Цокольный этаж

Пролог начинается 25 декабря 1993 года на даче Николая Васильевича Агаркова, вымышленного персонажа, прототипом которого является реальный человек. Старый, измученный жизнью маршал, переживает крушение своих идеалов и страны, которую он любил. Его жизнь, полная напряженной службы и войн (включая внутреннюю борьбу после окончания Второй мировой), была разрушена сначала потерей дела, а затем и страны, которую он считал своей. Он пытается бороться, сохраняя память о прошлом величии, но поток лжи в СМИ, особенно статьи, очерняющие деятелей советской эпохи, включая Сталина и Берию, и восхваляющие Тухачевского, вызывают у него гнев и отчаяние. Визит старого друга и сослуживца, Ивана Петровича, обостряет его состояние. В откровенном разговоре Агарков выражает свою боль и горечь по поводу произошедших перемен, используя грубую, эмоциональную речь. Разговор заканчивается уходом Петровича, а Агарков, выпив водки, засыпает и умирает во сне от сердечного приступа, вызванного стрессом и перенапряжением. Однако, заключительный абзац намекает, что его душа не обрела покоя, и возможно, ждет его новый шанс.

Глава начинается 21 ноября 1935 года в московской квартире Тухачевского. Квартиру посещают неизвестные Агаркову люди, но он спит. Проснувшись в незнакомой комнате, Агарков обнаруживает, что не помнит, где находится. Включив свет, он замечает незнакомую обстановку. Женский голос, зовущий его «дорогой», вызывает у него противоречивые чувства — близость и незнание. Женщина, Нина, входит в комнату, и Агарков понимает, что она ему незнакома, хотя и вызывает смутные воспоминания. Он чувствует себя плохо, его мучают чужие воспоминания и мысли. Выйдя в коридор и посмотрев в зеркало, Агарков видит отражение человека, которого он не узнаёт, но одновременно чувствует как-то знакомым. Его накрывает приступ, и он теряет сознание. В интерлюдии слышен голос Нины, обеспокоенной состоянием Агаркова, и голос врача, который успокаивает её, объясняя обморок высокой температурой.

26 ноября 1935 года в Кремле, в кабинете Сталина, докладывают о состоянии здоровья Михаила Тухачевского. Врачи сообщают о внезапном ухудшении состояния маршала: высокая температура, холодный пот, потеря сознания, дважды кратковременная остановка сердца. При этом не обнаружено ни инфекции, ни признаков отравления или алкогольного опьянения. Тухачевский пришёл в себя лишь несколько часов назад, очень слаб, плохо узнаёт людей и, по словам его жены, резко изменился в характере, став спокойным, задумчивым и молчаливым. Врачи не дают точных прогнозов, но допускают выписку через 3-4 дня при условии отсутствия рецидива. Сталин, выслушав доклад, отпускает докладчика и продолжает работу.

28 ноября 1935 года, Москва. Николай Васильевич Агарков, вселившийся в тело маршала Тухачевского за неделю до этого, лежит в больничной палате. Он пережил насильственное переселение сознания, в результате которого личность Тухачевского практически уничтожена, а Агарков обладает воспоминаниями обеих жизней – своей и маршала. Это создаёт невероятный информационный объём и внутренний конфликт.

Тухачевский к концу 1935 года находится в опасном положении, будучи политическим трупом, несмотря на видимое благоволение власти. Агарков понимает, что оказался в безвыходной ситуации (цугцванг), требующей нестандартного решения. Он отбрасывает очевидно провальные идеи, такие как признание всего Сталину.

Вечером в палату приходят друзья Тухачевского – видные военные. Агарков, не испытывая к ним никаких чувств, кроме раздражения, вынужден скрывать свою изменившуюся личность, изображая усталость. Он понимает, что это невозможно долго поддерживать, так как его поведение неизбежно вызовет подозрения. Изменение мимики и эмоций уже заметно, и полное разоблачение – вопрос времени.

Агарков опасается, что его жена заметит перемены в поведении мужа, но больше всего его беспокоят друзья Тухачевского, которые рано или поздно обнаружат неладное. Потеря их поддержки будет означать гибель, так как Тухачевский уже не имеет значительного веса и находится под угрозой обвинения в заговоре. Агарков понимает, что времени у него мало, и несмотря на полученный второй шанс на предотвращение катастрофы 1991 года, он оказался перед новой, не менее сложной задачей – выжить и найти способ изменить ход истории.

В декабре 1935 года в Кремле Сталин заслушивает доклад о состоянии здоровья маршала Тухачевского. Врачи диагностировали переутомление, от которого Тухачевский якобы полностью оправился. Однако, близкие обеспокоены его резкими изменениями характера: он стал другим человеком, бросил курить и пить, хотя врачи этого не предписывали. Проверка памяти Тухачевского, проведенная под видом медицинского осмотра, показала, что он помнит детали из своего личного дела, включая малозначительные подробности, что исключает подмену личности. Несмотря на это, изменения в его поведении значительны. Жена и дочь довольны новыми привычками Тухачевского, а его коллеги по РККА встревожены, в частности, маршал Уборевич крайне обеспокоен и считает Тухачевского подавленным. Сталин поручает продолжить расследование, проведя дополнительные беседы с врачами, близкими и самим Тухачевским. Ситуация вызывает обеспокоенность у партийного руководства.

21 декабря 1935 года маршал Тухачевский ожидает встречи со Сталиным в Кремле. Его поведение резко изменилось после недавней болезни, вызвав беспокойство у его прежних соратников, которые даже заметили за ним слежку. Тухачевский понимает, что находится в смертельной опасности, и ему нужно действовать быстро, но не знает как раскрыть Сталину правду о том, что он — человек из будущего, без неопровержимых доказательств.

Встреча состоялась при участии Ворошилова. Тухачевский, к удивлению Сталина и Ворошилова, неожиданно просит о расстреле, представляя папку с рапортом, подробно описывающим заговор, в котором он участвовал. Его почерк изменился, что подтверждает его утверждение о произошедших с ним изменениях. Тухачевский объясняет, что осознал масштабы заговора и свою роль в нём, и что его покаяние — это попытка предотвратить катастрофу. Он также неожиданно хвалит Ворошилова за его преданность партии, в отличие от амбициозных старших командиров.

Сталин и Ворошилов скептически относятся к словам Тухачевского, не веря в его искренность и предполагая, что он хочет умереть или бежать от ответственности. Тухачевский настаивает на расстреле, утверждая, что это единственный способ доказать правду и предотвратить заговор. В итоге Сталин, хотя и не доверяет Тухачевскому полностью, разрешает ему уехать на дачу, распорядившись о негласной охране, опасаясь покушения. Глава заканчивается размышлениями Сталина и Ворошилова о произошедшем и о том, что им делать дальше.

28 декабря 1935 года в Кремле, в рабочем кабинете Сталина, командир отряда докладывает о событиях на даче Тухачевского. Отряд был размещен в помещении охраны у въезда, незаметно для окружающих. В 15:35 они заступили на дежурство. С 18:15 до 18:32 на территорию дачи прибыли четыре легковые машины с высокопоставленными командирами РККА, проверка документов которых охраной поселка не выявила нарушений. Командиры, по их словам, приехали навестить Тухачевского. В 18:41 одна машина вернулась, и почти одновременно раздались выстрелы со стороны дачи. Двое командиров из этой машины расстреляли охрану, в завязавшейся перестрелке погибли. В 18:49 основные силы отряда прибыли к даче. Из окна вылетел предмет, послышался крик «Ложись». Нападавшие, собравшиеся у входа, открыли огонь. В ходе перестрелки погибли ещё четверо нападавших, один был оглушен бутылкой, брошенной Тухачевским. Двое из группы охраны, оставшиеся в живых, застрелились. Нападавшие были вооружены револьверами и большим количеством патронов. Они не смогли обойти дом из-за заколоченных окон и мебели, препятствующей доступу. Обслуга и водитель были отпущены Тухачевским домой. Тухачевский, по всей видимости, ожидал нападения, но не знал точного времени. Он был ранен, сильно пьян (выпил две бутылки водки), и использовал в обороне револьвер «Наган», пистолет «Кольт», гранату и бутылки. Отряд не был замечен Тухачевским до начала стрельбы. Врачи оценивают состояние Тухачевского как тяжелое, но с надеждой на выздоровление. Задержан только один нападавший, оглушенный бутылкой, его состояние критическое. Остальные нападавшие были офицерами РККА разных званий, включая сотрудников НКВД и батальонного комиссара. Расследование их личности продолжается.

18 января 1936 года Сталин собрал сокращенный состав Политбюро в своем кремлевском кабинете. Поводом послужил разговор Сталина с Тухачевским 21 декабря, после которого на маршала было совершено покушение. Сталин, не доверяя даже ближайшему окружению после информации, полученной от Тухачевского, решил обсудить ситуацию с Политбюро, чтобы оценить реакцию членов и заручиться поддержкой.

Молотов отметил, что о встрече Сталина и Тухачевского было известно, но подробности оставались загадкой. Сталин подтвердил, что Тухачевский рассказал о возобновлении деятельности «объединенной оппозиции» под руководством Троцкого, целью которой был переворот. Политбюро выразило сомнения в правдивости слов Тухачевского, предполагая провокацию. Сталин объяснил, что не арестовал, а отправил Тухачевского на дачу, где на него и было совершено покушение, что исключает провокацию. Он заявил, что Тухачевский был участником заговора, но изменил свою позицию после покушения.

По просьбе Сталина, в кабинет был приглашен Тухачевский, побитый и перевязанный. Он рассказал о четырехэтапном плане Троцкого: первый этап — создание лояльного, но управляемого Троцким блока в армии и других наркоматах; второй этап — провокация действий руководства СССР, с последующим использованием наркома внутренних дел Ягоды (и его зама Ежова) для репрессий; третий этап — подрыв боеспособности РККА и страны в целом; четвертый этап — неизвестен, но Тухачевский подозревал участие Хрущева. Тухачевский объяснил, что пришел к Сталину, так как понял, что план Троцкого может привести к катастрофическим последствиям для СССР, особенно в преддверии неизбежной войны с Германией (на что указывал, в частности, лозунг «Drang nach Osten» и его личная переписка с немецкими офицерами). Он предложил действовать осторожно, используя уголовные дела против среднего звена армии, чтобы разрушить заговор без масштабных репрессий.

После ухода Тухачевского, Сталин и Политбюро обсудили правдоподобность его слов. Сталин отметил, что некоторые детали подтвердились, и решил, что следует серьезно отнестись к информации Тухачевского. В заключительной беседе с Молотовым Сталин объяснил, что Троцкий стремится к мировой революции и видит в СССР конкурента, поэтому пытается его уничтожить, в том числе, с помощью Германии.

В главе описывается вечер 2 февраля 1936 года в московской квартире Тухачевского. Прошло полмесяца после его выступления в Кремле; он формально болен, находится под наблюдением НКВД, но проводит время в прогулках и размышлениях о своем будущем. Вечером к нему приходит старый боевой товарищ Уборевич, желающий поговорить. Несмотря на очевидную слежку, Тухачевский предлагает поговорить в комнате, демонстрируя необычайное спокойствие.

Уборевич обеспокоен арестами среди его подчиненных по обвинению в хищениях, предчувствуя недоброе. Он спрашивает Тухачевского о происходящем, намекая на подозрения в его причастности к этим событиям, в частности, указывая на самоубийство Эйдемана (Роберта). Тухачевский, сохраняя спокойствие, рассказывает о недавней перестрелке, в которой он якобы убил несколько человек, пытавшихся его устранить. Он описывает это как самооборону, при этом его рассказ вызывает у Уборевича всё больше подозрений.

В ответ на вопросы Уборевича о его поведении и изменениях в нём, Тухачевский раскрывает заговор, направленный на него и других высокопоставленных военных, с целью государственного переворота. Он объясняет свои странности сильным нервным потрясением, вызванным осознанием масштабов заговора и его последствий. Уборевич, потрясенный услышанным, понимает, что они оба находятся в смертельной опасности. Тухачевский советует ему не предпринимать никаких действий и смириться с неизбежным, предлагая хотя бы навести порядок в своих делах перед арестом. Глава заканчивается тем, что Уборевич уходит, а Тухачевский, открыв окно, вдыхает морозный воздух и мысленно констатирует завершение ситуации.

10 февраля 1936 года в своей ближней даче Сталин, после прочтения материалов «дела Тухачевского», созывает Политбюро. Члены Политбюро обсуждают показания Тухачевского, отмечая его странное поведение во время прослушивания его квартиры (Молотов предполагает, что Тухачевский специально играл роль, чтобы понравиться). Ситуация осложняется попыткой самоубийства Уборевича и гибелью других командиров, связанных с ним. Сталин указывает на возможную цель Тухачевского – деморализация военного крыла троцкистов, чтобы предотвратить переворот.

Орджоникидзе отмечает парадокс: Тухачевский, будучи участником заговора, теперь помогает предотвратить его, что ставит под вопрос его осуждение. Молотов считает, что Тухачевский спасает свою жизнь, но вопрос доверия остается открытым. Ворошилов, хотя и не доверяет Тухачевскому, отмечает его смелость и перемены после болезни, предлагая дать ему второй шанс.

После четырехчасового обсуждения, Тухачевского доставляют в дом Сталина. Сталин сообщает Тухачевскому о решении партии дать ему второй шанс и наградить орденом Ленина, представив его в газетах как героя, борющегося с троцкистами. Тухачевский понимает, что это опасная игра, превращающая его в цель для заговорщиков, но соглашается. В заключение, Сталин поручает Тухачевскому заняться исправлением проблем в области вооружения, ожидая доклад через месяц.

12 февраля 1936 года в Москве Лазарь Каганович, возглавляя комиссию по проверке НКВД по поручению Сталина, заслушивает доклады о масштабных нарушениях и фальсификациях в работе ведомства, особенно со стороны наркома Ежова. Докладчик Берия сообщает о более чем двухстах делах, закрытых Ежовым до завершения следствия. Проверка трех следователей, показавших наибольший процент сфабрикованных дел, выявила у них тяжелые психические расстройства. Причины этого пока неясны: либо следователи сломались под давлением работы, либо изначально были психически нездоровы. Андреев добавляет, что проверка выявила множество случаев выбивания признаний, не подтвердившихся впоследствии, а также халатность в ведении дел, вплоть до непонятных оснований для обвинительных заключений.

Каганович докладывает Сталину о ситуации, указывая на серьезные проблемы в НКВД, подтверждая опасения Тухачевского. Он описывает сотрудников, связанных с Ежовым, как маньяков, получающих удовольствие от власти над людьми и применяющих пытки без необходимости. Несмотря на наличие честных сотрудников, действия Ежова наносят огромный вред. Сталин поручает Кагановичу продолжить расследование, возглавляемое двумя независимыми группами под руководством Берии и Андреева, при этом подчеркивая необходимость осторожности и бережного отношения к кадрам.

11 марта 1936 года маршал Тухачевский представил Сталину доклад о состоянии РККА. Доклад, изначально задуманный как личный, оказался представлен перед пятнадцатичеловечной комиссией, включая Ворошилова и Шапошникова. Тухачевский осознавал необходимость осторожности, так как прямая критика высокопоставленных лиц, пользовавшихся доверием Сталина, была недопустима. Несмотря на вредительство некоторых участников путча, многие проблемы были вызваны некомпетентностью командиров, включая Климента Ефремовича Ворошилова, не из злого умысла, а из-за незнания.

Поэтому Тухачевский, используя доступ к памяти двух жизней (своей и другой, не уточняется какой), избегал прямой критики, направляя основной упрек на «гнилое наследие Троцкого» и анархизм в армии. Он мастерски использовал цитаты Ленина, Фрунзе, Ворошилова и даже Сталина, прикрывая свою критику авторитетными мнениями. Это позволило ему избежать открытого конфликта и одновременно обозначить проблемные моменты.

Доклад, отличавшийся мягкими формулировками, высокой детализацией и обилием цитат, поставил комиссию в тупик. Сталин предложил отложить детальное обсуждение на две недели. После ухода комиссии Сталин самостоятельно изучил доклад, очистив его от цитат. Он был поражен жесткостью и решительностью скрытой критики, особенно учитывая, как Ворошилов реагировал на доклад, не подозревая о его истинном содержании. Сталин отметил необходимость пристального наблюдения за Тухачевским, сравнив его с библейским Лазарем, подчеркивая, что без изменений ситуация могла бы привести к гибели маршала.

16 марта 1936 года в московской квартире маршала Тухачевского неожиданно появился Лазарь Каганович. Тухачевский, помня недавний доклад Сталину, напряженно воспринял визит. Каганович заявил, что партия, видя раскаяние Тухачевского, хочет помочь ему исправиться. Маршал, подозревая слежку, включил звукозаписывающее устройство (магнитофон), о существовании которого Каганович был удивлен.

Разговор коснулся признательных показаний и расстрела Ежова, после проверки заявлений Тухачевского. Тухачевский иронично отметил свое идеальное соответствие образу врага народа: классово чуждое происхождение, имперское военное образование. Он процитировал Ленина о необходимости обучения делу государственного управления рабочими и крестьянами, подчеркнув нехватку квалификации в РККА.

Каганович упрекнул Тухачевского в потенциальной возможности военного переворота, на что тот ответил, что перешел на сторону Сталина, считая его методы более эффективными, чем у Троцкого, хотя и не верит в полное восстановление доверия Сталина.

Основной темой разговора стало предложение Тухачевского о миграции военных предприятий на восток, в безопасные регионы, для модернизации и защиты от возможного нападения. Каганович выразил опасения по поводу затруднения снабжения армии и недостатка станков. Тухачевский обосновал необходимость модернизации, подчеркнув неготовность РККА к войне и низкий уровень подготовки командного состава. Он предсказал скорый военный переворот в Испании при поддержке Германии, Великобритании и Франции, полагая, что СССР необходимо 5-6 лет на подготовку к войне, что маловероятно.

Трехчасовая беседа закончилась, оставив Кагановича и присутствовавшего сотрудника НКВД, записывавшего разговор на телеграфон, в глубоких раздумьях.

В ночь на 17 марта 1936 года Сталин, Каганович и Молотов обсуждали доклад о разговоре с Тухачевским. Молотов и Каганович интерпретировали критику Тухачевским компетентности руководителей из рабочих и крестьян как проявление его дворянской сущности и презрения к героям Гражданской войны. Сталин, однако, заставил Молотова признать масштабы брака в продукции Наркомата тяжелой промышленности (не менее 50%), связав это с низкой квалификацией рабочих и устаревшим оборудованием. Он противопоставил это эффективности труда на европейских заводах, задавшись вопросом о пролетарской совести советских руководителей. Каганович указал на необходимость миграции заводов от западной границы и сложности с отказом от института комиссаров, что противоречило бы коммунистическим принципам. Сталин согласился с необходимостью укрепления единоначалия в армии, по аналогии с практикой Фрунзе, но подчеркнул, что это не первоочередная задача. Он признал рациональное зерно в критике Тухачевского, подчеркнув серьёзность ситуации и возможные катастрофические последствия провала в противостоянии с фашистской Европой. В итоге, ночное совещание закончилось без принятия конкретных решений, но с пониманием необходимости серьёзного переосмысления ситуации и действий. После совещания Каганович и Молотов обсуждали поведение Сталина, отмечая его крайнее беспокойство и возможность иных последствий, если бы Ежов арестовал Тухачевского раньше. Они пришли к выводу, что Сталин теперь серьёзно относится к словам Тухачевского, и что тот действовал самостоятельно, не имея поддержки со стороны Троцкого или других армейских группировок.

22 марта 1936 года в подмосковном селе Волынском состоялась встреча Сталина и Берии с Абрамом Слуцким, руководителем ИНО ГУГБ НКВД. Слуцкий был встревожен недавними кадровыми перестановками в НКВД, в частности, неожиданным сохранением Ягоды на посту наркома после длительной беседы со Сталиным. Ягода, по слухам, сильно изменился после этой беседы, став необычно вежливым, что вызвало ещё большее беспокойство.

В своих воспоминаниях Ягода позже опишет эту встречу: Сталин показал ему компрометирующие документы, которые вызвали у него ужас. Сталин упрекнул Ягоду в зазнайстве, забывчивости о своей роли и использовании его в целях врагов. Он подчеркнул, что Ягода чуть не погубил себя, свою семью и многих других, из-за разврата и барства. Сталин дал Ягоде второй шанс, вручив ему приказ о сохранении должности, но с предупреждением о незаменимости людей и требованием больше не появляться в белом френче.

Слуцкий, ничего не зная о разговоре Сталина с Ягодой, представил свой доклад о ситуации в Испании. После его ухода Сталин и Берия обсудили информацию, предоставленную Тухачевским, признав её подтверждающейся, но отметив возможную недоговорчивость или просчёт Тухачевского. Берия получил задание подготовить общий отчет к 26 марта. В конце разговора Берия выразил удивление по поводу сохранения Ягоды на посту, на что Сталин ответил, что Ягода — хороший хозяйственник, и Партия дала ему шанс исправиться, поручив Берии следить за ним.

В марте 1936 года в подмосковном селе Волынском проходило второе слушание по докладу Тухачевского о состоянии РККА. Ожидавшийся на несколько часов доклад растянулся на неделю. Участники, включая Сталина, жили на даче и работали практически без перерывов. Тухачевский ловко уходил от ответственности, но его выручила усидчивость Агаркова. Сталин, наблюдая за поведением участников, задал лишь три вопроса Шапошникову, желая понять, искренне ли изменился Тухачевский. Шапошников и Ворошилов раньше потеряли концентрацию, чем Тухачевский, который спокойно отвечал на вопросы уставших Ворошилова и Буденного.

В итоге, несмотря на 112 дополнений и 723 поправки, доклад был одобрен и рекомендован к специальному изданию для ознакомления командного состава. Удивлённый Тухачевский, вместо того чтобы присвоить себе заслугу, неожиданно предложил указать в публикации, что доклад подготовлен коллективом под руководством Сталина, подчеркнув вклад всех, кто внёс поправки. Сталин, заметив этот неожиданный шаг, одобрил предложение. Он задумался о мотивах Тухачевского, подозревая как искреннее раскаяние, так и возможную хитроумную игру.

Тухачевский, понимая, что Сталин ему не доверяет, осознавал свой рискованный манёвр. Он видел в этом шанс выжить, отказавшись от амбиций и притворившись лояльным. Его действия, направленные на расположение не только Сталина, но и других членов руководства, выглядели как продуманный кадровый ход. Однако Тухачевский рассчитывал на то, что Сталину, в условиях угрозы войны, нужны грамотные специалисты, и его вклад в дело будет решающим. Он надеялся, что его дальнейшее отношение к Сталину будет зависеть от результатов работы.

8 апреля 1936 года маршал Тухачевский, в сознание которого вселилась личность Агаркова, приступил к работе. Отказавшись от предложенного нового автомобиля ГАЗ-М1, стремясь к аскетизму и избегая подозрений, он продемонстрировал умеренность в быту. Накануне он серьезно поговорил с женой Ниной Евгеньевной, сообщив о слежке за семьей и необходимости выглядеть образцовой советской семьей, чтобы избежать опасности для всех, включая дочь Светлану. Он объяснил, что пытается заручиться доверием Сталина, но его прошлое мешает. Тухачевский решил перевести свою любовницу, секретаря Юлию Кузьмину, чтобы избежать скандала и сохранить семью. После этого разговора, Тухачевский, находясь в приподнятом настроении, прибыл в наркомат обороны. После долгих дебатов с Ворошиловым, он добился создания рабочей группы для разработки концепции вооруженных сил СССР. День был насыщен текущей работой: оформление перевода Кузьминой, поиск нового секретаря и организация кабинета. Тухачевский ушел домой только в полночь, понимая, что до войны еще много времени, но и проблем тоже достаточно.

В кабинете Сталина в Кремле 5 мая 1936 года Берия докладывает о результатах расследования дела "Рой". Берия сообщает, что многие из фигурантов дела использовались вслепую, а не являлись врагами. Он также отмечает, что Тухачевский не врал, но в РККА и других структурах существуют фракции с противоречивыми интересами, которые могут объединиться только под угрозой.

Берия представляет анализ ситуации, согласно которому, наиболее вероятным сценарием является "Термидорианский переворот", который ослабит СССР. Он также сообщает о недовольстве крестьян коллективизацией, что может быть использовано противниками советской власти.

Берия передает информацию о внешней политике. Он сообщает, что Испания находится на грани гражданской войны, и Германия с Италией могут поддержать повстанцев, а Великобритания и Франция не будут вмешиваться. Берия также предупреждает о возможных японских провокациях на востоке.

Берия рассказывает о деятельности "Бонапарта" (Тухачевского-Агаркова), который разрабатывает военную доктрину и перерабатывает боевые уставы РККА. "Бонапарт" изменил тактику взаимодействия с Ворошиловым, стараясь заручиться его поддержкой. Он также изменил свой образ жизни, отказавшись от роскоши.

Сталин интересуется, пытается ли "Бонапарт" расположить к себе кого-то еще. Берия сообщает, что "Бонапарт" запрашивает информацию об ученых, конструкторах, военных специалистах, а также отчеты об экономике в разных странах. Берия предполагает, что это может быть разведывательной деятельностью.

Берия представляет анализ отчетов, согласно которому, советская промышленность не слаба, а неэффективна из-за низкого качества рабочих и большого количества брака. Сталин просит предоставить эти отчеты. Берия также сообщает, что "Бонапарт" запросил отчет наркомата Тяжелой промышленности, и Сталин приказывает передать его, но усилить наблюдение за "Бонапартом". Берия считает, что "Бонапарт" не будет передавать информацию, так как знает о наблюдении.

25 июля 1936 года в подмосковной даче Сталина состоялось экстренное совещание оперативной группы, на котором нарком иностранных дел Литвинов доложил о ситуации в Испании. Гражданская война, начавшаяся 17 июля с восстания фашистов, к 20 июля была подавлена республиканскими силами за исключением 30% территории страны. Однако, Франция отказалась продавать оружие республиканскому правительству, что резко ухудшило положение Испании, лишенной значительной части вооруженных сил и имеющей в своем распоряжении лишь плохо вооруженные милиционные отряды. Литвинов предположил, что подписание договора о невмешательстве другими странами (не ранее середины августа) поставит республику в тупиковую ситуацию, приведя к ее распаду или оккупации, процесс которой может затянуться на годы из-за нехватки вооружения и боеприпасов.

Тухачевский задал вопросы о перспективах вмешательства Германии и Италии, а также о возможности вмешательства СССР. Литвинов указал на высокую вероятность создания фашистской Испании, ставшей союзником Германии и Италии, в случае их поддержки. Он также отметил, что вмешательство СССР может привести к враждебной реакции Великобритании и Франции, а также к риску мировой войны.

После ухода Литвинова Тухачевский изложил свою оценку ситуации. Он подчеркнул, что победа фашистов в Испании создаст для Германии и Италии важного союзника, обеспечивающего продовольствием и стратегическим сырьем (вольфрам, медь, олово, свинец). Победа республиканцев, в свою очередь, укрепит левые силы в Европе, что невыгодно СССР. Тухачевский предложил затянуть подписание договора о невмешательстве, оказывая ограниченную помощь республиканцам (вооружением и добровольцами) под видом интернационалистов, чтобы получить боевой опыт, проверить новые виды вооружения и тактику, а также приобрести часть испанского золотого запаса. Это позволит ослабить Испанию как потенциального противника и получить выгоду в виде сырья и возможности закупки современного оборудования.

Сталин, внимательно выслушав Тухачевского, одобрил план, и 26 июля был издан приказ о начале подготовительных работ к операции в Испании. В Мадрид был отправлен представитель СССР.

В Москве, на Болотной площади, 27 июля 1936 года, Берия беседует с Тухачевским. Берия недоумевает, почему Тухачевский не просил отправить его в Испанию, несмотря на его прежнее желание. Тухачевский объясняет, что после покушения на него и последующей проверки со стороны НКВД, ему не доверяют. Он отмечает, что постоянно находится под наблюдением, и его поездка в Испанию, где будет присутствовать Троцкий, нежелательна.

Берия замечает кардинальные изменения в Тухачевском: изменение взглядов, прекращение общения с бывшими товарищами. Он задается вопросом, является ли это защитой товарищей или предательством. Тухачевский отвечает вопросом на вопрос, уточняя, предательство ли это его дела или товарищей. Берия признает, что экспертиза подтвердила личность Тухачевского после покушения, но его резкие изменения настораживают, особенно его внезапно проявившиеся аналитические способности, продемонстрированные в отчете о состоянии РККА. Этот отчет, по словам Берии, произвел фурор, показав невероятный скачок в мышлении Тухачевского.

Берия прямо спрашивает Тухачевского об авторстве отчета, на что тот отвечает, что это его работа. Берия признает, что верит Тухачевскому, но не доверяет ему из-за его изменившегося поведения. Тухачевский, в свою очередь, задает вопрос, жив ли он только до тех пор, пока полезен. Берия уклоняется от прямого ответа. В итоге, Берия признает взаимное недоверие и говорит, что не знает, как исправить ситуацию, но надеется, что со временем все прояснится. Разговор заканчивается рукопожатием.

В июле 1936 года комиссия по разработке современной военной доктрины РККА, возглавляемая Тухачевским, застряла в идеологических спорах и взаимных обвинениях высшего командного состава. Старый стиль работы, унаследованный от Гражданской войны, оказался неприемлемым для строительства современной армии. Замена некомпетентных командиров была невозможна из-за их авторитета, основанного на заслугах прошлого. Сам Тухачевский, несмотря на попытки наладить работу, не мог преодолеть сложившиеся стереотипы восприятия.

Понимая, что бездействие грозит серьёзной критикой, Тухачевский обратился за помощью к Льву Мехлису, главному редактору «Правды», известному своей прямотой и влиянием в партии. Тухачевский, используя свою отличную память, изложил Мехлису аргументы, которые тот сам озвучит в 1940 году, описывая низкую военную культуру, пренебрежение современной военной теорией и вредный культ «опыта гражданской войны». Он подчеркнул опасность пропаганды непобедимости Красной Армии, снижающей мотивацию к самосовершенствованию.

Тухачевский попросил Мехлиса, как беспристрастного наблюдателя, посетить заседания комиссии. Мехлис, после некоторого колебания, согласился. Последующий разговор Мехлиса со Сталиным, Молотовым и Кагановичем, подтвердил серьёзность проблем в РККА. В результате была создана новая комиссия под руководством Мехлиса для проверки состояния Красной Армии на местах. Тухачевский, хотя и добился желаемого, понял, что решительные действия Мехлиса могут иметь непредсказуемые и опасные последствия.

Глава начинается с прибытия маршала Тухачевского в Мадрид 21 августа 1936 года. Его неожиданное назначение в Испанию было получено от Сталина в Кремле, после чего он спешно завершил дела в наркомате и вылетел на юг. Тухачевский чувствовал тревогу, так как не смог завершить важную работу в комиссии при наркомате обороны, и ему отказали в проведении запланированных военных учений. Сталин объяснил его назначение необходимостью доказать на деле эффективность своих предложений по повышению боеспособности РККА. Формально он ехал военным советником, но фактически предполагалось непосредственное командование воинским формированием.

Путешествие заняло трое суток. В Мадрид прибыла эскадрилья ТБ-3, доставившая около 50 советских военных специалистов, включая Тухачевского, и значительное количество вооружения (пулеметы ДК, ДП-27 и ППД-34).

В Испании Тухачевский начал вести подробный журнал событий, понимая необходимость отчета перед Сталиным. Он активно взаимодействовал с президентом Асаньей, добиваясь создания регулярного воинского подразделения. 24 августа Асанья подписал приказ о формировании «Красного полка», назначив Тухачевского его командиром в звании полковника, что сначала вызвало у маршала недоумение, но он быстро принял решение сосредоточиться на работе.

Через несколько недель Слуцкий доложил Сталину о том, как Тухачевский отреагировал на назначение: после кратковременного замешательства, он принял его и энергично взялся за дело, не выражая недовольства. Он даже потребовал замены нескольких провокаторов из состава экспедиционного корпуса, пытавшихся высмеять его назначение. Слуцкий также сообщил о готовности к отправке третьей партии грузов и о проблеме возможных атак итальянских ВВС, предложив решение в виде тактики плотного строя ТБ-3. Сталин одобрил план и обсудил с Слуцким вопросы подготовки морского конвоя.

26 сентября 1936 года, в пригороде Мадрида, в штабе «Красного полка», Тухачевский столкнулся с проблемой формирования нового полка Испанской республиканской гвардии. Качество и количество новобранцев оставляли желать лучшего, языковой барьер затруднял управление. Тухачевский организовал курсы русского языка для испанцев и испанского для советских командиров, прикрепив переводчиков к каждому ротному. Он отдавал предпочтение опытным мужчинам, служившим в армии Альфонсо XIII. Параллельно формировался второй полк под командованием Шмидта, автобронетанковый, для проверки эффективности «таранного удара», в противовес пехотному полку Тухачевского, оснащенному средствами усиления. Это соперничество вызвало недовольство Тухачевского, считавшего, что оба типа войск должны дополнять друг друга, а не конкурировать. Берзин и Егоров восприняли это как недостаток уверенности Тухачевского и доложили в Москву, предлагая отправить его на передовую. Сталин, однако, решил дать Тухачевскому возможность доказать свою правоту в бою. Несмотря на короткий срок, Тухачевский сумел провести учения и к концу сентября доложил о частичной готовности полка. Вместо ожидаемого продолжения подготовки, он получил приказ немедленно выдвинуться на юг к Толедо для обороны, без указания конкретного места. Тухачевский, несмотря на неготовность полка, подчинился приказу, отправив свой, по сути, усиленный батальон на самое опасное направление. Берзин доложил Сталину о выдвижении полка, его численности и вооружении, которое оказалось необычайно большим для такого небольшого подразделения. Сталин поручил Слуцкому взять ситуацию под особый контроль.

28 сентября 1936 года, в окрестностях шоссе Толедо-Мадрид, колонна под командованием маршала Тухачевского делает пятнадцатиминутный привал. Разведвзвод под командованием Дмитрия Лавриненко докладывает о безопасности дальнейшего движения, сообщив о расстановке секретов и флангового охранения. Колонна продолжает движение, проявляя крайнюю осторожность и проводя непрерывную разведку. Два дня пути проходят без встречи с врагом, пока дальний разъезд не обнаруживает контрольно-пропускной пункт фашистов в пяти километрах от Толедо.

Тухачевский приказывает установить постоянный секрет для наблюдения за КПП и провести разведку близлежащих грунтовых дорог, уделяя особое внимание дорогам, ведущим к мостам. Затем он отдает приказ о занятии оборонительной позиции вдоль шоссе в десяти километрах от КПП, отказавшись от атаки из-за слабости полка. Строительство обороны, включающее пулеметные гнезда, наблюдательные пункты и траншеи, занимает более трех суток.

2 октября колонна противника, включая танки, попадает в засаду. Замаскированная оборона позволяет нанести противнику сокрушительное поражение, при минимальных потерях со стороны защитников (пять убитых и двенадцать раненых). После боя, два самолета He-51 пытаются разведать обстановку, но один из них сбит зенитными установками, а второй поврежден. Лавриненко получает приказ усилить секрет и разведать обстановку у КПП.

В течение четырех часов после боя появляется эскадрилья бомбардировщиков Junkers Ju-52. Зенитные установки полка сбивают два бомбардировщика, а остальные, получив повреждения, отступают. Тухачевский приказывает отправить пленных в Мадрид и подготовить запасные позиции для артиллерии и зенитных установок.

5 октября 1936 года в подмосковном селе Волынское состоялось совещание, на котором обсуждалась ситуация с полком, сформированным по нестандартной схеме (объект). Слуцкий доложил о боевом успехе полка 2 октября под Мадридом, где он нанёс значительный урон фашистским войскам, отбив атаку и отразив два воздушных налёта. Информация о бое получена со слов генерала Рикельме, которому вестовой от полка сообщал о необходимости доукомплектования. Корпусной комиссар Берзин, посчитав критерии отбора бойцов, используемые «объектом», опасными, отказался направлять дополнительные силы, ссылаясь на предыдущий опыт возвращения неподготовленных бойцов Тухачевским. Ситуация с другим полком, полком Шмидта, также неудовлетворительна: он готов лишь на треть, из-за низкого качества техники, плохой подготовки механиков и языкового барьера с местными новобранцами, несмотря на полученное новое оснащение. Шмидт обещал завершить комплектование к 20 октября. После предоставления подтверждающих документов (фотографий) о боевом успехе полка «объекта» (17 убитых, 78 раненых, 5 сбитых самолётов, уничтожено и захвачено большое количество техники и солдат противника), Сталин распорядился запросить подробный рапорт от генерала Рикельме, выделить подкрепление полку «объекта» (312 добровольцев и 30 младших командиров из Мадрида) и удовлетворить просьбы Тухачевского о дополнительном снабжении. Сталин решил продолжить эксперимент с полком «объекта» и потребовал от Берзина завершить его комплектование.

15 октября 1936 года, в районе шоссе Толедо-Мадрид, маршал Тухачевский, пользуясь затишьем после боев, вел боевой журнал полка. Записи отражали события с 2 октября: налет бомбардировщиков (сбито 4 Ju 52), подсчет трофеев (более 1200 винтовок, пулеметы и пистолеты), осмотр обломков самолетов для извлечения вооружения. Тухачевский вспоминал свой ночной обход позиций, укреплявший боевой дух солдат, что оказалось особенно важным при последующих атаках противника. 8 октября прибыло пополнение из Мадрида (391 человек, в том числе советские командиры и переводчики, а также испанские добровольцы с полезными профессиями). Были отремонтированы трофейная техника и сформированы новые подразделения. Захваченное оружие передали в Мадрид. 15 октября прибыло ещё одно пополнение (24 советских командира, переводчики, испанские добровольцы), а также радиостанции, что улучшило управление войсками. Были отремонтированы два трофейных танка PzKpfw I, создан взвод тяжелого оружия, а из остальных танков созданы стационарные огневые точки. С подбитых самолетов демонтировали пулеметы и боеприпасы, а также невзорвавшиеся бомбы, которые пока не могли обезвредить и запросили помощь из Мадрида. Завершив запись, Тухачевский встретил начальника штаба Бирюзова, сообщившего о прибытии генерала Рикельме, который, по мнению Тухачевского, часто предлагал самоубийственные атаки. Параллельно в ставке генерала Варела в Толедо обсуждалась ситуация на фронте. Генерал Варела и его штаб были недовольны затянувшейся обороной республиканцев, несмотря на потери противника в самолетах и личном составе. Полковник Карлос предлагал прорвать оборону танковой атакой, но начальник штаба возражал, указывая на наличие у республиканцев противотанковых орудий и эффективность их обороны.

25 октября 1936 года начальник ИНО ГУГБ НКВД Слуцкий докладывал Сталину, Молотову, Кагановичу, Калинину, Берии, Шапошникову и Егорову о деятельности Тухачевского в Испании. Слуцкий представил рапорт Берзина о первом стрелковом полку «Красная гвардия». Полк, имея лишь 804 человека из запланированных 4217, вступил в бой 2 октября, успешно отразив несколько атак фашистов. Несмотря на недостаток численности, благодаря грамотной тактике Тухачевского, полк нанес значительные потери противнику, в том числе разгромив танковую колонну полковника Карлоса (40 немецких танков Т-1, 23 итальянских танкеток ЧиВи-33, 5 испанских бронеавтомобилей Бильбао и до 3000 пехоты) 16 октября. В ходе последующих операций полк захватил дивизион пятнадцатисантиметровых орудий Круппа и нанес значительный урон тылам противника. К 17 октября полк, насчитывающий 834 человека, уничтожил 2117 фашистов, взяв 907 пленных, и захватил большое количество трофеев, включая немецкий пикирующий бомбардировщик Юнкерс Ю-87А-0. Тухачевский запросил отвод полка в тыл для отдыха и доукомплектования. В противовес успеху Тухачевского, доклад Слуцкого о неудачном наступлении танкового полка Шмидта на Навальпераль, приведшем к значительным потерям, вызвал недоумение Егорова, который выразил сомнение в достоверности информации о достижениях Тухачевского. Однако, Слуцкий представил убедительные доказательства, опровергнув сомнения Егорова. В итоге, Сталин принял решение передать остатки танкового полка Шмидта в распоряжение Тухачевского и отправить его полк в тыл для отдыха и доукомплектования, используя для пополнения полка добровольцев-интернационалистов и прибывших в Испанию командиров. Обстановка вокруг Мадрида оставалась критической, и Берзин предсказывал бои на улицах города в декабре-январе.

В штабе Франко в Бургосе 25 октября 1936 года разгорелся конфликт. Франко был в ярости из-за падения Толедо, несмотря на заверения о том, что шоссе на Мадрид защищает лишь один неполный полк. Начальник разведки представил перехваченный в Берлине доклад Берзина в Москву, подтверждающий слабость обороны. Несмотря на это, небольшой республиканский полк нанес поражение значительно превосходящим силам националистов, включая легкую дивизию генерала Варелы и отряды, оснащенные новейшими советскими танками.

Анализ ситуации показал, что успех республиканцев обусловлен не только численным превосходством, но и тактическим мастерством маршала Тухачевского. Он использовал хитрость, вызвав панику у Варелы обманным маневром и крупнокалиберным обстрелом (не принадлежащим республиканцам). После победы, полк Тухачевского отошел во второй эшелон, предварительно разрушив мосты через реки Гуадаррама и Тахо.

Начальник разведки рекомендовал Франко не предпринимать контратаку из-за огромных потерь Варелы (оставшиеся 4742 человека из 10000) и отсутствия тяжелого вооружения. Он предложил вывести армию Варелы в резерв для переформирования и пополнения, оставив ее для прикрытия фланга. Штурм Вальмохадо предлагалось отложить на неделю для подтягивания тяжелой артиллерии, несмотря на потери авиации и артиллерии под Толедо. Франко принял рекомендации, признав, что немедленная атака рискованна и может привести к оголению фланга перед наступлением на Мадрид.

В главе, датированной 14 ноября 1936 года, товарищ Слуцкий, начальник ИНО, регулярно докладывает Сталину о событиях в Испании. На этот раз он представляет отчет о действиях полка Тухачевского.

Слуцкий начинает с описания диспозиции войск на Мадридском фронте 6 ноября, когда фашисты начали наступление. Он отмечает, что полк Тухачевского, несмотря на свою боеспособность, не был переброшен на север, а оставался в резерве. Тухачевский, по словам Слуцкого, намеренно создавал видимость неготовности полка, требуя пополнений и техники, но не раскрывая своих планов. В итоге, полк был полностью моторизован, получив танки Т-1, грузовики, автомобили и мотоциклы.

Далее Слуцкий рассказывает о необычной организации полка Тухачевского, где командиры с понижением в должности, но с высокой выучкой, что повысило боеспособность. Тухачевский также передавал командиров и технику бригаде Листера.

Основная часть доклада посвящена рейду полка Тухачевского по тылам фашистов. После того, как республиканские резервы были уничтожены в лобовых атаках, Тухачевский, воспользовавшись моторизацией полка, переправился через реку Гуадаррама и, обойдя войска Франко, совершил стремительный марш, уничтожая мосты и склады. Он вышел в тыл противника, сорвав наступление на Мадрид.

Слуцкий сообщает о потерях полка (небольших для такого рейда), а также о том, что Гудериан, немецкий генерал, высоко оценил действия Тухачевского, назвав их единственно верным решением. Гудериан также отметил захват Тухачевским немецкого пикирующего бомбардировщика, что вызвало скандал в Берлине.

Сталин интересуется реакцией других стран и мерами, принятыми в отношении республиканского генералитета. Слуцкий сообщает, что ведется поиск предателей в штабе республики, о которых Тухачевский, по словам Берзина, узнал интуитивно.

В заключение Слуцкий отмечает, что, несмотря на успех Тухачевского, общая обстановка в Испании остается сложной из-за низкой боеспособности остальных республиканских войск. Он предполагает, что фашисты, получив подкрепления, предпримут новое наступление.

В Мадриде 17 ноября 1936 года состоялась встреча маршала Тухачевского с французским журналистом Антуаном де Сент-Экзюпери, организованная неожиданно для Тухачевского. Михаил Николаевич согласился на интервью при условиях присутствия советского журналиста Михаила Кольцова, предварительного визирования им четырёх экземпляров машинописного текста и публикации без купюр. Беседа велась на французском языке. Сент-Экзюпери интересовался успехами Тухачевского в Испании, где его действия против войск Франко принесли ему славу.

Тухачевский объяснил успехи своего полка профессионализмом, противопоставив его милиционной природе республиканской армии, состоящей из плохо обученных гражданских. Он указал на нехватку вооружения из-за фактической блокады со стороны Франции и Великобритании, а также на значительную помощь Франко со стороны Германии и Италии. Тухачевский подчеркнул, что СССР оказывает помощь законному правительству Испании, в отличие от Германии и Италии, и что объёмы советской помощи значительно меньше, чем помощь Франко от стран Оси. Он высказал мнение, что пакт о невмешательстве направлен на подавление Испанской республики.

На вопрос о Льве Троцком в Испании Тухачевский ответил, что не информирован. Он заявил о своей принадлежности к сталинистам, объяснив это переосмыслением своей позиции после болезни и покушения. Тухачевский противопоставил троцкизм, направленный на разрушение, сталинизму, ориентированному на созидание и консолидацию общества. Он подчеркнул важность института семьи как фундамента общества.

Интервью вызвало фурор в Европе. Сталин, получив информацию от Берзина о трёх встречах Берзина с Тухачевским перед интервью, оценил его как удачный ход, расстроивший антисталинскую оппозицию и вызвавший оживление в эмигрантских кругах. Сталин поручил Слуцкому подготовить доклад о потенциальных эмигрантах, желающих вернуться в СССР. 28 ноября «Правда» опубликовала интервью Тухачевского с комментариями Мехлиса, что стало демонстрацией поддержки Сталиным позиции маршала. Тухачевский понял, что начался новый период в СССР, отмеченный предстоящими репрессиями, но проводимыми Берией, а не Ежовым, и с иной целью.

6 декабря 1936 года в Мадриде маршал Тухачевский сообщает корпусному комиссару Берзину о письме от Троцкого, приглашающем его на встречу. Тухачевский считает это ловушкой: игнорирование приглашения нанесет ущерб репутации СССР, а участие в ней — опасный контакт со злейшим врагом. Он предлагает провокацию: организовать стрельбу по митингу Троцкого, который тот планирует провести на площади у отеля Флорида.

План Тухачевского включает в себя: несколько испанских коммунистов, автомобиль, автоматы Томпсона (для символичности убийства Троцкого, учитывая его связи с американскими финансистами и популярность этого оружия в США), и двух снайперов-блондинов «нордической» внешности, которые будут стрелять из гостиницы. Берзин, после колебаний, соглашается, понимая огромный риск, но осознавая, что бездействие Троцкого еще сильнее ударит по СССР.

На митинге Тухачевский, используя заранее подготовленную речь на испанском, вместо ожидаемого конфликта, обнимает Троцкого, а затем, вскинув кулак, начинает патриотическую речь, смешивая испанские и русские лозунги, зажигая толпу. В этот момент начинается стрельба из автомобиля, Тухачевский получает ранение. Троцкий и другие лидеры POUM и анархистов погибают.

В тот же день Морган-младший получает телеграмму о происшествии, узнавая об убийстве Троцкого, ранении Тухачевского и гибели других участников митинга. Он понимает, что на политической арене появился новый влиятельный игрок.

27 декабря 1936 года в Лондоне, в кабинете министра иностранных дел Великобритании Энтони Идена, секретарь докладывает о покушении на Льва Троцкого и Михаила Тухачевского на площади перед отелем «Флорида». Покушение было совершено двумя группами: первая отвлекала внимание, стреляя из автомобилей, вторая — пыталась убить Троцкого и Тухачевского с балкона. Тухачевский был ранен в руку, по всей видимости, стрелок промахнулся, целясь в голову. Нападавшие скрылись. Расследование затруднено, найдена лишь сгоревшая машина.

Иден интересуется мотивами покушения. Секретарь предполагает, что оно выгодно Франко, хотя сам диктатор вряд ли причастен. Популярность Тухачевского в Испании после успешных военных действий и влияние Троцкого как демагога делают их привлекательными целями для устранения. Американцы активно расследуют инцидент, возможно, это отвлекающий маневр. Существует версия о появлении нового игрока на мировой арене, заявившего о себе таким образом.

Тухачевский после ранения провел три дня в госпитале, затем отправился на инспекцию оборонительных позиций под Мадридом, после чего был отозван в Москву для, якобы, награждения званием Героя Советского Союза. Это вызывает удивление и беспокойство Идена, так как успехи Тухачевского в Испании вызывают тревогу в Германии и других странах. Секретарь предполагает, что награждение может быть как признанием заслуг, так и способом убрать его из Испании.

В конце разговора секретарь сообщает о пропаже советского наркома иностранных дел Максима Литвинова, его жена обратилась за помощью в британское посольство. Иден считает это плохим знаком и приказывает использовать все дипломатические средства для выяснения ситуации. В целом, глава оставляет открытыми вопросы о личности нового игрока и истинных целях Москвы в Испании.

24 января 1937 года маршал Тухачевский прибыл на дачу Сталина в сильном волнении, вызванном прочитанными им статьями в «Правде». Газеты свидетельствовали о начавшейся чистке в РККА, отличающейся от тех, что он помнил. В качестве примера приводилось дело Егорова, уволенного из армии «по состоянию здоровья» после запоя, вызванного унижением со стороны Сталина. Тухачевский, прочитав о гибели Литвинова в автокатастрофе и «комиссовании» 1217 командиров, осознал масштаб происходящего.

На встрече со Сталиным, Молотовым, Мехлисом, Берией, Слуцким и Шапошниковым, Тухачевский представил отчет о боевых действиях в Испании. Сталин упомянул инициативу Тухачевского на площади перед отелем «Флорида», но заявил, что вопросов по этому инциденту нет, и неожиданно объявил о представлении Тухачевского к званию Героя Советского Союза.

Основная часть встречи была посвящена обсуждению предложения Шапошникова о направлении в Испанию 20 тысяч командиров и военных специалистов путем ротации, что потребовало бы организации в СССР свыше 300 языковых курсов и других подготовительных объектов.

После совещания Сталин попросил Тухачевского остаться. Он спросил маршала о мотивах его действий на площади перед отелем «Флорида», где тот рисковал жизнью. Тухачевский ответил, что стремился к укреплению Советской власти, объясняя, что разобщенность в Испании, аналогичная проблемам в СССР во время коллективизации, угрожает успеху социалистического строительства. Он описал проблемы в промышленности, нежелание рабочих качественно выполнять свою работу и некомпетентность некоторых командиров.

Тухачевский заявил, что для укрепления государства необходимы уступки тем слоям общества, которые не приняли социализм и коммунизм, чтобы избежать внутренних конфликтов. Он сравнил ситуацию с религией, утверждая, что принуждение приводит к скрытому сопротивлению. Сталин упрекнул его в том, что его слова пахнут контрреволюцией, на что Тухачевский ответил, что классический марксизм устарел, а сталинизм требует ориентации на крепкое социалистическое государство, и что он готов понести наказание, если его сочтут врагом народа.

Тухачевский подчеркнул, что ему лично ничего не нужно, кроме успеха общего дела. Сталин, выслушав его, заявил, что подумает над его словами и назначил Тухачевскому встречу через две недели с Шапошниковым для доклада по итогам работы комиссии при наркомате обороны. После ухода Тухачевского Сталин вызвал Берию и Слуцкого.

3 марта 1937 года маршал Тухачевский, находясь на Болотной набережной в Москве, размышляет о своей новой жизни после перерождения, которое соединило в нём две личности. Он наблюдает за следящим за ним сотрудником НКВД, к чему уже привык. Для упрощения общения с органами Тухачевский ведет «Трудовой журнал», фиксируя все свои дела и встречи.

Он размышляет о позитивных изменениях, произошедших с момента его «авантюры»: устранение Литвинова, работавшего на британские спецслужбы, и сохранение на посту Слуцкого, обеспечили улучшение ситуации во внешней разведке. Исчезла и волна «кукурузников» — некомпетентных руководителей, к которым Тухачевский испытывает глубокую неприязнь, унаследованную от своей прошлой жизни.

В этом альтернативном варианте истории, в отличие от предыдущего, существует сильный центристский блок вокруг Сталина, противостоящий «кукурузникам». Тухачевский сотрудничает с Берией и Шапошниковым, и в борьбе с ними участвуют влиятельные фигуры в разных сферах. Борьба ведется жестко, но массовые репрессии пока сдерживаются.

Происходят значительные преобразования в СССР: вводится система личных воинских званий и погон, реорганизуется рабочий процесс с введением личной ответственности за результат труда и дифференцированной оплаты, расширяется Осоавиахим, пропагандируется образование и профессионализм. Все это резко контрастирует с прежними устоями и марксистской идеологией, но вводится из-за необходимости повышения качества продукции и эффективности работы. Советский Союз стремительно меняется.

4 мая 1937 года министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден получил тревожный доклад от своего агента Фредди. Расход агентурных ресурсов в СССР неоправданно высок, что указывает на появление нового, неизвестного игрока. Потери британской агентуры, включая агентов глубокого залегания, резко возросли, причем ликвидации происходят нестандартно – без громких процессов, как это было принято ранее, а с помощью «аккуратного хирурга». Среди жертв – нарком иностранных дел Литвинов и перспективный кандидат в агенты влияния Хрущев (причина смерти – якобы сердечный приступ). Ситуация вызывает панику на Уолл-стрит, где потерян контроль над ситуацией в Москве. Британское влияние в СССР также минимально, а оставшиеся агенты могут быть под контролем или получать дезинформацию.

Новый игрок, по мнению докладчика, стабилизирует ситуацию в СССР, укрепляя вокруг Сталина центристский блок из НКВД (Берия) и Генштаба РККА (Шапошников). Разведкой руководит Слуцкий, контрразведкой – Меркулов. О Меркулове известно мало, но предполагается, что он лишь ширма для опытных оперативников. Слуцкий же успешно налаживает связи с эмигрантскими организациями, привлекая к работе специалистов царских времен. В СССР возвращается множество специалистов, что связано с «новым курсом» Сталина.

Этот «новый курс» представляет собой отход от классического марксизма в пользу социал-демократии, направленный на завоевание доверия населения. Практически это выражается в изменении политики коллективизации: единоличникам облегчили условия, позволив им выйти из колхозов и получить землю за Уралом. Это снизит уровень коллективизации до 60-70% за несколько лет. Объявлен курс на тотальную механизацию сельского хозяйства, включая подписание контракта с Deere Company на строительство крупного тракторного завода в Барнауле для производства легких нефтяных тракторов. Это, по мнению экспертов, стратегический шаг, позволяющий перестраховаться на случай войны и решить проблемы с переработкой нефти. Завод в Барнауле, в сочетании с планами по строительству автозавода в Новосибирске и переносу предприятий за Урал, свидетельствует о подготовке к войне и перебазировании промышленности вглубь страны. Иден поручает Фредди выяснить личность нового игрока и обещает еженедельные доклады.

7 мая 1937 года в Риме состоялась встреча Муссолини с министром иностранных дел Чиано, на которой обсуждались итоги переговоров с советской делегацией. Чиано доложил, что Советы пригрозили бомбардировками Рима в ответ на возможные итальянские атаки на советские корабли. Он аргументировал нецелесообразность войны с СССР, указав на слабость итальянской армии, продемонстрированную в Эфиопии и Испании, где Италия потерпела поражение от республиканских войск, поддерживаемых Советами. Чиано подчеркнул неэффективность итальянской истребительной авиации против массированных советских бомбардировок.

Однако, помимо угроз, Советы предложили сотрудничество. Они заявили об отказе от мировой революции и предстоящем роспуске Коминтерна в марте 1938 года, заменив его организацией по координации социально ориентированных организаций. Советы объяснили свой отказ от мировой революции желанием улучшить жизнь своих граждан и предотвратить новую большую войну, выгодную лишь США. Они также заявили об отсутствии стратегических интересов в Средиземноморье, кроме черноморских проливов, и о том, что их участие в испанской войне связано с испытаниями новой техники.

Советы предложили Италии сотрудничество: взамен на невмешательство в советские поставки в Испанию, Москва признает итальянские завоевания в Африке и гарантирует нейтралитет в средиземноморских делах. Также предлагалось торговое сотрудничество по германской модели. В Испании же Советы обещали вести себя "аккуратно", продавая республиканцам устаревшее оружие. Чиано подчеркнул, что сотрудничество с СССР выгодно Италии, так как предотвращает поставку новейшего вооружения испанским республиканцам. Муссолини, несмотря на первоначальное недоверие, выслушал доклад Чиано.

21 июля 1937 года адмирал Канарис доложил Гитлеру о перехваченных разведданных, касающихся вывоза золотого запаса Испанской республики в СССР в августе 1936 года. Эта операция была тщательно замаскирована под поставку вольфрама в обмен на советское вооружение. Несмотря на прекращение поставок вольфрама после перехода рудников под контроль Франко, республиканцы продолжали поставлять в СССР алюминий, оплачивая советские военные грузы оставшимся золотом. Поставки СССР включали 210 танков Т-26, 170 истребителей И-16, и огромное количество устаревшего оружия. Это стабилизировало фронт в Испании, не позволяя войскам Франко быстро одержать победу. Италия, несмотря на обещания прекратить советские поставки, заключила новые торговые соглашения с СССР, обменивая промышленное оборудование на сырье. Канарис предложил Гитлеру заключить союз с Польшей и потребовать от СССР прекратить интервенцию в Испании, но Гитлер отклонил это предложение, сославшись на отчеты генерала Гудериана о превосходстве Красной Армии над Вермахтом и на нежелание обострять отношения с СССР, предпочитая использовать сотрудничество с ним для давления на Великобританию, Францию и США. Канарис покинул Бергхоф, размышляя о противоречивых данных Гудериана.

7 августа 1937 года Берия и Мехлис докладывают Сталину о наблюдении за Тухачевским. Они отмечают необычное поведение маршала: он активно информирует их о своих встречах и поездках, даже предвосхищая их проверки и легко разоблачая агентов внешнего наблюдения. Мехлис рассказывает о своих беседах с Тухачевским, в которых тот высказал опасения по поводу раскола советского общества на партию и остальное население. Тухачевский подчеркивает, что численность партии значительно меньше населения, и что недовольство крестьян коллективизацией велико, они воспринимают колхозы как новую форму крепостничества. Мехлис подтверждает эти опасения, указывая на скрытое недовольство среди крестьян и рабочих, а также на наличие в партии большого количества карьеристов и случайных людей. Сталин, обеспокоенный этой информацией, задумывается над двумя возможными путями: усилением классовой борьбы или компромиссом с населением, каждый из которых сопряжен с серьезными рисками. Берия добавляет, что недовольство наблюдается и среди рабочих, которые воспринимают ужесточение дисциплины как ущемление прав. В заключение Сталин решает созвать совещание Политбюро, а Берия и Мехлис получают задание подготовить доклады. Они также обсуждают деятельность Тухачевского, отмечая его растущую популярность в армии благодаря активной работе с личным составом и решению проблем в войсках, но Сталин подчеркивает необходимость продолжения наблюдения за маршалом из-за его неожиданного изменения и набирающего веса влияния. В конце Берия намекает на возможность устранения Тухачевского в случае выхода его из-под контроля.

В сентябре 1937 года в одном из роскошных особняков Нью-Йорка состоялось собрание влиятельных лиц, обсуждавших ситуацию в Советской России. Участники признали потерю контроля над ситуацией и значительные потери среди своих агентов в СССР. Старая схема влияния через торговые сделки перестала работать. Один из участников, обозначенный как владелец тихого, твердого голоса, высказал мнение, что происходящие в СССР изменения не представляют угрозы. Он аргументировал это отсутствием у СССР сильного флота и предстоящей войной в Европе, в которой Советский Союз неизбежно примет участие, что отвлечет его ресурсы. Более того, он предположил, что Германия, под влиянием британской разведки (Абвер), может начать войну с СССР, несмотря на торговые связи. Этот участник предложил не вмешиваться, а наблюдать за развитием событий, лишь посоветовав британцам прекратить действия в Испании. Обсуждалась роль маршала Тухачевского в укреплении власти Сталина и формировании новой группы влияния, опирающейся на НКВД и армию. Было отмечено, что Сталин, получив поддержку армии и НКВД, начал проводить стабилизирующие меры, включая изменения в коллективизации и промышленности. Участники пришли к выводу, что в СССР установится диктатура Сталина, что может привести к масштабной войне в Европе, выгодной для них. Они решили не предпринимать резких действий, а использовать ситуацию для извлечения максимальной выгоды, поддерживая проигрывающую сторону в войне и в итоге добившись мирового господства. В заключение, участники договорились скорректировать свои планы в Европе, устранив конкурентов и обеспечив собственные интересы.

7 сентября 1937 года в подмосковном селе Волынское состоялось рабочее совещание, посвященное военной реформе СССР. Главной темой обсуждения стали модернизация существующего стрелкового оружия и разработка новых образцов.

Маршал Тухачевский доложил о завершении модернизации винтовки образца 1930 года и необходимости продолжения её производства параллельно с разработкой новой винтовки образца 1937 года. Он обосновал это тем, что создание надежного самозарядного оружия под существующий патрон сопряжено с большими трудностями и потребует времени. Поэтому, пока не будут накоплены достаточные запасы модернизированного оружия, не следует переключать мощности заводов на новые разработки. Тухачевский сообщил о прогрессе в разработке новых патронов для самозарядных карабинов и пулеметов, ожидая завершение испытаний к маю-июню 1938 года. Он взял на себя личную ответственность за успех проекта.

Далее обсуждался новый танк, разработка которого значительно отличалась от первоначальных планов Тухачевского. Вместо ожидаемого аналога Т-34, конструкторы создали низкий и широкий танк с наклонной броней, торсионной подвеской и новым оппозитным бензиновым двигателем. Тухачевский объяснил это смещением фокуса с «мобилизационного танка» на концепцию «стратегии непрямых действий», где танк является лишь частью комплексного боевого построения, а не самостоятельной ударной силой. Он подчеркнул, что новый танк, хотя и дороже существующих аналогов (600 тысяч рублей с бензиновым двигателем, 850 тысяч с дизельным), необходим для эффективной борьбы с противником, учитывая опыт Испанской кампании и планы Германии по уничтожению населения оккупированных территорий. Тухачевский также упомянул о долгосрочной программе развития дизельных двигателей для танков, откладывая её реализацию на несколько лет из-за технологических сложностей. В заключение он призвал к обучению и использованию опыта прошлых войн, включая опыт полководцев царской армии, для достижения победы в предстоящей войне.

Глава описывает эвакуацию советских военных специалистов из Испании в ноябре 1937 года. Иероним Уборевич с грустью наблюдает за погрузкой, вспоминая успехи советской военной помощи Испанской республике, начиная с успешного контрнаступления Тухачевского в 1936 году. Уборевич, развив идеи Тухачевского, руководил рядом успешных операций, включая разгром итальянских войск и диверсии Старинова, которые нанесли значительный урон франкистам. Благодаря присутствию около двух тысяч советских специалистов, республиканская армия стабилизировала фронт.

Однако, планируемое крупное наступление республиканцев на юге было сорвано англо-французской блокадой, объявленной 5 октября. Блокада, под предлогом невмешательства в гражданскую войну, фактически прекратила поставки оружия и топлива республиканцам, нанося им значительно больший урон, чем франкистам. Это поставило под угрозу наступление и само существование республики.

После двухнедельных дипломатических переговоров, Москва приказала эвакуировать всех советских граждан из Испании. Это решение вызвало у советских военных горечь и злость, но было необходимо, чтобы избежать катастрофы из-за нехватки топлива. Эвакуация проходила на фоне трогательных прощаний с испанским народом, кульминацией которых стало исполнение «Прощания славянки» мадридским оркестром, вызвавшее сильные эмоции у советских солдат.

В заключительной части главы описывается обсуждение Берией и Сталиным доклада об эвакуации. Берия отмечает, что «Прощание славянки» выявило подлинные чувства советских военных, скрываемые за идеологической маской. Он также сообщает Сталину о масштабной коррупции и отсутствии искренней преданности идеалам коммунизма среди партийных и государственных чиновников. Сталин, цитируя Тухачевского, заключает, что для построения идеального общества нужны идеальные люди, которых пока нет.

Эпилог описывает чрезвычайный XVIII Всесоюзный съезд ВКП(б), созванный в Москве 21 ноября 1937 года, на полтора года раньше запланированного срока. Тухачевский, наблюдая за напряженными лицами делегатов, понимает, что сегодня решится судьба масштабного проекта, начатого два года назад. Неожиданность и энергичность подготовки к съезду вызывают тревогу среди партийных функционеров, особенно на фоне продолжающейся чистки, проводимой по непонятным правилам.

Сталин, вместо запланированного отчета, предоставляет слово Мехлису, Народному комиссару Государственного контроля. Мехлис, человек, внушающий ужас своей прямотой и бескомпромиссностью, произносит доклад, основанный на материалах его наркомата и компроматах Берии. Он косвенно обвиняет практически всех присутствующих в ошибках, слабостях и преступлениях, погружая зал в шоковое состояние. За Мехлисом следует доклад Владимирского, который обобщает и систематизирует изложенные Мехлисом факты.

Сталин, воспользовавшись моральным воздействием предыдущих докладов, объявляет о серьезной угрозе со стороны буржуазных стран и о необходимости укрепления армии и промышленности. Он указывает на проблемы, накопившиеся в стране, сравнивая мелкие слабости с разлагающей скверной, которая угрожает общему делу. Сталин, играя на чувстве вины и страхе делегатов, предлагает ряд решений, которые, несмотря на их неоднозначность, находят поддержку у морально подавленных участников съезда.

Суть предложений Сталина сводится к трем основным пунктам: превращение «теплых мест» партийной номенклатуры в должности с повышенной ответственностью и сокращенными льготами; аккуратная чистка партии от некомпетентных и коррумпированных элементов; провозглашение курса на создание сильного социалистического государства как приоритетной цели, признавая временную невозможность достижения коммунизма и необходимость заимствования лучших мировых практик в экономике, науке и технике. В итоге, съезд становится поворотным моментом, меняющим внутреннюю политику СССР и создающим новые условия для предстоящей войны.