• Илья Модус

• пт-3

А появлением этой внеочередной главы мы обязаны такому замечательному камраду как:

— Африканский музыкант.

Огромная благодарность дорогому камраду за проявленную стойкость в вопросах поддержки фентези-вселенной)

По прошествии часа, пока отряд прибирал оставшиеся у нас пожитки, избавлялся от трупов и переваривал полученную у Ульфана информацию, я все же позволил себе расслабиться.

Повторив в точности все тот же путь, что и некоторое время назад, поговорив ровно с теми же разумными, я получил совершенно иной результат.

На меня не бросались с призывами отойти в овражек, не вымаливали ничего в обмен на информацию от Аггеле.

Да, Корделия все так же безумна, но никаких оголений, просьб рабской печати на груди…

Она нормальна, в тех пределах, которые можно отнести к ее неоднозначной персоне.

Но магическое зрение подтверждает очевидное.

Корделия, Вестница и Элли окружены алой энергией враждебных нам и упокоенных магических существ.

И в оболочке рыжей магички все же присутствуют те белые вкрапления, которые отдают знакомой мне теперь энергией Аминасифаль.

Вопросов снова больше, чем ответов.

И последние я решился получить у драконессы, как наиболее подкованной в вопросах магии.

Но и от остальных здравомыслящих членов отряда ничего утаивать не стал — их доверие это то, что мне сейчас необходимо.

Разобщит нас — и все, пиши пропало.

Паранойя порой творит страшное.

Выслушав мой рассказ, пока остальные занимались своими делами, черный дракон тяжело вздохнула.

— Астральный цикл, — пояснила случившееся она. — Аминасифаль создала для тебя отдельную версию будущего в том виде, в котором хотела.

— Продемонстрировала мне, что может запереть меня в собственном сумасшедшем доме?

— Это все произошло в твоем разуме. Мгновения, которые она использовала против тебя. Мерзкое эльфийское заклинание.

— Ничего не мерзкое, — взяла слово Ликардия, несогласно помахав обрубком руки. — Уникальное, я бы сказала. И да, такое провернуть могут лишь сильные маги эльфов.

— Активно использовали на пленниках Темной Армии, чтобы сломать их психику и получить нужные сведения, — пояснил Олегус, деликатно прикрывая свои раны плащом. — Немногие в состоянии этому противиться.

Это плохо.

— Выходит, она может запереть в этом астальном цикле любого из нас? — уточнил я.

— Нет, — покачала головой драконесса. — Сделать это со мной — ей не под силу. Гарпии твои тоже в безопасности — разум раба защищен силой его хозяина. Слуга привязан к Паладину, а тот, — она указала на болтающуюся на груди Фратера маленькую чашу, — вроде бы как под защитой своего Бога. На бездушных, — ее взгляд переместился на Ликардию и Люцию, — тоже не сработает. Если нет души, то и астральное пространство, в котором она может все это вытворять, тоже отсутствует. Олегус… Его проклятье вечной жизни стабилизирует не только тело, но и разум отчасти. Даже если она захватит его в такую ловушку, даже если сведет с ума, то он восстановится. Со временем.

Вестница и вампирша переглянулись, но промолчали.

— Выходит, слабое звено это я, Лаурель и Корделия?

Не сговариваясь мы все посмотрели на рыжулю, которая, похихикивая, о чем-то разговаривала с недвижимо сидящим пленником, отсутствующим взглядом пялящегося куда-то в пустоту.

— Следы магии эльфов в ее ауре, — припомнил я. — Может быть так, что дамочка сошла с ума именно из-за этого?

— Все может быть, — призналась Эллибероут. — Если так, то… Лучше бы от нее избавиться.

— Даже не думайте об этом, — резко произнесла вампирша, хватаясь рукой за рукоять своего меча.

Кстати говоря, это опять был полуторник.

А ведь у нее имеется еще и двуручник.

Вопрос: зачем ей два меча, да еще и столь не похожие друг на друга?

Ладно Ликардии я отдал мечи эльфов-магов, чтобы она прекратила изгаляться над собой и получать постоянную боль от Клинков Погибели.

Но вампирше для чего такой арсенал?

— Она опасна, — заявил Фратер. — И ладно бы только несла бред, но ведь она реально может нам устроить такой же допрос, как этому засранцу, — кивок головой в сторону пленника. — Ладошки на виски, пара фразочек — и ты рассказываешь о себе все, вне зависимости от того, хочешь ли ты того или нет…

Хм…

Паладину не хочется проболтаться о чем-то?

Наверное, как и всем нам, ему есть что скрывать.

Мое мнение — каждый имеет право на личные тайны.

Вот только если они угрожают членам отряда…

Это не круто.

Совсем не круто.

— Тронете ее — и я буду сражаться с вами до тех пор, пока есть мясо на костях, — предупредила вампирша.

И чувствуется это не простая угроза.

Обещание.

Учитывая ее волю, которая помогает держаться и не сорваться, уверен, что она не отступит.

Чем-то ей эта безумная магичка важна.

Но на прямой вопрос вампирша ясный ответ не дала.

— Она помогла мне в прошлом. Я ей благодарна.

И все.

Никаких дальнейших пояснений.

Ладно, допустим.

— Какие у нас есть еще варианты? — спросила Лаурель. — Я… Все мы немного отличаемся друг от друга, но… Вы же помните, как она притащила из каменоломни ту каменюку и бросила ее на фургон? Что если она следующую кинет нам на головы или вызовет огненный ураган, или на что она там еще способна?

— Ха, — выдала Ликардия. — Признайся, что ты просто боишься, что рыжулька как-нибудь заползет в палатку…

Вестница заткнулась, напоровшись на мой тяжелый взгляд.

— Раз гарпии защищены, то почему бы не поставить на нее рабское заклинание, а для меня придумать какую-нибудь защиту? — спросил я. — В конце концов уже надоедает, что у меня голова как Дом Советов и там шарятся различные стремные сущности против моей воли.

— А когда у меня были ручки и ножки, Глеб так не злился, — наигранно всхлипнула Ликардия.

— Поправьте меня, — попросил Фратер. — Но ведь Вестницы тоже созданы с помощью эльфийской магии?

— Да, — сказал Олегус. — Смесь эльфийской и человеческой.

— Так может поэтому и Ликардия, и Корделия такие…? — Паладин замялся, поймав на себе заинтересованный взгляд Вестницы. — Такие особенные?

В его словах есть смысл.

Обе ведут себя мягко говоря странно.

Все у них через одно место проходит.

Да и если вспомнить первые дни знакомства с Лавриком, то там тоже проскакивали различные ситуации постельной трактовки ей моих слов.

— Складывается впечатление, будто я прав и эльфийская богиня слегка безумна, и эта ненормальность бьет по мозгам ее последователей или тех, с кем она так или иначе связана, — высказывание заработало одобрительный кивок молчащей Эллибероут.

«Я ведь не просто так назвала ее фригидной», — сказала мне мысленно драконесса.

Замечательно, просто замечательно…

Раз у этой Аминасифаль какой-то там недоебит, то я страдать должен?

А вместе со мной — и мои спутники?

С этим миром явно большие проблемы.

— Рабская печать… — медленно произнесла Эллибероут. — Да, вариант довольно простой и самый, что ни на есть очевидный. Но лишь с тем условием, что Корделия, кому бы она не поклонялась, став твоей рабыней, будет завязана на твой Источник, Глеб.

— Как и Ликардия.

— Понимаешь к чему я клоню?

— К тому, что самое простое решение обернется большими проблемами в бою, — кивнул я.

Маг просто не сможет работать с Магией Теней, потому что с ней буду работать я.

А если нет, то можно смело говорить о том, что смерть моя будет быстрой, но противной.

— Можно избавить ее от влияния эльфийской богини? — спросила Люция, посмотрев на драконессу.

— Рабское заклинание помогло бы, — сказала Лаурель. — По себе знаю. Стоило Глебу сделать меня рабыней и… привычное мировоззрение стало отступать. Мысли, которые раньше были очевидными, вроде «люди — это чернь», «Практиков следует истреблять», «Смерть союзникам демонов»…

— Милая, — елейным голоском обратилась к ней Ликардия. — Давай ты не будешь сватать сладенькому еще одну сосущую его магию сучку, хорошо? Ему хватает и меня. И проблем, которые он на себя навесил с рабским заклинанием. По хорошему его бы развеять…

— И выпустить тебя из-под контроля? — уточнил я. — Нет, спасибо, дорогуша. Ни тогда, ни сейчас у меня нет веры в то, что ты на самом деле за нас.

Вестница Смерти надула губки.

— Мужлан, — обиженно сказала она, после чего криво улыбнулась. — Матереешь, Глебушка…

— Кому-то хлебушка? — появилась рядом с нами Корделия, протягивая краюху хлеба. — Что вы так на меня смотрите?

Шутка уже вообще не смешная.

Ни разу.

— Почему у меня такое ощущение, что, стоит рыжей открыть рот, как у всех вокруг начинают просаживаться пункты айкью?

Вопрос риторический, но все же.

Спровадив магичку и дальше ломать голову нашему пленному (в живых его оставлять все равно у меня планов нет после услышанного), я встретился взглядом с Эллибероут, которая пристально смотрела то на меня, то на Вестницу Смерти, то снова на меня…

— Какие-то проблемы? — уточнил я.

— И большие, — согласилась она. — Рабское заклинание, которое ты использовал на Ликардии. Оно…

— Сейчас будет самое интересное, — пихнула Вестница сидящую рядом эльфийскую лучницу. — Следи за его выражением лица.

— Удиви меня.

— Ликардия — это не только магическое, но и энергетическое существо, — произнесла Эллибероут.

— Существо… — протянула Ликардия, зажмурив глаза. — М-м-м… Да, крылатая, унижай меня полностью. Издевайся над бедняжкой, которая…м-м-м-м. М-м-м?! М-м-м-м-м!

— Спасибо, — поблагодарил я Лаурель, которая закрыла нашему обрубку смертоносного оружия рот.

— Не знаю, кто плел заклинание, которое сделало ее такой, но он явно мастер, — пояснила драконесса. — Словно ее душу распустили по лоскутам и направили на усиление тела и его способностей. А затем, при воскрешении на это добавились отпечатки Магии Теней… И твое рабское заклинание… Плетения внутри нее настолько переплелись, что выдавить оттуда рабское…

— Можно ведь просто уничтожить нужное плетение и все, — блеснула эрудицией вампирша.

При том, что она не маг — ее реплика довольно… Интересна.

— Можно, — согласилась Эллибероут. — Однако его суть такова, что разрушив элемент ничего не добьемся. Выжигать заклятье нужно целиком. А оно слишком переплелось с остальной ее магической структурой. Ударить по нему можно в любой момент. Но тогда мы либо уничтожим ее саму, либо повредим настолько, что она останется пускающей слюни идиоткой в форме слизня.

— Я — за, — высказался Олегус.

Вампирша молча его поддержала.

Ликардия прожгла их обоих убийственным взглядом.

— Мы лишимся ценного бойца, — заметил Фратер.

Благодарственные моргания от Вестницы Смерти.

— Я не ревнива, конечно, — протянула Лаурель, — но к слизню или слюнявой дуре буду более спокойно относиться.

Вампирша неожиданно рассмеялась в кулак.

На лицах всех, кроме меня и драконессы (Вестницу в расчет вообще никто не брал), появились улыбки.

— Это еще не все, — продолжила драконесса. — Мало того, что это навредит ей самой, так еще и ее энергетическая связь с клинком… Я не уверена, что наши действия не отразятся на нем.

А вот это уже опасно.

Потому как «Пожиратель Душ» — это единственный пока что гарантированный путь домой.

Причем подтверждение о его возможности открыть портал идет не только от Ликардии, но и от Эллибероут.

— Как-то плавно мы переместились с темы Корделии на Ликардию, — напомнила Люция. — Держите ее просто в латной перчатке покрепче, да и не доставит она вам проблем. В рубке ей потенциально равных нет, так что на ровном месте терять хорошего бойца — не стоит. У нас и так нелегкие деньки.

— Соглашусь, — тут же вставил репризу Фратер, бросив быстрый взгляд в сторону высшей вампирши.

Забавно.

Паладин что, решил оглядываться на чье-то мнение?

Или запал на Люцию?

Ладно, дела любовные меня интересуют меньше всего.

— Клинок важен, — отрезал я. — Ликардия…

Посмотрев на Вестницу, увидел в ее глазах молящий взгляд.

Никаких заигрываний, провокаций.

Она в самом деле боится последствий.

— Оставляем все как есть, — вероятно я об этом решении пожалею, однако, я давал ей слово, что она получит тело. Хватает уже того, что формально она моя рабыня. — Однако, мне не нравится то, что рабское заклинание какое-то…

— Недоработанное, — закончила за меня Эллибероут. — Да, такое оно и есть. Значительная свобода воли присутствует. Но тут уж прости — что наложил, то наложил, надо было учиться лучше.

Угу.

Учиться.

Это заклинание было «вбито» в Перстень Гекаты, который мной утрачен в сражении с Вестницей Смерти в Прокаженном Лесу.

Будет печально, если он был моим ключом к спасению отсюда, но сделанного не воротить — если артефакт утрачивает свою структуру, то он больше не способен к выполнению своих обязанностей.

— Есть другое предложение, — сказал я. — Раз Корделия — это непредсказуемый фактор, — и весьма опасный ввиду ее уровня могущества, — то почему бы не создать рабское заклинание и наложить его так, что ее «хозяином» будет кто-то другой, а не я?

— Она маг, и ей нужен источник, — пояснила Эллибероут. — Судя по тому, что я вижу сейчас, она черпает энергию из Аминасифаль напрямую. Рабское заклинание перекинет ее на другого мага. А таковых у нас немного.

— Ее владелицей можешь стать ты, — с нажимом предложил я.

Терять магичку третьей категории (а из рассказа пленника я знаю, что это вершинка пищевой цепи местных магов) очень не хотелось.

— Плетение не ляжет, — спокойно ответила Эллибероут. — Драконы не могут подчинять кого-то своей воле. Так мы созданы — благородными, а не эгоистичными существами.

Да ладно?

— Ликардия же тоже имеет источник, нет? — предложила Люция.

— Он у нас один, — напомнил я. — Вестница, стоит мне обратиться к клинку, остается на «голодном пайке». И в таком случае плюсы Корделии как мага мы теряем вовсе.

— Так сражайся без магии!

— Боюсь пройдет немало времени, прежде чем он сможет научиться быть отменным бойцом, — возразил Фратер.

— Пусть орудует копьем! — настаивала Люция. — Что может быть проще, чем палка с наконечником?

— Нет, — мне нужно питать «Пожирателя Душ», чтобы приблизиться к своему возвращению.

Что бы там ни говорила эльфийская богиня, верить ей на слово я не собираюсь совершенно.

Да и к тому же демонический клинок слишком хорош, чтобы его повесить на крючок и не пользоваться.

— Да дай ты мне уже сказать, — Ликардия высвободилась из-под ладошки Лаурель. — Чтобы клинок был тем, что он есть, в том числе и Источник, его должен держать в руках Практик. Или демон. Иначе — это просто железка в ножнах. Или без них.

Собственно, стоило самому вспомнить об этом.

Ведь к его магии я могу обратиться только вынув оружие из ножен, но никак не в «походном состоянии».

Ох, слишком много условностей.

Слишком много.

Прямо испытание какое-то.

— Тогда вариантов просто нет, — развела руками Люция. — Я буду присматривать за Корделией и…

— А что будет, если заклинание ляжет на немага? — спросил я, покопавшись в памяти.

Присутствующие посмотрели на меня как-то подозрительно удивленно.

— И кто тогда будет ее сдерживать? — спросила Эллибероут. — Заклинание — это лишь форма волеизъявления. Сила господина подавляет силу раба. В этом суть. Как обычный человек сможет подавить ее волю? Да и к тому же в случае с немагом, это заклинание сразу упадет на оболочку души, как и у Слуги, обеспечивая его вечным служением и привязкой. Разрушить заклинание, когда оба — люди, невероятно сложно. Я уже не говорю о том, что в таком случае, не имея Источника в хозяине, она будет… Погоди-ка, — глаза драконессы прищурились. — Ты ведь не был источником для Лео!

— А вот она для меня — да, — кивнул я. — И заклинание это рабское было в числе прочих, что мне передала Геката перед отправкой сюда. Широкие свободы раба, раб как источник энергии, что поддерживало мой Источник… Мне одному кажется, что это не просто так?

— Лео черпала силы из своего посоха, — подтвердил Фратер. — Она иссушила его весь в Прокаженном Лесу, когда спасала нас.

— А потом использовала свою душу для моего воскрешения, — вынув «Пожиратель Душ» из ножен я обратился к его Источнику и представил как рабское заклинание возникает над моей свободной рукой. — Ну, кто силен в магических плетениях? Кто увидит подставу в этом?

— Мы сделаем проще, — Элли махнула рукой по направлению к Слуге и уже через секунду демонстрировала над своей ладонью схожую конструкцию.

Оба заклинания представляли из себя правильный ромб, внутрь которого вписана окружность, испещренная колдовскими символами и фигурами.

С той лишь разницей, что они отличались не только цветом — мой имел зеленый оттенок, а Слуги — золотистый, но и плотностью линий и количеством символов внутри плетения.

Как ни странно, но мой образец был намного проще в этом плане, чем тот, что был поставлен на Слугу.

— А ведь они должны быть идентичны, — произнесла Ликардия. — Это же универсальное заклинание, вообще-то. И явно то, что стоит на Слуге, придумано не тем, кто его ставил.

— Твой раб владеет магией? — прямо спросила Эллибероут у Фратера.

— Нет, — ответил Паладин.

— Заклинание, которым Глеб награждает женщин изменено, — заключила драконесса после нескольких минут рассматривания обоих плетений. — Это явно одно и то же заклинание — в основе. Но, если бы это, — она кивнула на золотистую конструкцию, — создавалось магом с нуля под конкретную ситуацию, то оно бы не имело структур, рассчитанных на перекачку магии от раба к хозяину. Это банальный лишний конструкт и лишняя затрата энергии для мага, учитывая его большую сложность. Какая категория была у того, кто его поставил?

— Первая.

— Значит он просто использовал печать плетения, а не создал заклинание сам, — заключила драконесса, развеивая золотистую структуру.

Печать — это артефакт, в который заложено заклинание, рассчитанное на однократное использование.

Применил — и можешь выбросить носитель, он более не пригодится.

— Заклинание Глеба же более интересное, — прокомментировала драконесса. — Взяли стандартное заклинание, убрали из него конструкты полного подчинения, добавили обратные эмуляции, за счет чего имеется свобода воли… Фактически, здесь единственное, что осталось от исходного заклинания — это запрет на прямую угрозу хозяину и косвенные намерения, направленные на смерть господина, да откачка энергии. Для человека она бесполезна — выход магии обычного разумного ничтожно мал…

Что дает понимание, почему так мало энергии у меня было, когда заклинание было на Лаврушке, но больше — когда на Лео.

— Слишком много изменений, — продолжала драконесса, видя, что я уже начинаю кривиться.

Все же пропускать через себя энергию было довольно сложно.

— Раб может тянуть магию из другого источника, но при этом структура оставляет его неподверженным влиянию направленности этих сил, — сказала Эллибероут. — Я закончила, можешь больше не превозмогать.

С облегчением вернул оружие в ножны.

— Мне показалось, или кто-то специально снабдил Глеба таким специфичным заклинанием? — тихо спросила Лаурель.

— Тебе не кажется, милая, — сухо сказала Ликардия. — Я о таком даже не слышала никогда.

— Как и я, — согласился Олегус.

— Не слышала и не видела, — подтвердила вампирша.

— Аналогично, — не остался в стороне Фратер.

Сидящая как мышка рядом с нами Милена, о которой и думать-то забыли, лишь развела руками.

— Я в таком же неведении, как и вы, — сказала она. — Но прежнее заклинание… Оно было более ограничивающим. Я делала только то, что мне говорили. Сейчас же… могу делать все, только не во вред господину.

— Приток магии ощущается? — спросила Эллибероут. — Гарпии, как и другие магические существа черпают энергию из свое души. Но неосознанно. В ее случае это как аромат далекого цветочного поля.

— А для тебя?

— Я как минимум на границах этого поля.

Я помассировал виски.

— Получается, что мы можем привязать Корделию к живому существу не магу, а она будет продолжать получать магию от Аминасифаль?

— И та ничего с этим не сможет сделать, — сказала Эллибероут, усмехнувшись. — По крайней мере пока Корделия не отречется от нее сознательно. А Бог не может отказать в своей магии тому, кого уже привязал к себе. Интересно как и когда Корделия стала служить эльфийской богине.

— Вряд ли она даже подумает о том, чтобы лишить себя сил, — заявила высшая вампирша. — Для нее это так же естественно, как и для всего живого — дышать, слышать. Когда мы встретились, она уже была такой… Немного не в себе. Сколько бы я не пыталась узнать что с ней произошло — не выходило. Магус, по его словам, пробовал пробиваться в ее память, но в разуме у нее все хаотично, а половина жизни — словно отсутствует. Она сильна, но не подчиняется приказам.

— Тогда почему на нее не поставили рабское заклинание? — уточнил я.

— По той же причине, по которой ты не хочешь делать это, — сказала Эллибероут, подобрав под ногами продолговатый камешек и принявшись крутить его в руках, посыпая искрами, срывающимися с пальцев. — Магус и Корделия примерно равны по силам. А, раз она подручная, то ее использование приведет к ослаблению самого твоего знакомого.

Этот клубок интриг становится все более запутанным.

— И давно вы с ней познакомились? — спросил Фратер, посмотрев на высшую вампиршу.

— Достаточно, — недружелюбно обрезала она. — Но ни годы, ни служба Магусу ее не изменили. В бою она опасна на все свои три категории, а вне его — словно подросток.

Нет, девчонка, конечно приставучая и явно со сдвигом по фазе, но она же с нами.

И уже за одно то, что с ней это сделала Аминасифаль, последняя заслуживает «Пожиратель Душ» в свою грудь.

И, скорее всего через желудок.

— Теперь осталось только выбрать жертву, — усмехнулся я. — И придумать как наложить заклинание тому, кто не является…

— Лови, — хлопнув ладонями, почувствовал, что внутри них что-то есть. — Хм… Реакция есть. Кажется, эльфийке случайная беременность не светит.

Лаурель залилась краской, а невозмутимая Эллибероут флегмативно посмотрела на меня, когда я разглядел что она мне бросила.

Камень, а именно галька, оказался покрыт рунами.

И провалиться мне под землю, если эти тонкие линии, ромбики и кружочки не то, о чем я подумал.

— Печать?

— Она самая. Просто представь заклинание и перемести его в камень. Желательно воспользоваться им быстрее, так как крепость у него никакая — я не в том состоянии, чтобы проявлять чудеса драконьей артефакторики.

— И… как его активировать? — поинтересовался я, после того как последовал ее совету.

Ничего сложного.

Стоило только представить заклинание, используя Магию Теней — и оно тут же хлынуло в печать.

Вот только последняя в магическом зрении уже начала трескаться.

Ну да, не просто так материалы для артефактов используют высочайшего качества и только после длительной подготовки.

— Раб должен капнуть кровью на печать, а будущий хозяин — ее раздавить, — подсказал Фратер. — В этот момент у них должен быть зрительный контакт.

Опытный товарищ, да…

— Ну, кто с душой и желает себе магичку в рабство? — поинтересовался я.

Желающих не нашлось.

Ну хорошо.

Я делаю это сам.

— Корделия, солнышко, — позвал я магичку, не оглядываясь на костер. — Иди-ка сюда, милая. Я исполню твое потаенное желание.

А в следующую секунд отпрянул, так как рыжая появилась буквально из воздуха прямо передо мной.

— Твою мать! — вырвалось у меня. — Не делай так больше!

— Как? Вы ж сами позвали, — заморгала глазами та, откусив хлеб от все той же краюхи, с которой недавно приставала к нам. Потом протянула ее мне. — Глебушек хочет хлебушка?

Со стороны мох соратников раздались смешки.

И один «персонаж» смеялся громче других.

— Господин, — утирая слезы обратился ко мне Олегус. — Простите, но это реально смешно.

— Не завидую я тому, кто свяжется с ней до конца жизни, — Лаурель, просмеявшись, опасливо посмотрела в мою сторону. — Глеб… Не надо так на меня смотреть. Я в паре с этой чокнутой за себя не ручаюсь. Я… Я девушка спокойная, но это же на всю жизнь! Психика у меня хрупкая, я с ума сойду, стану как она. И Ликардия подтянется.

Ну, ничего.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

— Нет. Наклонись, бесенок рыжий, я тебе кое-что на ушко шепну, — многообещающе улыбнулся я.

Магичка, не переставая жевать, пожала плечами и повиновалась.

Короткая фраза и спрашиваю у нее:

— Все поняла?

— А чего сложного-то? — снова движение плечиками.

Затем, без единого возражения, закрыла глаза, пошевелила губами и провела ногтем по своей ладони, откуда хлынул поток крови, заливая камень.

— Зачем столько-то? — поморщился Фратер, так же как и я увидев скривившуюся вампиршу.

— Для дела нужно, — хмыкнул я.

И бросил камень самому юморному.

Рефлексы сработали как и предполагалось.

— Вы обронили, госпо… — начал было Олегус, попытавшись оторвать камень от руки.

Но не просто же так Корделия использовала заклинание клейкости, правда?

— Корделия! — буркнул оборотень, тоже дернувшись от появления магички прямо перед собой, изготовившись к бою. — Ты чего…?

Он замер, поняв, что в его руке хрустнула печать.

Фигура магички на мгновение вспыхнула контурами заклятия.

— Ну что, мохнатенький? — спросила рыжая, куснув краюху и протягивая ее оборотню. — Хлебушек будешь?

Олегус умоляюще посмотрел на меня.

— Господин, за что мне это?

— Награда за отменную службу, — сказал я. — А то, что она чокнутая…

— Зато так не скучено будет, — заулыбалась Корделия, одним махом оказавшись на руках у оборотня и закинув ему руки на шею. — Покатай меня большой и сильный медвежонок, я твои ранки заштопаю, хлебушком прикрою…

И в самом деле, раны на теле оборотня стали стремительно закрываться буквально на глазах.

— В следующий раз будешь знать как над господином подшучивать, — пояснил я свой выбор. — И это всех касается, товарищи.

Да, еще мне хотелось занять его голову чем-то, кроме как мыслями о Ликардии, к которой он, пусть и без вражды, но относился крайне негативно.

— А какой у нас бицепс, — Корделия восхищенно пищала, щупая сквозь одежду мускулатуру оборотня. — Дяденька, а ты деревья умеешь узлом завязывать.

— Только ломать, — огрызнулся он. — Слезь с меня, паршивка!

Ага, десять раз.

— У-и-и-и! — захлопала она в ладошки. — Давай ломать вместе? Представь сколько мы сломаем за всю жизнь, а?

— Разве она не должна была подчиняться ему? — осторожно спросила у меня Люция.

— Угу, тот же вопрос, — я переадресовал его Эллибероут.

— Все претензии по заклинанию — твоей наставнице, — безапелляционно ответила та. — Возможно, что из-за разницы потенциалов раба и господина ее процент своеволия шире…

— Олегус, — решил кое-что проверить я. — Спроси у нее, сама ли она решила притащить тот мрамор и скинуть на нашу повозку.

Слишком много совпадений.

И от ее ответов (за неимением лучшего источника информации) будет зависеть решение о том, что делать раньше.

— Корделия, — оборотень бесцеремонно оторвал от себя мелкую, схватив ее за шиворот и подвесив в воздухе на руке, оборотень посмотрел на малявку, которая с восторженным лицом поджала ноги и пыталась закружиться вокруг своей оси. — Ответь на вопрос.

— Да не надо со мной как с дурой, — надула губки она. — Конечно сама. Ну, голос в голове чуть-чуть подсказал. Он всегда мне подсказывает, только, — она задумалась, — молчит уже что-то, как камешек раздавили. Никогда такого не было… А каменюка, ну поискала для высечения мудрости Практика материальчик побольше и…

— Нашла ее в каменоломне? — спросил я.

— Ну не на дороге же валялась…

— А за ней были те выродки и «беляки», охраняемые солдатами с которыми мы дрались, не так ли?

Корделия изобразила задумчивость на лице, больше характерную для мимики трехлетнего ребенка.

После этого, посмотрев на меня, энергично закивала головой.

Вверх-вниз, вверх-вниз…

— Наверняка отследили ауру, — закатила глаза драконесса.

— Я ее придушу, — поднялась на ноги Лаурель. — Поэтому они и напали! Выродки почувствовали Магию Теней, оборотня, вампира!

— Дайте мне Клинки Погибели! — заворочалась Ликардия. — Она мне за каждый пальчик ответит, безмозглая проблема ходячая!

— Вы, главное ей больно не делайте, — принялась массировать виски высшая вампирша. — Ей это нравится.

— Отставить расправу над сокомандником, — приказал я, посмотрев на Олегуса. — Ну, хозяин рабыни-мазохистки, теперь как держать ее в руках — твоя проблема. И наказать надо…

— Надо-надо! — закивала головой Корделия, так энергично, что аж качаться на руке оборотня стала. — Наказания я люблю!

А потом нам стало не до шуток.

Посмотрев на Олегуса, мы переглянулись.

— Он плачет, что ли? — спросила Лаурель шепотом.

— Слезы радости, — категорично заявила Ликардия. — Ведь она его «прелесть» до конца жизни. Постойте-ка, он же бессмертен, да?

— И она, скорее всего, тоже долгожитель, — высказался я.

Мне даже как-то жалко стало капитана Темной Армии.