2023-03-01 18:52

16. Успешный экзамен

До слит-страйдера дотопали, в нём оба вздремнули: немножечко вымотались, ну а дело предстоит не самое спокойное.

И вот, оказались мы на просторах Вварденфелла примерно в том же месте, откуда начали путь к гробнице Неверинов. Правда, на этот раз, надо было нам топать в противоположном направлении, к побережью.

Никаких подлючих никс-гончих нам не встретилось, а хамская группа скальных наездников после прожаривания парочки (не люблю, сволочей таких!) удалилась заниматься каннибализмом.

Правда сам Алефт, как назывались нужные нам двемерские строения, располагался на этакой косе-полуострове, сплошь заросшей всяческой непролазной флорой, так что шли мы по берегу, любуясь копошащимися гадкими рыбыинами. Зубастые, что демонстрировали, пырясь на нас подлыми глазёнками и высовывая раззявленные пасти. Что, в свою очередь, натолкнуло меня на не самую приятную мысль:

— Ранис, а подземелья случайно не затоплены?

— Насколько я выяснила — нет, Рарил, — помотала она головой. — Проход на нижние ярусы замаскирован, есть соединение с руинами даэдропоклонников — но это будет выше. А ярусы двемерского города не затоплены, по крайней мере не были десять лет назад.

— Если затоплены, то давай не будем геройствовать, — предложил-уточнил я. — Не терпится, конечно…

— Но лучше поискать другой двемерский город, — согласно кивнула Ранис.

Так и дошли мы до нескольких, явно “ушедших под землю” башен, возвышающихся на десяток метров над холмом у болота, прикрытых разлапистыми деревьями. Болото я, естественно, проверил виденьем жизни — нахрен мне сюрпризы. И, не обнаружив пакости, мы подошли к круглым, типа люка, изукрашенных узорами воротами из двемерита.

— Запущу духа, — остановил я жестом дернувшуюся было к дверям Ранис.

— Твоего фамильного, который докладывает, — понимающе кивнула она.

Присел, принял вид слышащего голоса, призвал некрохрыча.

— Затоплено, небось, всё, — брюзгливо проскрипела дохлятина при появлении.

— А ты проверь, — резонно отмыслил я.

— Никакого уважения к почтенным предкам, — разговнился Анас, паря к башне с воротами.

И сиганул в неё, а я сидел и ждал. Ранис тем временем подпрыгивала от нетерпения, но не отвлекала. Хотя я бы и поговорил, но наша “легенда” подразумевала, что у нас с духом предков уникальная, “фамильная” связь, ну и возможность его использовать как разведчика была связана с “рожей слышащего голоса”. Некрохрыч на этом настоял, ну а я не особо спорил, хотя скучновато так сидеть вышло: не было его не менее получаса.

— Значит так, слушай Рарил, — деловито выдал некрохрыч, подло появившийся буквально из-под земли, в полуметре перед моим носом.

Я чудом не подпрыгнул с неприличными звуками и затаил зло — ну серьёзно, редкостное некрогадство!

— Два открытых подземных этажа одной башни. Четыре паука-смотрителя, один со сварочным аппаратом. Одна сфера, на втором от поверхности помещении. А теперь веселье — ходы для автоматонов из основного комплекса… открыты, — ликовала мертвечина.

— Охренительно весело, — кисло отмыслил я. — И Анас, скотина дохлая, я чуть не поседел!

— Для данмера благородная седина — весьма пристойна! — гадствовал некрохрыч.

— Вот пускай пристойные данмеры её и носят. Что делать-то?

— Не шуметь. Слушай…

И выдал Анас такой расклад: башня — именно преддверье, видно, её уже не раз и не два “зачищали”, но пауки и сфера приходили через какое-то время через технические проходы. Новые, как понятно. А вот на втором этаже здоровенный бассейн со смазкой для механизмов (даже двемериту она нужна, хоть и редко) и проход на третий ярус.

— И автоматонов откровенно мало, Рарил. Их теряли тут, а главное — двемерское подземелье граничит с даэдраическим святилищем.

Последнее Анас прошелестел ОЧЕНЬ характерным и не весёлым тоном.

— Скумный кот?

— Он самый, даэдра его… ну ты понял.

— Так, Анас, первое — что за святилище такое вообще. Второе — опасно ли, что оно этого шутника. Третье — с чего автоматонов мало?

На что некрохрыч и вправду бегло рассказал, что святилище — оно и есть, место поклонения даэдропоклонников даэдра, не входящими в список “Предтеч”. Потому что предтечные — храмы.

Ну и обливион в районе этих святилищ истончён, за счет поклонения и шмыганья даэдрического принца туды-сюды, в ответ на молитвы и за жертвами. Соответственно, обитатели соответствующего даэдрического плана шмыгают в районе святилища туда-сюда, по примеру своего патрона.

В данном, конкретном случае — Аурил, даэдраическая раса, послабее наших “прототипов” — дремора, но более чем сильная. Их ещё золотыми святыми обзывают, хмыкнул Анас. Что-то такое я помнил, но некрохрыч бегло пробежался по ним: матриархат, золото как часть плоти, не имплантированное, а именно составная часть (обливионщина, чтоб её!), как следствие — очень высокие физические и прочностные характеристики. Ну и магия, врождённая, мощная и естественная.

И вот, судя по всему, с момента создания прохода от святилища к двемерским подземельям, ведётся этакая “вечная война” между Аурил и автоматонами. Последним приходится хуже — их банально меньше и новые Аурил могут народится, а автоматон, окончательно сломанный, сломан окончательно. Теоретически, фабрики их воспроизвести могут, но без сердечника толку нет, а без двемеров создавать сердечники некому. То есть, аурилихи, скорее всего, развлекаются мордобоем, ну а автоматонов всё меньше и меньше.

Ну да хрен с ними, нам их и не надо, благо от святилища они далеко и не отходят — не могут. А вот проделанные в рядах автоматонов дыры нам как на руку — если мы не будем уж совсем громко орать и стучать, хрен на наше присутствие кто-то из основных подземелий среагирует. Так и проблема — центурионов Анас не видел, ну и вообще отметил что “пустовато”, хотя “скорее всего — есть”.

Ну, не слишком обнадёживающе, хотя в конце концов — добычу какую-никакую приберём, тоже неплохо.

— Указывай на автоматона рукой, активируя свой луч, — напоследок выдал инструкцию Анас. — Я на него налечу, так что эффект будет как бы “от меня” — я же нестандартный дух предков, — ехидно прошелестел он.

— Думаешь — прокатит?

— Всяко лучше, чем открыто демонстрировать твою безум… кхм, нестандартную магию.

С чем я, в общем, был согласен. Да и поминать ненормальности всякие рядом со святилищем этого психа… а ну нафиг, лучше “нестандарт”, мысленно хмыкнул я.

Так что отчитался я Ранис, которая в конце моей коммуникации тянула ко мне руки. Обниматься, несомненно — зачем ещё подпрыгивающая девица может тянуть ко мне руки? Но я её похабные устремления до поры обломал, выдав существующую информацию. И, наконец, потопали мы к двери-люку, с шестерёночным грохотом укатившей в сторону.

Тут же на нас обрушился пусть и не оглушительный, но ощутимый лязг, гул пара… Вообще, недра двемерского строения походили на субмарину, в плане металла всего, решётчатых светильников, труб-паропроводов.

Ну и гул — то ли от времени всякие там прокладки-уплотнители полетели, то ли двемерам на лязг и грохот было пофиг.

Ну и три паука, скрывающиеся в толще стен, за какими-то шторками коммуникационных ходов были прекрасно видимы в “видеть магию”. Так что, молча, потыкали мы с Ранис друг другу на них, да и двинулись, потихоньку, в башню.

На наше проникновение пауки, вписывающиеся в полуметровый квадрат в “походном” положении ( понятно, что могли и на ногах подняться, и их раскинуть, но в походном — так) , щёлкая лапами-манипуляторами по полу, засеменили к нам. Мне достался один, но судя по пробегающей статике — самый неприятный, так что шарашить ледяным лучом я начал даже до того, как пафосно навёл руку и Анас скрыл паука призрачными полами своего рваного балахона. Собственно, рука была скорее психологически нужна, а так — всё осуществлялось нутром.

И паучок стал исправно замедляться… правда, молнии статики разгорались всё сильнее. Проводимость, однако, ошарашено смотрел я на развороченого и прихлопнутого лопнувшим генератором паучка. Сопротивление, однако.

И обернулся к Ранис, у которой дела оказались… ну не слишком хороши. Девчонка, видно помня моё “не шуметь”, захватила пауков телекинезом. Но проблема в том, что я не уверен, что она бы справилась и с одним пауком из двемерита, а два откровенно дёргались в кинетическом захвате. Дурой она не была, и, держа свой волшебный жезл с некислым набалдашником, двигала к ним “врукопашную”, что откровенно бред. Так что шепнув “стой”, я пафосно потыкал в паучидз лапой, а Анас пошебуршал вокруг них собой.

— Сильный и странный дух… Но фамильные тайны, понимаю. Только Рарил, они же функционируют!

— Но обездвижены. А сейчас мы их из строя и выведем, — заключил я, приближаясь к паукам и просто отворачивая головы, содержащие мелкие сердечники.

— Так можно было?

— А зачем ломать? Я вот хочу прихватить на обратном пути парочку. Интересно.

— Да, интересно. Правда, сердечники почти ничего не стоят, малые. Но двемерит ценен, — по-своему сынтерпретировала мой интерес Ранис.

В общем, обговорили мы дальнейшие шаги, потому что сфера — эта не паук, а у нас и с ними были некоторые трудности. И, в итоге, аккуратно спустились по вертикальной лестнице, кивнули друг другу и шагнули вперёд.

Из технического хода-трубы выкатилась блестящая медью сфера, раскололась, раскладываясь в антропоморфного робота, с личиной в виде бородатой ряхи и замерла, задёргавшись, в “полуразборе”. Прикусившая губу Ранис, тыча в сферу посохом, не давала ей “развернуться” в боевую позицию. А я лучом, а потом Анас для вида, за четверть минуты охладили её до отключки. Дёргаться сфера перестала, просто обмякла, удерживаемая от падения с грохотом телекинезом Ранис. Ну а мы подморозили паучка, пока девчонка аккуратно укладывала сферу на двемеритовый пол.

Со сферой было посложнее: у паучка сердечник был в отвинчивающейся голове, а в сфере он хранился под панцирем торса. Но, опять же, доказывая изначально “небоевое” предназначение сфер — было откидное кольцо, просто отвинчивающаяся, предоставляющее доступ к сердечнику без кожуха.

Ранис, пока я валандался, свернула паучку голову, с некоторым опасением, но явно довольная. А потом пристально вглядывалась в мои действия, задав, по окончании извлечения сердечника, закономерный вопрос:

— Рарил, а откуда ты столько знаешь про анимункулюсов?

— Родители, — свалил я на тех, кого и не проверишь. — Увлекались двемерами, ну а зачем ломать, то что можно изучить?

— И вправду. А ты много знаешь? И почему не сказал?

— Мало, Ранис. Я же маленьким был, в подземелья не брали, — вдохновенно врал я. — Но в доме автоматоны были, как раз паучки и сферы, да и про центурионов и баллисты рассказывали.

— Ясно, полезно. Так, в округе ничего нет, а нам надо вниз, — задумчиво протянула она.

Ну а я лезть вперёд не стал — Анас, бултыхающийся рядом, уже рассказанный “код доступа” мне показал. Так что, краем взгляда приглядывая за бродящей Ранис, я осмотрел зал. Небольшой, относительно, метра четыре диаметром, с четырьмя дверьми по периметру, двемеритовыми и запертыми. И чуть смещённым от центра двухметровым открытым бассейном, с ядовито-зелёной, без запаха жидкостью. И смазкой, и маскировкой — бассейн и был створами на нижний уровень.

И пока Ранис бродила по периметру, совершая какие-то странные постукивания (а надо было всего-навсего повернуть рубильник), я разглядывал сердечник. В двемеритовой оплётке вращался, постоянно, шарообразный, слегка светящийся красный камень в решётчатом кожухе чёрного цвета под оплёткой. Судя по рассказанному Анасом, да и наблюдаемому — перпетум мобиле, на душевном приводе, то есть движение — постоянное, а вот взаимодействие с автоматоном — по необходимости.

Странное решение, задумался я. Ну, возможно, особенность “камнедушия” двемеров. Типа пробой — постоянный, а движение — просто утилизация излишков энергии, а без этого или душа взбунтуется, например (хотя в обычных камнях не бунтовали, но чёрт знает как у двемеров), или истончение границы с обливионом начнётся, что двемером нафиг не надо было, как понятно.

Тем временем, Ранис, наконец досеменила до рычага, чуть ли не чечётку перед ним сплясала, ну и дёрнула. Легко загудели механизмы, зелёная жидкость постепенно втянулась, обнажив дно бассейна в полуметре от пола. И дно стало складываться и опускаться, образуя этакую винтовую лестницу вниз.

— Получилось! — ликовала Ранис.

— Угу, здорово, — покивал я, присматриваясь к ступеням.

Чистые и сухие, ни подтёка. Смазка эта такая офигительно текучая, или покрытие бассейна — чёрт знает.

Ну и аккуратно спустились мы по лестнице, оказавшись в гудящем, временами пыхающем облачками пара коридоре. Жарко, даже данмеру, оценил я. Хотя воздух, невзирая на жару и влажность, чистый.

И никаких автоматонов вокруг, что не может не радовать, вот только куда идти — непонятно. В коридоре нашего пребывания не было никаких боковых комнат, а сам он терялся за поворотами, был прямым метров двадцать. Так что я понятно махнул Ранис в сторону бултыхающегося Анаса, присел на почти горячий пол, и принял уже поднадоевший вид.

— Есть, Рарил, — через четверть часа обрадовал меня вернувшийся Анас. — Паровой центурион, даже лучше — кузнечный автоматон, без оружия. Но у него пар, молот, электрическая сварка — до трёх метров может ей поджарить. Лучше не приближаться, а подморозить издали.

— А интересное что-то по пути есть? — кладоискательски поинтересовался я.

— Разве что драгоценности. Тут рабочий уровень, но у двемеров было много огранённых драгоценных камней, без оправ. Любили их, наверное. Ну и посуда и прочее…

— Что нам нахрен не нужно, — отмыслил я под кивки мертвечины.

И сообщил данные Ранис. После чего мы, с заходами в четыре комнатушки, потопали по коридору. Комнаты, с двемеритовыми мебелями и посудой, такими же ларями, были пусты. И вообще — думается мне, какая-то обивка всё же была. Просто не пережила тысячелетий, в отличие от металла.

Ну и дюжина совершенно монструозных, не меньше пары-тройки сантиметров, чистейшей воды изумрудов и рубинов. Я бы их за стекляшки принял, но и Ранис, и Анас мне на два голоса озвучили, что самые что ни на есть настоящие. Точнее вслух я озвучивать не стал, но видно скептическую рожу не удержал. Ну и хрен с ним.

— Так, Ранис, за следующим поворотом — лестница к кузне. Там центурион, постараюсь не вступая с ним в бой, натравить на него духа.

— Справится? — деловито уточнила Ранис.

— За пару минут — точно, — кивнул я.

— Да ты и быстрее справишься, Рарил!

— А внешняя температура? Если там кузня? — мысленно уточнил я.

— А какая разница-то? Быстрее действовать надо будет, понизить температуру твоему лучу разница невелика. Правда, быстрее не только из-за центуриона, — уточнил Анас. — Там ОЧЕНЬ жарко, но успеешь.

Так что крался я по лестнице, пригнувшись, с отстающей на десяток ступеней Ранис, и слушал повторный инструктаж по “демонтажу сердечника парового центуриона”. И начиная, потихоньку, впервые за всё своё время бытием черножопым данмером, покрываться испариной. Было реально ОЧЕНЬ жарко.

И вот, наконец, стала видна эта самая кузня — я фактически распластался на ступенях, чтобы не мелькать перед центурионом.

Помещение терялось в темноте вдали, освещено было только пространство в метрах пятидесяти. Этакий не слишком широкий коридор, с верстаками-станками-наковальнями, вдоль стен. Уж чёрт знает, что за приборы. А напротив каждого из них, просто по желобам на стенах, стекала расплавленная… а чёрт знает что. Вязкая, светящаяся от жара масса. Мог быть металл, могла быть порода, или вообще — какая-то теплопроводная, двемерами придуманная фигня.

Но основное внимание привлекал именно паровой центурион, который кузнец. Здоровенная, слегка покачивающаяся с ноги на ногу антропоморфная фигура, башкой фактически под потолок. Башка, кстати, была практически статуей, в отличие от “растянутой”, явно деформированной для пребывания в компактной форме, личины сферы. Статуей морды мера с бородой, в открытом с лица шлеме с гребнем. Правая лапа — с здоровенным молотом, левая с каким-то сложным составным инструментом, судя по статике — в том числе и электрическим. Ну и тулово, вполне антропоморфное, с обшивкой в виде изукрашенных узорами доспехов.

— Напоминаю, Рарил, — негромко и, довольно напряжённо выдал Анас. — Сердечник находится в тазе этого болвана. Охлаждать надо именно эту часть — так центурион лишится и энергии, и управления. Я спрячусь в потолке — приближаться к нему мне не стоит. Если что-то пойдёт не так, и центурион среагирует — просто бегите вверх. По лестнице он не поднимется, а если и есть какой-то лифт — покинуть нижние ярусы вы успеете, а в привратную башню он попасть точно не сможет.

— Помню-помню, — отмыслил я. — Подморозить задницу, ну или передницу — без разницы. Дальше, Анас: пояс в виде бородатой башки, точнее — крышка. Поворачиваю её по часовой стрелке, открывается рычаг…

— Пять поворотов против часовой стрелки — открывается гнездо сердечника. Он не закреплён, покоится на направляющих, но довольно тяжёл. Впрочем — поднимешь. И действуй быстро.

— А то сгоришь, — хмыкнул я.

— Именно!

— Ладно, поехали, — вздохнул я.

И стал пристально подмораживать центуриону передницу. Тот стоял себе, стоял, подмораживался, я уже почти расслабился, готовясь к марш-броску за сердечником, как эта сволочь дёрнулась и пыхнула паром!

— Сскатина, — почти не слышно прошипел я, но видно — шипеть не стоило.

Потому что центурион рывком повернул торс в сторону лестницы и начал ритмично двигаться. И тут меня проняло — уж не знаю из каких недр себя у меня прям прорезалось морожение. Наверное, жить очень захотелось. Луч стал виден буквально невооружённым взглядом — уж чёрт знает, что там белело и мёрзло, но пару раз выпущеный пар просто осыпался на пол инеем, там испарялся, но уже не столь мощным облаком, и не мешал. А центурион, сделав десяток шагов и занеся мультитул на левой руке — просто рухнул на пол на одиннадцатом. Повезло, что боком. И хорошо что близко.

— Ходу, Рарил, — причитал Анас.

— Ссссстараюсь, — прошипел через зубы натурально прожариваемый я.

Подскочил, начал расколупывать центуриона, откровенно обжигаясь об его поверхность. И уже с откровенными белёсо-серыми пузырями на руках, со стоном, стал вытаскивать сердечник, сантиметров тридцать диаметром и весом кило в сто, не меньше.

Правда, в этот миг мне не просто полегчало — я воспарил. Ранис, перегнувшаяся, тычащая меня жезлом, просто подтелекенезила меня к лестнице.

— Справились! — радовалась она. — Ты как, Рарил?

— Ох…мерзительно, — прошипел я. — Больно, блин!

— И кровь… магическое истощение. Сейчас, — зашебуршала она в сумке. — И о защите от огня не подумала, — протянула она мне склянку.

— Это ладно. Ранис, ты понимаешь, что мы с этой сволочью бы не справились? — хлебнул я зелье.

— Нууу… — посмотрела она на здоровенную тушу центуриона. — Он практически полностью иммунен к магии, но я не думала, что такой большой… Не справились бы, но у тебя есть дух.

— Ага. А старикашка Рин Стумус об этом не знал.

— Ну, может быть… Хотя да, о твоём духе он точно не знал. Но он же… не знаю, — нахмурилась Ранис, растирая мои ласты каким-то зельем, от которого пузыри сдувались просто на глазах.

— В общем… ладно, оттащим ему сердечник, и я задам пару вопросов.

Ранис неопределённо пожала плечами, ну и я стал несколько отходить — а то у меня СИЛЬНО портится характер от боли. И немного сильнее — когда меня убивают. А так — я душка-данмер, да.

И вот, идём мы уже наверх, никого не трогаем, как вдруг Анас орёт благим матом “Аурил”, скрываясь за поворотом лестницы. А я уже просто начинаю звереть, хорошо, что меня Ранис зельями подлатала.

— Золотой Святой. Бью электричеством, поддержи, чем можешь, бежать нам некуда, — скороговоркой озвучил я, скакнув по лестнице.

И успел увидеть, как здоровенная золотая баба в золотом бронебикини поверх золотого тела развеивает золотым клинком Анаса. Переводит свои подлые гляделки на меня и делает выпад, просто пришпиливания меня к стене сквозь жилет. И хорошо что жилет, а не меня, отстранённо отметил я, потряхиваемый статикой от своих сорбственных, проходящих сквозь меч, разрядов. И кровища из носа просто хлещет, мимоходом отметил я.

Впрочем, Аурил, дёргающейся на своём же мече, было хуже. А Ранис, вскоре появившаяся, колданула какую-то непонятную фигню, аж исказившую если не пространство. то её восприятие. Башка Аурил заметно перекосилась, я прекратил точить молнии. Померла.

— Это… справились, — прохрипела бледная Ранис.

— Угу, — гундосо прохрипел я, наблюдая как тело Аурил просто рассыпается на золотую крошку, оставив после себя слизь, треугольное золотое сердце, ну и золотой клинок.

Прибрали мы добычу в баул, и опираясь друг об друга просто ускакали наверх. И бассейн закрыли. А после — отпоились зельями и уснули в обнимку. Молча, потому что устали и перепсиховали.

Проснулись…ну более-менее живыми, но задолбанными вусмерть. И лично я — чертовски злым. Хотя пауков и сферу в здоровенный баул прибрал, пригодятся. Ранис извлекла аж два свитка, видно, сама не была в себе уверена, ну и активировали мы их фактически с порога двемерской башни.

— Сволочи крашеные! — злобно припечатал я три рожи, с некоторым опасением вспомнив, что мы вроде как “между” храмами.

Но оказались мы вместе, на берегу бассейна с прахом. Так что прихватил я вялую Ранис под ручку, да и потащил целенаправленно к гильдии. Рассвет уже наступил, хотя судя по отсутствию на улицах народу — было слишком рано.

Но мне было пофиг — видимо, всё-таки данмерская природа брала своё, прорвавшись из-за боли и опасности смерти. Ну и разум разумно признал, что природа — в своём праве. И не мешался.

На входе гильдии заспанный норд разинул удивлённо пасть. Выслушал мой рык: “Нахер!” — пасть захлопнул, удивлённо кивнул и отвалил.

— Где? — с трудом не орал я.

— Там, — вяло махнула рукой Ранис. — Рарил, ты…

— Убивать не буду. И вообще — буду держать себя в руках.

И держал, хотя резную дверь открыл с ноги. Старикашка уже не спал, на нашу парочку удивлённо поднял брови из-за стола.

— Сердечник, — кратко озвучил я, стараясь не сорваться и бацнул названное на загудевший стол. — Награда.

— Молодые люди…

— НАГРРРАДА, — прорычал я, улыбнувшись.

— Заслужили, хорошо, — дёрнулся старик, извлекая из стола книгу, положил на неё артритные ладошки, посидел с закрытыми глазами.

А брошки-идентификаторы на моей жилетке стали меняться, отражая повысившийся ранг.

— И?

— Возьми, — уже с надменной рожей бряцнул на стол извлечённый из стола кошель. — И прояви уважение, Подмастерье!

— К убийце? — неожиданно для себя спокойным тоном уточнил я, широко улыбаясь. — Мы должны были умереть, поганый старикашка, выполняя твой “экзамен”.

— Как будто клону этого поганого…

— Ты — мудак. Старый протухший головой мудак, — констатировал я. — Я никогда до этого месяца не был на Вварденфелле. Я родился не тут, придурок старый. ПОНЯЛ?!!

— Да как ты!... — начал было старикашка, вскочил, и вдруг скорчился, хватаясь за грудку.

Дёрнулся и помер, блин, ошалело констатировал я. Ну, туда и дорога, заслужил, паразит.

— Он…

— Похоже, сердечный приступ, — констатировал я.

— Никогда мне не нравился, — выдала Ранис, потирая виски.

Встряхнула головой, посмотрела на меня.

— Ты на него не орал. Почтенный глава отделения скончался от великой радости, получив редкий артефакт. Естественной смертью, от старости, — озвучила она. — Предварительно, как честный маг, выдав нам заслуженную награду.

— Да, — согласился я. — Почтенный умер почтенно, смертью дряхлых, — краем губы улыбнулся я.

— Именно, — повторила улыбку Ранис, скорчила скорбную физиономию, чуть испорченную фырком, когда я прибрал кошель с денюжкой.

И послала волну магии, ощущаемую даже без “виденья”: очевидно, зов гильдийцам.