2023-12-08 19:33
Лысый… шиноби? Глава 65 (Эпилог)
Глава 65 (конец первой книги)
Прим. автора 1. Не бечено.
Госпиталь Конохи
Цунаде устало развалилась в кресле своего личного кабинета. Эта ночка выдалась чрезвычайно тяжелой.
Где-то за окном уже раздавался щебет пробудившихся птиц. А сказочное марево рассвета окропило небо алыми и пурпурными разводами.
— Цунаде-сама, может, вам принести воды? — спросила Шизуне. Выглядела она не очень. Впрочем, Цунаде понимала, что сама недалеко ушла от своей ученицы. Темные круги под глазами. Растрёпанные волосы, помятое хаори. Весь ее изможденный вид говорил о бессонной ночи, полной кропотливой работы, как разума, так и тела.
У Сенджу не было сил даже кивнуть. Она лишь скосила взгляд и дважды моргнула. И бывшая ученица без слов поняла, что легендарному саннину хочется только две вещи: чтобы ее оставили в покое, и поспать, просто поспать.
— Хорошо, я поняла, — кивнула Шизуне и удалилась.
«Биджу побери, — подумала Цунаде. — Мы таки сделали это. Мы оттащили говнюка с порога Чистого Мира».
Если бы она сказала подобную фразу вслух, ее тотчас бы осудили за неподобающее для принцессы поведение и сквернословие. Но ей сейчас в принципе на все было плевать.
Они боролись за жизнь Нагато. Боролись так, словно он был шиноби их деревни, от выживания которого зависело будущее Конохи. Через два часа после начала операции пришел Сайтама, однако четверка вместе с прибывшим Орочимару его дружно послала, чтобы не мешал. Лысый кивнул, ни на мгновение не показав, что это как-то его задело, и с таким же индифферентным лицом ушел прочь, бросив на прощание тривиальное: «Я в вас верю, ребятки».
К слову, с приходом Орочимару ей стало работать в разы спокойнее. Словно часть ответственности за жизнь пациента легла на плечи Змеиного Саннина.
Он принес свое оборудование в фуин-свитке. Тут же буквально на коленке сделал анализ крови и выдал быстрый результат: «ген — Узумаки (совпадение: 92%). Группа крови: AB»
Услышанное огорошило Сенджу. И не тем, что группа крови пациента оказалась чрезвычайно редка, а тем, что он должен быть из Великого клана. Красноволосым Узумаки. Вот только цвет волос Нагато говорил, скорее, о принадлежности к Хатаке, или о родстве с Джирайей, но никак не с Узумаки при таком-то процентном показателе генной совместимости.
Было решено сделать переливание крови. Донором стала Карин, у нее оказалась та же группа. Приняв кровевосстанавливающие и чакровосстанавливающие пилюли, она легла рядом с полутрупом, а Цунаде обеспечила снабжение чакрой. Процесс пошел.
Змеиный Саннин же за полтора часа сделал фуин-печати накопления на теле Нагато, благодаря которым состояние пациента стабилизировалось. И могло характеризоваться, как «среднетяжелое».
— Фуин-печати — это временная мера, нацеленная на поддержку организма в текущем состоянии, — сказал тогда Орочимару. — Твоей младшей ученице с моей помощью нужно будет их подпитывать по крайней мере раз в сутки. Если ты действительно хочешь, чтобы он не просто выжил, а пришел в себя, ему нужно привить геном Первого. Чем скорее, тем лучше.
— Ты с ума сошел? — шепнула ему на ухо Цунаде. — Проводить эксперименты над пациентом? Не позволю. Я его спасти хочу, а не убить.
Змеиный Саннин пожал плечами:
— Если все удастся, то жизненная энергия, полученная от Первого хокаге быстро восстановит его. У меня уже отработана успешная пересадка данного генома на двух подопыт… м-м… пациентах, — оговорился он и с предвкушением осклабился…
Цунаде мотнула головой, отбрасывая воспоминания о прошедшей ночи.
Она решила пойти закрыть дверь изнутри, чтобы лечь на кожаный диван и заснуть. Это все, чего ей на данный момент хотелось больше всего. Однако стоило ей подойти к зеленой двери, как послышался стук.
Тук-тук-тук-тук… тук… тук…
Так стучал только один человек. И, несмотря на его помощь этой ночью, видеть Цунаде его не хотела.
— Орочимару, — открыв двери, процедила она и сложила руки под объемной грудью.
— Ку-ку-ку, я тоже рад тебя видеть, старая подруга, — ощерился в плотоядной улыбке Змеиный Саннин. — Разрешишь войти?
Цунаде решила пустить мимо ушей неприятный эпитет «старая» и отошла в сторону, пропуская бывшего сокомандника внутрь кабинета, и закрыла за ним дверь на защелку.
Орочимару прошелся по кабинету, окидывая тот оценивающим взглядом. Он осмотрел полки с книгами, стол, заваленный историями болезней и другими бумагами, небольшой телевизор, что давно не включался, и кожаный диванчик, который саннин тут же занял.
— Неплохо-неплохо.
— Что именно неплохо? — с раздражением спросила Цунаде, усевшись в кресло за рабочим столом.
— Неплохо мы с тобой сегодня поработали, — принялся объяснять Змеиный Саннин. — Неплохо ты устроилась в Конохе. Неплохо твои ученицы разбираются в ирьенинидзюцу. Особенно меня заинтересовала та мелкая Узумаки. Прекрасный экземпляр… вот бы мне она досталась, — мечтательно закатил глаза он.
— Это моя ученица, — прошипела Сенджу, — и я не дам ее тебе.
— А я разве просил? — притворно удивился Орочимару. — Побойся ками, малышка Цу, я пришёл сюда лишь за одним. И это точно не твоя ненаглядная Карин.
Его взгляд изменился, а лицо прорезала змеиная ухмылка.
— Отдай мне то, зачем я пришел.
— Как будто я знаю, зачем ты пришел.
— Ой, да брось, — саннин встал с дивана и мягким стелющимся шагом хищника зашел к ней за спину. — Давай мы не будем играть в эти игры. Ты прекрасно знаешь, что излишней добротой я не страдаю. И за простое спасибо никогда ничего не делаю.
Цунаде потребовалось все ее самообладание, чтобы не вскочить на ноги и не принять боевую стойку. Всю усталость и сонливость как рукой сняло. Позади нее стояло чудовище. Убийца и вивисектор, легко забравший жизни, — как на мировых войнах, так и во время экспериментов — бесчисленного количества людей. И хотя он не выпускал свою жажду убийства, но даже тех отголосков недовольства хватало, чтобы ее инстинкты забили тревогу.
Однако разум возобладал над инстинктами. Она подавила тревогу. Орочимару теперь работает на Коноху. Его мозги промыты Яманака и Джирайей. Он не может навредить никому из деревни. Потому ее волнения беспочвенны.
Прохладные пальцы Орочимару вдруг коснулись ее шеи. Ее тело дернулось как от разряда током.
Но она осталась неподвижной, глядя в одну точку перед собой:
— Что ты де…
— Цунаде, — он склонился над ее ухом. — Что-то ты излишне напряженная. Тебе нужно расслабиться.
Его пальцы принялись нежно, но уверенно массировать заднюю часть шеи, около позвоночника, затем спустились ниже, чтобы размять напряженные плечи. От его прикосновений становилось дурно. А сердце замерло на мгновение. Случайно или же нет, но его пальцы проходили около тех точек, воздействовав на которые, можно полностью парализовать тело человека. И даже ей придется потратить несколько секунд, чтобы сбросить оцепенение.
— Если ты забыла, малышка Цу… я напомню. — Он по слогам прошептал: — Ринеган… я пришел за ним.
Вечером она сказала Шизуне, чтобы та просто назвала это додзюцу, если Змеиный Саннин не захочет идти. И это сработало. Это действительно заинтересовало Орочимару в достаточной степени, чтобы бросить свои эксперименты и прийти к ней на помощь. Но отдавать риннеган ему… данная идея казалась сущим безумием.
— Зачем тебе риннеган?
— Ку-ку-ку… Не задавай глупых вопросов, Цунаде, это тебе не идет, — он отстранился и встал напротив нее. — Вам удалось меня вытащить из лаборатории лишь потому, что Шизуне о нем упомянула.
Стоило его пальцами перестать массировать ее плечи и шею, как она смогла, наконец, нормально вздохнуть.
Побуравив змея своим тяжелым взглядом, что не возымело должного эффекта, она одернула хаори, затем вытащила фуин-свиток из рукава.
Разложив оный на столе, она хлопнула по нему.
Вместе со вспышкой на нем появилась банка. Банка с плавающими тускло-серыми риннеганами — глазами мудреца.
Глаза с золотистыми радужками Орочимару расширились в узнавании. А язык непроизвольно облизал губы.
Змеиный Саннин уже хотел схватить банку, как Цунаде предостерегающе махнула рукой:
— Не так быстро.
— Ну… что еще? — в раздражении спросил Орочимару.
— Ты будешь проводить с этими глазами эксперименты?
— Разумеется, — кивнул он. — Иначе, зачем бы я хотел их забрать? Чтобы пересадить себе? Я исследователь, а не идиот, Цунаде.
Цунаде прикусила губу. Она пыталась придумать убедительные и разумные оправдания не передавать глаза мудреца в загребущие руки Орочимару. Или, по крайней мере, оттянуть момент, насколько это возможно.
— Мы сначала должны сообщить об этом хокаге, — зацепилась она за соломинку в лице сенсея. — Без его ведома я пока не могу передать их. Пусть он взглянет на них. А потом уже дождемся его вердикта. Лишь хокаге в праве решать, как ими распорядиться.
— Ку-ку-ку… — рассмеялся своим мерзким смехом Орочимару. — Я понимаю твои опасения передавать мне риннеган. Однако, уверяю тебя, я целиком и полностью на стороне Конохи. Я — часть Конохи. Мы оба теперь работаем на ее благо. И подобное недоверие с твоей стороны ранит мое нежное сердце…
— У тебя нет сердца.
— Фи, как грубо, Цу-чан. А ведь мы когда-то были друзьями.
— Ключевое слово «были», — рыкнула Сенджу. — Я не верю, что Конохе удастся удержать тебя. Наверняка у тебя есть возможность сбежать.
— Ку-ку-ку… ты меня переоцениваешь, и это мне даже немного льстит, — проговорил Змеиный Саннин. С той же кривой улыбкой он спросил: — Ты не собираешься отдавать мне риннеган, верно?
Молчание Сенджу стало красноречивее любых слов.
Улыбка слезла с лица Орочимару. Он показательно приложил палец к губам и поднял раздумчивый взгляд к потолку:
— Дай-ка подумать… через двенадцать часов нам с Карин необходимо обновлять печати. А я, огорченный твоим отношением и с разбитым сердцем, могу чего-то напутать…
— К чему ты ведешь? — сказала Цунаде.
— Могу чего-то напутать, сделать случайную ошибку, — будто не слыша вопроса Сенджу, продолжал он: — И печати, к примеру, вместо передачи и аккумуляции жизненной силы и чакры Карин, начнут поглощать остатки оной у Нагато.
— Это убьет его, — шокированно прошептала она, не в состоянии поверить своим ушам. Орочимару действительно пойдет на это? Или это всего лишь блеф?
На ремарку Цунаде Змеиный Саннин лишь пожал плечами:
— Все мы совершаем ошибки. Подумаешь, кто-то умрет у меня на столе… одним больше, одним меньше. Ты ведь как ирьенин должна меня понимать…
— Ах ты, ублюдок… Тебе нельзя вредить… — она осеклась, уже поняв, что уговоры или угрозы для Орочимару бессмысленны.
Ментальные установки на разуме Орочимару запрещают ему причинять вред жителям Конохи… однако Нагато — не был жителем Конохи. При желании Орочимару может хоть сейчас пойти и убить врага деревни, коим Нагато и является. И никаких последствий, кроме недовольства Хирузена и Цунаде, для него не будет. Орочимару получил слишком много свободы. Но делать из него безынициативного овоща, который сможет лишь тупо выполнять приказы — бесперспективно для деревни. «Потенциал его гения необходимо использовать на полную. Для этого разрушать личность и полностью подавлять волю Орочимару неразумно», — так ей это объяснял сенсей.
«Чертов змей», — стиснула зубы Цунаде, а пальцы отломали куски дорогого стола из красного дерева. В этом кабинете она, пожалуй, впервые выходила из себя и что-то ломала.
Не обращая внимания на ее жажду убийства, Орочимару улыбнулся:
— Ку-ку-ку… Вообще не понимаю, почему вы так носитесь с этим Нагато. Как по мне проще его убить… а потом воскресить при помощи Эдо Тенсей. А будучи под властью киндзюцу, мертвец гораздо охотнее расскажет все, что вам нужно. Это уж всяко быстрее, чем исцелять, а потом допрашивать при помощи техник Яманака. Я даже могу подсобить, и сам проведу весь ритуал. Да, в моем варианте есть минус, нужно еще искать жертву, и, в конечном итоге, будет два трупа, но…
— Заткнись, — рассерженной змеей прошипела Цунаде, поднимаясь на ноги. Ее объемная грудь гневно вздымалась.
У Орочимару не было ничего святого. Он говорил об убийстве так, словно это было столь же привычно, как сходить поесть. Профессиональная деформация налицо. Понятия сострадания, человечности, эмпатии… все это для Змеиного Саннина было пустым звуком. А нарушать покой мертвых для него вполне оправданно, если это могло принести пользу.
«Человечность, сострадание? Что это? Это можно расчленить? Над этим можно провести эксперимент? Это даст бессмертие или знания о техниках мира шиноби?.. Если нет, тогда зачем оно нужно?» — именно так мыслил Орочимару. И Цунаде его за это ненавидела.
Да, Цунаде тоже не была святой. Разумеется, когда-то и она убивала. Специализация S-рагового ниндзя-медика обязывает не только лечить людей, но и уметь максимально быстро и эффективно лишать их жизни. Но она никогда не могла к этому привыкнуть. А уж после смерти Наваки и Дана так и вовсе вынужденно стала пацифисткой.
Для Орочимару же все люди вокруг делятся на два типа. Это либо подопытный материал, либо «полезные инструменты», что могут быть использованы в его целях.
Змеиный Саннин поднял руки в примирительном жесте:
— Ну-ну, Цу-чан, не шипи, это прерогатива моего призыва. — Он сложил руки за спиной и продолжил:
— Предлагаю уговор. Я гарантирую полное исцеление Нагато за счет пересадки генов Первого. Вероятность неудачи всего лишь двадцать процентов.
— Это, знаешь ли, совсем не мало.
— О, поверь, Цунаде… это очень малая вероятность провала. У того же Данзо шанс выжить при пересадке был лишь около сорока процентов. Тем не менее, моими стараниями он все еще коптит небо. Но речь не об этом. Из Конохи я — единственный, кто способен исследовать риннеган и принести пользу деревне. Ты ведь понимаешь, что все мои исследования отныне контролируются? Я под колпаком АНБУ. Хирузен знает о каждом моем эксперименте. Потому отдать мне риннеган для проведения ряда исследований — это необходимость. Для старика — риннеган бесполезен. А пересаживать его кому-либо, предварительно не проверив его свойства…
— Ты ведь был одержим шаринганом? — перебила Цунаде, слегка успокоившись.
— Ну… возможно, риннеган поможет мне лучше понять, как действует шаринган. У меня есть теория, что все додзюцу могут быть как-то связаны.
Цунаде тяжело выдохнула. Она понимала всю бессмысленность отказа. Орочимару им помог. Более того, был готов сделать так, чтобы Нагато пришел в себя и полностью исцелился.
А, как она поняла по недавним донесениям АНБУ, Нагато важен для Конохи. Это очень важный пленник. И безликие ей непрозрачно намекнули на то, что парень должен выжить.
Просто довлело какое-то нехорошее предчувствие, связанное с передачей додзюцу Орочимару. Исследовав его диагностирующими печатями, она не нашла ничего особенного. В риннегане совершенно не чувствовалось силы, которая могла сделать тебя богом. Однако…
Несмотря на все опасения, при текущем положении вещей ответ мог быть лишь один.
— Хорошо, — она придвинула банку с додзюцу к краю стола. Орочимару тут же сунул ее в рукав халата и осклабился:
— Ку-ку-ку… с тобой приятно иметь дело, Цунаде. Будь уверена, согласно нашему уговору, я сделаю все, чтобы Нагато выжил и пошел на поправку.
Цунаде окончательно взяла себя в руки и села обратно в кресло:
— Сделай, уж будь добр.
Змеиный Саннин, не прощаясь, последовал к двери и отпер засов. Он уже взялся за ручку, как его окликнула Сенджу:
— Орочимару…
— Да, дорогая Цунаде, — оскалился он.
— Мы следим за тобой. Так что не делай глупостей.
— «Глупость» и я — совершенно не совместимы, — хмыкнул Орочимару. — Это практически оксюморон. Так что не переживай, Цу-чан. Я вас не подведу…
Анко не особо любила свое подразделение. Отдел пыток и допросов — не то, что хотелось бы в открытую обсуждать даже с друзьями. Дрянная работенка. Да, в большинстве случаев весь процесс допроса сводился к привлечению Яманака, а там пленник либо становится овощем, либо сдается и сам выкладывает все, что знает, дабы не стать этим самым овощем.
Однако временами им попадаются и крепкие орешки. Особенно она не любила тех, у кого стояла специальная защита, делая поползновения Яманак в их мозги затеей не самой разумной. И тогда в дело включались специалисты, вроде нее и Морино Ибики. Приходилось собственными руками пытать вражеских шиноби, чтобы вытащить из них нужную информацию. Недавно, к примеру, им с Ибики пришлось пытать шиноби из Звука. Совсем еще салаги. К большому сожалению Анко, у них защита на мозгах стояла. От самого Орочимару. Биджу! Гребаный змей предусмотрел, что его людей могут поймать, потому давно подсуетился с печатями.
Самому Орочимару, понятное дело, ничего о поимке его миньонов не сообщали. Коноха отныне держала Орочимару на коротком поводке. Да, ему дали иллюзию свободы, но предварительно хорошенько поработали с его мозгами. Это Анко узнала от главы клана Яманака, что был ее коллегой по работе.
К слову, звуковиков держали под пытками несколько часов в специальных катакомбах. Джуиндзюцу на их телах подавили, дабы избежать ненужных казусов. Но, ничего полезного эти уродцы им так и не сказали. Все, что Конохе удалось выяснить от них: Звук при посредничестве Корня теперь находится во временном союзе с Акацуки.
«Ну… по крайней мере они не сошли с ума от техник Яманака», — подумала Анко, когда закончила допрашивать голубоволосых близнецов, оставив их тела на попечение ирьенинов. В этом плане ребятам и вправду «повезло».
Сегодня, к счастью, ее способности не требовались. К ним в застенки попал… попало существо. Белое, с зелеными волосами и странными округлыми зубами. Защит на нем никаких не было. А предварительные пытки АНБУ не принесли никаких результатов, так как к боли существо оказалось почти иммунно. Потому Анко на данный момент наблюдала за ним за стеклом, в ожидании, когда Иноичи, приложив руки к голове странного уродца, закончит потрошить его разум.
Яманака закончил лишь через два часа. Вышел он бледный, не то от усталости, не то от выведанной информации. Прикованный к стулу Белый Зецу — так его называли анбушники — признаков жизни не подавал. Его бледная, практически белая, кожа подсвечивалась одинокой мигающей лампой, подвешенной под потолком. Впрочем, оперативники АНБУ предупредили, что у Зецу очень хорошие регенеративные способности. И повышенная устойчивость к ядам и даже фуин-печатям, которые приходится обновлять каждые три часа.
— Нужно сообщить хокаге, — заключил он, глядя на Морино Ибики, который зашел в комнату перед допросной, как раз застав окончание сеанса мозголомства.
— Что узнал? — спросил глава отдела дознания и пыток. Его лицо пересекали глубокие длинные шрамы, что в полумраке казались застывшими во времени росчерками черных молний.
— Много чего, — сказал Яманака, утерев выступивший пот, и кивнул на пленника. — Это — своего рода клон-разведчик. Его, как и оригинал, с которого его создали, называли Зецу. Идеальный шпион. В сенсорике невидим. Способен скрываться под землей или в деревьях. Лишь Джирайя в режиме отшельника смог его найти.
— Мне уже доложили о его идеальной маскировке, Иноичи, — поморщился Ибики. — Ближе к делу.
— Хорошо. Ему уже более двух десятков лет. И сколько таких клонов у Акацуки — неизвестно. Но этот клон видел еще, как минимум, четверых. И они, помимо отличной маскировки на местности, также могут копировать облик любого человека.
Ибики очень грязно выругался. Видимо, беседы со жрецом Джашина не прошли для него даром:
— То есть, у нас нет никаких гарантий того, что один из них не пребывает сейчас в Конохе и не разведывает обстановку. И без режима отшельника Джирайи мы не сможем их обнаружить. Просто прелестно.
— Верно. Но это не главное.
— О, Ками, я уже боюсь представить, что главное, — тихо прошептал Ибики.
— Если вкратце, то…
Яманака уложился в двадцать минут. Но это были очень насыщенные двадцать минут.
— Да, информации и вправду много, — покивал Морино.
— И это я еще постарался сделать краткую выжимку, — вымученно улыбнулся Иноичи. — Для подробного письменного отчета мне понадобится, как минимум несколько часов.
Анко пребывала в некотором ступоре. Во время краткого рассказа Яманака, она уловила только одно имя. И не могла поверить в услышанное.
— Учиха Мадара? — ошарашенно переспросила Митараши. — Это какая-то шутка? Он ведь давным-давно должен кормить червей.
— Не могу сказать, что удивлен, — пожал плечами Ибики. — Мадара был одним из сильнейших шиноби своего поколения. А у сильных шиноби есть множество секретов и тайных техник, в том числе и для продления жизни либо последующего воскрешения. У того же Орочимару есть свои способы избежать объятий шинигами. Кто-то даже может посчитать это своеобразным бессмертием.
Услышав упоминание о своем бывшем сенсее, Анко поморщилась и потупила взгляд. После его поимки и заточения она виделась с Орочимару всего раз. Это было пару дней назад. Ей было интересно взглянуть в глаза этому предателю. Потому она подождала, пока он закончит эксперименты и подкараулила его в тоннеле возле лабораторий.
Но Змеиный Саннин вообще не был как-либо удивлен ее присутствием. И даже предложил поучаствовать в одном эксперименте по внедрению усовершенствованной Печати Неба. В качестве подопытной, разумеется. Анко тогда разбушевалась и наговорила много гадостей своему бывшему сенсею. После чего ушла с гордо поднятой головой. Орочимару же, смеясь своим мерзким смехом, лишь бросил ей вслед: «Ку-ку-ку… Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать».
— Верно, — кивнул Яманака. — Но есть еще один Учиха. Я не смог понять, кто он такой. Мадара, кажется, выходил его и даже наставлял. Многого клон Зецу не видел. Однако, могу точно сказать, что Пейн не является подлинным лидером Акацуки. И их цели гораздо сложнее, чем кажутся на первый взгляд. Нужно поднять архивы пропавших без вести или тех, кто считался погибшим из Учих в тот промежуток времени. Это примерно двенадцать-пятнадцать лет назад. Но лучше прочесать больший отрезок. Я могу ошибаться.
— Сделаем, — кивнул Ибики, раздумчиво пожевав губу: — Да уж, нужно доложить об этом хокаге. Мы, наконец, выяснили, кто руководил Акацуки из тени. Мы думали, что Мадара — это тот, кто скрывается под маской. Но, оказывается, это совсем другой Учиха. Кто знает, возможно, истинный Мадара также является лишь нитью. Важной связующей нитью, которая может нас привести к настоящему кукловоду.
По ощущениям, было часа четыре утра, однако у Сайтамы сна не было ни в одном глазу.
Он сидел на кухне за столом и скорбным взглядом уставился в узкую полоску оконного стекла между шторами. Свет был выключен. И комната была погружена в полумрак.
К остывшему чаю он так и не притронулся.
Сайтаме было еще далеко до тридцати, однако, кажется, он уже ощутил всю тяжесть кризиса среднего возраста на своих плечах.
Настроение, даже учитывая халявный перекус у старика хокаге, скатилось к откровенно паршивому. А причин две. Первая — потеря сейфа с сокровищами на миллиарды рье. Вторая… он опять относительно легко расправился со злодеем и даже не успел, как следует, ощутить вкус битвы.
Нет, разумом он понимал, что надеяться на достойного противника в этом мире, когда ты в прошлом одолел целого «Повелителя Вселенной», способного уничтожать планеты, — верх наивности. А рассчитывать на то, что в кой-то веке удача улыбнется, и тебе удастся безо всяких усилий разбогатеть до уровня мульти-миллиардера — сия идея и вовсе попахивает инфантилизмом.
Но что поделать? Сайтама в душе был мечтателем. И сейчас, осознав в который раз, что мечты нихрена не сбываются, он ощутил еще большую апатию и уныние.
Наверное, будь он подвержен опьянению либо влиянию никотина или травы, то полез бы в бутылку. Или начал курить чего-нибудь эдакого… но, увы, никакие яды, в том числе и наркотические препараты, на него не действовали от слова вообще.
В родном мире после обретения своей силы он пробовал алкоголь разной крепости, но, вне зависимости от доз, результат был одним и тем же.
Никакого удовольствия или облегчения. А вкус у всего этого был — так себе. Сигареты и вовсе казались какой-то противной дрянью. И подчас на курящих он смотрел, как на особо извращенных мазохистов. Ну, а то, что подобное добро стоило немерено, лишь добавляло последний и, пожалуй, ключевой штрих, напрочь отбивающий желание связываться с этим.
Сайтама начал качаться на стуле, уставившись в потолок. Мысли текли вяло. Лечь спать? — он пробовал, не вышло. В каком-то журнале он вычитал, если у тебя бессонница, то нужно не лежать на кровати или диване, а пойти посидеть. И что-то поделать. Но, проблема в том, что Сайтаме делать-то было особо и нечего. Телека нет. Наруто под боком — тоже нет. Черт, даже Анко, к которой он так привык, отсутствовала. И это как-то угнетало. Его угнетало одиночество. Раньше он его не ощущал так остро. Да, по сути, ему вообще плевать было на то, один он или нет. Но сейчас, когда он познал тяжкое разочарование после миссии, его накрыло волной хандры и черной меланхолии.
Хокаге отпустил его с наказом «отдыхай». Но Сайтама ведь и не устал вовсе. Чего он такого делал, чтобы устать?..
Лысый так погрузился в свои размышления, что и не заметил человека в своем доме.
— Сайтама, ты вернулся?
Его качающийся стул застыл в воздухе. Он балансировал на двух ножках под совершенно невероятным углом, раскинув руки в стороны.
— А, это ты, Анко? — лысый скосил взгляд в сторону гостьи и наклонился со стулом вперед, принимая устойчивое положение.
Митараши всегда чувствовала себя в его дома, как в своем. Но сейчас отчего-то застыла в дверном косяке и не решалась зайти на кухню.
— Да нет, — качнул головой он, вспомнив о заданном девушкой вопросе. — Тело вернулось, а мыслями я все еще там.
— Там — это где?
— Там… если бы я еще знал, где это… там? — философски заметил он.
— Что-то случилось на миссии? — Анко, облаченная в светло-пурпурный халат с поясом, наконец, зашла на кухню. Плащ она, видимо, сняла еще на входе. А в прихожей для нее специально висела парочка халатов, которые она притащила еще месяц назад. — Ты вроде бы шел на нее в приподнятом настроении. Насколько я знаю, все закончилось хорошо. Твои напарники, как и АНБУ, выжили. А Пейн у нас…
— Агась. С миссией все ок.
— Тогда с чего такой настрой? — Анко села напротив него, положив локти на стол.
Сайтама пожал плечами и взял кружку с холодным чаем. Отпив немного, он тут же выплюнул его обратно в кружку:
— И-у… ну, и гадость, — он со стуком отставил ее обратно на стол. — Черт. Кажется, перепутал соль с сахаром.
— Ты уже был в душе? — ни с того, ни с сего спросила Анко.
— Эм… да. А что?
Воцарилось неловкое молчание на целых полминуты. Сайтама даже успел убежать мыслями куда-то совсем далеко.
— Можно у тебя сходить?
— А?… Да, а тебе по-маленькому или по-большому? Если по-большому, то нужно доставать новую туалетку. А то там совсем чуть-чуть осталось, тебе может не хватить…
— Я про душ, — закатила глаза Анко.
— А… ну, иди, конечно, — кивнул он. — Где полотенца — знаешь…
Анко выглядела какой-то напряженной. Странно, она ведь не впервой принимала у него душ. Может, тоже какие-то миссии были, которые заставляют ее переживать. Черт его знает?
Она ушла из кухни. За стенкой послышался шум спускаемой воды. А Сайтама вернулся к своим думам. Тяжким думам бывшего профессионального героя, потерявшегося на своем пути.
— То есть, как?.. — ошарашенно спросил он у Зецу. — Что это вообще значит?
— Это значит именно то, что я сказал, — флегматично повторил Черный Зецу, отводя взгляд от Статуи Еретика. — Гедо Мазо на данный момент — не рабочая. Она не окончательно сломана, и сама очень медленно, но все же восстанавливается. Однако этого совершенно недостаточно для ее скорого пробуждения. Даже если бы у нас сейчас появился риннеган, мы бы не смогли ее активировать. Можешь считать, что ее, м-м… надолго вырубили. Или, что она в коме.
Зецу говорил заторможено и как-то отстраненно, будто мыслями пребывал где-то совсем не здесь. Очевидно, Волю Мадары сильно обескуражили последние новости и подточили былую уверенность в их продуманном плане.
— Вырубили статую? В коме? — склонил голову набок Обито. — То есть… я не понимаю. Это вообще возможно?
Черный Зецу лишь пожал плечами:
— Биджу тоже были без сознания, когда ты их нашел. Хотя такого ранее за ними не водилось. Все это дело рук Сайтамы.
— Сайтама!.. Этот лысый ушлепок, — Обито резко развернулся и выругался.
Зецу выдернул его с экстренного собрания Акацуки буквально несколько часов назад. И огорошил новостями.
Оставшиеся биджу пробудились (хорошо, что Обито ранее забрал самого сильного из них). Они, по всей видимости, решили действовать сообща и вместе отступили прочь. Зецу собирался отправить за ними клона, дабы выяснить, куда они последуют, но те слишком быстро ушли. Потому на данный момент информацией касательно местонахождения Двуххвостой, Треххвостого и Четыреххвостого — они не располагают. Проклятье! Благо, в той панике, которую развели шиноби Конохи в Аме, Зецу удалось втихую убрать Гедо Мазо под землю и переместить ее к северным границам Страны Дождя в одно из тайных убежищ, о которых не знал ни один из членов Акацуки, кроме Обито и оригинального Зецу.
Что же до текущего состояния Статуи Еретика, тут и вовсе какая-то ерунда выходит. Обито думал, она — что-то вроде основы-артефакта, который можно призывать и управлять при помощи риннегана. А, поместив в него всех биджу, можно трансформировать ее сначала в Десятихвостого, а затем уже в Древо, при помощи которого удастся погрузить весь мир в Вечное Цукуеми — сладостную иллюзию, что сделает всех людей счастливыми.
И Обито уж точно не ожидал, что статую можно повредить настолько, чтобы лишить риннеган возможности прямого управления ею.
«Но это не отменяет того факта, что риннеган нужно забрать», — твердо решил для себя Учиха. Это слишком грозное оружие, чтобы оставлять его Конохе.
Да, даже у такого таланта, как Нагато, ушло около двадцати лет на овладение всеми дзюцу, даруемыми глазами мудреца. Но, представив, как риннеган попадает в руки того же Орочимару, и что безумный ученый может с ним сделать во время экспериментов, Учихе Обито становилось не по себе от вырисовывающихся «перспектив».
Впрочем, единственное чудовище, которого по-настоящему нужно остерегаться — это Сайтама. Если Обито проникнет в Коноху за риннеганом, нужно убедиться в том, что лысый будет занят и не помешает ему.
Возвращение глаз Мадары в ближайшее время будет в приоритете. Когда именно? Тяжелый вопрос. На данный момент руководство Конохи подняло все службы на уши. За жизнь Нагато боролись Цунаде и Орочимару, плюс его до сих пор охраняют АНБУ, как в госпитале, так и за его пределами. Там столько клановых сенсоров, в том числе и Хьюг, что Обито удивлялся, как кланы смогли наплодить стольких ниндзя, пока он отсутствовал в Конохе. Впрочем, это неудивительно. Все же Нагато — очень важный источник информации. И за ним нужно следить, дабы его не убрали.
Однако Зецу преподнес еще более неприятное известие. Оказалось, отделу допросов Конохи, не без помощи чертового Джирайи, удалось схватить одного из клонов Белого Зецу («Чертов идиот! Как он вообще умудрился так легко попасться?»). А значит, на поверхность может всплыть множество критически важной информации, как об Акацуки и их тайниках, так и об оригинальном Зецу с Обито. И даже о Мадаре!
Благо, клон Зецу, оставленный ранее в Конохе, покинул место. Во избежание эксцессов… Вот же чертов Нагато! Воскресил, помимо жителей Аме, еще и Какаши с Джирайей. И если против воскрешения первого — Обито ничего не имел, даже в глубине души выдохнул с облегчением, то вот Отшельник с Горы Мьебоку со своим сеннин-модом — та еще заноза в заднице!
Лезть сейчас в Коноху — как заходить в потревоженное осиное гнездо. Очень глупая затея. Если и идти за риннеганом, то во время финала Чунин Шикен. Когда львиная часть внимания Конохи будет рассеяна между гостями, в том числе и каге, что прибудут для «Собрания Пяти».
Он медленно выдохнул и, вновь повернувшись к Зецу, спросил:
— И сколько Гедо Мазо будет восстанавливаться?
Зецу лишь развел руками:
— Трудно сказать наверняка. Может, месяц… может, год. А может, и все десять…
— Срань Рикудо, — прошептал Обито. — И можно ли как-то ускорить процесс восстановления?
— М-м… — Зецу поднял взгляд желтых глаз куда-то вверх, словно смотрел сквозь потолок убежища. — Теоретически — возможно. Но это сложно.
— И как?
— Мы пока не владеем такими ресурсами. Сейчас — это невозможно. Но в будущем…
В душе поднялась волна раздражения. Это биджево алоэ позволяет себе слишком много. Слишком много загадок, недомолвок и тайн. Даже несмотря на катастрофический провал в Амегакуре, Зецу по-прежнему не давал всей информации. Возможно, это потому, что у него у самого нет никакого плана? И он лишь строит из себя, не пойми что?
Но Обито подавил раздражение и вошел в свое прежнее амплуа шута.
— О, Великое и Мудрейшее воплощение Воли Мадары, — он сложил руки в молитвенном жесте и склонился в низком поклоне. Его измененный высокий голос источал тонны издевки и сарказма. — Не соизволите ли просветить этого ничтожного аколита о своем Великом Плане?
— Не ерничай, Обито, — сощурил желтые глаза Зецу. — Мы на одной стороне. И ты прекрасно знаешь о нашем плане. Я никогда не утаивал от тебя основную суть. А мелочи — тебе знать ни к чему.
— Ага. Вот только наш «Великий План» пошел по одному известному месту, — прорычал Обито. — И, кстати, по поводу мелочей. Знаешь такую присказку: «Дьявол кроется в мелочах»? Зецу, биджу тебя задери, если ты не рассказываешь мне всего, то как я вообще могу тебе доверять?
Повисла напряженная тишина. Лишь редкая капель стекающей со сталактитов воды в пещере неподалеку свидетельствовала о том, что звуки здесь все же распространяются.
— Всему свое время, — бесцветным голосом прохрипел Зецу.
— И когда настанет это время, Зецу? — вспылил Обито, срывая оранжевую маску и бросая ту на землю — та откатилась в сторону громадины Гедо Мазо. Настенные масляные светильники выхватили из полумрака шрамы на левой стороне бледного, как мел, лица Учихи:
— Просто признайся, ты не знаешь, что нам делать! Как и я! Я даже не мог сказать оставшимся членам Акацуки правду. Что парочка бессмертных идиотов нас предала и трусливо сбежала. Что Конан и Пейн проиграли, что они по-прежнему живы и, скорее всего, Коноха узнает много того, чего ей знать не следует.
— Обито, ты…
Не обращая внимания на реплику Зецу, он продолжал:
— Кстати, если оставшиеся члены Акацуки узнают обо всем этом, как думаешь, какая реакция последует? Кто из них уйдет? А кто останется? И можно ли доверять тем, кто останется?.. И ты говорил, что нам нужны ресурсы… ха-ха… но где же их взять? Акацуки теперь должны залечь на дно и прятаться, как какие-то крысы. У нас нет ресурсов. Сейф Акацуки был уничтожен вместе с деревеней. И у нас нет людей… — у Обито, кажется начиналась истерика. Он говорил подряд, захлебываясь. Мысли сбивались в одну кучу. Видимо, только сейчас Обито осознал, в каком дерьме оказался.
— Успокойся, Обито.
— Успокойся? — зарычал Учиха. — Успокойся?! Ты говоришь мне успокоиться?
— Ты ведешь себя, как маленькая истеричка, — сардонически хмыкнул Зецу. Это была первая эмоция, продемонстрированная за сегодня. До того он лишь стоял истуканом и пребывал в прострации. — Ты ведь взял имя «Мадара». Думаешь, истинный Мадара был бы доволен тобой?
— О… ты вспомнил Мадару! — оскалился Обито. — Прекрасно, просто прекрасно. А знаешь что?.. Давай воскресим его.
— Мы не можем, еще слишком рано, к тому же риннеган сейчас…
— Плевать на риннеган. В Конохе был свиток с Техникой Воскрешения Нечестивого Мира. А тело Мадары… готов поспорить, оно у тебя. Когда он умирал, ты последний, кто был рядом с его телом.
— И ты прямо сейчас пойдешь за свитком? — индифферентно протянул Зецу. Он никак не прокомментировал догадки Обито. — Ты раньше казался более разумным. Что случилось? Шаринган на мозг давит?
— Р-р-р… — Обито, рыча и едва не вырывая волосы из головы, развернулся и пошел к брошенной на землю спиралевидной маске. Он взял ее, отряхнул рукавом плаща и вновь натянул на лицо. В прорези сверкнул Мангеке Шаринган. И тело Учихи затянуло в пространственную воронку.
— Ты куда? — спросил Зецу. Однако Обито не ответил. Он скрылся в пространстве Камуи. И больше не видел убежище с Гедо Мазо.
Ему нужно охладить голову. Не хотелось признавать, но Зецу был прав, он потерял самообладания и вел себя, как маленькая истеричка. Но, учитывая лысого монстра, что он встретил вчера, это было вполне закономерно. Сила Сайтамы была нечестной. Ультимативной. Казалось, против нее нельзя идти.
Но Обито в этот раз попробует другой способ. Не силу, и не разум, а, скорее, хитрость. Нужно придумать новый план. Нельзя торопиться. Нельзя поступать необдуманно. Ну, и конечно, ему придется решить весьма важную задачу, как усилить себя и организацию. Ему нужно набрать новых людей. Сильных и полезных людей. Обрасти связями на разных частях материка. Взять это все под контроль. Но только так, чтобы проклятая Коноха и остальные Какурезато об этом не прознали. Миссия невыполнима! Но он постарается. И в этот раз сделает все, чтобы вновь завербованные в Акацуки люди стали преданными, как собаки.
Коноха, Башня Хокаге
— Это что такое? — спросил Сарутоби, трубкой указав на огромный стальной ящик.
— Это сейф, — коротко отрапортовал анбушник в маске кота.
— Я догадался, что это сейф, — сказал Хирузен. — Я еще не настолько стар, чтобы ослепнуть. Мой вопрос в другом. Какого биджу вы выгрузили сейф посреди моего кабинета?
— Эм… — АНБУ замялись, потупив взгляд.
Эти придурки не нашли ничего лучше, как прямо в его кабинете при отсутствии лишних свидетелей распечатать из огромного фуин-свитка эту стальную махину, от которой доски на полу пошли трещинами, а некоторые даже начали прогибаться. Казалось, еще минут пять — и сейф рухнет к биджевой матери сначала на первый этаж, а затем в подвал — настолько он был тяжелым.
Слово взял анбушник Хьюга:
— Хокаге-сама, мы обнаружили сейф на подступах в Амергакуре. Наши люди уже обезвредили кислотную ловушку на нем. Теперь его можно открывать.
— Сейф на подступах в Амегакуре? — скептически хмыкнул Сарутоби, делая затяжку и выпустив кольцо дыма. — Не под землей, не в тайнике, а именно на подступах к Аме, я верно понял?
— Верно, — кивнул Хьюга. — Если быть точным, то сейф упал на нас с неба. Как раз, когда мы наблюдали за границей деревни Дождя. Мы его обследовали. И решили запечатать в фуин-свиток.
Хокаге застыл с трубкой в зубах. Эта уже была новая лакированная трубка из черного чакропроводящего дерева. Старую он вчера сломал, слушая биджевы отчеты.
Он закрыл глаза, помассировал виски. Посчитал до десяти, медленно выдохнул и переспросил:
— Говоришь, сейф упал с неба?
— Да. Упал с неба, — подтвердил Хьюга.
— А, ну раз упал с неба — тогда все в порядке, — кивнул он, вновь хорошенько затянувшись. — Сейфы, падающие с небес, это ведь самая, что ни на есть, обыденность.
— Угу, — на автомате бросил Хьюга, лишь бы поддержать разговор. Остальные АНБУ тоже закивали, как болванчики.
— Не угукай мне тут! — рявкнул Хирузен, вперив грозный взгляд в анбушника. — Падающие сейфы? Что за ерунда? Так, может, теперь Амегакуре нужно переименовать в Деревню Падающих Сейфов? Ты за идиота меня держишь?
— Н-но… хокаге-сама… это правда, — проблеял Кот. — Клянемся…
— Замолчите! — строго хлопнул по столу Хирузен. Нервы из-за последних событий у него заметно расшатались. А никотин уже не помогает. Нужно попить чай с ромашкой. Ну, или чего покрепче принять на грудь.
Хирузен вновь положил трубку в зубы, сделал серию медленных вдохов и выдохов и проговорил:
— Ладно, открывайте уже. Раз проверили все.
— Хай! — в один голос выпалили оперативники АНБУ.
Пара мгновений — и массивная стальная створка раскрылась, и Хирузен, наконец, увидел содержимое сейфа.
Чем больше хокаге замечал, тем сильнее вытягивалось его лицо, и раскрывался рот. В конце концов, курительная трубка таки выпала из его рта и покатилась по столу. Правда, ему было на это все равно. Ибо Хирузен никогда в одном месте не видел такое количество средств. Даже учитывая, что он был правителем Великой Скрытой Деревни. Богатства в них навскидку исчислялись многими десятками миллиардов рье.
Он протер глаза. Перевел взгляд на АНБУ. Затем вновь протер глаза. Снова посмотрел в сейф и сакраментально выдал:
— Ну, с неба — так с неба…
Откуда взялось такое огромное состояние — уже не так уж и важно. Что анбшуники подобрали — то теперь принадлежит Листу. Главное, что средства значительно пополнят общий бюджет Конохи, позволив лучше подготовиться к противостоянию с Акацуки.
Настроение стремилось куда-то в небеса. А иначе и быть не могло. Ему ведь удалось получить то, что никто и никогда не смог исследовать — глаза мудреца. Орочимару, невзирая на усталость, стремился обратно в свою лабораторию.
«Нужно поскорее запечатать труп Мизуки», — решил он. Тело недооборотня может и подождать, а вот риннеган…
Стоило ему открыть двери лаборатории, как он почуял неладное.
Пройдя внутрь, он огляделся.
Казалось, никто не заходил сюда без его ведома. И весь погром остался в том же виде, за исключение одного момента.
— Чертовы АНБУ! — процедил он, на пятках развернувшись и подскочив к кнопке вызова.
В динамике послышался сонный голос безликого:
— Ленивец на связи.
— Кто посмел влезть в мою лабораторию? Еще и забрать ценный материал? Биджу вас задери, где тело?! — прошипел Змеиный Саннин в микрофон в виде пористой округлой пластины, прикрепленной к стене.
— У-а-а… что? Какое тело? — после зевка заторможено спросили на другом конце провода.
— Подопытный, — цедил сквозь зубы Орочимару. — Куда вы его дели?
После некоторого молчания ему ответили:
— В ваше отсутствие в лабораторию никто не заходил.
Прошипев очередные ругательства, саннин нажал на кнопку отбоя и принялся внимательно обследовать следы.
Его золотые глаза со змеиным зрачком рыскали в поисках доказательств кражи, однако вскоре его лицо озарило понимание, а губы исказила кривая усмешка:
— Вот значит как, Мизуки-кун…
На полу, если хорошенько приглядеться, можно заметить разводы, сделанные ладонями и голыми ступнями. Получалось, подопытный не просто выжил, он еще и умудрился прийти в себя после клинической смерти. К тому же…
Его взгляд выцепил след от кулака в стене. Чуть выше были заметны отверстия. Будто кто-то когтями карабкался вверх, к трубам. Прицепившись к стене при помощи чакры, Орочимару, словно на прогулке, прошелся по ней до переплетения толстых труб на потолке.
В лицо дунул поток прохладного воздуха. Решетка вентиляции оказалась вскрыта.
— Ку-ку-ку… интересно, — произнес он, облизав губы. — Значит, все же успех…
Мизуки подобрался. Его тело прошиб странный озноб. Он огляделся и принюхался, пытаясь учуять опасность. Однако поблизости ее точно не было.
Он прильнул к стволу толстой дзельквы и перевел дух. Одет он был в старые потертые штаны и серую жилетку с белым мехом на воротнике. Под жилеткой проглядывалось лишь рельефное обнаженное тело, которое после эксперимента Орочимару претерпело некоторую трансформацию в плане мускулатуры.
Пустили за ним погоню или нет — пока сказать трудно. Однако, к счастью, из Конохи ему удалось выйти без проблем. Благо, новое обоняние смогло различать сигнатуры запахов на большом расстоянии, и он чуял шиноби, чтобы обходить их, в том числе и держаться за пределами радиуса обзора Хьюга. Те имели весьма характерный лавандовый запах с оттенками мускуса. Во всяком случае, именно так в его голове этот запах интерпретировался.
Ему лишь раз не повезло наткнуться на поисковый отряд из Инузука, Абураме и Хьюга за пределами Конохи. Видимо, они возвращались с миссии и расслабились, когда до дома осталось пройти самую малость. Но это не так уж и важно. Ибо всех их Мизуки убил на подходе к деревне. Разорвал глотки когтями, вместе с нинкеном (его он выпотрошил с особым тщанием). Затем, следуя своим инстинктам… сожрал Инузуку и девушку из Хьюг, особенно уделяя повышенное внимание их сердцам. Их он поглощал с особенным наслаждением.
Когда он осознал, что натворил, ему стало дурно. Но выблевывать свой недавний «завтрак» он не стал.
Кикайчу Абураме после смерти их носителя начали бесконтрольно разбредаться по окрестностям, после чего попросту дохли. Видимо, это какая-то система защиты. Мизуки учуял изменение запаха жуков, когда они покинули тела. Ну, и в самом Абураме распространялся какой-то яд, который буквально вытравливал кикайчу из организма. Отбросив тогда ненужные размышления, он умылся в ручье поблизости, чтобы стереть лишнюю кровь с лица. Затем, стянув снаряжение Инузуки и обследовав его пожитки, «одолжил» его одежду, она для Мизуки пришлась почти в пору…
— Кри-и-и… — крик дикого орла заставил его вернуться из воспоминаний к текущему моменту.
«Я теперь нукенин, к тому же… зверо-монстр?» — с горькой ухмылкой подумал Мизуки, глядя как диск золотого светила встает над горизонтом. Он уже ушел от Листа на несколько сотен километров. Почти полтысячи. И, насколько ему не изменяла память, он двигался в сторону Страны Рек.
Данная страна была нейтральной, и вполне подходила для того, чтобы полностью привыкнуть к изменениям в своем организме и заняться там тренировками контроля чакры. Ему нужно повысить контроль, если не до высокого, то хотя бы до приемлемого уровня среднего генина. Он, конечно, стал сильнее, но без чакры не использует и десятую часть своего нового потенциала.
«Тем не менее, Страна Рек — временное решение», — подумал Мизуки. Она все еще относительно недалеко от Конохи. Следовательно, ему нужно хорошенько подумать над тем, куда в дальнейшем держать путь, и что ему вообще делать в перспективе.
Мизуки отлип от дерева и, взъерошив обстриженные светло-голубые волосы, по-волчьи оскалился.
Уже сейчас можно помаленьку строить планы на будущее. Столько путей для свободного нукенина, что не связан никакими обязанностями перед деревней, хех. Благодаря эксперименту Орочимару он получил силу. Нужно лишь выбрать тот путь, который даст ему еще больше силы и хорошее развитие. Ну, и чем биджу не шутит, возможно, однажды ему удастся отомстить Конохе и Орочимару за то, что они с ним сделали.
— Не знаю, сколько времени мне понадобится для обретения настоящей силы, — прорычал Мизуки. Его клыки вытянулись и заострились, а зрачки вновь превратились в веретена. — Но вы, ублюдки, заплатите за все сполна. Это я вам гарантирую…
В отличие от Обито, у которого однозначно был нервный срыв, Зецу был относительно спокоен. Нет, он перенес то еще потрясение прошлым вечером. И если бы у него было человеческое сердце, то он, вероятно, пережил бы инфаркт. Но сейчас все уже позади. И ситуация более-менее стабилизировалась, хотя вопросов у него по-прежнему было масса. А некоторые из них вызывали мигрень.
Зецу на данный момент над ситуацией не властен. И пока все, что ему нужно — это лишь ждать. Сколько? — хороший вопрос, но вряд ли слишком долго. Большую часть тысячелетия он не выходил на сцену, дергая за ниточки тех или иных марионеток где-то из-за кулис. Действовать в открытую ему было, во-первых, непривычно, во-вторых, он не видел в этом смысла. Зачем? Если идиоты, что пляшут под его дудку, и так все сделают. А он лишь их направит и, в случае чего, скорректирует их путь.
Манипулировать Индрой — сыном Мудреца Шести Путей — дабы тот пошел против младшего брата, было на удивление легко. И это стало началом его великого сценария. Сценария, который рано или поздно приведет к финалу пьесы — возвращению его Матери — Кагуи Ооцуцуки.
В течение множества столетий он манипулировал реинкарнациями братьев, чтобы кто-то смог пробудить риннеган. И, в конце концов, у него это получилось. С Мадарой Учихой.
Хех, какой же Индра и все его реинкарнации — идиоты. Особенно становилось смешно за Мадару. Гений! Как же!
Якобы Учиха создал и Белых Зецу, и наделил «волей» Черного Зецу. Просто нелепо. Насколько раздутым было его эго, и насколько он мнил себя пупом земли, раз не замечал очевидных обманов. Впрочем, именно благодаря этим качествам Мадарой было так легко манипулировать. Подделать же текст на скрижали Мудреца Шести Путей для Зецу было совершенно плевым делом. И «Бесконечное Цукуеми» стало идеей фикс не только Зецу, но и чуть ли не целой плеяды Учих. Сначала Мадары, а потом и Обито…
И все шло прекрасно. Совсем недавно были пойманы подряд четыре биджу. И запечатаны в Гедо Мазо. Но…
Все разрушил непонятно откуда взявшийся лысый шиноби из Конохи. Статуя Еретика оказалась сломана, или, если быть точнее — выведена из строя на неопределенное время. А три из четырех биджу попросту сбежали.
«Чёртов Сайтама», — подумал Зецу.
Хотя… теперь Зецу точно не мог сказать, проклинать ему лысого или все же благодарить.
После побега биджу, воспользовавшись суматохой в Аме, ему удалось почти из-под носа коноха-нинов утащить Гедо Мазо под землю, а затем и спрятать статую.
Но вместе с тем, Зецу нашел то, чего найти не ожидал.
Целую ночь он был погружен в свои мысли и пытался понять, какого биджу вообще произошло? И что теперь делать?..
Силуэт Зецу вынырнул в сотне километров от скрытой базы.
Перед ним в рассветных лучах солнца, что едва пробивались сквозь высокие заросли бамбука, возвышался двухэтажный домик. Домик, к слову, был накрыт пышными кронами деревьев, что прорастали прямо из здания, потому сверху его заметить невозможно. В нем не было ни окон, ни дверей. А сам он оказался словно бы сплетен из толстых веток.
Зецу подошел вплотную к переплетению ветвей и… нырнул в него.
Мгновение — и он стоит в небольшой уютной горнице. В стене вбита фуин-плита с высеченным на ней символом, что светился в темноте золотисто-рыжим светом, едва разгоняя густой мрак. Под плитой стояла небольшая кровать с периной.
— Я все еще не понимаю… — прошептал Зецу, осматривая юную девушку, что без сознания лежала на кровати.
Бледная кожа, длинные серо-голубые волосы, по-аристократически изящные черты лица, маленькие овальные наросты на месте бровей. Из головы по бокам от темечка шли небольшие рога, напоминающие заячьи уши. Эта девушка была самым прекрасным созданием на свете, которое Зецу когда-либо встречал. И единственное существо, ради которого он готов был пойти на все и даже больше.
— Мама… — дрогнувшим голосом молвил Зецу.
Это была именно она. Кагуя Ооцуцуки — прародительница чакры и богиня-кролик. Вот только…
«Почему она такая маленькая?» — мелькнуло у Зецу.
На вид маме было лет двенадцать-тринадцать, не более. На ее теле не было никаких повреждений или травм, но она по-прежнему не приходила в себя. Что очень беспокоило Зецу.
Он подошел к изголовью кровати, присел и положил руку на ее лоб. На месте, где когда-то красовался алый риннешаринган — самое могущественное додзюцу в мире, сейчас виднелась лишь тонкая едва заметная полоска. Очевидно, веки риннегашарингана были плотно сомкнуты. Да и мощь глаза Зецу совсем не ощущал. Будто того и вовсе не было. Либо он попросту не был пробужден.
— Что же с тобой произошло, мама?
Будто услышав вопрос Зецу, веки девочки дрогнули. Носик сморщился. Зецу тут же убрал свою руку и, отойдя на несколько шагов назад, уставился на нее. Уставился с надеждой, ожидая чуда.
И чудо не заставило себя долго ждать. Она медленно открыла глаза.
По ее мимике пока нельзя было понять, о чем она думает.
Кагуя, прищурившись, уставилась в потолок, затем перевела взгляд на фуин-плиту, от которой лился янтарно-золотой свет вместе с теплом.
— С возвращением, мама, — решил нарушить тишину Зецу и склонился, опустившись на одно колено. — Я долго пытался вернуть тебя. Но не ожидал, что твое воскрешение пройдет совсем не по плану.
Его силуэт окутывал мрак. Все же фуин на плите давал света даже меньше, чем ночник.
Кагуя приподнялась и повернула к нему голову.
— Кто ты? И где я? — ее голос сейчас был заметно выше, чем Зецу запомнил. И ему даже на мгновение показалось, что это вовсе и не мать, поскольку в нем он не чувствовал той властности, мощи и непоколебимой воли, какую чувствовал когда-то.
Но он отбросил эти нелепые мысли. Это была именно мама. А ее теперешний вид был, скорее всего, из-за того, что она не вобрала в себя всех биджу. Очевидно, удар Сайтамы как-то нарушил печать Хагоромо и освободил ее.
Зецу уже хотел было объяснить, что он — это ее воплощенная воля, а она сейчас находится в созданном им убежище около границы Страны Дождя, как вдруг мать ошарашила его новым вопросом:
— А кто… я?
Зецу так и застыл. Если бы у него был человеческий рот, он бы его открыл в изумлении. «Это какая-то шутка?»
Он поднялся на ноги и приблизился к принцессе Ооцуцуки.
Стоило его силуэту появиться на светлом пятачке, что образовался вокруг фуин-символа, как Кагуя тихо пискнула:
— У-и-и… Не подходи…
Она резко отпрянула, прижавшись к стене, а в ее лавандовых глазах застыли слезы.
— М-ма-ма? — запнувшись, протянул Зецу. — Это…
Кагуя дрожала, прикрывшись простыней. Она натянула ее до самых глаз. К слову, риннешаринган по-прежнему был плотно сомкнут — это Зецу не мог не заметить.
«Чертов Сайтама! Это ведь твоих рук дело, лысый ублюдок! Вот только как? Как тебе это удалось?» — мысленно кричал он. Его мать была освобождена, но при этом потеряла память и, очевидно, большую часть сил.
От бурлящего негодования из него вырвался тихий рык, который еще больше напугал Кагую.
Ну, учитывая, что вокруг царил полумрак, а вид Зецу — крайне далек от понятий «милый» и «симпатичный», то такая реакция у маленькой девочки закономерна.
«Ну и что мне теперь делать, мама? Ты меня к такому не готовила!»
— У-а-а… апчхи! — после зевка Сайтама внезапно чихнул. Правда, локтем он все же прикрылся, потому на окружение его чих никак не повлиял. — Наверное, вспоминает кто… незлым тихим, — заключил он.
Чашку с той пересоленной бурдой, которую даже захудалый бомж побоялся бы назвать чаем, он вылил в раковину, посудину вымыл и поставил на столешницу. Он уже хотел было сесть обратно, но…
Анко, наконец, вышла из душа. Обернутая лишь в белое банное полотенце. Босиком, оставляя едва заметные влажные следы на полу, она медленным и неуверенным шагом приблизилась к нему, чтобы заглянуть в глаза:
— Ты в порядке?
— Эм… — растерялся Сайтама. Сам он задавал этот вопрос другим людям множество раз. Однако… пожалуй, он давно не слышал подобный вопрос именно в свой адрес. По крайней мере, в последний год никто точно не спрашивал его об этом. Даже Генос. — Ну… да, все нормуль. А почему я должен быть не в порядке?
Сделав еще пару шагов к лысому, Анко вдруг крепко обняла его, уткнувшись носом в домашнюю футболку с надписью «OPPAI».
— Я скучала, — едва слышно буркнула она.
— А… ага… — только и смог выдавить он.
Поначалу он не знал, чего делать в такой странной ситуации. Однако с каждым вздохом ему становилось как-то… теплее? Не физически. Это нельзя объяснить словами. Просто на душе становилось приятнее, от того, что Анко прижималась к нему. И нет, дело не в ее мягкой и упругой груди и соблазнительном теле. Здесь дело совсем не в ее физических параметрах. Она была симпатичной девушкой, спору нет, но…
«Да… я тоже соскучился», — вдруг мелькнуло у него. Но вслух он ничего не сказал. Лишь ответил на объятия: руки неловко обхватили ее талию, сильнее прижимая к себе, а подбородок опустился на ее макушку.
Сайтама прикрыл глаза и прислушался к себе. То опустошение и одиночество с темной меланхолией, которые он ощущал полчаса назад, постепенно испарялись. И все благодаря Анко.
Это нельзя было назвать любовью. Даже влюбленностью, пожалуй, с его стороны не пахло.
Но с Анко однозначно стало лучше, чем без нее.
— Сайтама? — она медленно высвободилась из его объятий.
— М-м? — вопросительно выгнул бровь лысый.
В глазах Анко заплясали бесята, а губы дрогнули в хитрой улыбке. Протянув руку, она обольстительно потянулась и произнесла:
— Пошли в постель…
— Зачем? Ты хочешь спать? — спросил Сайтама, но ладонь ее все же взял в свою. На ощупь она была прохладной и слегка влажной после душа.
— Ну… возможно, — их пальцы переплелись. Анко потянула его за собой.
Пройдя в соседнюю комнату, они очутились перед двуспальной кроватью с нежной периной. Рыжеватый свет восходящего солнца едва проникал через плотные шторы и занавески.
Она плюхнулась на кровать, положив голову на подушку. Сайтама сел рядом.
— Ложись, — тихо шепнула она и пошлепала ладонью подле себя.
— Хм… — лысый озадаченно поскреб подбородок. — Я лягу, но только если ты не будешь приставать ко мне.
— Хах… Хорошо, — с коротким смешком согласилась она.
Сайтама снял футболку, оставшись в одних черных шортах, и лег рядом с ней на спину. Анко подлезла к лысому поближе. Полотенце она по-прежнему не снимала. Значит, приставать к нему она все же не будет.
— Только я спать не хочу. Совсем, — повернул голову Сайтама, посмотрев на нее решительным взглядом.
— Да? — переспросила Анко, прикусив губку. Затем легла в пол-оборота и по-хозяйски закинула на него ногу. Ее нежная, прохладная ладонь легла ему на грудь. — Значит, мы будем вместе «не спать».
Их лица были совсем близко. Носы почти соприкасались. Но Анко не спешила продолжить свои приставания. Ее щеки покраснели, но дышала она медленно и глубоко, стараясь держать себя в руках. И, как и обещала, пока не приставала, лишь с нежностью смотрела ему в глаза.
— Анко, кажись, у тебя ресничка возле глаза, — произнес Сайтама будничным тоном.
— Да? — приподняла брови Анко. — Где именно. Зеркальце есть?
— Та забей, я сам сниму.
— Хорошо, давай.
— Агась, — кивнул Сайтама, — только глаза закрой.
— Угу.
Анко последовала его совету и прикрыла веки. Они у нее немного подрагивали.
Лысый прикоснулся к ее щеке. Легким движением пальца он снял выпавшую ресничку.
— Все? — переспросила Анко. — Уже можно открывать?
— Погоди… там, кажись, еще одна.
— А, ну тогда-а… а-м-м…
Сайтама накрыл ее уста своими. Анко не сдержала стон. Уголки ее губ, несмотря на поцелуй, растянулись в радостную улыбку. Ее ладонь переместилась на лысую голову, поглаживая ту, будто какого-то котенка.
«Я, конечно, не шибко умный, — про себя посетовал Сайтама. — Но узнать, когда девушка меня хочет, даже мне под силу».
Ему было двадцать пять. И у него до сих пор не было женщины. И он подумал, что пора бы это дело исправить. С Анко ему было хорошо. А могло стать… еще лучше.
Оторвавшись от поцелуя, Анко спросила, не сдерживая ехидной улыбки:
— Ты же просил, чтобы я к тебе не приставала.
— Угу. Но, как я уже говорил, я не хочу спать.
Анко рассмеялась, и одним движением стянув с себя полотенце, отбросила то на пол:
— Я тоже, Сайтама. Я тоже…
Конец первой книги
Прим. автора 2. Вот и подошел к концу первый том "Лысого шиноби" Спасибо, что оставались со мной. Я закончил книгу только благодаря вам, дорогие бустовцы)
Отдельная благодарность моему постоянному меценату и вдохновителю — Sheldan.
По поводу второго тома ЛШ… если читатели захотят, то продолжу, хех.
Но пока у автора очень много работы. Иду на повышение, плюс рабочие поездки, видео-конференции и т.д. Так что появится возможность писать только в конце декабря.
Еще раз благодарю за поддержку!
Пы.Сы. Я открыт для идей и предложений.