерьмо! Я не принадлежу этому миру, сукин ты сын.

— Меня волнует, каким образом Джим может попасть в царствие Небесное, если не изменится и не забудет собственные греховные пути, — рассказывала Мишель, пока я с трудом удерживал глаза открытыми и давил зевки. — Как можно спасти свою душу, если вести неправильный образ жизни?

— Может, пиццы? — вклинился я, указав на половинку пепперони.

Это стоило того. Имею в виду, само собой она отказалась, но то выражение лица! Ха-ха! Мишель, как уже упоминал, попросту не понимала, как можно несерьёзно относиться к затронутой ею теме. Или просто что-то есть в процессе обсуждения.

По итогу позвал Рауля и мы добили пиццу на пару.

Само собой, я познакомил их друг с другом, но это были полнейшие противоположности: молодой и старая, мужчина и женщина, чёрный и белая. Совершенно разные стили жизни! Однако, мне казалось, что если они достаточно узнают друг друга, то им найдётся что рассказать и как заслужить долю уважения в глазах собеседника. Ах, если бы только в этом была хоть доля смысла или интереса!

Их вид и некоторая зажатость напомнила мне старую историю. Была одна женщина, которая попала в аварию и повредила голову. Она забыла английский язык и могла оперировать лишь теми словами, которые услышит повторно. То есть, новые слова могли войти в её лексикон лишь тогда, когда кто-то бы озвучил их в её присутствии.

Философская концепция истории заключалась в том, что мы знаем и понимаем только то, что пережили.